Детская игра

Клинт не знает, что и думать о Питере. Если он в чем и уверен, так это в том, что Питер хороший парень. Он немного молчалив, но Клинт честных людей видит за километр. У парня умная голова на плечах, и, конечно, он всегда невероятно благодарен, когда Клинт появляется с едой. Он не ведет себя избалованно или так, словно ожидает, что Клинт будет приносить ему еду, если уж околачивается поблизости. Это хорошая черта. Хороший ребенок. У него рыжевато-каштановые волосы (они немного длинноваты, но все равно время от времени подстрижены, то есть либо он сам их подстригает, либо он нашел кого-то достаточно хорошего и доброго, чтобы делать ему бесплатные стрижки) и большие карие глаза, любопытные, как у лани, но затуманенные тонким слоем чего-то более грустного, едва заметного, но все же столь очевидного одновременно. Кожа у него бледная, под глазами темные круги, но внутри он скорее оживлен, чем мертв. И он относится к Клинту не как к Мстителю, а как к обычному человеку (даже когда он приходит в костюме и с луком на спине). Он так привык к тому, что гражданские ведут себя так, будто он какая-то большая шишка, заслуживающая внимания знаменитость, что находиться рядом с кем-то, кто ведет себя так, будто он просто Клинт, поразительно и чрезвычайно приятно. Именно эти факторы, помимо многих других мешают ему и заставляют его возвращаться к Питеру. И не имеет значение, приходил ли он дать ему еще один чизбургер или просто поболтать. Клинт боится, что Питер думает, что он здесь только потому, что жалеет его, поэтому после первых их встреч он ясно дает понять, что это не так. Конечно, его отцовский инстинкт беспокоится о ребенке, и о том, что он слишком молод, чтобы застрять на улицах Нью-Йорка, и о том, что он голодный и замерзший, и ему некуда идти и не на кого положиться. Он не должен проходить через что-то столь разрушительное, как это. Никто не должен. Но потом он вспоминает, что Питер независим и силен, и прекрасно справляется без еды и компании Клинта. В конце концов, он был в порядке еще до того, как они встретились. Как долго он был на улицах (это информация, которую он планирует узнать в конечном итоге.) Он хороший парень. Хороший, умный ребенок, который полон решимости пнуть жизнь в ее жестокую задницу. Когда они с Сэмом идут покупать кексы на завтрак (потому что стряпня Тони очень уж сомнительна) в своих свитерах и толстовках, они едва замечают, что заказывают дополнительный. Когда они выходят из магазина и поворачиваются в противоположную от башни сторону, они и глазом не моргают. Когда они появляются у основания стены Питера, они начинают беспокоиться. Там, где Клинт ожидал увидеть Питера, сидящего на стене, свесив одну ногу и отбивая пальцами ритм по бедру, как обычно, пространство — совершенно пустое. И он не уверен, почему чувствует себя так, будто с ним случилось что-то ужасное. Он же не всегда на стене. — Он ушел, — мрачно констатирует Сэм. — Хорошее наблюдение, — огрызается Клинт, потирая лоб холодными пальцами. — Я знаю, что ребенок не всегда на стене, так что не должно быть странно, что его здесь нет, но что-то не так, Сэм, — он вздыхает, глядя туда, где обычно сидит Питер, в надежде, что он случайно появится, если мужчина посмотрит вновь. — Может быть, я просто дурак. Я что, дурак? — Нет, — Сэм упирается руками в стену, и всматривается в узкое пространство за ней. — Его рюкзак застрял в щели между зданием и стеной, но не сказать, что это было сделано специально, чтобы спрятать его, — замечает он, вытаскивая его и показывая Клинту с обеспокоенной гримасой. Рюкзак был весь в зацепках, но в остальном — в порядке. — Он как будто упал. Кое-что, что заставляет его желудок упасть, приходит на ум Клинту, словно кто-то резко дернул за рычаг. — Он никуда не ходит без рюкзака. Сэм прикусывает губу, осматривая закуток, пока думает. — Я знаю, что есть миллион причин, почему он ушел без рюкзака, — начинает он, громко сглатывая. — Но я не могу не чувствовать, что что-то случилось. И тут они слышат его — шарканье ног в конце переулка, крик боли, безошибочный звук удара кулаком по коже. Клинт бросает пакет с кексами и, не колеблясь, бежит на шум. Он почти жалеет, что у него нет с собой лука, потому что разнимать драки — а он, без сомнения, собирается разнимать драку, потому что знает ее звук, как свои пять пальцев, — гораздо легче, когда у тебя под рукой смертоносное оружие. Он замедляет шаг, добираясь до еще более узкого переулка, ответвляющегося от главного. Раздается гогот жестокого смеха и крики, еще более испуганные, чем прежде, но они звучат приглушенно и значительно слабее. Гнев скручивается в его животе, но он направляет его в кулаки, а не в голос, когда выходит в переулок. Сэм следует за ним по пятам. И… Это Питер. Только он лежит на асфальте, зажав рот рукой, и пара сильных рук прижимает его к земле с такой силой, что Клинт боится, как бы его плечи не сломались. В этих нежных карих глазах страх, а из синяков и порезов на лбу и подбородке струится кровь — кровь, которая не только злит Клинта, но и наполняет его яростью, потому что эти парни избивают беззащитного, бездомного ребенка. (Не просто бездомного ребенка, а его бездомного ребёнка.) Двое мужчин, держащих его, — грязные на вид, мускулистые, но явно безмозглые, и, кажется, их не смущает внезапное появление Клинта и Сэма. Один из них — загорелый мужчина со спутанной бородой и черными глазами, от которых разит чистой глупостью — смеется и снова ударяет Питера затылком об асфальт. — Еще не отключился, малыш? — плюет он. Сэм делает шаг вперед, принимая менее жестокий подход к делу, но Клинт видит оправданный гнев в том, как сжимаются его челюсти. — Отпусти его, — говорит он, сверкая глазами. — Ты достаточно с ним сделал. Это не способ… Но другой мужчина, с грязью размазанной по его коже, и болезненной усмешкой, играющей на его лице, прерывает его резким смехом. — Мы занимаемся этим всего десять минут, — говорит он, ставя ногу на грудь Питера, и Клинт сильнее сжимает кулак. — Парень сопротивлялся, но в конце концов мы его утихомирили. Давненько я не чувствовал себя таким живым! Питер наблюдает за ними глазами, затуманенными паникой и болью, цепляясь за их внешность, как будто они исчезнут, если он отведет взгляд. Он выглядит усталым, вероятно, от потери крови и многочисленных ударов по голове, которые он получил, но он непоколебимо бодрствует — вероятно, зная, что он вряд ли очнется, если у него будет серьезное повреждение мозга. Никогда Клинт не хотел задушить ребенка, который не является его собственным, любовью и заботой больше, чем сейчас. — Он ребенок, — пытается урезонить его Сэм. Его слегка подташнивает. — Тебе действительно нравится бить детей? — Большую часть дня, — отвечает тот со спутанной бородой. — Этот прекрасно кричит! — заявил второй, подняв палец вверх, как будто он был горд (и нет никаких сомнений, что это так). Брови мужика со спутанной бородой многозначительно шевелятся. — Знаете, это меня возбуждает. Это последняя капля для Клинта. Он кидается вперед, пиная мужчину ногой в грудь, а затем в голову. Им двигал абсолютный гнев. Удар был достаточно силен, чтобы сразу же лишить его сознания, и мужчина безвольно падает в гниющий мешок с мусором. Из