Ты моя Муза

Это было странное чувство. Невероятная лёгкость смешивалась с тяжестью, которая незримой силой придавливала к земле. Казалось, что вот-вот взлечу на дуновениях ветра, вспорху вверх, но суровая прозрачная железная цепь, охватывающая лодыжки, приковывала к прохладному полу тюрьмы. Я — неупокоенная душа. Высший уровень моей безалаберности, как сказала бы Эрато. Я открыла глаза. Уже знакомое пространство из света. И ничего больше. Никого. И где он? Хао оставался последней надеждой выбраться из всей этой неприятной ситуации без последствий, или по крайней мере не столь ощутимых. Но меня сильно беспокоило то, что он игнорировал мой зов, который не мог не слышать. Я чувствовала себя донельзя глупо, крича в потолок его имя, словно одна определённая ведьма звала своего мужа-хранителя. Только вот мой муж не пришёл. И я решила прийти к нему сама, несмотря на ясную установку невозможности возвращения в Королевство Шаманов. Краем сознания я понимала, что Хао задела моя незаслуженная пощёчина и сказанные слова. Но, с другой стороны, у нас бывали недомолвки и сложившаяся ситуация не из ряда вон. Почему же именно сейчас, когда он так нужен, Асакура решил оставить меня лицом к лицу с неразрешимой без него задачей? Или он хочет, чтобы я осознала всю свою беспомощность без него? Хотелось бы сказать, что не на ту напал, но в этих обстоятельствах мне остаётся лишь признать и принять это. — У тебя привычка: если умирать, так ставить всех на уши и в чёрном? Я буквально слышала, как всё внутри меня облегчённо вздохнуло. Хао возник прямиком на своём любимом троне. На его лице читалось до невозможности скучающее выражение утомлённого многочасовым трудом человека. Асакура был облачён в традиционную бежевую хламиду, которую я ещё в прошлой жизни думала покромсать на клочки. — Это всё, что ты хочешь у меня спросить? — я скрестила руки на груди. — Да нет, — Хао неопределённо пожал плечами. — Ещё хочу узнать, с каких пор ты решила стать практикующей суицидницей? Если не ошибаюсь, из трёх попыток эта уже вторая успешная? Или всё-таки из четырёх, если принимать во внимание порыв стать Повелительницей Муз, невзирая на риск. — Мне бы не пришлось умирать, если бы ты откликнулся. — Да? А разве кто-то не говорил, что не нуждается в моей помощи и что все свои проблемы будет решать сама? Я была уверена, что он это скажет. Начало нашего разговора было вполне предсказуемо, и я его прокручивала всё то время, пока мы летели сюда на самолёте. За эти несколько часов в моей голове родился десяток вариантов развития нашего диалога. Но если картинки эндшпилей¹ вырисовывались довольно чётко, то с «митлами»² были трудности. Сколько бы раз я ни прокручивала определённые вопросы, не могла сформулировать на них ответы, достойные Хао. — Ты хочешь, чтобы я извинилась и признала твою правоту? Я могу… Но он поднял руку, призывая меня замолчать. — Нет. Меня это вовсе не нужно. Достаточно того, что ты сама это осознаёшь и поэтому пришла ко мне. — Тогда что тебе нужно? — Мне ничего. В отличие от тебя. Ты же сейчас наступаешь на горло собственной песне, а не я. Несмотря на внешнюю невозмутимость, я видела в глазах Хао огонь торжества. Он сумел загнать меня в ловушку и был необычайно горд собой. — Да, ты прав. Мне нужна твоя помощь, — сдвигаем в сторону шахматы, начинаем играть в поддавки. — И я буду крайне признательна, если ты её окажешь. Он молчал, лишь въедливо глядя прямо мне в глаза. Я могла подумать, что Хао уже для себя всё решил и ответ явно будет положительным, а сейчас он раздумывает над стоимостью своей услуги, определённо недешёвой. Но это был Хао. Шаман, чьи непредсказуемость ставила в ступор многих. — Так что? По рукам? — Зависит от того, что ты хочешь и что готова дать взамен. — Ты не знаешь? — удивилась я. — А должен? — бровь Хао устремилась вверх, выражая высшую степень недоумения. — Ты полагаешь, у меня время и желание следить за проблемами женщины, которая ни во что меня не ставит? Очередной пропущенный удар. Хао — мастер не только шаманских, но и словесных баталий. И как ни прискорбно, чтобы добиться своего, я должна проиграть. — Ты ошибаешься. Ты важен для меня. Я подплыла к супругу, словно капелька масла скатилась по водной глади, и примостилась на подлокотник, противоположный тому, на котором Хао с помощью руки