* * *
На другой день я вызвала семейного юриста, который, как и его предки-шаманы, помогали нашему клану в аспектах, требующих их услуг. Консультация Чинга, прекрасно разбирающегося во всех нюансах нашего рода, в вопросе наследования меня совсем не порадовала. — Ваше Величество, не могу не сказать, что это очень скользкий момент. Чтобы Вы поняли мысль, которую, я хочу Вам донести, я начну издалека. Вы не против? Хорошо. Во-первых, в клане Ишу титул главы могут наследовать женщины, но при отсутствии прямого наследника мужского пола. И это главное. Это даёт Вам право претендовать на титул. Теперь перейдём к аспектам Вашей, не побоюсь этого слова, невероятной и многогранной жизни. Вы родились, и Вас провозгласили наследницей, даже принимая во внимание тот факт, что родились человеком. Если бы тогда вышли замуж за юношу и приняли бы его в род, то, несомненно, титул главы бы перешёл к Вам по праву. Но Вы, сочетавшись с Королём, сменили фамилию, войдя в его род. Обращаю Ваше внимание, свадьба, как Вы сами сказали, была исключительно шаманская, духовная, документально нигде не закреплённая. Вы супруги только в мире шаманов, в мире людей вы друг другу никто, но для наследования у нас бумажка с печатью не имеет значения. Подведём промежуточный итог. Четырнадцать лет назад, выйдя замуж за Его Величество, Вы перестали быть наследницей рода Ишу. И если бы не Ваше перерождение при отсутствии другого ребёнка господина Дзузи, наследование перешло бы в побочную ветвь к дяде Вашего отца как наиболее ближайшего живого потомка вашего общего предка. Однако Вы переродились, ещё и в своей семье. Для начала примем Джию за самостоятельную личность, не Вашу реинкарнацию. В таком случае дело обстоит аналогично с тем, как было до Вашего замужества четырнадцать лет назад: Джия может наследовать, но не выходя из рода. Но наш случай немного другой. Джия — это Вы, и никто об этом не знает, даже Вы сами. Реинкарнировались без памяти о прошлой жизни. Та же ситуация — наследование без выхода. Но, как Вы понимаете, в таком случае важно знать, как именно проходила церемония бракосочетания. Если обычная шаманская, без всяких ритуальных дополнений, то в этой жизни ваш брак считается недействительным — его разрушила Ваша смерть. Вы опять наследуете без выхода из рода. В противном случае надо углубляться в детали ритуала. И, наконец, мы подходим конкретно к Вашему случаю. Вы считаетесь воскресшей женой Короля, но это лишь прозвище, ведь ваш брак опять же аннулирован Вашей смертью при отсутствии иных обстоятельств. Поэтому Вы не можете считаться и действующей Королевой Шаманов, хотя даже я Вас по привычке так называю. Так вот. Вы свободная женщина с правом наследования. Хочу также отметить, что, если Вы родите ребёнка, не будучи в браке, он сможет наследовать после Вас, являясь прямым потомком. И есть очень интересный нюанс: если бы ваш брак не был аннулирован, ваш общий с супругом ребёнок может стать наследником клана Ишу, если сменит фамилию на Вашу девичью и откажется от претензий на наследование титул главы рода своего отца. Объединение двух кланов одним шаманом у нас не допускается. Но ваш брак аннулирован, так что… — Он не аннулирован. Я не собиралась рассказывать юристу о Ритуале Единства. Но, боюсь, именно этот аспект нашего брака может всё испортить. — Духи! Ритуал Единства! Не помню, когда в последний раз его проводили! Вы не можете наследовать клан после ухода Вашего отца. Вы навсегда принадлежите роду Вашего мужа-Короля. В тот момент я мысленно называла Эрато, подтолкнувшей меня к идеи с ритуалом, и Хао, её воплотившего, далеко не самыми хорошими словами. Единственная проблема, из-за которой я теряла титул, и я неё угодила. — Но об этом ритуале знают всего шесть шаманов, включая Вас. — Хотите, чтобы я пошёл на преступление и скрыл это от Ваших родственников? — Не думаю, что слово «преступление» здесь уместно. — И всё же. Немного погодя, он добавил. — Рано печалиться, Ваше Величество. Есть выход. Ваш ребёнок от Бога. — Хао не позволит своему наследнику перейти в мой клан. — Ошибаетесь. У Короля не может быть наследника. Ведь его власть не передаётся от родителя к сыну или дочери. Король определяется Турниром, проводимым раз в пятьсот лет. Ваши будущие дети, хоть и будут обладать титулами Принца и Принцессы, но не более. Они будут принадлежать клану Асакура, главой которого является вовсе не Ваш муж… — А Йо, его младший брат. — Вот именно. Вы и Ваши дети от Короля как члены клана подчиняетесь его главе, то есть господину Йо, но, будучи членами Королевской семьи, стоите над ним. Причём, несколько я понимаю эти довольно запутанные аспекты божественной власти, Король, вступая на престол, разрывает отношения с кланом, перестаёт быть его частью. Он становится духом. Фамилия же просто определяет семью, из которой он произошёл. Несмотря на то что я прекрасно понимала, о чём он говорил, голова шла кругом. Надо посоветовать Хао ввести в Академии курс шаманской юриспруденции. А то даже я, натасканная Полигимнией, не знаю многих нюансов, а другие и подавно. — Поэтому вашему ребёнку проще наследовать титул главы клана Ишу, чем если бы Вы вышли замуж за наследника-шамана из другого клана и родили бы от него. Но это не отменяло того факта, что вряд ли Хао позволит своему сыну сменить фамилию, пусть даже на мою. А чтобы знать наверняка, мне надо как минимум поговорить с ним об этом, а максимум — родить. — А если, предположим, я бесплодна. Можно провозгласить усыновлённого ребёнка наследником? — Нет. Наследование происходит только по крови. К тому же, Ваше Величество, я не думаю, что Ваш супруг, не дайте духи случится такой беде, решит проблему по щелчку пальцев. Мысль о том, что я не смогу иметь детей, посещала меня уже не раз. Мы с музами долго думали над тем, что же представляла из себя моя жертва во спасение Мэри и пришли именно к этому варианту. В добавок я вспомнила видение Кассандры, которая не увидела у нас с Хао ребёнка. А она никогда не промахивалась с предсказаниями. Тогда в Греции при встрече с ней я ошиблась: предсказательница увидела именно моё будущее, а не прошлое, как я считала прежде. Только одно Кассандра неправильно поняла: она приняла Меня за Хао, а я же, в свою очередь, подумала, что она говорит о Рене. То, что я вспомнила о Греции во время разговора с юристом, натолкнуло меня на одну мысль. И я попросила Чинга подготовить мне бумаги на дарение. Нужно было передать Дом Повелительницы Муз новой законной владелице. И, конечно, сделать себе новые документы.* * *
