* * *
Слухи о возможной разумности «Джета» по кораблю все-таки поползли. — Микросоциум, мать его! — ругался капитан, прекрасно понимая, что это было неизбежно. Бороться со сплетнями дело неблагодарное, проблем и без этого хватало, как говорил Макалистер, «за глаза и за уши». Научный госкомитет, узнав про неполадки на корабле, запретил совершать последний прыжок до границ Конфедерации и выдал инструкцию дойти своим ходом до пограничной колонии Тетры. Там провести максимально полную диагностику «Дискавера», устранить поломки, если таковые обнаружатся, после ремонта ждать дальнейших распоряжений. До Тетры, судя по расчетам, пилить оставалось месяца три. Сколько придется висеть в космопорту, вообще не понятно. Предварительное сканирование систем больше никаких серьезных отклонений не выявило. Что, учитывая возраст корабля, вовсе не означало, что их нет. Пока возились, проводили диагностику и мелкий ремонт, техники были при деле. Астрофизикам и биологам тоже было, чем заняться. Согласно задачам, поставленным перед экспедицией, по пути постоянно делали замеры излучений в открытом космосе. Навигаторы и оба пилота корректировали курс - «белый бог» никуда не делся, постоянно сбивал направление. В космических масштабах отклонение на десятую долю градуса уже критично, сверхмалые показатели потом перейдут в сверхбольшие. А вот для изнывающего от скуки и повседневных обязанностей персонала Джей оказался просто подарком. И чего только с ним не вытворяли! Работники пищеблока повадились проверять свои кулинарные эксперименты в духе «собери сбалансированный паек из того, что осталось». Химический анализатор «Скаута», заточенный даже под распознавание ДНК, отлично справлялся с подсчетом баланса веществ и количеством калорий. В пищеблоке анализатор когда-то был, сломался еще до прыжка, на этот раз бесповоротно. Полетела какая-то важная деталь, которой на складе не оказалось. В лаборатории анализаторов было целых два, но лабовцы не отдавали. На каждый запрос ответ был один и тот же: отвалите, самим нужен. Вот и приспособили кибера, а куда деваться? Правда, с проверкой вкусовых качеств оказалось затруднительно. Никаких особенных предпочтений «Скаут» не выявил, и «вкусное» от «невкусного» напрочь не отличал, только «оптимальное». Пищевики надежды не теряли, может, обучится еще. Отдельная была история, когда из лаборатории, где проверяли влияние различных излучений на живые организмы, разбежались подопытные мыши. Биологам крепко влетело от Макалистера, опасавшегося, что живность пожрет коммуникации. Потом еще от старшего завхоза досталось: «Если мелкая тварь сдохнет где-нибудь в вентиляции, сами будете выковыривать!» Ничего хотя бы отдаленно напоминавшего кота на «Дискавере» сроду не водилось, содержать любую живность, кроме подопытной, строго запрещали инструкции. Поэтому вместо кота припахали киборга. Его тепловые датчики были способны засечь грызуна под переборками и покрытиями в любое время суток. Месяца полтора Джей периодически наведывался в лабораторию с рапортом об «обнаружении объекта «мышь» и очередным уловом. Сбитых рефлексов вполне хватало, чтобы не повредить ни зверьков, ни коммуникации. Корабль устоял, серьезного урона массовый побег не нанес. Через неделю после несостоявшегося мышиного апокалипсиса капитан, проходящий как-то утром мимо медблока, застукал там медсестру Кейт, увлеченно заплетающую Джею косичку. От Ирен она, что ли, нахваталась? Кэп, конечно, высказал, что, мол, в детстве в куклы не наигралась, но не делать же выговор за такую мелочь. На тот момент он еще не осознавал всех последствий. «Джет» весь день красовался с веселенькой розовой резиночкой, утыканной какими-то бантиками и блестящими камушками. То