подпирал голову, спиной к Асакуре. — И твоё мнение для меня ценнее других. Его усмешка резанула не хуже самурайского клинка. — Тогда я не понимаю тебя. — Хао, тот случай у меня дома… — я решила прекратить весь этот цирк с официозом, понимая, что только искренность — ну или околоправда — сможет расположить супруга ко мне. — Я не люблю, когда решают за меня. Тебе ли это не знать. Мои тёмные ногти тихо скребли по каменной стенке трона, и, будь я жива, пыль забилась бы под них и раздражала бы своим присутствием там. — Я благодарна тебе за помощь, конечно, но всё равно считаю, что она была лишняя. Пусть и помогла быстро решить вопрос. Хао молчал, ставя меня ещё в более некомфортное положение. — В этот раз я сама пришла к тебе за помощью… — я украдкой облизнула засохшие губы. — Не откажи… Знаешь, я в долгу не останусь. В ожидании вердикта прикрыла глаза. Никогда прежде не чувствовала себя в более унизительном положении. Он должен согласиться, ведь так? Я, ведь не могла ошибиться? Супруг упорно продолжал молчать, а я мысленно вырыла глубокую могилу для своей гордости и ритмично забивала гвозди в приготовленный для неё гроб, как это принято у европейцев. — И да, я знаю, что пренебрегла твоими словами и заявилась в Королевство Шаманов человеком. Но выбора у меня не было. Гроб уже был опущен и закопан. Устанавливался тяжёлый каменный крест. — Ты скажешь что-нибудь уже или нет? — не выдержала я. Если бы я была сейчас жива, то под моё состояние идеально подошло бы описание «сдали от напряжения нервы». — Да просто я пытаюсь вообразить, что же за трагедия могла произойти, чтобы ты пришла ко мне. — Аполлон заточил муз в предметах Атохоруто. И Мэри не может их вызволить. Я была бы крайне признательна, если бы ты освободил их. Печать божества сломить способен только Бог. — И при каких обстоятельствах это произошло? Не мог Аполлон просто так — от скуки — запереть их. Это был один из вопросов, которые я предвидела со стопроцентной уверенностью в их озвучивании. Хао не мог обойти его стороной. Поэтому ответ на него я обдумывала с особой тщательностью. — Мэри допустила досадную ошибку. Это стало своеобразной расплатой. И очень надеялась, что такой его устроит. — Ну да, что же ещё, — произнёс Хао елейным голосом. — Ведь для тебя нет ничего и никого важнее этой девчонки и хранителей. Бывших хранителей, — отчётливо подчеркнул он. — Ради них ты готова на всё, даже приползти ко мне. Его голос настолько сочился ядом, что я боялась в нём захлебнуться. Но было в интонации Асакуры И что-то такое, что заставляло мою душу сжиматься и содрогаться, как сердечную мышцу. — Хао… Как бы я ни хотела, чтобы интонация была сильной и возмущённой, она, как мне показалось, прозвучала жалобно и надрывно. Я вскочила с подлокотника и встала прямо перед мужем, смотря только в его глаза. Холодные. Чужие. — Ради них ты раскрыла себя, а из-за муз вообще обрекла себя на безэмоциональное существование. Не считаешь, что в них корень твоих бед? Я его не узнавала. Не узнавала собственного мужа. Человека, которого безответно любила. Всегда чёткий, рассудительный, с непоколебимым рассудком, а теперь в его словах звучала обида? Его задевает это? — Ты даже умереть ради них готова, если я поставлю такое условие! — Готова! Но умерла я ради тебя! Мои слова колоколом прогремели в пространстве, ударяясь об ничего. Я не сразу поняла, что произнесла, но, когда осознала, захотела исчезнуть. Я не собиралась это говорить. Никогда в жизни. Никто не должен был это знать. Все должны верить в ту версию, что изложена в грёбанных учебниках по истории. — Ты умерла не ради меня. Ты умерла ради людей. Чтобы спасти их. Знала, что мать остановит меня. Знала, что она моя единственная слабость, и подло воспользовалась этим. Самое ужасное, что тогда я считала так же. И слышать сейчас это от него невероятно больно. Особенно после слов благодарности за встречу. Почему его позиция так кардинально изменилась? — Да, — призналась уже нынешняя я. — Потому что сама не смогла. — И что же помешало тебе? Эмоции. Чувства. Любовь. Эти три слова набатом били в моей голове, сотрясая сознание. Я сдерживалась из последних сил, чтобы не озвучить их. — Верность и преданность. Став твоей женой, я не могла предать тебя, даже считая, что ты не прав. Пусть это и было правдой — крошечной её