Phantom pain

1998 год. Если бы Старку кто-то сказал, что у него есть ребенок, то этот человек пожалел бы, что сам появился на этот свет. Энтони Эдвард Старк — глава большой компании, гений и плейбой. У него есть миллиарды, недвижимость и машины, красивые девушки, лучшая в мире мастерская, и бесчисленное количество идей, которые нужно воплотить в жизнь. Ребенок в этот список не входил. Причина была даже не в том, что Тони плохо относился к детям. Нет, как раз наоборот: благотворительные вечера в приютах, подарки сиротам, спонсирование детских больниц – пожалуйста, сколько влезет. Дети — цветы жизни, наше будущее, маленькие ангелы и далее по списку. Он ладил с ними, причем отлично. Нет, причина была не в этом. Просто он очень, очень сильно не любил своего отца. Конечно, Говард его по-своему любил. И спас ему жизнь, за что Тони не мог быть ему не благодарен. Но что-то, то ли заверения психологов, то ли интуиция, подсказывало, что его ребенок будет так же ненавидеть его. Просто потому что Тони не сумеет подарить ему другого детства, не сможет любить по-другому, кроме как на расстоянии. Нет, можно было бы, конечно, попытаться, но жизнь не черновик, который можно переписать. Ты либо сразу делаешь всё идеально, либо никак. Тони, естественно, выбрал второй вариант. 2007 год. Это, наверное, самый значимый год в жизни Тони. Потому что именно в это время он создал Железного человека. Тони не стал разделять себя и геройское альтер эго. Возможно, если бы у журналистов были какие-то подозрения на этот счет, он бы сдержался. Наврал бы, наслаждаясь тем, как его смекалка позволяет ему дурить людей и находить ответ на любой каверзный вопрос. Но его даже не подозревали, и вот этого он просто так оставить не мог. «Я Железный Человек» — сказал Тони Старк миру. И мир взорвался вспышками камер и грохотом вопросов. Старк прекрасно понимал, что его жизнь уже никогда не будет прежней. Теперь у него железное сердце, новые враги и новые проблемы. Но за его спиной стоит Пеппер, а Роудс всё ещё готов терпеть такого друга как он. И в принципе всё встает на свои места. И в принципе жить уже можно. 2008 год. Тони редко приглашают на похороны. Слишком уж мрачное, неподходящее мероприятие для яркой жизни миллиардера. Однако смерть двух выдающихся биологов стала известна на весь мир, и Старк, к своему удивлению, получил именное приглашение от сестры погибшей миссис Паркер. Фамилия Паркер кажется смутно знакомой, но мало ли где он мог её слышать. Был соблазн не ехать, но в написанных от руки словах было что-то такое, что заставляет Старка отложить важное совещание и появиться там. Уже на похоронах, когда в большом доме скапливается уйма народа, он замечает маленького заплаканного мальчика, который выглядит до боли потерянным. На пухлых детских щеках блестят слезы, а глаза ищут в толпе самых близких людей. Тех, кого он уже никогда не увидит. Пусть у Тони и железное сердце, но душа-то обычная, человеческая. Он быстро проникается болезненным сочувствием к мальчишке. Остаться сиротой в таком возрасте ужасно. Сам не понимая зачем, он подходит к ребенку и легонько треплет по голове. — Соболезную, — произносит он. Мальчик удивленно поднимает на него свои карие глаза и протягивает ручки к нему. Старк хочет уйти, но вместо этого поднимает пацана, чувствуя, как маленькие ладошки вцепляются в рубашку, а шея становится мокрой от слёз. Он покачивает рыдающего малыша, тихо говоря что-то банально-успокаивающее. Но мальчик всё плачет, совсем беззвучно, отчего становится почему-то страшнее. Действия Тони не помогают, но он и не надеялся на это. Старк ведь отлично понимал мальчика. Он сам похоронил родителей, и, в отличие от ребенка, навсегда запомнил, как их навсегда закапывают. Навсегда. Какое страшное слово. Тони не помнил, сколько успокаивал малыша, пока перед ним не появилась женщина в траурном платье и с заплаканными глазами. — Вы пришли, — констатировала она. Взгляд был твёрдый, смотрел мужчине прямо в душу. И что-то нехорошее было в нём. — Мои соболезнования, — произнес Тони. — Я бы передал вам ребенка, но он прямо-таки вцепился. Если хотите, я… — Прошу, посидите с ним в другой комнате, — попросила женщина. — Я скоро приду к вам. Тони ничего не оставалось, как согласиться. Она проводила его сквозь