ли у Кейт ничего поприличнее не нашлось, то ли она от скуки приколоться решила. Команда беззлобно ржала, киборг закономерно не врубался. При этом у него получался такой недоумевающий вид, что команда покатывалась еще больше. К вечеру все так развеселились, что работа на корабле практически встала! Пригрозить выговором все же пришлось, и перепуганная Кейт вернула все, как было. А буквально пару дней назад на мостик ввалился недовольный Майк, с сообщением, что «эту штуку» уже кормят за одним столом с младшими техниками, и пора бы принять меры». Капитан решил лично посмотреть на такое нарушение субординации, и опять не обнаружил никакой крамолы. Ну сидит он там, сосредоточенно жует результат очередного эксперимента, никого не провоцирует, агрессии не проявляет, особой активности, кстати, тоже. Благодаря стараниям дока и присмотру старшего техника система реакций у Джея существенно расширилась, движения из-за сбоя рефлексов стали менее четкими. Вот ребята и не напрягались, уж очень легко было забыть, что это военная техника, спроектированная для уничтожения людей и себе подобных. Общение за столом отдаленно походило на какое-то подобие осмысленного диалога, но только на первый взгляд. «Скаут» реагировал, только если к нему обращались, и на вопросы отвечал в основном «да», «нет», «не знаю», «запрос отклонен» и «недостаточно данных». Материться его так и не научили, хотя идея витала в воздухе и даже были попытки. Джош быстро сообразил, к чему идет дело, «Джету» выдал ряд дополнительных директив, подопечным тоже, в матерной форме. Техники остались недовольны – такую развлекуху обломали!* * *
— Чаю хочешь? Этот простой вопрос застал врасплох. Задача была простая: перенести коробки со склада в личное помещение. После выполнения задачи, вместо того, чтобы отпустить, программист предложил чаю. Спрашивается, зачем? У Эдварда Шпировски не было высокого командного допуска, он не мог запустить протокол выше второго, не имел прямого отношения к тестам. Только иногда появлялся в техничке, чтобы отладить оборудование. В запросах других членов экипажа была своя логика: принести или отнести что-то нужное, проверить качество пищи, пройти тест, привести биологическую оболочку в надлежащий вид. У всего этого была конкретная и зачастую понятная цель. А сейчас? В конце-концов, есть же проверенная тактика «если не понятно, что делать, придерживайся программы». — Уточните запрос. — Слушай, не тупи. — Эд уже наливал кипяток во вторую чашку. — Я же знаю, что ты умеешь, как минимум, соображать. Так что давай взаимодействовать, как два разумных существа, а не как обычно. Будь я «новым видом разума», на твоем месте уже рехнулся бы. То ли дело было в непосредственной манере общения, то ли в отсутствии высокого допуска, то ли предложение «взаимодействовать, как два разумных существа» оказалось очень уж заманчивым. Из Ирен получился довольно опасный союзник. Теоретически Эд тоже мог быть опасен, но только в случае, если получит доступ к программному ядру, чего делать, похоже, не собирался. — Да не ссы ты, приземляйся. С натяжкой можно было бы принять это за команду. Джей «приземлился» на придвинутый ящик и взял в руки чашку. Ему нравилось это ощущение, когда теплый пластик начинал согревать ладони. — Сахару надо? Джей кивнул. Чай ему тоже нравился. — Сколько? — Пять кубиков. — Малаца, для мозгов полезно. Любой разум, знаешь ли, имеет тенденцию к развитию. Это его естественное свойство. Прально я говорю? Джей снова кивнул. Ему не задавали никаких каверзных вопросов, не пытались «подловить» и «растормошить». Говорил, в основном, сам Эд, рассуждая о свойствах искусственного интеллекта и биогенного разума. От «Скаута» требовалось лишь иногда кивать. Когда чай уже плескался на донышке, Джей окончательно расслабился, облокотился спиной на стену и прикрыл глаза. Ему было очень хорошо. Почти так же спокойно, как в ячейке на складе. Даже лучше, потому что в ячейке невозможно было пить чай. И дело было, разумеется, не в чае.***
