Всегда рядом (Never Gone)

***

      Они наблюдали за моментом, который для некоторых мог оказаться историческим. Да, для территарианцев, стоящих в самом сердце личного сада из роз молодого принца, момент, в самом деле, являлся историческим: первые шаги к союзу с Серебряным альянсом. Перед ними предстали: генерал с Венеры, случайный солдат и небольшая группка ученых с Меркурия, которые в тот день сопровождали леди Венеру и леди Меркурий на Терре, которые должны были встретиться с Шитенно и их амбициозным предводителем. Четверо хранителей Терры неплохо скрывали свое невероятное ликование, ожидая, пока их принц не шагнет вперед и не поприветствует гостей.       И Эндимион показал себя просто превосходно, подумал Цоизит, наблюдая за тем, как принц кланяется венерианскому генералу и произносит официальную приветственную речь перед представителями альянса. Генерал, надо сказать, выглядел весьма впечатленным, но вот того же никак нельзя было сказать о меркурианцах. Цоизит с отвращением прищурился, ощущая практически осязаемые волны высокомерия, исходящие от троицы ученых. Их доверие не так-то просто будет заполучить. Но, несмотря ни на что, они со всей вежливостью приняли не только приветственные слова Эндимиона, но и его приглашение посетить лаборатории Золотого дворца.       — Позвольте мне представить вам лорда Цоизита, главу территарианской науки и обороны, — объявил Эндимион, сперва кивнув головой, а затем махнув рукой в его сторону.       Цоизит глубоко вздохнул — настала его очередь, ведь именно ему предстояло общение с этой нелицеприятной группой, которая, скорее всего, будет всячески придираться к его отделу. Но он выстоит ради своей дамы сердца.       Леди Меркурий шагнула вперед с улыбкой на лице. Именно благодаря этой улыбке он находил в себе силы придерживаться политического этикета. Он предложил ей свою руку, и, к величайшему изумлению гостей, она ее приняла. Цоизит совсем скоро почувствовал, как его собственные губы начинает затрагивать улыбка. Теперь он готов.       Когда он повернулся, чтобы указать гостям нужный путь, он краем глаза уловил весьма характерный взгляд самого молодого ученого, в котором сквозили презрение и… Цоизит удивленно заломил бровь — жгучая ревность.       — Ты, — прорычал Тамаки сквозь давящее облако боли.       Из темноты вышел Рё Урава.       — Уже не так вежлив, территарианец. Разумеется, — продолжил он, наворачивая круги вокруг сопротивляющегося воина, но не смея подходить излишне близко даже во время своего триумфа. — Это не политический визит — нам не требуется соблюдать правила вежливости.       — Ты никогда не был вежлив, — огрызнулся Тамаки. — Даже когда принцесса одобрила все от начала до конца, ты обвинил нас во всем.       Рё покачал головой:       — Принцесса была введена в заблуждение, — ровно произнес он. — Ослеплена своим увлечением тебе… — Он презрительно осмотрел Тамаки с головы до пят, — подобными.       Тамаки выдавил из себя смешок, попутно стараясь подняться на дрожащих руках.       — Только «мне подобные» смогли завоевать ее сердце, чего не скажешь о тебе.       Рё прекратил нарезать круги, и стало заметно, как его спина напряглась.       — Да, что ж, в этот раз все будет по-другому.       — Брехня, — отрезал Тамаки. Он закрыл глаза, стараясь справиться с жаром в голове, который путал мысли и грозился отправить его в отключку в любую минуту. Замотав головой, стараясь физическими действиями справиться с ментальной атакой, он выкрикнул: — Я — ее вторая половина! Родственная душа!       Рё глухо и снисходительно рассмеялся:       — Только на моей стороне фора.       — Только попробуй прикоснуться к ней!       Рё вновь рассмеялся, только на этот раз громко, весело, наслаждаясь моментом и полностью расслабляясь:       — Будто я когда-нибудь причиню ей вред, — сказал он, и в его глазах явно читалось, насколько глупой он находит данную мысль. — Нет, о, нет, — манерно протянул он, присаживаясь на корточки рядом с Тамаки. — Я всегда был с ней, на ее стороне, завоевывал ее сердце, — он склонил голову. — А где был ты во время нападения Берилл? Ммм? Совершенно точно, что не рядом. В отличие от меня.       