частичкой в бескрайнем море чувств — но неприятно было словно отпил из чаши, полной лжи. — Знаешь, — сказал Хао тихо, — а я тебе не верю. Его слова обрушились на меня, придавив своей тяжестью. — Но несмотря на это, я согласен тебе помочь. Я освобожу муз. Что же касается ответной услуги, — он выжидающе глянул на меня, но я лишь ждала свой приговор в скорбном молчании без тени радости, — то я пока с ней не определился. Мне нужно время. Не хочу продешевить. Что? Бог боится продешевить? — И сколько ты будешь думать? — Сколько нужно, пока не найду нужную цену. Если ты волнуешься за хранителей, то они получат свободу, как только мы скрепим сделку. В принципе после этих слов мне было всё равно. Он согласился, это главное. Но богатое воображение Хао, способное на сотворение самых безумных идей, всё же немного напрягало. Отсроченное желание может мне ещё аукнуться. Но это потом. Будем решать проблемы по мере их поступления. — И пока я буду думать, ты будешь жить здесь, во Дворце. А вот и первое «ау». Быстро. — Согласна? Асакура вновь стал прежним. Я даже вспомнила день, когда мы заключили «свадебное пари». Дежа вю. Вопрос, кто теперь будет в выигрыше. И что-то подсказывает, что не я. — Да. Хао медленно, по-королевски, поднялся с трона. Протянул правую руку вперёд. «Я ведь пожалею об этом, да?», подумала я и пожала её. Из пальцев хлынула невероятной силы мощь, пробравшая все крупицы моей души, огненная энергия стремительно побежала по венам, а сердце забилось с бешеной скоростью, барабанной дробью гремя в ушах. Я вновь была жива. — Ты же не думала, что будешь духом, пока я размышляю? — Хао улыбнулся, демонстрируя ряд белоснежных зубов. Вот и второе «ау», пожалуй.

* * *

Я никогда не любила роскошь, несмотря на то, что почти всю жизнь жила именно в ней. Мне всегда было достаточно минимального количества удобств и того, что пригодится в работе. Хотя именно это, как правило, выходило за пределы понятия «средний достаток» и требовало большую площадь. Но это не было причиной, почему я старалась не сдерживать себя в проживании в маленьких комнатах. Я предпочитала просторные помещения, которые не ограничивали меня в действиях и позволяли свободной птицей летать в танце. Но в этом месте я не ощущала свободы. Пусть стены и были высоки, коридоры просторны, окна широки и впускали приветливые солнечные лучи, невероятной красоты люстры висели под потолками, было тесно и холодно. Серый камень, из которого сделан Дворец, отдавал атмосферой средневекового европейского замка, в котором только что прошла бойня за престол. Никогда бы не подумала, что подобное во вкусе Хао. Как и запутанная планировка. Казалось, здесь были сотни коридоров и проходов, которые или же переходили один в другой, или заканчивались тупиками. Мои поиски выхода увенчались успехом только через двадцать минут после того, как Хао объявил, что свою часть уговора выполнил. Тяжёлые металлические двери, которые мой супруг почему-то одарил озадаченным взглядом, возникли за моей спиной, и я могла идти. Пересечение Королевства от Дворца до Врат заняло ещё около получаса. Я сильно сомневалась, что Мэри всё это время оставалась там, но убедиться стоило. На границе меня встретили лишь знакомые стражи, проинформировавшие, что едва я упала замертво, девочка подбежала и начала рыдать, обвиняя себя во всех смертных и не только грехах. А когда моё тело растворилось у неё на руках, серьги и сумка засветились, являя миру духов. Со слов мужчин, Мэри залилась громким смехом, глотая слёзы — у неё определённо был шок — и достала из сумки некий предмет и исчезла, оставив на земле лишь, зелёные листочки. Я посмотрела себе под колени. Олива. Не знала, чему радоваться больше: тому, что музы свободные, или тому, что Мэри самостоятельно научилась телепортироваться? Она шокозависимая? Её учить, приставляя к горлу Лайсерга нож что ли? В любом случае направиться она могла лишь в два места: либо во Дворец, либо в Дом. Благо, друг от друга они недалеко. Я не ошиблась. Мэри обнаружилась около входа в мою новую обитель (вероятнее всего, мы разминулись где-то на середине пути). Двери отказывались ей открываться, какие бы усилия они ни прикладывала. Мне же они поддались без всякое сопротивления, стоило прикоснуться к ним ладонью. Это могло значить только одно: Хао не хочет видеть