толпу и оставила наедине с ребенком в маленькой комнате, где едва помещались кровать и тумбочка. Мальчик, чьи рыдания постепенно переросли в короткие всхлипы, вскоре уснул. Тони осторожно уложил его на постель, вглядываясь в детское лицо. Сон ребенка был беспокойным, он постоянно хмурился, что-то шепча одними губами. Тони тяжело вздохнул. Всё же мир чертовски несправедлив. — Он уснул? — спросила женщина, тихо войдя в комнату. — Да, — шепотом ответил Старк. И, понимая, что от него ждут ещё что-то, добавил, — это ужасно, остаться полным сиротой в таком возрасте. — Он не полный сирота, — возразила женщина, сев на кровать напротив него. Под её тяжелым взглядом Тони отчего-то стало неуютно. — Его отец жив. — Вот как, — произнес Старк. Женщина улыбнулась. Это была грустная улыбка, не предвещавшая ничего хорошего. — Так вы и правда ничего не знаете… — Не знаю чего? — напрягся Старк. — Позвольте представиться. Я Мэй, сестра Мэри Паркер. А вы Тони Старк, отец Питера. — Что? – воскликнул чуть громче, чем надо было, Тони. Этот мальчик — его сын? Как он мог этого не знать? Его что, пытаются развести на деньги? — Мэри вам не рассказывала. Не хотела рушить семью. Но вы должны помнить. Конференция в Массачусетском ТИ… Голос — словно яд. Не для тела, для души. Мэй поспешно вытащила из кармана и показала Тони фотографию, на которой была изображена симпатичная светловолосая женщина. Что-то словно щелкнуло в голове у Старка, и он вспомнил. Конференция, затем банкет, ночь, много алкоголя и, наконец, красавица-ученая... Он перевел взгляд на спящего ребенка. На сына. Было сложно вот так на глаз что-то сказать, но волосы у мальчика были темнее, чем у матери. А карие глаза? У Мэри они были чуть желтоватые, а у её мужа вообще голубые. Неужели… Ох. Чёрт. — Что вы от меня хотите? — хрипло, чувствуя стук крови в ушах, спросил Тони. — Чтобы Питер никогда не узнал правду, — ответила Мэй. — Ради него же. Мэри никому кроме меня не рассказывала, даже её муж не знал. — Вы говорите мне, что у меня есть сын, а потом тут же запрещаете с ним общаться? — сказал Тони, и это прозвучало гораздо печальнее, чем должно было быть. В голове словно ураган, и ни одну мысль не удается удержать, обдумать. — Вы же Железный человек. Рядом с вами ему будет опасно. Да и ваша публичная жизнь весьма… вызывающая, — произносит она. И что-то внутри Тони с металлическим лязгом обрывается. Точно сердце упало. Мальчишка будет рядом с ним в опасности. А пример для подражания из Тони отвратительный. Он же знал это всегда, верно? Так почему… почему?.. Тони провел ладонью по своему лицу. Ему срочно нужно как следует всё обдумать. Или выпить. — Давайте так — я дам вам... деньги. И если что-то понадобится: хорошее лечение, учеба, еще что-то — звоните по этому номеру… — он быстро достал блокнот, черкнул номер на нём и отдал листок женщине. Та осторожно, будто Старк передал ей бомбу, взяла его и спрятала в карман. Вот так бывает. Строишь планы на жизнь, выверяешь каждый пункт, чтобы не дать лишней мелочи всё испортить, а потом у тебя, оказывается, есть пятилетний ребенок, и ты чувствуешь себя последним уродом. — Вряд ли. Всего хорошего, мистер Старк. — До свидания, Мэй. И, бросив последний взгляд на спящего сына, он уходит. А вечером нажирается, как свинья. *** Подкупить врачей из школы и получить кровь Питера для ДНК теста? Легко. Результат — вероятность отцовства девяносто восемь процентов. И это как-то слишком неожиданно. Даже для него. Он честно рассказал всё Пеппер. Признался, что совершенно не понимает, что с этим делать. И своих чувств тоже не понимает. Она восприняла это спокойнее, чем он представлял. — Ты готов сейчас взять за него ответственность? — спрашивает Пеппер, серьёзно глядя на Тони. Старк не дает ответ моментально. Ведь одно его слово, и у неё будут готовы все нужные бумаги, а лучшие адвокаты страны станут работать на Тони Старка. Но ответственность — слишком страшное слово. Он не может быть уверенным даже в том, что Пеппер рядом с ним ничего не грозит, хотя она взрослый, самостоятельный человек. Малышу, чужому, по сути, ребенку, которого он видел один раз в жизни, рядом с ним не место. — Нет, — отвечает Тони. Больше эта тема в их разговорах не всплывает. 