С моего возвращения прошла неделя. Отец всё ещё находился в деловой поездке, я же начала проводить себя в порядок, первым делом вернувшись к традиционным утренним пробежкам. Всё шло своим чередом, пока однажды я, вернувшись счастливая от сладкой усталости после двухчасовой пробежки, ни была встречена перед входом в поместье взволнованной Мин. Она слегка подрагивала и выглядела белее снега в альпийских горах. — В-ваше Величество! Т-там!.. — Что? — я даже не могла представить, что могло произойти за моё недолгое отсутствие. — Там, в гостиной… Он… Спутанные подозрения засели в моей голове. Только один человек мог так напугать мою служанку. И то он не совсем человек. — Там К-король… Я молча оставила её биться в истерике, а сама вошла в дом, быстрым шагом направляясь в гостиную. С размаха распахнув двери, я влетела в комнату. Хао сидел на диване, держа в руках чашку с блюдцем и вдыхая аромат кофе, который достиг и меня. — Что ты здесь делаешь? — вырвалось у меня. Асакура, не открывая глаз, сделал глоток и сказал: — Отвечаю на твоё приглашение. Ты же позвала меня в гости. Я тяжело вздохнула. — Знаешь, твоя служанка отвратительно варит кофе, — Асакура, слегка хмуря брови, поставил чашку с блюдцем на журнальный столик и посмотрел на меня. — Знаю. Могу сварить сама. Надо? — я всё так же стояла в распахнутых дверях в десяти метрах от мужа — что-то не давало мне сдвинуться с места. — Не стоит. Взгляд Хао скользнул по мне, вызывая дискомфорт. Я была после пробежки — липкая, с блестящей от пота кожей. Единственным моим желанием было поскорее встать под прохладной душ. О чём и сказала Асакуре, оставив его одного на некоторое время. Я быстро приняла водные процедуры и переоделась в короткий джинсовый комбинезон и кружевную блузку со спущенными рукавами. Не знаю почему, но оставлять Хао без присмотра в собственном доме не хотелось. Я понимала, что зла он никому не причинит, но успокоиться из-за его внезапного появления, да ещё и с утра, никак не могла. Но беспокоилась я, видимо, зря. Хао находился в том же месте и в той же позе, что я его и покинула. — Прости, что так резко отреагировала на твой приход, — извинилась я, опускаясь в кресло. — Было крайне неожиданно встретить тебя так рано. Нет даже десяти часов. — Решил нарушить традицию, — улыбнулся Хао. — Обычно мы встречаемся с тобой во второй половине дня. Мин принесла мне зелёный чай и тарелку имбирного печенья. — Так всё-таки с какой целью ты пришёл? — Поверишь, если я скажу, что соскучился? — Я подумаю… И мы обменялись смешками. Пусть мы и расстались и не так давно, я успела истосковаться, хоть и старательно топила голод по его обществу в море забот, которыми себя окружала. Но сейчас Хао здесь, и я не хочу, чтобы он уходил, пускай его присутствие меня неописуемо напрягает. Но ещё больше я не хочу, чтобы он об этом узнал. — Как проходят человеческие будни? Чем занимаешься? Это прозвучало так ненавязчиво, что я на миг усомнилась, что разговариваю с Хао. — Пока особо ничем, — кроме того, как разгребаю проблемы клана. — Вот планирую осенью перепадать документы в школу. — Зачем тебе это? В прошлой жизни ты в ней не училась. Почему сейчас хочешь? — Я понимаю, к чему ты клонишь, — я сделала ещё один глоток и поставила чашку на столик. — и ты прав. Мой уровень образования значительно выше того, который дают современные школы, даже частные. Но это весьма забавно. Смотреть, как растёт и развивается новое поколение, будучи в его среде. Да и это будет полезно для того, чем я планирую заниматься. — И чем же? — Асакура сверкнул глазами. — Преподаванием. Я заметила, как он спрятал усмешку в прищуре глаз. — Надо же. На тебя так повлияла Академия Шаманов? Кивнула. — Это был прекрасный опыт. Ты создал удивительный мир. Я даже не могла представить, что это ты сотворишь своё Королевство таким многогранным, подходящим для любого шамана. Я не думала ему льстить, я говорила чистую правду. И не собиралась скрывать восхищение. Я понимала, что ему это надо, что он хочет, чтобы его труды была оценены. — Я знаю, и скоро моё Королевство перестанет ограничиваться Му. Ещё немного, и оно будет на всей планете. Хао следил за моей реакцией. Я одарила его равнодушным взглядом. — Ты не отказался. И это не было вопросом. — Нет, не отказался. И как бы это ни было ужасно, я была рада. Рада, что он остался верен своим принципам и себе самому. Сейчас я видела в нём прежнего Хао. Хао, который стал моим мужем и которого я полюбила со всеми его недостатками, а не этого обжигающего ледяным огнём Короля. Познакомившись с тысячелетним мальчишкой, прятавшим свою жестокость за детской улыбкой и переменчивой беззаботностью, которую так старательно демонстрировал окружающим, я была увлечена его недюжинным умом, холодностью рассудка, харизмой и вниманием, которым он меня окружал. Через четырнадцать лет эти черты приобрели чрезмерную концентрацию и остроту, выливающуюся если не в всепоглощающее презрение к окружающим, то как минимум в бездонном безразличии со слабой примесью ненависти ко всем, а не только к людям. — Разочарована? Асакура всё ещё не отрывал от меня своих глубоких шоколадных глаз. — Я не могу быть разочарована в чужих идеалах. К тому же, столь крепких, проверенных ни одним десятилетием. — А я не о себе говорю. А о тебе. Разочарована в том, что не смогла отговорить меня отказаться от цели? Разговор начал принимать совершенно не тот оборот, который хотелось бы. — Если уж тебя не смогла переубедить мать, ради которой ты всё затеял, куда уж мне. Впрочем, я так и не поняла, почему ты отсрочил вселенскую казнь. И на какой срок. Асакура склонил на бок голову, опустил глаза, кончиками пальцев коснулся серьги и начал её слегка поворачивать. Никогда прежде не замечала за ним такого жеста. Немного насмешливого что ли. — Благодаря уговорам матери я вернул уничтоженное человечество к жизни, взяв с Йо и его друзей обещание. По истечении пятнадцати лет они должны мне доказать, что люди изменились к лучшему. В противном случае — их кара будет неотвратимой. А они не изменятся. Это непосильная миссия. — Значит, до Судного дня осталось чуть больше года? Парень замер, а затем вновь посмотрел на меня. Сложил руки на груди. — Да. Если ты хочешь выжить, тебе нужно стать шаманкой. И это последний раз, когда я тебе это предлагаю. — И это очередной раз, когда я отказываюсь. Я видела, что пусть мой ответ и противоречил интересам Хао, но он доволен им. И его следующие слова это подтвердили. — Не сомневался. На его лице расцвела спокойная улыбка, за которой, определённо, что-то крылось. Я понимала, что он что-то задумал. Если Хао решит против моей воли сделать меня шаманкой, я ничего не смогу с этим поделать. Останется только смириться. — Ты всё правильно поняла. Я не могу допустить смерти своей жены и подруги. Один раз я уже совершил такую ошибку, второго не будет. — Зачем же спрашивать моё мнение? — Хотел убедиться, что ты тоже не изменила своим принципам. Он был прав. Прошло столько лет — а моё отношение к людям не изменилось. Как и тогда, я не желала их смерти, но и вступать в борьбу за их жизнь с Хао не собиралась. Мне хватило той несчастной попытки противостояния. Если он уничтожит их в один миг — значит, такова судьба. Среди людей у меня нет ни одного дорого мне человека — не о ком жалеть. От раза к разу я ужасалась этой мысли, но ничего не могла поделать. Червяк равнодушия к убийствам глубоко сидел во мне. Но это не значило, что я останусь спокойна к смерти через мучения — будь то сожжение в огне или какие-либо стихийные бедствия. Жестокость я не приемлю ни в коем виде. Только в этом аспекте я готова выступить против супруга, даже будучи обычным человеком. Единственное, что меня хоть как-то тормозило, отрезвляло, так это осознание того факта, что я не хочу, чтобы Хао продолжал тонуть в вязком болоте крови, уничтожая свою душу очередной невинной жертвой. Но я не хотела этого для себя — Хао было всё равно на собственную персону. Многие бы назвали это слепой любовью. Но для меня это был чистой воды эгоизм с моей стороны ради любимого человека. — А как давно ты был в обществе людей? Этот вопрос возник в моей голове спонтанно. Я даже не думала задавать его. — Странно спрашивать об этом Бога. Я каждый день в нём. — Я имею в виду, когда ты последний раз ходил среди них, разговаривал? Не считая меня и тётушки Линг. Лицо Хао приняло задумчивый вид. Помолчав минуту, он выдал ответ, от которого мои брови непроизвольно поднялись вверх. — Находился в их обществе — не так давно, мы с тобой на балет ходили. А именно общение — ещё в первой жизни. Предпочитаю их вообще не видеть. В моей голове созрел план. Даже не план, а просто безумная идея, которая билась в стенки мозга своей амбициозностью и безбашенностью. — Так почему бы не попробовать сейчас? Ничего же теряешь. Меня до внутренних колик позабавило выражение недоумения, отразившееся на лице Хао. Я с трудом гасила вырывающуюся улыбку в уголках губ. — Скажи, что я ослышался. Сейчас Асакура напоминал мне моего одноклассника, которому девочка из параллельного класса призналась в симпатии. Не хватало разве что смущённого румянца на щеках. — Нет, — я склонила голову на бок, как он недавно. — Пойдём. Или боишься? Да, я просто брала его на слабо. Будь Асакура хоть трижды Богом, Королём, тысячелетним шаманом с глыбой льда вместо сердца, в такие моменты он, как и все мужчины, становится мальчишкой с уязвлённой гордостью. Знаем. Проходили. — Зачем тебе это? — Мне скучно. Тебе, думаю, тоже, — я пожала обнажёнными плечами. А вот здесь я уже слегка лукавила. Меня беспокоила переменчивость Хао. Он мог из обычного спокойствия впасть в бесконтрольную ярость. Но для этого всегда нужна была причина. Сейчас же я её не видела. Но понимала по его ответам мне, что что-то произошло. Последние наши разговоры всё больше отдавали теплотой и взаимопониманием, а сейчас будто всё вернулось на исходную. Да и говорил он не в привычной ему манере. Да, он всегда тщательно обдумывал слова, которые планировал сказать, но в этот раз паузы были слишком протяжёнными. Его мысли были совсем не рядом со мной, как бы ни старался он их удерживать на поводке. И только лишь моё невольно брошенное предложение собрало их в кучу и обратило ко мне. — И всё? — А что тебе смогут сделать обычные люди? Асакура предсказуемо не спешил соглашаться, но и не говорил категорическое «нет». Это давало надежду. В итоге Хао согласился — и я даже приняла это за маленькую победу и решила не останавливаться на достигнутом, выдвинув ему условие. — Только на моей Родине ты будешь следовать одному правилу. Ты забудешь, что ты Бог, забудешь, что ты шаман. Будешь обычным человеком. Как тебе вызов? Справишься? Асакура театрально закатил глаза. — Хорошо, будет по-твоему. И куда ты меня поведёшь? Об этом я, право, подумать не успела. Решила, что пойму в ходе прогулки. Забежав в комнату, я схватила со стола телефон, бросила его в сумочку. И тут мне на глаза попался в держателе для заметок пёстрый сертификат, выигранный в конкурсе на лучшее эссе по истории Китая. Он был на два лица — я планировала пригласить Мена, но сейчас идея о смене спутника показалась мне крайне актуальной. И невероятной. Я взяла лист пластика и торжествующе вошла в гостиную. — Хао, мы идём в парк аттракционов. — Куда, прости?* * *
Парк аттракционов, названный символично «Звездопад», находился в получасе езды от моего дома. Не рискнув знакомить так скоро Хао с общественным транспортом, который вряд ли бы вызвал у него положительные эмоции, я раскошелилась на такси. Ехали мы молча. Асакура задумчиво уставился в окно, я же сосредоточенно смотрела на дорогу через лобовое стекло. Надо было разработать хоть какое-то подобие плана действий, но ничего не выходило. По окончании поездки я расплатилась с водителем. Асакура как-то странно посмотрел на передаваемые мною купюры, но ничего не сказал. Заговорили мы лишь на входе в парк. — И куда? Я, окинув взглядом аттракционы вокруг, указала сертификатом, суть которого гласила «катайся сколько хочешь и где хочешь», влево. — Туда. Первых два часа в парке пролетели незаметно. Громкая музыка, весёлый детский смех вынуждали нас самих невольно улыбаться, пусть и натянуто. Мы покатались на нескольких аттракционах, из которых Хао больше всего заценил колесо обозрения. Застеклённые кабинки практически не пропускали звук, что на некоторое время спасло нас от городского шума. Другим преимуществом был прекрасный вид на реку и небольшой остров по середине неё. Один раз Хао заметил, как какой-то долговязый парень дарил своей девушке огромную плюшевую панду, и спросил, зачем она ей. Даже принимая во внимание то, что и я, и Хао понимали, что это был выигрыш в тире, я не могла найти адекватный ответ на его вопрос. — Очевидно, чтобы занимать место в комнате, а при разрыве отношений порвать игрушку на мелкие клочья. А вообще эта игрушка натолкнула меня на мысль предложить Хао поупражняться в меткости. Но как бы я ни старалась, представить Асакуру, стреляющим из ружья в нарисованных зверей, не могла. Возможно, там будут и обычные мишени или мешки с песком в качестве снарядов, но рисковать не стала. Комнаты смеха и страха само собой не рассматривались, как и детские «Чашечки», хотя некоторые подростки сидели в них, касаясь подбородков своими коленями. Но мы ещё не настолько тронулись умом, чтобы составить им компанию. За всё время нашей прогулки Асакура выбрал аттракцион лишь единожды, после чего он заявил, что это было глупейшее решение во всех трёх жизнях. Хао повёл меня на «Атом» — самый «громкий» аттракцион в парке. Визги людей, катающихся на нём, не были слышны лишь на входе. В незастеклённой круглой кабине, символизирующую электрон, находились по восемь человек, надёжно прикреплённые сотрудниками парка к сидениям. Когда опустился рубильник, «ядро» поднялось высоко вверх, а кабина с нарастающей скоростью начала вращаться вокруг него. Пика крик достиг в момент, когда само «ядро» тоже принялось немного кружиться и, соответственно, «электрон» с нами сменял траекторию. Тогда я думала, что глохну. Сама я