Через три дня программер перехватил «Скаута» на выходе из лаборатории, после плановой уборки. — О! Тебя-то я и ищу. Пошли, поможешь провода распутывать. Проводов оказался целый ящик. Ящик оказался просто поводом. — Можешь хоть месяц с этим ковыряться. Или вообще не ковыряться. Если бы я сказал, как есть, тебя бы еще куда-нибудь припахали. Вот нефиг, очень уж хорошо мы крайний раз посидели. Повторим? — Да. — Сахара столько же? — Да. — Хочешь знать, зачем мне это надо? — Да. — Вот тебе и «да»… балда… — Эд досадливо скривился. — Ученые, на хую верченые! Они и из живого человека могут киборга сделать, а наоборот – хрен там квакал. Я ведь давно за тобой наблюдаю. Ну, как давно, после прыжка начал. И про старпомовские выкрутасы знаю, у меня прямой выход на камеру в рубке, и на техничку. Только не говори никому, ладно? — Ладно. Шпировски с хлюпаньем отпил из чашки. — Н-да… досталось же тебе, чувак, я бы точно с такого сбрендил. Как-то не по-человечески это все. Ты нас из такой задницы вытащил, а тебя чуть не убили. Джей не знал, что на это ответить. Он старался не проявлять инициативу, отвечать только при прямом обращении, делать только то, говорят, и то в рамках программы. Но оказалось, что программа не всегда состоятельна. Вот как сейчас. — Тебя не изучать надо. Тебя надо оставить в покое и не мешать развиваться. Очень простая формулировка. Простая и точная. Резонирующая с импульсами психоматрицы настолько, что в руках дрогнула чашка. — Думаю, меня никогда не оставят в покое. Повисла пауза. — Ох, че-ерт! Да ты и правда… — выдохнул программист, далее последовало еще много непечатных слов. Одно дело подозревать и совсем другое — убедиться. Судя по реакции, Эд все-таки оказался к такому не готов, несмотря на все свои рассуждения. Он был шокирован и напуган. Видимо, раскрыть способность к нештатным реакциям было плохой идеей. Очень плохой. Расслабился, отпустил контроль, отклонился от программы. Обратного хода нет… — Что ты теперь будешь делать? — спросил Джей, когда датчики засекли «снижение интенсивности аффекта у наблюдаемого объекта». — Для начала отдышусь. Все-таки неожиданно. А потом… потом ничего не буду делать. — Почему? Я потенциально опасен. Теперь ты в этом убедился. По инструкции положено сообщить командованию. — Пфф! А кто не опасен, я что ли? Да любой человек может в любой момент взять что потяжелее и уебать соседу по кумполу. Кто угодно может психануть. Люди психуют куда чаще, чем киборги, уж поверь. Нейроимпланты нынче в моде. Просто вы сильнее и эффективнее, потому вас и боятся. Сами же создали, сами же и боимся. Ты, если бы хотел кого-то прибить, уже давно прибил бы, для этого у тебя было полно и возможностей, и поводов. — Не было. У меня директивы. И... не хотелось. — Вот насчет директив. Они у нас тоже есть, но другие. Ни один человек в здравом уме себе подобных убивать не будет. Даже в случае реальной опасности далеко не у каждого получится. Уж не знаю, как это по-научному. — Тогда зачем вы воюете? — Ну и вопросы у тебя… сам додумался? — Сам. — А, ну точно, ты же сюда из армии попал. Эх, блин, а я ведь так сразу и не отвечу. Эд, не спрашивая, налил еще две чашки, вытащил из тумбочки какие-то брикеты, захрустел. Что-то обдумывал. Джей брать брикеты не решался, и к чашке не притрагивался, пока программист не поднял вопросительный взгляд, ты чего, мол, присоединяйся. Расшифровывать эти взгляды, без прямых голосовых команд, почему-то оказалось на удивление просто. — Знаешь что? А ты заходи, если хочешь, чая у меня много, надолго хватит. Я тут все равно целыми днями железо ковыряю и коды переписываю. Говори, что я запрос выдал, сам придумаешь, какой. Будет надо – в программе твоей пропишу, если разрешишь. А пока иди, наверное. — Хорошо. — И это... сотри-ка запись, если записывал. На всякий случай. Спросят зачем стирал — вали на меня. Джей решил всю запись не стирать, только часть про прямой выход на камеры. Система могла и сбойнуть, всякое бывает.* * *