2012 год. С годами он почти перестал чувствовать вину. В большей степени из-за того, что вспоминал о сыне только тогда, когда находил глазами нужную строку в бюджетном плане. Тони усилием воли задавливал мысли о внезапной встрече с Питером. Ребенок никогда не узнает, что у него есть отец, а значит, и мучить себя нечего. Свое отсутствие он заменял деньгами. Это не было чем-то хорошим или плохим. Это просто… было. Старк не утруждал себя глубокой рефлексией, когда ЩИТ решил создать Мстителей. Проблемы наваливались одна за другой, а Тони не оставалось ничего другого, кроме как решать их. В очередной гребаный раз. 2016 год. Дальше всё неожиданно становится хуже. Пеппер его бросает, отношения со Стивом отвратительные, и оставаться трезвым становится почти невыполнимой задачей. Тони никогда не знал, что у чувств может быть фантомная боль. Оказывается, может быть, ещё какая. Одиночество неприятно пожирало его изнутри, занимая место в его сердце там, где раньше оно отводилось для Пеппер и команды. Это медленно сводило мужчину с ума. После — весть о смерти Бена, она пришла слишком внезапно. Случайная статья в интернете, несчастный случай, и вот ребенок лишился близкого человека. Тони долго медитирует над телефоном, после чего решается позвонить Мэй. — Алло? — Это Старк. Соболезную, — произносит он, стараясь, чтобы его голос звучал хоть сколько-нибудь искренне. — Спасибо, — сухо отвечает Мэй. — Как там Питер? — спрашивает Тони. И его голос, о боги, подрагивает от волнения. — Плохо. Он и Бен были близки, как… «Как отец и сын», — завершает за неё фразу Старк. Он старается не обращать внимания на почти зависть, говоря: — Если вам нужна будет помощь… — Спасибо, но нет, — холодно прерывает его Мэй. — Всего хорошего. Гудки. Через минуту и они стихли. Стало до боли тихо. И в душе Старка тоже. *** У него есть сын, у него есть сын, у него есть сын. Одиночество неожиданно придает этой фразе новые краски. Этот факт неожиданно мешает Тони жить. Тема отцов и детей в кратчайший срок становится больным местом Старка. Идет счастливая семья по улице и что-то напевает? Папаша помогает сыну учиться кататься на велосипеде? Обычные перепалки между поколениями в сериале? Самые обычные сцены из семейной жизни, но Тони каждый раз замирает и думает. Долго так, основательно. Могли бы они с Питером вот так вот… По-нормальному? Он старается не задумываться об этом, ведь он всё ещё не готов нести за него ответственность, а мысль, что ему придется встретиться с уже подросшим сыном, пугает. А потом в сети появляется странное видео с Человеком-пауком, и Тони проявляет к нему интерес. Простой и нелепый костюм — просто модная катастрофа, — никак не защищающий его, недюжая сила и безграничное желание помочь. Просто дружелюбный сосед, далекий от привычного образа супергероя. Что-то в этом парне цепляет за душу Тони. День в мастерской, и вот у него уже готово с десяток миниатюрных дронов, созданных с одной целью — узнать настоящую личность Паука. Неделю с лишним ничего не происходит, и Старк уже хочет забыть обо всем этом и вернуться к своей депрессивно-умеренной жизни, как вдруг Пятница показывает ему видео, в котором Паучок забирается через окно в до боли знакомый дом. Старк не может в это поверить, поэтому дает команду дронам следить за конкретным домом. Уже на следующий день предположения подтверждаются. Питер Паркер и есть Человек-паук. Видео, где паук сам останавливает тонны железа, выглядят теперь совсем по-другому. Старк почти не дышит, когда пересматривает их. И когда паук уворачивается от пистолета, а пуля пролетает в какой-то паре миллиметров от головы ребенка. Это в корне всё меняет. Тони всё ещё не уверен, что чувствует, но он точно не желает парнишке смерти. Поэтому в кратчайшие сроки придумывает план действий. Восемь лет назад он обещал Мэй не приближаться к Питеру. Но о Человеке-пауке уговора не было… ************** Когда Питеру было шесть, он потерял родителей. Были психологи, долгий курс лечения, но это будто оставило шрам на всей последующей жизни ребенка. Ему шесть, он идет в школу. Всех детей сопровождают мамы, а его Мэй. Уже в конце церемонии к нему подходит девочка и спрашивает его имя. А потом имя его мамы. Питер начинает плакать, Мэй принимается его успокаивать, и никто ничего не понимает. Питер приходит в школу на следующий