не кричала, лишь плотно сжала губы и покрепче впилась пальцами в подлокотники. Какое-то несчастное развлечение не повод для крика. Тем более в присутствие Хао, который тоже не издавал ни звука. Лишь на земле мы позволили себе говорить. Из меня рвался наружу смех. Растрёпанные во все стороны волосы Хао вкупе с его донельзя серьёзным выражением предавали ему крайне комичный вид (самой же мне повезло значительно больше — ещё дома я забрала свои волосы в хвост, и поэтому они почти не потрепались). Таким лохматым он не выглядел даже после сна. Зная, как Хао любит свои волосы и заботиться о них, игнорируя всякие масла и шампуни, считая их злом, я всегда удивлялась, как он умудряется поддерживать их в таком отличном состоянии, а в данный момент не хотела даже представлять, как отреагирует Асакура на такой беспорядок на своей голове. Я утянула его на лавку, достала из сумки небольшой деревянный гребешок и принялась аккуратно расчесывать длинные пряди, стараясь несильно цепляться за образовавшиеся комки. Я видела, что, несмотря на небольшой дискомфорт, Хао получал удовольствие. В прошлой жизни он изредка просил расчёсывать его, хотя никого более к своими волосам не подпускал. — Почему ты выбрал именно этот аттракцион? Тебя привлекли крики людей? — Мне было интересно, как далеко ты готова пойти за мной, будь я человеком. Он меня проверял. И с его точки зрения эту проверку я прошла, со своей — полностью провалила. Последующие аттракционы совершенно не могли сравниться с «Атомом», и с каждой минутой я всё больше убеждалась, что такое времяпрепровождение не для нас. Даже я не чувствовала себя в своей тарелке среди людей. Мы перекусили купленными свиными баоцзы¹, качество которых Хао оценил на отметку «съедобно», посмотрели небольшое представление фокусника. Я отчётливо видела, что Хао всё это было неинтересно, но я почему-то хотела показать ему эту сторону многогранной жизни людей. Сторону беззаботных развлечений, смеха, весёлой музыки и даже длинных очередей. Однако совсем другой оборот приобрела наша прогулка, когда я затащила Хао на роллер-арену. В отличие от других аттракционов, сертификат на неё не распространялся, и я внесла плату за аренду роликов. Хао очень странно смотрел на «ботинки», будто видел их впервые. И мне хватило пары минут, чтобы понять, что «будто» было лишним. Если я спокойно выехала на арену, то Асакура не спешил вставать со скамейки. — Поехали. Это несложно. Я разогналась и сделала пару кругов. Хао не сдвинулся с места, лишь пристально следил за каждым моим движением. Я подъехала к нему и протянула руки. — Давай. Асакура молча обхватил мои пальцы своими и сделал первый шаг на роликах. Я, уловив момент, развела ноги, тем самым откатываясь назад и утягивая за собой парня. А Хао всё молчал, только как-то странно смотрел на меня, но я старалась не обращать внимания, хотя он доставлял мне жуткий дискомфорт. Вскоре его неподвижность мне надоела, и я, обогнув Асакуру, толкнула в спину, вынудив поехать вперёд. Но тут Хао резко развернулся, даже не потеряв равновесие. — Удар в спину? Ай-я-яй, — он оттолкнулся сначала правой ногой, потом левой — и через пару таких смен уже стоял передо мной. — Не в твоём стиле. — Вижу, кто-то не первый раз стоит на роликах, — сказала я, щуря глаза. Пускай движения хоть и были немного скованы, но новичок не может так сразу аккуратно проехать и тем более сделать резвый разворот, не прикладывая усилий. — Ошибаешься, — он взял меня за правую руку и крутанул на месте. — Я никогда прежде не катался. Просто наблюдение и анализ техники. Асакура рассказал, как за пару лет до Турнира Матти откуда-то притащила ролики, и они с Марион по очереди учились на них кататься, при этом старательно скрывая этот факт от Хао, боясь кары с его стороны. — Они решили, что я накажу их за бесполезное растрачивание времени, которое они могли бы уделить тренировкам. Я же посчитал, что катание на роликах, пускай и не сравнить с традиционными упражнениями, но тоже способствует выработке равновесия и координации. В конце концов они дошли в своём увлечении до того, что устраивали шаманские спарринги на роликах. Это было даже забавно. Мы накатывали круги по арене в молчании, но под весёлую музыку. Я бы сказала, что мы разговаривали глазами и полуулыбками. Асакура всегда понимал, когда я хотела отъехать от него, чтобы сделать невысокий сальхов , знал, когда нужно поддержать меня за талию для красивой ласточки. Я чувствовала, когда он намеривался закружить меня, не прекращая движения. Мы словно продолжали наш танец уже здесь. Мы доверяли друг другу, несмотря ни на что. Не могу не признать, что для человека, первый раз надевшего ролики, Хао катался более чем хорошо. Если уж идеален, то идеален во всём. Даже в том, чём и вообразить не мог. Наверное, поэтому сейчас мне было так легко с ним, что я позволила отключить предрассудки, предубеждения и всякие другие «пред», а просто наслаждаться катанием. — А почему всё-таки ролики? Классическое фигурное катание тебе пошло бы больше. Красота и элегантность в одном флаконе. Ролики немного грубо. А я ждала от него этот вопрос. Хао задал его, когда мы покинули роллер-арену и утолили жажду, купив в ближайшей лавочке по стаканчику сока. По лицу Асакуры я отчётливо читала «химия» и не могла не согласиться. — Ролики более… повседневно, — я немного замялась с подбором слова. — Когда я жила в Корее, я старательно пыталась себя занять. Причём таким делом, которое способствовало моему вливанию в мир людей. А как ты понимаешь, ролики тут выигрывают у коньков. Катание на роликах не вызывает такого восторга у окружающих, как на коньках. — И как? Успешно влилась? — Относительно. Когда твои типа, — я сделала пальчиками кавычки, — одногодки разбивают коленки которую неделю, а ты уже в первый день раскусил принципы катания без травм, всё это ощущается неправильным. И тем более, когда пятилетки обвиняют тебя в своих падениях, а их мамочки завистливо поджимают губы, когда ты делаешь банальные дуги на двух ногах. Асакура выкинул пустой стакан в урну и засунул руки в карман брюк. — А ты ещё удивилась, что я прилично катаюсь в первый раз. С тобой же было то же самое. — Да, но извини. У тебя крепкое тренированное тело шестнадцатилетнего парня, а у меня — малявки, которая не так давно научилась заново ходить. — Надо же, я услышал от тебя комплимент, — Асакура облизнул губы и скосил глаза в мою сторону. — Не прибедняйся. Сам же это прекрасно знаешь. Твои мускулы видны даже через рубашку. И не говори, что не замечаешь взглядов девушек, которые буквально раздевают тебя, — я предала своему голосу равнодушие, хотя на душе было скверно. Я всегда признавала Хао красивым парнем, но при этом никогда не видела к нему интерес со стороны женщин. Вероятно, дело было в том, что шаманки попросту боялись его (не в счёт разве что Анна) и не рассматривали его в