Скандалы, интриги, расследования...

Кюхен разлепляет глаза, и обзору мешает легкая дымка. Это был не тот номер, в котором их поселили, но убранство комнаты было ему уже знакомо: на полу признаки спешного раздевания, возле кровати сумка, на тумбочке пустая бутылка вина. Он еще и в отеле пил? Проблемы заливать алкоголем стало привычной вещью, но зачем надо было пить столько? В теле еще оставалась сладкая нега, значит, эту ночь он не один провел. И точно, пытаясь сесть на кровати, он замечает рядом еще одного человека и просто переворачивается на другой бок, принимаясь его разглядывать. Взгляд проходится от начала шеи, где отчетливо видны свежие засосы, по изящно изогнутой спине до сочных ягодиц, на которых тоже имеются следы. Ноги, лежащие как в дорогом порножурнале, так и манили прикоснуться к своему хозяину; и Кю проводит рукой у него между ног, убеждаясь, что переспал с парнем. Он сладко стонет и сексуально прогибается, отчего член макнэ незамедлительно твердеет. Кюхен придвигается вплотную, упираясь эрекцией во вход, рукой ласкает грудь, слегка царапая соски, медленно целует шею, покусывая, оттягивая кожу. В ответ – попытки уйти от неторопливых ласк и соблазнительные стоны. У него очень приятный мелодичный голос, который ласкает слух, заставляя ублажать своего владельца все более настойчиво. Но вот любовник окончательно просыпается и выскальзывает из легких объятий. Когда парень повернулся, Кюхен увидел того, кого ожидал меньше всего – Ли Сонмина. Тот тоже не слишком обрадовался своему донсену: почти взвизгнув, потянул на себя одеяло в попытке прикрыться, при этом пинком скидывая младшего с кровати. Кюхен от шока даже не чувствует удара об пол. «Это что, сон?» — спрашивает он про себя, но реакция хёна убеждала его в обратном. Его лицо выражало весь ужас и неверие. Тыковка то замахивался кулаком, то тыкал пальцем, пытаясь выдавить из себя что-нибудь членораздельное. — Ты как… здесь? Где? Когда?.. – почти заикается, мотая головой. Его взгляд зацепился за телефон, и, схватив его, он, путаясь в одеяле, уносится в ванную. Раздался щелчок, оповещавший о закрытии двери, а затем клацанье кнопок мобильного и дрожащий голос. – Кюхена, что произошло сегодня ночью? Кю молчал. Ему тоже было интересно, как он оказался в Сеуле или как Мина занесло в Китай; и вообще где они. — Ты тоже вчера пил, раз не помнишь? – его вопрос остался не услышанным, поскольку из-за двери было слышно, как Мин просит кого-то из хёнов взять трубку, затем раздался удар – видимо, хён проигнорировал звонок Тыковки. – Сонмина, ты знаешь, где мы? – макнэ, спиной подпирая дверь ванной, садится на пол. — Мне откуда знать! – судя по голосу Мини начинал плакать. – Мы в Пекине. – и, предугадывая следующий вопрос, добавил. – На баночке с шампунем по-китайски написано. Наконец, нашелся ответ на один из пары десятков вопросов. Но как быть с остальными? Кю из ванны слышит всхлипы и ему стыдно: для него эта ночь обернулась неожиданным, в какой-то степени увлекательным, эротическим приключением, а вот для хёна это «приключение» закончилось потерей девственности. — Можешь принести мои рубашку и джинсы? – раздается тихая и робкая просьба. Он быстро обшаривает комнату взглядом и не может найти вещей Сонмина. — Ты вчера точно был одет? — Что за глупый вопрос! По-твоему меня бы пустили голого в самолет? – у макнэ так и чесался язык сказать что-то вроде: «С таким телом тебя куда угодно пустят!», но ведь у наглости есть предел — хёну и так нелегко… — Тогда слушай, кроме моих вещей тут ничего нет, так что я съезжу сейчас в общежитие и привезу что-нибудь из своего гардероба. – всхлипы за дверью стали только громче. «Прости, хён. Мне сейчас нужно побыть одному и хорошенько все обдумать.» После того, как входная дверь захлопнулась, Сонмин снова начал звонить неотвечающему хёну, и дозвонился только через час, когда пришел ко внутреннему равновесию. Все это время он силился вспомнить вчерашний день, и до определенного момента получилось неплохо. *** Кюхену было ужасно стыдно за свой поступок – после того, что произошло, он не имел права бросать хёна в трудную минуту; но что делать, если он сам готов разреветься?.. Дорога на такси заняла больше полутора часа, за это время он попытался восстановить в памяти события вчерашнего дня. Кажется тогда настроение выдалось, если не критическое, то отчаянное точно.