день. Никто уже ничего не спрашивает. Питеру семь, он знакомится с Недом. Кажется, это единственный ребенок, который в состоянии часами трещать о приключенческих фильмах и крутых комиксах, даже если собеседник ничего не говорит в ответ. Питер не против. Он внезапно понимает, что слушать ему нравится гораздо больше, чем говорить. Мальчики сами не замечают, как становятся лучшими друзьями. В восемь лет Питер случайно сворачивает не туда по пути из школы и оказывается на свалке. Он не знает, как вернуться назад, но забывает обо всём, глядя на выброшенную технику. Телефоны, компьютеры, старые видеопроигрыватели… Мальчик долго копается в хламе, пока случайный прохожий не обращает на него внимания. Он провожает Питера в полицейский участок, и полицейские возвращают ребенка его тете. Мэй даже не ругается. Одежда Питера вся в грязи, рукав разодран, но на перепачканном лице сияет улыбка. Мэй обнимает племянника, и он чувствует острый запах успокоительных трав. На выходных Питер приходит в кружок робототехники. К двенадцати годам Питер чувствует, что завидует обычным семьям. Бен и Мэй отличные люди. Но они не родители. И сколько бы Бен ни брал его на рыбалку и футбол, сколько бы Мэй ни сделала для него школьных обедов, Питер чувствует почти фантомную боль утраты, с которой, казалось, давно смирился. Он всё больше времени проводит на свалках. Или с Нэдом. Или в библиотеке. Книги оказываются отличным способом отвлечься от ненужных мыслей, парню нравится получать новые знания. Он хорош в учебе, но школа — место смертельно скучное… Хэй, посмотрите на этого ботана! Слабак! Я слышал, что к нему никто из родителей в школу не ходит. Неужели стесняются сыночка, а? … и, если бы не Нэд, Питер давно бы ушел. Не выдержал Флэша, растворись гад в кислоте. Книги — хорошие учителя, и в кружке академического декатлона Питер становится лучшим. Потом собирает свой первый и вполне рабочий комп. В тринадцать лет он потихоньку начинает прогуливать занятия, хотя Мэй и недовольна этим. Но Бен только отшучивается, мол, должен же быть у гения свой изъян. Ребенок тогда не понимает странную задумчивость в глазах тёти и короткий ответ: «Ты прав, лучше это будут просто прогулы». В пятнадцать лет его кусает радиоактивный паук, и это делит его жизнь на две части. Он и не предполагал, что укус паука на научной выставке может так изменить его жизнь. День с температурой, и он в порядке, если, конечно, это подразумевает прогулки по потолку. На то, чтобы разобраться с внезапно появившимися способностями, уходит какое-то время. Питер гибкий, у него теперь нормальное зрение, а еще он ходит по стенам. Органы чувств работают на 110%, и Питер не может заставить окружение быть тише, цвета более тусклыми, запахи менее резкими. Он поглощает статьи о пауках тоннами, проверяя своё новое тело на сходство с восьминогими тварями. Новые способности поражают. В один момент Паркер решает сделать устройство для паутины (которую он сам создает на уроках химии, и вообще-то только на это ушло две недели). Веб-шутеры. Это потребовало времени и средств, однако результат поражал. Она была прочная, тянущаяся. А главное, это было словно продолжение Паркера. Он мог спокойно соединить одной ниткой крыши двух домов и пройтись по ней, словно акробат. Он закрывает глаза, но предметы всё так же четко предстают в его сознании. Однажды он режется о ножницы и очень долго смотрит на свою кровь. Она бледнее, чем должна быть, и отдает синевой. Под микроскопом становится понятно, что некоторые молекулы гемоглобина мутировали в гемоцианин. Это не страшно, но к врачам ему теперь путь заказан. И жизнь вроде бы встает в привычное русло. А потом умирает его дядя. Точнее, его убивают. Питер тогда не особо думает, действуя на автомате. Напяливает на себя первые попавшиеся шмотки и выслеживает преступника. Успокаивается он только после того, как самолично отдает ублюдка полиции. После очень долго убеждает себя, что не убивать его было верным решением. И тогда в его голове возникает вопрос, а сколько таких смертей он способен предотвратить? Сколько людей благодаря ему смогут снова увидеть своих родных? Многих. Он спасет стольких, сколько сможет, и даже больше. Он станет Человеком-пауком. С его силой он сможет взять на себя такую ответственность.