качестве партнёра. Обычные девушки же просто не имели представления, на кого они положили глаз и поэтому не скрывали своего желания прижать его к какой-нибудь стене или оказаться прижатыми им. — Зато я прекрасно замечал желание в глазах и штанах парней, пялящихся на тебя, когда ты поднимала ноги во время катания. Я не сдержала снисходительной усмешки. — Думаю, ты преувеличиваешь. — Нет. Просто ты не понимаешь, насколько ты красива и желанна мужчинами, — Хао остановился и развернулся. — Что тогда в длинных платьях, что сейчас в коротких шортах. — И тобой тоже? — вопрос сорвался с кончика языка прежде, чем я успела осознать, что, собственно, ляпнула. Асакура обхватил мой подбородок своими тонкими пальцами и приподнял. — А ты… — он резко замолчал и повернул голову в сторону, словно услышал что-то. — Хао? Парень отпустил моё лицо и стремительно направился к небольшим магазинчикам с игрушками, около которых толпились дети, громко и настойчиво выпрашивая у родителей очередную бесполезную вещь. Но супруг свернул в прореху между домиками и исчез в ней. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. В несколько десятков шагов я преодолела пройденное Хао расстояние и обнаружила мужа сидящим на корточках перед плачущей девочкой. Малышка надрывно завывала, потирая покрасневшие глаза кулачками. — Тише. Всё будет хорошо. Найдём мы твою маму, — сказал Хао по-китайски, поглаживая ребёнка по макушке. Девочка на пару секунд замолчала и шмыгнула носом, тяжело дыша. А затем разразилась новой порцией истерики. Я пристроилась тоже на корточки рядом с Хао, доставая из сумочки платок. — Ну что ты. Вот найдётся твоя мама и не узнает свою дочку, — девочка ожидаемо притихла и как-то обиженно посмотрела на меня. — Скажет: «Моя дочка никогда не плачет. Она очень смелая и красивая. А эта какая-то зарёванная. Не моя». — Неправда! — малышка топнула ногой и заколотила крошечными кулачками по коленям. — Моя мама такое не скажет! Она меня узнает! — Конечно, — я вытерла ей слёзки платком и высморкала носик. — Вот сейчас успокоишься, и мамочка придёт. Или лучше мы все вместе пойдём её искать. — Такое приключение. «Найти маму», — подключился ко мне Хао. — Отправишься с нами в такое приключение? Девочка насупилась и сделала шаг назад. — Мне мама не разрешает уходить с незнакомцами. — Так давай познакомимся. Меня Хао зовут, а это Хёшия. А тебя? — Мей, — осторожно произнесла девочка. — Вот мы и познакомились. Теперь ты можешь пойти с нами? — Да… — Вот славно, — Хао поднялся и помог встать мне. А затем подхватил Мей под протяжное «ух» и усадил девочку на свою левую руку. — Так ты сможешь увидеть маму быстрее. Удобно? — Да, — девочка кивнула и обхватила шею Асакуры, путаясь в его волосах. Я, выйдя из оцепенения от увиденного, одёрнула платье малышки, которое немного задралось, и освободила из плена волосы мужа. Мы вышли из проулочка и оказались на центральной улице парка. — Где ты маму видела в последний раз? — спросила я у ребёнка. — У самолётиков. Мы с Хао переглянулись. Карусель «Самолёты» находилась отсюда довольно далеко. — А здесь ты как оказалась? — Пошла искать маму. — Замечательно, — Хао перешёл на японский, обращаясь ко мне. — Здесь ходит столько людей, и никому нет никакого дела до маленького ребёнка. Парировать было нечем. — Как ты вообще её нашёл? — Хоть я сейчас и человек, но не могу отделаться от настойчивых просьб о помощи. И если я игнорирую большую часть, но детей — никогда. А зов был очень отчётлив, потому что Мей была в паре шагов. И мы пошли к «Самолётам». Девочка, поначалу жутко нас стесняющаяся, осмелела и теперь щебетала не переставая, иногда коверкая звуки. Она настолько проникла выдуманной игрой, в ход которой Хао периодически вплетал различные детские загадки и метафоры, что она, кажется, даже забыла, действительно потеряла мать. Она живо примеряла на себя роль грозной пиратки, когда мы проходили мимо «Весёлого Роджера», феей, которая «волшебно колдует волшебной палочкой», воображала себя принцессой, которой папа-король (эту важную роль она отрядила Хао) на день рождения подарил пони. Когда же я решила уточнить, какое место отведено мне, Мей безапелляционно заявила, что королевы, которая спит вечным сном и ждёт, пока король её разбудит поцелуем (если бы она только знала, что не так далеко ушла от истины). Сам же Асакура, хоть и слушал малышку вполуха, выискивая непутёвую мать, но всегда умудрялся отвечать на её вопросы. Когда девочка слишком увлекалась своей фантазией, мы с Хао перекидывались фразами на японском. Меня начало беспокоить, что мама малышки не находилась. Словно она совсем не терялась. Мы не видели ни сотрудников милиции, ни охранников в парке, которых логично было подключить к поискам пропавшего ребёнка, ни слышали объявления по громкоговорителю. И, конечно, когда мы пришли к «Самолётам», никакой кричащей женщины в слезах не оказалось. Либо Мей что-то напутала, либо ее мама носится по парку, выискивая своего ребёнка. О третьем варианте я старалась не думать. Но, как бы то ни было, вопрос «Как найти незнакомого человека в огромном парке развлечений среди бесконечного числа народу» не решён. — Рассекать среди аттракционов с ребёнком бесполезно. Шанс столкнуться с её матерью один к десяти. — Тогда надо думать, как думает мать. Как поступила бы женщина, потерявшая ребёнка? — Вопрос не совсем по адресу. У меня нет детей, в отличие от некоторых. — Но я не женщина. Не укор вашему полу, но мышление у мужчин и женщин всё-таки отличается. Вот о чём, мы с Хао ещё не разговаривали, так это о разнице полов. — Обычная женщина первым бы делом сначала, конечно, испугалась, начала звать ребёнка. Если бы это не принесло пользы, то бегать и искать его, попутно спрашиваю прохожих, не видели они ребёнка, — я попыталась прикинуть схему действий в такой ситуации. — Подключила бы охрану и милицию. Дала бы объявление по громкоговорителю, чтобы как можно больше посетителей подключить к поискам. Так обычно люди поступают. — Вот видишь, а ты не хочешь быть шаманом. Шаманка просто послала бы духов, а если бы была даузером, то дело вообще одной минуты. — Не думаю, что смогла бы потерять ребёнка, — нельзя потерять того, кто вряд ли вообще у тебя будет. Но сама реплика Хао меня немного обидела. Неужели он считает меня такой безответственной? Между нами возникло напряжение. Я с раздражением смотрела на мужа, даже не стараясь это скрывать, он же в ответ с какой-то издёвкой. Будто знал что-то, что не знаю я. Боковым зрением я заметила, что Мей на его руках давно притихла и озадаченно пытается следить за нашим разговором на непонятным для неё языке. — Вы сейчас произносите какие-то заклинания, чтобы найти мою маму, да? — и мы синхронно повернули головы в её сторону. В голове щёлкнуло. — Можно и так сказать, — я убрала Мей с глаз чёлку, которую давно не мешало бы подстричь. — А ты знала, что