его носа течет кровь, расплываясь лужицей по земле. — Ты, блять, отвратителен, — он плюет на его неподвижное тело. Второй мужчина отскакивает от Питера, чтобы остановить Клинта, но Сэм ловит его быстро, как и всегда. Он ударяет его кулаком в щеку, затем награждает еще ударом в живот, а потом пинает его на землю рядом со своим товарищем, где он теперь лежит неподвижно, без сознания и с кровоточащей раной на лбу. Они не мертвы, но Клинту чертовски этого хочется. — Не могу поверить, что такие люди существуют, — наконец произносит Сэм. Но Клинт слишком занят дрожащей фигурой на земле, чтобы ответить. Он присел на корточки рядом с Питером, и горло его сжалось, когда он заметил слезы в уголках глаз бедного мальчика. Ему холодно, страшно и больно, и он не знает, как справиться со всем этим. Теперь Клинт замечает обширные повреждения, покрывающие кожу на лице и шее подростка. Синяки стали глубокими и темными, а порезы оказались глубже, чем он сначала думал. Кровь стекает с его лица на землю. Скорее всего, под тонкой рубашкой и узкими джинсами скрывается что-то еще, но он не хочет проверять, пока Питер не устроится поудобнее. — Привет, Пит. Я могу тебя коснуться? — начинает он дрожащим голосом. Ребенок все еще дрожит, не останавливаясь, — только кивает в знак согласия и морщится. — Ты в порядке, — он проводит рукой по его рыжевато-коричневым волосам, которые, к его ужасу, становятся скользкими от крови. Он реагирует не сразу, только показывает Сэму через плечо свою окровавленную руку, тот чертыхается и вытаскивает телефон. — Ты в порядке, Пит. — Устал, — невнятно бормочет Питер. Его глаза медленно закрываются, но Клинт быстро замечает это, легонько похлопывая его по щекам, чтобы тот не терял сознание. — Эй. Эй, Питер. Не закрывай глаза, ладно? Продолжай смотреть на Сэма, Питер. Не спускай с него глаз, — вероятно, у него треснуты ребра и куча синяков на животе, поэтому Клинт не пытается усадить его у стены, а просто держит его голову в одной ладони, а руку в другой. — Мы принесли тебе к завтраку кекс, Пити, — говорит Сэм. — Черничный. Ты любишь чернику? Легкая улыбка на секунду меняет искаженное, разбитое лицо ребенка.  — Моя тетя… она делала х… хорошие черничные блинчики… — Она хорошо готовила? — спрашивает Клинт. Очевидно, что разговор ребенка истощает, но им нужно держать его в сознании, и отвлекать его разговором — это лучшее, что они могут сделать до прибытия помощи. Сэм показывает ему экран телефона — текстовое сообщение от Хэппи, сообщающее, что он уже едет на машине к ним. — Серьезно? В башню? — Так проще, — отвечает Сэм. Затем он поворачивается к Питеру, который еще не совсем пришел в себя, но все еще смотрит на них с легкой улыбкой. Удивительно, что ему удается оставаться в сознании так долго: он получил бесчисленные удары по голове, если судить по массе почерневших синяков и ране на голове, и нет сомнений, что под одеждой тоже есть травмы. Кожа Питера кажется бледной там, где она не испещрена пятнами, и он так сильно сжимает руку Клинта, что костяшки его пальцев побелели, как будто мужчина может исчезнуть, если отпустит ее. Несмотря на то, что он в таком плохом состоянии, ему все еще удается держаться, и Клинт вспоминает, насколько силен и способен этот ребенок на самом деле. Знакомо. — Никаких больниц, — внезапно говорит Питер. При этих словах Клинт начинает заикаться. Может быть, в данный момент он просто параноик, но он уверен, что отказ от лечения в больнице — это нечто подозрительное, и вопросы остаются невысказанными в его мозгу. Единственная правдоподобная для Клинта причина в том, что, если он попадет