девочку внутри. Дител встретила меня радостными криками и крепкими объятиями, на которые ей раньше не хватало смелости, при этом не выглядя удивлённой тому, что я жива. Как позже объяснили мне музы, Мэри была уверена, что «Король не позволит так сильно любящей его жене быть мёртвой». На что я в очередной раз недобрым словом помянула Аполлона и Афродиту, соизволивших с какой-то стати лезть не в свои дела. Весь остаток дня мы провели в особняке Великих Воинов за бессмысленными разговорами. Мэри всячески старалась не напоминать о своём «проколе» в Греции, а я не думать о предстоящих днях проживания с Хао бок о бок. Выходило прескверно. Временами я так выпадала из разговора, что англичанке приходилось дёргать меня за плечо. — Мы завтра летим обратно в Грецию, да? — неожиданно спросила она, и я поняла, что совсем забыла уведомить её своём незапланированном переезде. — Нет. Теперь наши уроки будут проходить здесь. Я надеялась, что она не спросит почему, ибо, видят духи, я не представляла, как вразумительно ответить на этот вопрос. Но Мэри всё-таки была недотошной девочкой и не стала ставить меня в неловкое положение. — Тогда с утра позвоню папе и попрошу его привезти сюда мои вещи. — Да, отличная идея. Пусть ещё захватит кое-что. Я дам список. Вот Лайсерг удивится такой просьбе. Уже сейчас можно готовиться к допросу. Но это лучше, чем отправлять маленькую, эмоционально нестабильную девочку лететь одной на самолёте или ещё хуже — телепортироваться на такое далёкое расстояние. Даже я, имея за плечами многолетний опыт, избегала международных перемещений. Когда сутки уже исчерпали себя и я собиралась уходить, Дител предложила мне остаться у неё на ночь, на что я вежливо отказалась. — Вы теперь будете жить во Дворце? Я натянула на лицо улыбку, чтобы девочка не чувствовала себя лишний раз виноватой, и произнесла: — Да. — Вы помирились с Королём? Вновь вместе? Вместо ответа я прижала её к своей груди. Девочка крепко обхватила меня за талию и сжала в маленьких кулачках край блузки. Я поцеловала англичанку в макушку. Я уложила Мэри в кровать и пожелала хороших снов. В зале меня уже ждали музы в полном составе. Понимая, что они рассчитывают как минимум на объяснения, я сразу остановила их пассивный порыв наброситься на меня с вопросами. — На сегодня я уже исчерпала все силы, моральные и физические. Все расспросы откладываются на не ранее, чем на завтра. Хочу сначала всё обдумать. — Но не думай, что мы забудем, — хмыкнула Терпсихора, качая ногой — и не рассчитывала. — И начнём непременно с инцидента в Греции, — добавила Талия. — Хорошо, — ответила я, желая скорее остаться наедине со своими мыслями.

* * *

Вместо того, чтобы возвращаться во Дворец, я прошагала мимо него и направилась в лес, ища спокойствия и уединения. Изредка попадающиеся на пути шаманы учтиво здоровались со мной, но я не была уверена, что всегда отвечала им впопад. Настолько охваченная размышлениями, я шла между деревьями, не утруждая себя запоминанием дороги и в конечном счёте добрела до небольшой поляны. Она была идеальна для занятия спортом, к которому не обращалась после перелёта в Грецию. Поставила себе галочку начать завтрашний день с пробежки по лесу — отсутствие тропинок лишь подогревало мой азарт — и стандартного комплекса упражнений. Я запрыгнула на упавшее дерево, но затем всё-таки легла, посчитав эту позу более комфортной и располагающей к размышлениям. Положила руки под голову и посмотрела на золотой месяц. Не будь это Королевство Шаманов, где каждая букашка знает меня и боится Хао, можно было бы смело надевать налобную повязку со звучной надписью «Идиотка». Ибо ни одна здравомыслящая девушка не пошла бы ночью в лес без защиты. Но, как показала практика, нормальность — это не мой профиль. В таком положении я провела полтора часа. Этого времени оказалось достаточно, чтобы упорядочить хаос, царящий в голове, разложив всё по полочкам, подписанным аккуратными табличками. Первый тезис, который стал отправным, — «Хао не заточил меня во дворце, словно пленницу». Прокручивая в голове наш диалог, я с облегчением поняла, что Асакура не подразумевал — или же я всё-таки не просекла это — ничего более, чем просто проживание с ним под одной крышей. Он не ограничил меня в перемещениях, общении и даже количестве проводимого времени за