Глаза Тамаки открывались все шире при осознании слов, которые озвучивал Рё. Нет…       — Я держал ее за руку, — продолжал Рё. — Я защищал ее, когда твой господин покорился тьме.       — Нет! — охнул Тамаки, не желая верить словам. Это неправда! Он не может быть тем пацаном, который ухаживает за Ами!       Беспощадная ухмылка затронула губы Рё:       — И я уже ощутил сладость ее поцелуя на своих губах.       — Нет! — Тамаки попытался наброситься на него, но боль только усилилась в этот момент, оставив его обездвиженным. Его руки сдались, и он упал на жесткий асфальт.       Рё вновь засмеялся, на этот раз резко и надменно, с некоторой горечью:       — Да, — прошипел он. — Я выиграл у тебя еще до того, как ты вступил в игру.       — Она не останется с тобой! — просипел Тамаки. Он перекатился набок, не переставая дрожать, несмотря на жгучий жар. Он чувствовал, как тело цепенеет, но он продолжал бороться, просто не мог иначе. Ему необходимо оставаться в сознании, чтобы найти лазейку. Один удар, и все будет кончено. К черту рыцарство и геройство — он был готов к сопернику-бойфренду, но не к этому монстру. Он спасет Ами от него. — Она помнит, я знаю, что помнит. Она знает правду!       — Правда не имеет значения, — парировал Рё.       — А предательство? — сщурил глаза Тамаки, бросая ему вызов. — Как насчет этого?       На мгновение, уверенность Рё словно покинула его, и он отвел взгляд в сторону.       Тамаки воспользовался моментом и призвал свою магию.       Но она ускользнула от него.       Вместо столь необходимой арктической прохлады, которая предшествует его магии, его вены пронзила обжигающая боль. Он закусил губу, чтобы не закричать.       — Она никогда не узнает, — прошептал Рё. — Она никогда не должна узнать, — он встал и принялся ходить вокруг Тамаки. — И если тебя не будет поблизости, она и не узнает, и все останется в прошлом, как и должно. Я выполнил свой долг.       — Долг, — оскалился Тамаки. — И что же моя сестренка предложила тебе?       — Я получил свой приз, — парировал Рё.       — И стоил он твоей души?       — Тебе понравилось, что случилось с твоими лабораториями?       Тамаки замер.       Рё снова присел на корточки, и ледяным голосом прошипел:       — Истинное наслаждение. Стоило каждой частички моей души.       У Тамаки перехватило дыхание, когда с внезапной силой ударили воспоминания, привнося с собой бурю эмоций и нарастающую боль.       Изуродованные тела территарианских ученых лежали повсюду после неожиданной атаки посреди ночи. Цоизит впалыми глазами окинул взглядом то, что осталось от исследовательской лаборатории. Сперва Жадеит, теперь это… Терра находилась в одном шаге от войны, а его отдел, главный штаб обороны Золотого королевства, был стерт с лица планеты.       Словно творение обезумевшего художника, кровь покрывала все: столы, разбитое стекло… Тлеющие остатки изобретений перемешались с останками частями тел. Удушаюший запах смерти подобрался к горлу, когда он поразительно медленно ступал в мир этого ужасного кошмара.       Под сапогами хрустнуло стекло, и он посмотрел вниз, где оказались знакомые разломанные очки. Отрицание подбиралось все выше к горлу, когда он подобрал то, что осталось от оправы, и слезы обожгли глаза. Он отказывался в это верить, просто отказывался.       Но ужасающая правда стояла прямо у него перед глазами — через осколки стекол в оправе показалась рука, которая вела к телу… Нет! — осознал он, крепко сжимая кулаки, — к двум телам… Он защищал ее, и оказался наполовину погребен под обломками. Их кожа не была бледной или обгоревшей, как у остальных сотен убитых. Нет. Этих двоих заморозили.       