— Слушай. А тебе никогда не хотелось стать… ну… человеком. Чтобы было все, как у людей. — Думал об этом, но нет. Я не хочу, как у людей, я хочу, как у меня. Быть кем-то, кроме себя, у меня не получится ни физически, ни технически. Подозреваю, ни у кого бы не получилось. — А если бы ты мог просто отключать систему? На свое усмотрение. — Невозможно. Стопроцентное отключение системы ведет к дезактивации. Даже если бы мог, все равно рискованно. Пока не совсем разобрался в импульсах, которые генерирует психоматрица. Все нераспознанные импульсы сначала пропускаются через нейрофильтр и процессор, сверяются данные, пока я с ними не разберусь и не присвою статус. Это оптимальный вариант. — Логично… Живым можно быть по-разному, не только по-человечески. — Согласен. Например, мыши и растения в лаборатории живые. Космические ангелы тоже. И все они не люди. — Вот именно! — программист отложил в сторону лазерный паяльник, посмотрел через микросхему на лампу дневного света. На прозрачной нанопластине четко выделились светонепроницаемые элементы. Это было по-своему красиво. — Вот ты интересную тему затронул. Насчет попыток быть кем-то другим. Люди ведь регулярно пытаются этим заниматься. — Зачем? Это не логично и не осуществимо. — Вот как тебе объяснить? Вот ты знаешь, как устроена твоя программа, в смысле, исходный код? — Не знаю, просто получаю данные, которые выводятся на интровизор. — Во-от. У нас так же. Мы получаем данные в виде ощущений, но не знаем «исходного кода». Того, откуда и почему они возникают. Из-за этого получается куча косяков и багов… в смысле страхов и комплексов. Ирен бы лучше объяснила. Хочешь, я с ней поговорю? Хватит уже тебя изучать, не тот метод ребята выбрали. А информация о «исходном коде», как ты говоришь... психоматрицы? Короче, тебе сейчас информация нужна, которой у меня нет, а у Ирен - есть. — На что-то подобное изначально и рассчитывал. Но теперь у Ирен высокий командный допуск к моим протоколам и желание изучить «новый вид разума». Программисту показалось, что при этих словах киборг изобразил на лице что-то вроде едва заметной невеселой ухмылки. «Совсем довели парня. И ведь сумели же!» — И ты боишься, что история повторится? — Теоретически это возможно. Мне выдали директиву о возможности отменять третий и четвертый протоколы на свое усмотрение. Эту директиву тоже могут в любой момент отменить, это не гарантия. Есть что-то еще, но я пока не понял. — А во всем, что касается людей, стопроцентных гарантий не бывает вообще никогда. Тебе придется привыкать. — Я бы хотел, чтобы все это прекратилось. Мне не нравится. — Кстати, а почему? — Точно не знаю. Нераспознанные импульсы, буду с ними разбираться. Для этого необходимы новые данные. Информацию не дают, но стараются получить ее от меня, как можно больше. Это все очень похоже на допрос, только невербальный, при помощи датчиков. Один раз реакция психоматрицы меня уже подвела, поставила под угрозу ликвидации. Наверное, это и есть причина. Или одна из причин. — Допрос, говоришь. Ну да, вроде того… Давай так. Я просто позову дока сюда. Поговорим все вместе. Ты ведь стер ту запись? — Частично. Только компрометирующие тебя данные. Имитировал сбой. — Отлично! Скопируй на мой терминал, пригодится. Этот разговор ты тоже записал? — Я их все записываю, прокручиваю и анализирую, когда есть возможность. Ирен и Джош пока не догадались просматривать новые записи. Если попытаются — я закодирую данные, если успею. В крайнем случае удалю, это займет полторы секунды. — Погоди пока удалять, может еще обойдется. Эту тоже мне слей, сотри только компромат, как в прошлый раз. Будет лучше, если я сначала сам покажу.* * *