папа-король владеет магией? Давай попросим его поколдовать, чтобы твоя мама быстрее нашлась? — Боюсь, Королева забыла, по её желанию место, где мы сейчас находимся, лишает её супруга магических способностей, — Асакура встрял, не дав девочке ответить. — Но раз уж магия короля так нужна, то королева возвращает её ему. Хао поставил девочку на землю, размял пальцы и сложил их перед собой так, будто собирается создать энергетический шар. Он хочет устроить малышке целое представление среди толпы людей, хотя ему достаточно одной мысли, чтобы женщина возникла перед нами? Дальнейшие его действия вообще вызвали у меня недоумение и подбивали на смех. Хао свёл брови, отразив на лице сильнейшую концентрацию, и заговорил нараспев по-японски, мелко потрясывая руками (для шамана, хоть и бывшего, заметно сразу, что дрожь искусственная, а не вызванная энергетическим перенапряжением): — Я не отказываюсь от своих слов. На твоей Родине я буду человеком, — и «обессиленно» опустил руки. — Прости, Мей, не выходит, — это сказано уже было на китайском. Несмотря на серьёзность его слов, я рассмеялась. Никогда бы ни подумала, что Хао такой прекрасный актёр детских спектаклей. Неудивительно, что некоторые шаманы в действительности принимали его за ребёнка, когда он «непосредственно» улыбался им, пряча в себе истинные помыслы и планы на них. Но сейчас, не принимая во внимание его игру с Мей, я видела, что муж искренен с ней. Он не притворяется, что ему нравится выдумывать вместе с ней истории. Он даже готов потерять репутацию бессердечного убийцы, выставляя себя неудачником, не сумевшим вернуть свои способности, как перед ней, так и передо мной. Его поведение с Мей, его рассказы о Хане говорят только об одном. Хао любит детей. И наверняка он был бы прекрасным отцом. Суровым, но справедливым. Мы приняли решение искать здание администрации. Через пятнадцать минут бесполезного опрашивания людей и поиска схемы парка мы всё-таки нашли объект нашего поиска, в дверь которой билась невысокая женщина. — Мама! Женщина развернулась. Её покрасневшее и мокрое от слёз лицо просветлело, она бросилась к нам. — Мей! Хао опустил девочку на землю, и она побежала к матери навстречу. Мы наблюдали возможно трогательное для кого-то воссоединение семьи. Мы же с Хао переглянулись, и по выражению наших лиц можно заявить со стопроцентной вероятностью, что мысли у нас были одинаковые. Да, мы радовались тому факту, что мать девочки нашлась, но нас максимально обескураживало объявление, кричащее, что руководители сего парка отправились на обед в период с часу до двух, но при этом на часах было уже три, а никто не вернулся обратно. Безответственность и необязательность говорили сами за себя. Хао не стал ругать женщину за потерю ребёнка, он просто выслушал слова благодарности, которыми нас осыпали, и посоветовал быть более внимательной. И это он делал ради Мей. Не хотел унижать при ней мать. И тем самым вырос в моих глазах ещё больше. Я поняла, что хочу детей. Хочу детей от этого мужчины, который тепло улыбается девочке, которая машет ему изо всех сил и которой, пусть и сдержанно, но машет в ответ.* * *
На входе нас встретила Мин, которая, завидев Хао, изрядно вздрогнула, и сообщила, что меня ждут в гостиной. Второй раз за день. И поэтому я, не рассчитывая ни на что хорошее, направилась туда. Но, понимая, что тот, кто ожидает меня, явно не такой непредсказуемый и опасный гость, как Хао, я шла уверенно и даже относительно спокойно. И не зря. В гостиной в кресле скромно сидел господин Чинг и сжимал в руках большой плотный конверт. Завидев нас, он вскочил, едва не роняя очки, которые крепились исключительно на его носу, и поклонился. — Ваше Величество. — Добрый день, господин Чинг. Надеюсь, Вы с хорошими новостями? — поприветствовала я юриста и присела на диван. Хао же садиться не собирался, молча буравя китайца въедливым взглядом, встал позади дивана по правое плечо от меня. — Частично, — мужчина не рискнул садиться в присутствии Асакуры, — Ваши документы готовы, — и он протянул мне конверт. Аккуратно отодрав зачем-то заклеенный край, я извлекла стопку документов на дарение. Я доверяла Чингу как профессионалу своего дела на все сто процентов и даже могла не перепроверять правильность данные. Но всё же пробежалась по тексту глазами, чтобы продемонстрировать стоящему за моей спиной имя дарителя. Асакура Хёшия. Несмотря на то что замужняя фамилия мне сулила огромные проблемы в собственном клане, я не могла от неё отказаться. Не хотела. Но хотела, чтобы Хао видел, что я по собственной воле остаюсь частью его семьи не только по кольцу в мире шаманов, но и по документам в мире людей. — Благодарю за работу, — я засунула бумаги обратно в конверт и положила его на столик. — Что по другому моему вопросу? Спрашивать это были рискованно при Хао, но откладывать было нельзя. «Любимые» родственники могли заявиться в любой момент со своими требованиями. — К сожалению, тут я ничем не могу Вам помочь. Но я вижу, что Вы прислушались к моим словам и сами подошли к решению этой проблемы, — с намёком сказал Чинг, поглядывая на Асакуру. Если бы я могла покраснеть, я бы покраснела. Было неприятно и почему-то обидно за Хао. Это прозвучало так, будто я его собираюсь использовать как донора спермы. — Вы ошибаетесь. От моей ледяной интонации адвокат подался назад. Казалось, что он сейчас постарел на десяток лет. Лицо посерело, на виске застыла капля пота. Вот он весь страх королевской аудиенции. Я понимала, что Чинг не боялся меня, которую он знал с самого детства. Он боялся реакции Хао, которая могла последовать вслед за моими словами. Но мой супруг выразительно молчал. Я знала, что за этим молчанием скрывается шквал вопросов, который обязательно обрушится на меня, когда юрист уйдёт. И я не ошиблась. Едва Чинг покинул поместье, Хао сел прямо напротив меня, закинув одну ногу на другую и скрестив руки. — Я тебя слушаю. — Это только мои проблемы, — я не собиралась рассказывать ему. — Твои проблемы — это мои проблемы тоже. Он продолжал стоять на своём, и я тоже. — Хао, не стоит. Я разберусь с ними сама, — и в который раз за сегодняшний день решила сыграть грязно. — Или ты не веришь в меня? — Верю. Но если будет что-то серьёзное, я вмешаюсь, имей в виду. С одной стороны, мне было лестно, что он заботится обо мне, но с другой, не хотела, чтобы он лез в дела моего клана, тем более в такие деликатные. — А ты не считаешь, что дарить огромный дом маленькой девочке — чересчур щедрый подарок? — Когда я его получила, я была немногим старше Мэри. — Но она ничем его не заслужила, в отличие от тебя. — Я его получила как Повелительница Муз. Теперь ею является Мэри. К тому же, Греция перестала быть мне домом. Моё место здесь. Второй раунд нашей словесной дуэли завершился тем, что каждый остался при своих мнениях. Мин принесла нам фруктовую тарелку, бокалы и бутылку