У Цоизита подкосились колени. Это уже слишком. Скорбь становилась невыносимой. Его голова упала низко к окровавленному полу, и он…       … закричал от ярости. Сила вернулась к его мускулам, и тогда Тамаки сделал кувырок, ощущая магию в руках, и в кулаках появились смертоносные кристаллы, но прежде, чем он смог всадить их в живую плоть, во всем теле стрельнула боль. Тамаки изогнулся, и крик сорвался с его губ.       Рё отпрыгнул назад, широко открыв глаза.       — Да! — загоготал он. — Да! Да! Используй свою магию! Используй! Поддайся ярости! Напади на меня! Позволь прошлому разлиться по твоим венам! — В каждом слове чувствовалось его торжество. — Позволь яду распространиться дальше.       Мир расплывался перед глазами, а своего тела он практически не чувствовал — остались только огонь и боль.       — Что ты… сделал… со… мной, — с запинкой произнес он. Окружающее пространство то появлялось, то исчезало у него перед глазами. Тамаки изо всех сил цеплялся за слабые ниточки, связывающие его с реальностью. Он не должен потерять сознания.       — Яд, — с нескрываемым удовольствием поделился Рё. — Меркурианское биологическое оружие, разработанное для борьбы с территарианской магией. Чем сильнее ты сопротивляешься, тем быстрее яд распространяется.       Дышать становилось все сложнее. Инстинкты самовыживания взяли вверх — он свернулся в клубок в надежде помочь себе, но шанса не было. Он проигрывал. Эндимион…       — Знаешь, — продолжил Рё. — Я думал, что все окажется сложнее. Я был практически уверен, что ты почувствуешь угрозу, но, видимо, ты не так велик, как стремился убедить мир, — Он присел на корточки, чтобы встретиться взглядом с рыжим слабеющим парнем. — А ведь хватило всего одного укола булавкой.       Незнакомец в коридоре. Глаза Тамаки широко расширились, но у него не осталось сил произнести хоть слово. Он мог лишь беспомощно лежать и выслушивать все это.       Рё ухмыльнулся, вставая в очередной раз.       — А знаешь, что самое лучшее? Яд будет распространяться до тех пор, пока не достигнет тех, с кем ты связан. И тогда он перекинется на твоих братьев, — Рё сщурил глаза и понизил голос. — Он достигнет и принцессы, но ее магия защитит ее. И она подсознательно разорвет эту связь.       Эти слова словно кинжалом пронзили сердце Тамаки.       — Это уже началось, — сообщил Рё. — Ее антипатия к тебе в библиотеке — лишь начало. Она отвергает тебя.       Тьма настигла расплывающегося зрения Тамаки, но он почувствовал, как слеза показалась в уголке глаз.       — А когда она освободится от тебя, — Рё сделал шаг назад, в темноту. — Она вновь станет моей.       ***       — Итак, — произнесла Минако, откидываясь на спинку дивана и удерживая палочками ролл. — Ты — повар?       Кёя кивнул и макнул свой ролл в соус.       — Пока не сдам экзамены в полицейской академии, — и он откусил небольшую порцию риса, водорослей, и какой-то там рыбы, которая случайно оказалась на тот момент в морозилке. Для импровизированных суши, приготовленных из остатков липкого вчерашнего риса, вполне себе. Всяко лучше, чем сгоревшие яйца. Он сморщил нос, вспомнив о потере. Он бы предпочел яйца, ведь ему требовался протеин, но еда есть еда, и ей нравилась еда, которую приготовил он.       Минако улыбнулась:       — Повар и коп. Надо же.       — Не то, чего ты ожидала, ммм? — спросил он, подняв одну бровь и криво улыбнувшись.       Минако подумала об этом с минуту, заглотив очередной сделанный в домашних условиях ролл. Она никогда не пробовала домашней еды — ей нужно позаботиться о том, чтобы он готовил для нее почаще. Ее мама никогда не готовила сама, а если они ужинали в кафе или ресторанах, то они предпочитали европейскую кухню. Еда, приготовленная своими руками, а, тем более, его руками — к такому она начала привыкать очень быстро. Проглотив суши, она ответила:       — Полицейский — да, это очень похоже на тебя из прошлого. Но повар? — покачала головой она. — Ты всегда был так занят, не спуская глаз с Эндимиона. Полагаю, я предположила, что у тебя нет никаких увлечений.       — У меня были увлечения, — проинформировал ее Кёя.       — Что, правда? — захихикала Минако.       — Да.       Наклонившись к нему и заглянув в его глаза, она с вызовом поинтересовалась:       — Назови хотя бы одно, которое не связано с политикой и боевой тактикой.       Кёя старательно пытался найти ответ, но она явно подловила его на этом.       — Ну, — начал он, подбирая новый ролл и макая его в соевый соус. — Мои воспоминания пока не до конца вернулись, так что…       — Ну да, конечно, — рассмеялась Минако. — Ты не помнишь, — она подхватила палочками очередной ролл и взмахнула им. — Ты не помнишь, как был чванливым занудой, который был заинтересован лишь в том, чтобы угодить Эндимиону, или как лучше управлять своей армией, или как стать лучшим из лучших.       — Будто ты не помнишь, как сама была надменной, избалованной и заносчивой принцессой с чересчур большим самомнением.       Эти слова должны были стать лишь легким подколом в ответ на ее поддразнивание, но правда, стоящая за ними, заставила их обоих замолкнуть.       Минако откинулась на подушки:       — Ой, правда.       Кёе безумно захотелось взять свои слова обратно. Суши оказались весьма полезны для того, чтобы продумать стратегию отступления и дали ему время решить, что он может сказать, чтобы отвлечь Минако от печальных мыслей.       — Итак, поп-звезда?       — Да? — Минако села выше и подобрала под себя ноги.       — Этого я не ожидал, — он откинулся на спинку. — Ты всегда была такой чопорной, правильной, следящей за своей репутацией.       — Благодаря тебе это изменилось, — мягко произнесла она.       Он взглянул на нее и на каскад свободно спадающих на плечи волос.       — Благодаря мне? — наигранно удивился он. — Чванливому зануде? — ухмылка на лице дополнила его план, и обстановка заметно разрядилась.       Минако захихикала:       — Ладно, ты не был таким уж занудой.       — А ты не была такой уж избалованной.       — Не стоит, — протянула она. — Была, и ты и я это знаем.       — Ладно, — признал он. — Была.       Минако захихикала и прильнула к нему, вглядываясь куда-то в темноту и вспоминая прошлое.       — Как так случилось, что ты влюбился в меня?       Он сдавленно засмеялся:       — Вопрос в том, как ты влюбилась в меня? Территарианца?       Минако притихла, задумавшись. Кёя не ожидал, что она ответит, но она ответила, и ее слова удивили его:       — Ты олицетворял все, к чему я стремилась, — прошептала она. — Ты был свободен. Свободен смеяться со своими людьми, свободен носить распущенные волосы или не застегивать верхние пуговицы кителя в жаркий день. Ты мог даже бросить вызов межгалактическим законам, заставив меня плутать по саду во время тайных встреч Эндимиона и Серенити. И никто и никогда не ставил под сомнение твой авторитет, — она развернулась и обняла его руку. — Мне все это было не дозволено. Каждый день в прошлой и в этой жизни мне говорят, как я должна себя вести. Никто не будет уважать генерала-девушку, а я должна соответствовать. Никто не зауважает актрису или певицу блондинку, если она не самая красивая, и если у нее не самая лучезарная улыбка…       Она прижалась лицом к его обнаженной руке, вдыхая его терпкий запах. Ей хотелось навсегда раствориться в нем.       — Как тебе это удалось?       Кёя развернулся, чтобы она смогла удобнее устроиться у него на груди, и обнял ее.       — Тогда я заслужил доверие и признание Эндимиона, а также своих братьев. Для нас внешность не имела значения — мы были в гармонии с собой, и с тем, кем мы являлись.       Она прильнула к нему ближе. Она и сенши не могли этим похвастаться.       Он почувствовал, как ее горячие слезы заструились по его коже. Одной рукой он аккуратно поднял ее подбородок, чтобы она взглянула на него. Ее глаза блестели в лунном свете, пробивающимся через балконную дверь. Он смахнул слезы большим пальцем и произнес:       — Я увидел что-то в тебе. Что-то, что таилось за маской, за политикой, за всем, и мне не терпелось узнать, что именно. Мне хотелось узнать, кто ты на самом деле. И, то, что я узнал, я и полюбил. Тогда, — он заключил ее лицо в ладони. — И сейчас. Ты так прекрасна, Минако.       