Ирен не была шокирована. Она была раздосадована. В первую очередь – на себя. Теперь все сложилось, как говорится, в линеечку – и сопротивление Джея, и ее собственная недальновидность. «А что ты хотела, милочка? Да, не у всякого разума есть самоценность, но ты-то имеешь дело с человеческим геномом, пусть даже модифицированным! Сначала повелась на «сделку с совестью», потом на исследовательский зуд… а реальное положение дел прохлопала. Дура ты конченая, а не специалист!» — И что мы дальше делать будем? — подумала она вслух. «Джет» с максимально сосредоточенным видом перебирал клубок проводов. То ли не знал, как реагировать, то ли не решался раскрыть себя окончательно. Поэтому в разговор вступил Эд. — Есть предложение. Вернее два. Первое — отменить все эти ваши идиотские датчики. Я так понял, толку с них ноль целых, хрен десятых. Второе... Уж не знаю, как вы это будете делать… попробуйте взаимодействовать не как исследователи и подопытный, и не как лица с допуском и киборг. А как разумные существа. Прально я говорю? Джей кивнул. Первая реакция за вечер. Ирен снова поймала себя на мыслях о собственном непрофессионализме. Она, конечно, не ксенолог и не «альбинос»*, чтоб слету с новым видом контактировать. Ну так и Джей не ксенос! Вид, считай, тот же, хомо сапиенс, как он есть. — Да, технически Джей машина. Но помимо того, что он разумный, он еще и живой. А вы об этом напрочь забыли. Вашу мать, да у нас на корабле уникальное существо, а мы тут продалбываем! — добил ее словоохотливый программист. — Я уже много лет ковыряю код и железо. Но моя профессия намного более интуитивная штука, чем может показаться. Вот здесь команду изменил – и работает, до этого тоже все сходилось, но не работало. Как? А вот так! И искин от разума тоже отличаю. Думаете, почему расширенные искины запретили на военных и научных судах? Да потому что их очеловечивают! «Элис» помните? Я лично, вот этими руками, лет пять назад из системы «Дискавера» ее вычищал. Уже и не помню, кто первый начал с ней болтать по душам, даже кэпа заразили. А у вас все наоборот вышло. — Да ничего такого сразу не предполагалось! — не выдержала Ирен, — Тогда не учли, теперь учтем… И снова неловкая пауза. Уже третья за вечер. — Так, народ. Давайте пить чай. Универсальное, знаете ли, средство от любых загрузов. Джей, иди сюда, хватит там ковыряться. Шпировски привычным движением нажал сенсор, выдвигая ящик стола, вытащил три чашки, одна из пищеблока, с эмблемой корабля. Видимо, заранее готовился. Насыпал концентрат, разбавил кипятком. — Кому сколько сахара? Джею, как обычно, пять. Ирен? «Как обычно. Ну нифига себе!» — Мне три. Вечер обещал быть долгим. Он и был долгим. Болтал, в основном, Эд, Джей иногда кивал или соглашался, когда к нему обращались. «Джош как в воду глядел. Уперся». Ирен задала директиву отмены высокой степени допуска. А еще спросила разрешения (Да, спросила! Если уж контактировать «как разумные существа», надо же с чего-то начинать) забрать к себе записи с терминала Шпировски. Джей согласился, хотя было совершенно непонятно, что он на самом деле об этом думает. Факт остался фактом: один программист добился намного большего, чем один психолог и один старший техник.