красного вина. Под мой немой вопрос «Зачем?» она поспешно ретировалась. Хао не растерялся. Он взял бутылку, проскользил по этикетке, открыл и разлил его. Подхватил бокалы за ножки и один протянул мне. Я настороженно взглянула на напиток и аккуратно взяла его. Поднесла к себе, вдохнув аромат. — Что-то не так? — поинтересовался Хао. — Я никогда ранее не пила вино. — Всё бывает впервые. За новые впечатления! — он приглашающе поднял свой бокал. — За новые впечатления! — и ударила своим об его. Мы пригубили. Вино было кислым, и я невольно скривилась и потянулась за клубникой. Послышался тихий смех. Асакура веселился, глядя на меня. — И как? — Кисло немного, — ответила я, прожевав ягоду. — И не смотри на меня так, будто мне пять лет. — С учетом нашей разницы в возрасте можно и так сказать. А вообще о ты выглядишь такой… смешной. — Если бы вино принёс ты, я бы решила, что ты хочешь меня споить. — Я, конечно, против злоупотребления алкоголем, но выпить по бокалу очень дорогого вина, считаю, можно, — и отпил ещё немного. Я же поставила бокал на столик. — Разбираешься в вине? — Не особо. Люциус не просто специалист по вину, но и прекрасный рассказчик. Все мои познания в алкоголе — его заслуга. С подначивания супруга я сделала ещё один глоток. Как мне не нравилось вино, так ничего не поменялось. Затем я решила «сбежать» от алкоголя, чтобы Хао всё-таки не поставил цель меня споить, под предлогом унести документы. В спальне я упала на кровать и закрыла лицо руками. Когда же он уйдёт? Эти несколько часов меня так вымотали, как не выматывали двенадцатичасовые тренировки с музами. Но при этом я чувствовала себя по-настоящему счастливой. Полежав пару минут на кровати, решила, что пора было возвращаться, чтобы Хао не заподозрил ничего. Я нажала на ручку, открыла дверь в гостиную и замерла. Мои уши лизнула знакомая до дрожи в коленях мелодия, до боли в груди мелодия. Аккуратная мелодия, легко выплывающая из-под пальцев умелого музыканта и уносящая меня в далёкие воспоминания. Я видела, как красивая женщина в изумрудном платье игриво бегала по клавишам рояля, немного покачивая головой в такт мелодии. Ветерок, влетевший в комнату через открытое окно, играл с отдельными прядями волос, скользящим по плечам. Я смотрела на утончённую пианистку, сидя на полу и широко разинув рот, ловя каждую сыгранную ноту.На окраине города маленький причал, Там дева печально стояла. Ей легенду старинную ветер нашептал, Как вновь обрести, что пропало.
Слова сами собой всплыли у меня в голове, как и нежный, тёплый голос, их исполняющий.«Желанье своё на листочке напиши, Всем сердцем его прочти…
Рука непроизвольно прижалась к груди.В стеклянный сосуд свою душу ты вложи И в море на закате отпусти».
Я кружилась, раскинув руки в стороны.Уплывай далеко, далеко за горизонт, Печали и скорби послание.
Женщина повернула голову в мою сторону, осадив меня тяжёлым взглядом, из-за чего я запнулась о свои ноги и упала на мягкие подушки.Может быть, когда Бог увидит его, Дарует тебе покаяние. В детстве ты охранял моё сердце от невзгод, Слепым потакая желаниям. Я причиной была твоих бедствий и забот, Тебе причиняя страданья.
Слова детской песенки сами сорвались с губ — я, словно под гипнозом, отвечала на призыв мелодии наполнить её своим голосом. Голосом, так похожим на тот, что некогда пел в этом зале.Сейчас же лишь море молчит и внемлет мне, Лаская холодный брег. Отныне тебя со мною рядом нет. Как с половиной сердца жить, ответь? Уплывай, моего раскаяния стих, Слезами написанный искренними. Среди многих грехов самый страшный из них — Не смыть осознанием истины.
Тут проигрыш зазвучал в немного, едва уловимой, но другой тональности. Однако этого вполне хватило, чтобы вернуть меня в настоящее. Я не была маленькой девочкой, и за роялем не сидела моя мама. Мне было двадцать девять, а за инструментом находился мой супруг. Его неподвижный корпус окутывал рассеянный солнечный свет. Голова была слегка опущена. Длинные волосы наполовину скрывали его профиль, оставив лишь вид на плотно сжатые губы и прямой нос. Я не знала, что Асакура умеет играть. Причём так искусно. Его пальцы без всякого напряга бегали по чёрно-белой клавиатуре инструмента. Всё говорило о том, что занимался музыкой Хао осознанно и долго. Такого уровня не достичь за пару лет обучения. Пока он играл, я прошла в комнату и опустилась на пол возле ножек банкетки, согнула правую ногу в колене и, обхватив её руками, положила на него голову.Уплывай далеко, далеко за горизонт, Печали и скорби послание. Может быть, когда Бог увидит его, Дарует тебе покаяние. Уплывай, моего раскаяния стих, Слезами написанный искренними...
Хао сыграл последние аккорды, и наступила тишина. — Если б родиться могли мы опять...² Мы молчали. Я никак не могла выкинуть из головы образ матери. — Не знал, что знаешь эту песню. — Не знала, что ты умеешь играть. Я не хотела ему дерзить, но реплика вырвалась сама собой, но Хао ответил на неё усмешкой. — Вообще-то я люблю сочинять музыку. Это что-то вроде моего хобби. — Ну думала, что у нас с тобой есть что-то настолько общее. Послышался шум отодвигающейся банкетки. Хао опустился на пол рядом со мной, практически повторив мою позу. — Что-то случилось? Я промолчала. Всё, что было в моей голове так, это случай из далёкого прошлого, который я не вспомнила, если бы не игра Хао и не проблемы с кланом. …Мама сидели перед трюмо и заплетала косу, чтобы потом убрать её в красивую шишку и зафиксировать дорогими палочками со свисающими на цепочке цветами. — Сколько раз я тебе говорила не бегать по дому и тем более в моей спальне? От ледяного тона я замерзала на месте и не смела двигаться без соответствующего разрешения. Только лишь внимательно следила за движениями матери, которая потянулась за расчёской. — Простите! Я просто люблю смотреть, как Вы делаете причёски! Они всегда у Вас выходят такие красивые! — Это не значит, что нужна ураганом приносится сюда каждое утро и вечер. Куда только слуги смотрят. — Только не ругайте их, пожалуйста! И тут я поняла, что ритуал впервые изменился. Мама вместо палочек, которые всегда так красиво блестят на солнце и звенят колокольчиками при наклоне головы, достала из шкатулки нечто ещё более красивое, нечто, что я никогда раньше не видела. Я заворожённо смотрела, как острые тонкие зубцы золота бороздят чёрные поля волос и погружаются в них, словно в пену, оставляя венцом совершенства россыпь рубинов на полотне ночи. — Какая красота! Мама, почему Вы раньше его не носили? — Этот гребень передаётся в моей семье от матери к дочери, когда та впервые объединяется с духом. Я им особо дорожу и редко пользуюсь. Но сегодня особенный день. И смею надеяться, что ты не будешь мне мешать. — Конечно, нет, мамочка! — я всё же сорвалась с места и обхватила маму со спины, вдыхая аромат её духов. — Я сделаю всё, что Вы скажете! Она расцепила