пределами своей обители. Вся эта ситуация невероятно точно повторяла события, следовавшие за нашей помолвкой. И я не верила, что Хао не поступил так осознанно и даже специально. Отсюда второй тезис — «Дворец не тюрьма». Но пока это просто сформулированная мысль не спешила оправдывать себя на практике. Однако мой, пусть и непродолжительный, опыт сожительства с Хао был вполне приемлемым, и вряд ли что-то кардинально поменяется в этот раз. Спать в одной постели мы уже спали и даже больше. Всё остальное — пустяки. Единственный вопрос, который меня волновал, как, собственно, найти спальню в этих нескончаемых коридорах, но на удивление ею оказалась первая комната на третьем этаже, двери в которую я попробовала открыть. Интерьер покоев — наименование мне показалось наиболее уместным ввиду их владельца — разительно отличался от всех увиденных помещений Дворца (не сказать, что увидела я много — исключительно холодные коридоры и пустой холл). Первое, что бросилось в глаза, была планировка. Пространство было строго поделено на зоны, что нашло отклик в душе. Левую сторону можно было смело назвать гостиной. У широкой стены располагался белый камин с чугунной поленницей. Прямо напротив него, всего в метрах двух, стоял кожаный угловой диван с приставленным к нему с задней и боковой сторон низким книжным шкафом. Мой палец сразу же нашёл несколько томиков по шаманским техникам западной Африки, парочку словарей, десяток свитков, которые так не терпелось развернуть, ряд книг по истории Японии периода «Хэйан»³. И это была только лишь первая полка. Если бы не усталость, то я бы схватила первое попавшееся «сокровище» и устроилась с ним на мягком белом ковре перед камином с чашкой чая. Никаких столов, исключительно пол и диван. Всегда находила в этом особый шарм и комфорт. К слову, стола со стульями в комнате и не наблюдалось. Как и другой мебели. От книжного шкафа вправо не было ровным счётом ничего. Пустота. Идеально место для танцев, учитывая высокое качество паркета под ногами и возможность с лёгкостью порхать по нему. По углам стояли высокие напольные вазы со свежими белыми розами, а на каминной полке одиноко лежала скрипка со смычком. Противоположная стена была ещё скуднее на украшения — ничего, кроме окон в пол и выхода на балкон, скрытых под тонким шифоном штор, качающихся на тёплом ночном ветру. Светлый камень балкона местами имел трещины и сколы, был захвачен тесными объятиями лиан. Но даже несмотря на это, сооружение казалось крайне надёжным, так как выдерживал габаритный трёхсоткилограммовый рояль. Решение поставить его не внутри, а всё-таки на свежем воздухе мне импонировало, пусть и вызывало небольшое недоумение. Я никогда раньше не сидела за клавишами не в помещении, и помнится, порывы вытащить инструмент на улицу рождались в моей голове, но были сгублены одним лишь тихим вскликом Эвтерпы. У последней стены, той, что напротив входа, были три невысокие ступени, которые вели между двумя колоннами во вторую половину спальни — более интимную — и были обособлены, словно пунктуальными запятыми, двумя напольными подсвечниками с подтаявшими свечами. Львиную долю этого глухо освещённого пространства занимала огромная кровать с голубым постельным бельём, на которой запросто могли спать человек шесть, не причиняя друг другу никакого неудобства. Я тихо опустилась на неё, проведя рукой по холодному одеялу. Поистине королевское ложе. Надеюсь, хоть на нём Хао не будет во сне забрасывать на меня ноги, чем иногда грешил в прошлом. С правой стороны от кровати стоял изящный туалетный столик с пуфиком и высокое зеркало, что свидетельствовало о принадлежности этой половины мне. Со стороны Хао возвышался платяной шкаф, набитый исключительно женскими нарядами, и скромная дверка, ведущая в ванную, которая не оказалась чем-то из ряда вон, а была стандартной для обычного жилища уровня выше среднего. Я приняла душ, одевшись в ночную сорочку и накинув на плечи идущий в комплекте халатик. Забралась под одеяло, положив голову на мягкую подушку. Но сон не шёл. Я ждала Хао. Он не мог не прийти. Неожиданно процесс моего ожидания скрасил незваный гость. Крошечный, мохнатый, с мокрым носом и шершавым языком. Мягкий комочек вылез из-под кровати и запрыгнул прямо мне на лодыжки, свернувшись калачиком. — Давно не виделись, дружочек.