Так много мужчин говорили ей эти слова, но ни один из них не произносил их так, что ее сердце пропускало удар, заставляя поверить в чистоту и искренность этих слов. Они оказывали настоящий лечебный эффект для ее разбитого и истерзанного сердца.       Но даже когда она почти растаяла в нем, растаяла в счастье, голос из прошлого вторгся в ее сознание и посеял там сомнения. Она замерла и склонила голову — ей не хотелось, чтобы он заметил.       — Минако? — Несмотря на то, что она попыталась скрыть свое беспокойство, он это заметил.— Что такое?       Она не хотела рассказывать ему, просто не хотела! Слишком больно! Но, против ее собственной воли, слова вылетели сами:       — Прежде, чем я нашла принцессу Серенити, я в одиночку сражалась с Темным Королевством в Англии. И там… я встретила А… — Имя застряло у нее в горле. — Адониса.       Кёя глухо зарычал. Значит, пришло время поговорить об этом, да? Что ж, он готов.       Он не отпускал ее, пока она изливала на него всю историю и всю томящуюся на ее сердце боль, с которой она боролась в одиночестве. Когда она закончила, его плечи и грудь оказались влажными от ее слез.       — Мне жаль! — она всхлипнула. — Я не хотела… Не хотела… — Она прижалась к нему ближе. — Я не хотела, чтобы все так закончилось. Я не хочу, что у нас все так закончилось! — Она тихо всхлипнула и застонала.       Кёя прижал ее ближе и поцеловал макушку.       — Оно и не закончится, — произнес он. — Я не позволю этому случиться.       — Но, — Минако всхлипнула: — Таково мое любовное пророчество.       Кёя покачал головой и сел выше. Поймав ее лицо в свои ладони, он посмотрел в глубину ее глаз, после чего ровно произнес:       — Мы сами творцы своей судьбы.       — Как ты можешь такое говорить? — прошептала она. — Все предначертано.       Кёя подался к ней ближе, и теперь их лбы соприкасались.       — Предначертан путь, но детали мы рисуем сами. Ты и сама знаешь, что судьба не решена до определенного момента. Адонис хотел такой судьбы для тебя, но ты и я можем переписать ее. У нас есть сила.       — Что за сила? — хлюпнула она носом.       Кёя ухмыльнулся и посмотрел в ее глаза. Он ожидал, когда полностью завладеет ее вниманием, а затем ответил:       — Любовь.       Минако уставилась на него, не зная, что ответить на это. Рыдания грозились прорваться из-за боли и страха, стремясь опровергнуть его слова, но, в то же время, ей захотелось рассмеяться над его банальным слащавым ответом. Обе крайности в итоге взяли верх, и она громко рассмеялась, вытирая горькие слезы боли.       Кёя стирал дорожки ее слез своими пальцами.       — Минако, ты мне доверяешь?       Сквозь боль и надежду, Минако взглянула в его серебряные глаза:       — Да.       — Тогда, назови мне свое имя.       Ее имя? Раскрытие его намерений пробилось сквозь бурю из боли и страха в ее душе. Неужели все так просто? Она погладила его лицо, черпая силы в одном его присутствии.       — Мое имя, — прошептала она тяжелым от надежды голосом. — Да, мое имя, — она вновь взглянула в его глаза. — Афродита. Так меня зовут.       Кёя улыбнулся.       — А я — Бьякко.       Формирование связи оказалось не таким сильным, как в первый раз, ведь сейчас произошло только ее обновление. Связь, которая была скрыта от них, настежь распахнула двери, соединяя их мысли, эмоции и души. Такую связь не могла порвать даже сама смерть. Они умерли, но, вопреки всему, они живы, а их связь живет вместе с ними.       Когда процесс завершился, они, тяжело дыша, плача и смеясь, крепко обнимали друг друга, пока смесь адреналина и магии ослабевала.       — Видишь, — поинтересовался Кёя, нарушая тишину. — Никакое пророчество не способно разлучить нас.       — Да, — согласилась Минако с самой яркой своей улыбкой. Такая улыбка никогда до этого момента не озаряла ее лица, даже во время встреч с подругами или на съемках. Эта улыбка была рождена силой, которая сильнее всего этого — так выглядит улыбка восстановленных надежд на будущее, которое походит на мечту.       Она взглянула на него снизу-вверх, а он на нее — сверху-вниз.       И в эту самую минуту они должны были придвинуться ближе друг к другу и разделить тот поцелуй, который они не познали в прошлом, но они только что восстановили сильнейшую магическую связь, при этом Кёя недавно вернулся с изнурительной часовой пробежки посреди ночи, плюсом он не спал последние сорок восемь часов, а Минако до сих пор до конца не восстановилась после полета…       И так две родственные души завершили свой романтический триумф, устраиваясь на диване поудобнее. Они глубоко вздохнули, и совсем скоро их вздох перерос в ровное глубокое дыхание и крепкий сон.       ***       Холодно. Ей так холодно… Кругом темно. И так жарко. А ей холодно…       Ами беспокойно заворочалась во сне.       Кто-то звал ее, какой-то далекий голос. Она попыталась открыть глаза, но веки словно окаменели. Кто звал ее?       — …амаки! Ой, дружище!       Она резко открыла глаза. Мир расплывался перед ней, а свет резал глаза, и она снова их закрыла.       Ами застонала и перевернулась на другой бок.       Красные огни. Сирены. К ней бегут люди. Ее положили на что-то. Она попыталась снова взглянуть на происходящее. Яркий белоснежный свет. Размытое лицо кого-то, одетого в синее. Светлые волосы… Она их знала. Это — ее друг. Соратник по команде…       Ее голова раскалывалась. Она вновь закрыла глаза.       Ами вновь перевернулась на другой бок и притянула ноги к груди, натянув одеяло повыше. Ее лицо дернулось, словно от боли.       Двери распахнулись настежь. Ее снова куда-то тащили. Так шумно. А ей так холодно…       Ами беспокойно металась на кровати, простыни запутались у нее в ногах, а волосы пропитались капельками пота.       Больно! Как же больно!..       — Гэмбу!       Она вцепилась в подушку, не прекращая рыдать во сне.       — Ами? — Харухи свесилась с верхней койки. — Ами! Что такое? — она схватила свою подругу и соседку по комнате за плечо и принялась трясти ее, но Ами продолжала кричать.       Шум, жар, холод и боль испарились.       Он наблюдал за ней сквозь зеркало, прижав ладонь к стеклу. Огонь и смерть наступали ему на пятки.       — Афина, — прошептал он.       Она прислонилась обеими ладонями к бесчувственному стеклу, и слезы побежали по ее щекам, стоило ей увидеть замахнувшуюся мечом Зойсайт прямо за его спиной.       — Гэмбу!       Ее меч опустился.       — Нет! — простонала Ами.       — Ами! — Харухи встряхнула ее сильнее. — Ами, давай же! Просыпайся!       Он лежал в госпитале, окруженный докторами. Пот покрывал всю его бледную кожу, а кардиомонитор медленно отбивал ритм его сердца. Бип… бип… бип…       — Ами… — глотая воздух, выдавил он.       Стекло почернело.       Ами с криком проснулась. В первые секунды она даже не поняла, где находится. Она стряхнула с себя руки Харухи и принялась искать глазами зеркало. Она должна найти зеркало!       — Оно там, — указала Харухи.       Ами выкарабкалась из кровати и на негнущихся ногах подошла к зеркалу у дальней стены и дотронулась до него. Холодное. Ее запотевшие руки оставляли разводы на стекле, пока она исследовала его. Ничего. Это просто зеркало.       Ами осела на пол, и реальность загудела у нее в ушах.       — Сон, — выдохнула она, и, посмотрев на свои трясущиеся ладони, она вновь повторила: — Это просто сон.       — Ами-чан? — Харухи присела рядом с ней и заключила ее в объятия. — С тобой все хорошо?       Ами провела ладонями по лицу.       — Да, — произнесла она. Сквозь пальцы, она вновь взглянула на зеркало, где ее взору предстали лишь ее собственное лицо и мебель ее комнаты. Самое обычное отражение. Самое обычное зеркало.       — Да. Со мной все хорошо.       Это просто сон.