Начало.
18 января 2020 г. в 12:19
В Японии каждые три года погибает несколько сотен человек. Таковы ужасающие последствия наводнений в сезон дождей, длившийся с середины июня до начала июля.
В этом году катастрофический ущерб пришелся на западные районы страны. В результате ошибочных данных метрологического управления многие люди не успели вовремя эвакуироваться. Проливной дождь, начавшийся в полдень 22 июня, уже на второй день затопил первые этажи зданий. Мои родители: Исаму и Маюми Такаги, будучи журналистами, направились туда уже на третий день бедствия вместе с гуманитарной помощью. Меня, шестнадцатилетнюю школьницу, они оставили дома под контролем соседки с нижнего этажа.
За все 9 лет работы в новостном журнале я успела привыкнуть к кратковременным отъездам родителей. Поэтому сильно не волновалась за них. Но могла ли я знать, что больше никогда не увижу их?
26 июня две машины гуманитарной помощи слетели с трассы в реку из-за сошедшего в этот момент оползня. В аварии выжили трое, но моих родителей среди них не было. Обо всем этом я узнала лишь на третьи сутки, когда дожди, наконец, прекратились. Их машину вытащили спустя несколько дней. Личности родителей опознали по документам, находящимся при них. Только их признали умершими, органы попечительства по-быстрому определили меня в местный приют. Там я провела целый месяц, пока меня не передали под опеку моему дяде Такаги Кацу.
Из рассказов родителей я поняла, что он был кем-то влиятельным в Токио и долгое время участвовал в крупных бандитских разборках на окраинах столицы. Прошло десять лет с того времени, а официальных известий о нем так и не было. Найти его мог только отец, но он почему-то не делал этого. Я же столкнулась с ним впервые на похоронах и поняла, почему отец не поддерживал связь с ним.
Дядя Кацу был чересчур грубым на вид, в свои 33 года он выглядел на 40-45, был довольно высок и постоянно хмур на лицо. Он не терпел косых взглядов в свою сторону, из-за чего довольно быстро создавал проблемы окружающим. В первые же полчаса прощания с погибшими он сцепился с каким-то репортером родителей. В итоге того бедолагу и двух других его помощников пришлось срочно везти в скорую.
Сказать, что я была в шоке от внезапно объявившегося родственника — ничего не сказать. Все смотрели на него с опасением, половина людей сбежала почти сразу после драки. Я попыталась поговорить с ним, но он грубо проигнорировал меня. Когда же вся процессия закончилась, и все кругом почти разошлись, он первый подошел ко мне и сел на траву рядом со мной:
— Значит, ты и есть дочь Исаму?
— Да, но я не звала вас, так что уходите, — я недовольно взглянула на него, на что он только усмехнулся.
— Неужто обозлилась на то, что я сорвал их похороны? Им там уже всё равно, не кипятись, — он достал пачку сигарет из своего пиджака, после чего протянул одну мне, я же посмотрела на него, как на сумасшедшего. — Как хочешь. Тот тип сам виноват, вытаращил на меня свои глаза, будто я ему что-то должен. Козёл! Не понимаю, как Исаму вообще мог работать с этими «стервятниками». Бестолковая профессия.
— Почему вы говорите об этом именно мне?
— А здесь есть кто-то ещё? — он по-быстрому закурил, после чего внезапно вспомнил о какой-то бумаге.
Наблюдая за тем, как он упорно пытается найти что-то в своих карманах, я не выдержала и решила смыться, пока он совсем не заговорился. У ворот меня уже ждала машина до приюта, из которого меня выпустили лишь на время похорон.
— Знаете, я, наверное, пойду, меня тут ждут неподалёку. Давайте встретимся в другой раз. — «Надеюсь, я больше не увижу этого жуткого типа. Устроил здесь не понятно что, потом проигнорировал меня, а теперь сам с разговорами лезет», — подумала я, поднявшись на ноги.
— Я не говорил, что ты можешь идти! — он тоже встал.
— А мне нужно ваше разрешение? Я вас вижу впервые. Не знаю, можно ли нас вообще назвать родственниками.
— Прекращай держать меня за говно, мелкая! Думаешь, мне их не жаль? Наша жизнь быстротечна, все умирают в итоге, с этим ничего не попишешь. Исаму оставил тебя на меня, зная, что эта идея мне не по нраву. Однако бросить тебя одну я тоже не могу. Брат часто прикрывал меня в Токио, и я в долгу перед ним.
— Вот как, — он передал мне ручку и лист, где нужно было дать своё письменное согласие на опеку.
— Подписывай быстрее и поедем. А то мне уже поднадоело торчать здесь.
Я долго не решалась с ответом, но в результате все равно согласилась. Хоть дядя выглядел, как уголовник, разговаривал, как уголовник, был постоянно угрюм и задумчив, зато с ним я чувствовала себя чуточку лучше, чем в приюте. Хотя для меня до сих пор остается загадкой, как органы опеки отдали меня на его попечение, ведь одного его медицинского заключения должно было быть вполне достаточно для отказа. Похоже, без «липовых» справок тут не обошлось, подумала я.
Забрав у меня лист с подписью, он направился в сторону выхода, я поспешила за ним, удивляясь с того, насколько он нетерпелив. Я долго присматривалась к нему, сомневаясь в своем решении. В глубине души я даже боялась его, но старалась не подавать виду, потому как деваться мне было некуда.
Мы дошли до серебристого Форда, который, как оказалось, принадлежал дяде. Я не умею оценивать финансовое положение людей, но по одной машине можно было понять, что он не из простых.
Он сказал мне садиться в машину, а сам пошел разговаривать с людьми, что должны были забрать меня. Те заметно напряглись, когда увидели, что он идет к ним, но не растерялись. Закончив с ними, он сел за руль своего авто и ударил по газам.
Почти весь путь мы ехали молча, думая каждый о своём. Дядя время от времени украдкой бросал на меня заинтересованные взгляды, но тут же отводил глаза, стоило мне взглянуть на него. Я подумала, что было бы неплохо узнать о том, где и кем он работает, где живет. Однако в ответ на каждый вопрос получала сухое «Не важно».
— Тогда скажите хотя бы, куда мы едем?
— Мне надо разобраться с одним делом, так что пока не приехали, не задавай мне вопросов.
С недовольным видом я переключилась на боковое окно. Не хочет говорить — не надо, подумала я. Мне же лучше.
Через час мы подъехали к кирпичным воротам огромного четырёхэтажного здания с виду очень похожего на школу. Арочные окна строения были беспощадно выбиты, а стены, которые видимо когда-то были светлыми, облупились и приобрели серый окрас.
— Что это за здание? — с негодующим видом поинтересовалась я, когда мы вышли из машины.
— Когда-то это была бывшая академия Святого Ишиямы, но сейчас это место ишиямовских гопников.
После этих слов он направился в сторону мрачного здания, я же только и делала, что стояла и недоумевала от того, с каким невозмутимым видом он двигался к входным дверям этой огромной развалины. Неужели его совсем не пугает, что это место просто кишит уголовниками.
— Ну, так и будешь топтаться на месте? — обернувшись, он с укором посмотрел на меня.
— Мне тоже идти? — выдавив из себя жалкое подобие улыбки, я с неохотой пошла следом за ним.
— Будь рядом, там не безопасно. И еще, держи рот на замке, а то схлопочешь. Поняла?
— Да.
— Детство прошло, больше с тобой сюсюкаться никто не будет. Чем скорее ты привыкнешь к новой жизни, тем лучше для тебя.