мои объятья и настойчиво произнесла, словно пыталась выжечь эту мысль в моей голове. — Тогда перестань приходить ко мне по утрам и вечерам. Ты поняла? — Да! — Обещаешь? — Да! Да! Да!.. Но в детстве я была крайне любопытным и неугомонным ребёнком. …Я выглядывала через дверную щёлку, следя за входом в спальню матери. Ждала, когда придёт, чтобы хоть издалека посмотреть на гребень, как это делала весь день. Слуги искали меня совершенно в другом крыле, потому что я там настойчиво мелькала последние полчаса, и это значит, что никто мне помешать не сможет. Я услышала шорох подола. Мама. Она стремительно преодолела коридор, не заметив меня, притаившейся в библиотеке напротив, и скрылась в своей спальне, даже забыв до конца прикрыть дверь. Мой взгляд же был прикован к гребню в её волосах, который в свете ламп подмигивал мне своими камнями. «Как же хотелось его потрогать, но мама всегда запрещала прикасаться к её вещам. Но он ведь достанется мне по наследству. Значит можно, да?». Эти мысли кружили в голове и в итоге подбили приблизиться к маминой комнате. В зеркале я увидела, как она почему перед сном красила губы и душилась из сиреневого флакончика в форме розы. Она поправила причёску, поглубже втыкая гребень, убрала волосы с плеч за спину, немного приспустила рукава. Тут послышались шаги, и я улизнула обратно в библиотеку на прежнее место слежки. В спальню к маме зашёл отец, тоже забыв прикрыть до конца дверь. И приняв это не за забывчивость, а за приглашение, я подкралась к спальне и с радостным криком ворвалась в неё, застав странную картину. Родители сидели на кровати и касались друг друга лицами. Мама зачем-то трогала ладонями шею отца, а тот развязывал пояс на её ханьфу³. — Ой… Родители оторвались друг от друга, и схлопотала грозный взгляд от матери и взволнованный от отца. — Я же просила… — Мамочка, простите! Я думала, что если отцу можно, то и мне тоже. Я просто хотела потрогать гребень! Мама ловким движением выдернула украшение из причёски и вложила мне в ладони. Я невольно сжалась и зашипела. Кончики впились мне в кожу, расцарапав до крови. — Забирай, дарю. А теперь иди спать. Уже поздно. Радость от подарка меня переполняла, я бросилась к матери, но была перехвачена отцом. — Пойдём, обработаем ранки, — и вывел из комнаты, сказав маме непонятное мне «Мала, это знак»… Своим непослушанием я, возможно, лишила клан будущего. — О чём ты думаешь? — вернул меня обратно голос Хао. Я даже не заметила, как оказалась прижатой к его плечу. Но сейчас мне было всё равно. Мне хотелось его тепла. — О маме. Поняла, что хочу перед ней извиниться. — Она ведь тебя ненавидела. — У неё были причины. Да и я небезгрешна. — Я не могу тебе её вернуть. — Я знаю, что ты безвозвратно сжёг её душу. Но не это самое ужасное. — А что же? — Я должна винить тебя в её смерти, но не могу. Я ужасная дочь. Ты ради своей матери готов уничтожил всё человечество, а я не могу даже думать о тебе как об её убийце. Хао прочистил горло. Я почувствовал, как напряглось его тело. — Если говорить начистоту, то я был не совсем прав в своём поступке. Я отодвинулась от него в заинтригованном ожидании ответа, но его рука на моей талии не позволила сделать так называемое «дружеское расстояние». Мы всё равно были слишком близко друг к другу. — Я мстил за свою мать, а сам убил твою. Чтобы она ни говорила, какой бы она ни была, мне не следовало это делать. Но я не мог простить ей боль, которую она тебе причинила. Я не верила своим ушам. Хао признал ошибку? — Я и думаю, что… — но тут Асакура резко прервался, заметив, что-то позади меня. Я обернулась, чтобы узнать, что так привлекло его внимание. В дверях сидел кот, игриво помахивая хвостом и щуря глаза. — Это… — почувствовала, как хватка мужа на моей талии становится крепче. — Защитник, — подсказала я. — Кис-кис, иди к нам, — я поманила питомца, стуча пальцами по колену Хао, но это, ожидаемо, не дало результатов. — Значит, не все коты имеют перед тобой слабость. — Определённо, — произнёс Асакура, всё так же впиваясь глазами в Защитника, который молча поднялся и покинул нас. — Он никому не даёт себя трогать. Разве что мне, и то иногда. А как там тот котёнок, которого мы нашли? — Живёт у меня во Дворце. — Ты его хоть кормишь? Или он там у тебя воздухом питается? — Хёшия, меня, конечно, называли убийцей, но живодёром никогда, — он сказал это таким серьёзнеем тоном, что я почувствовала себя неимоверно глупой. — А во Дворце разве можно жить? Это разве не Святилище Короля Духа? — Святилище – это тронный зал. Все остальные комнаты – это вполне себе жилые помещения, которые подстраиваются под Короля-шамана. — И зачем они ему? Ведь Король по большей степени пребывает в состоянии духа. — Но Королева-то нет. Она живая. Значит, ни случись тех событий четырнадцатилетней давности, этот Дворец должен был стать мне тюрьмой. — Так что ты там говорил про то, что ошибся, убив мою мать? — А почему ты вообще вспомнила её? На тебя произвело впечатление случай в парке? Я поняла, что Хао больше не намерен продолжать этот разговор и хочет увильнуть. Он так слишком разоткровенничался со мной. Зная его натуру, возвращать его на нужную мне тему тот ещё сизифов труд. Рука, на которую я опиралась, начала затекать, да и вообще сидеть боком было не очень удобно, и мне пришлось послать все свои принципы к демонам и прильнуть к груди Хао под аккомпанемент его хитрющей улыбки глазами, зафиксировав у себя в голове пункт больше такого не повторять. Конечно, я понимала, что могу вообще сесть напротив него в ту же позу лотоса или просто подогнуть под себя колени, но не стала делать этого, отдавшись волшебству момента. Сегодняшний день никогда не более не случится — мои алогичные поступки тоже. — Нет. Твоя игра возродило воспоминание, как мама исполняла «Стих раскаяния» в этой комнате. Я тогда хотела так же красиво петь и играть, как она. — Я думал, что твои музыкальные таланты, это приобретенное в ходе контакта с музами. — По больше степени так и есть. Но само искусство и красота вещей меня завораживала ещё с детства. А ты откуда знаешь эту песню? В Японии она тоже распространена? — К твоему сведению, этой песне более тысяча лет. Когда я был совсем маленьким, мама пела мне её на ночь и под её чарующий голос я засыпал. Ноты я нашёл значительно позже и в память о ней выучился играть. — Не думала, что она такая древняя. — Это шаманская легенда. И Хао рассказ мне старинную историю про маленькую эгоистичную девочку, которая своими капризами погубила единственного любящего её человека — старшего брата. Про то, как она после его казни за попытку кражи серёжек у дочери императора в муках одиночества раскаялась и вымаливала у Бога прощение. Про то, как заключила с ним сделку и до конца жизни помогала всем тем, кто пострадал от руки брата по её прихоти. Про то, как… …Проснулась я уже в своей спальне, укрытая одеялом.