в больницу, это будет означать, что служба опеки узнает, что он бездомный и, исходя из его вида, жутко недоедает. Но он, вероятно, сбежит от них практически сразу, раз предпочитает оставаться на улице. Склонив голову влево, Сэм наклоняется ближе. — Нет, ты не поедешь в больницу. Мы отвезем тебя в медицинское крыло башни, малыш. Беннер намного лучше, чем эти придурки, — обещает он и сдавленно смеется, когда глаза Питера загораются при имени Брюса. — Брюс Беннер? — невнятно бормочет он. — Единственный и неповторимый, — отвечает Клинт. — Ты его фанат? Но Питер не отвечает, просто смотрит мимо Сэма. Клинт проследил за его взглядом и увидел, что одна из машин Старка уже подъехала, а озабоченное лицо Хэппи теперь смотрит на них через открытое окно. — Насколько все плохо? Мне нужно знать, как быстро ехать, — громко спрашивает он. Сэм отворачивается, чтобы ответить ему, и Клинт переключает свое внимание на Питера. Малыш все еще бодрствует, но маленькая вспышка энергии в его глазах начинает исчезать все быстрее и быстрее за полузакрытыми веками. — Пит, — говорит он, мягко ударяя его по щеке. — Пит, не спускай с меня глаз, ладно? Мы посадим тебя в машину. Просто не засыпай, даже если это трудно. Попробуй для меня. — Хорошо, — бормочет Питер, снова хватая Клинта за руку. Его руки такие маленькие, такие бледные. — Хороший ребенок. Ты очень хорошо справляешься. Это отнимает у них много времени и терпения, но в конце концов они укладывают Питера на заднем сиденье машины, положив его голову на колени Клинта. Лучник, проводя рукой по его окровавленным волосам, говорит Питеру, что с ним все будет в порядке, что ему помогут — в основном, чтобы успокоить ребенка, но и себя тоже. Его трясет уже двадцать минут. — Спасибо, что приехал так быстро, Хэппи, — говорит Сэм с пассажирского сиденья, поворачиваясь к водителю. — Нет проблем, — отвечает он, выезжая на дорогу. — Я должен спросить. Что с ним случилось? — Несколько мудаков избили его, — фыркает Клинт, чувствуя, как гнев снова сжимает его горло. — Не было никакой причины. Им не нужны были деньги. Они просто хотели повеселиться, — он качает головой, глядя на практически бессознательного ребенка у себя на коленях. — У него много травм головы. — Я вижу, — говорит Хэппи, глядя на них в зеркало. — Кто же он? Сэм барабанит пальцами по колену — Клинт заметил, что он делает это, когда волнуется. — Его зовут Питер, и он бездомный ребенок, которого Клинт встретил в магазине на углу, — объясняет он, говоря несколько быстрее, чем обычно, как будто у него слишком много нервной энергии и просто нет другого способа избавиться от нее. — Однажды он нас познакомил. Он хороший парень. Заслуживает лучшего, а не вот этого дерьма. — Мы иногда приносим ему еду, — продолжает Клинт. — Когда я что-нибудь покупаю… Не знаю, чизбургер там, я покупаю просто еще один и приношу ему. Чтобы помочь ему, понимаешь? На улицах жить сложно, особенно такому маленькому парню, как он. — Очень мило с твоей стороны, — замечает Хэппи. — Да. Я просто рад, что мы добрались до него. Представь, что могло бы случиться, если бы мы не появились вовремя… — видимая дрожь сотрясает Сэма, и Клинт сглатывает, чувствуя тошноту от этой мысли. Он давно не чувствовал такого потрясения и страха за кого-то другого, как сейчас, и он быстро обнаруживает, что это не очень приятное чувство. Хэппи кивает. — Странно, что он не хочет в больницу, — замечает он через некоторое время. — Я думал, это чтобы избежать вопросов органов опеки. Не знаю, сколько ему лет, но вряд ли больше восемнадцати… — Клинт снова смотрит на Питера и замечает, что его глаза закрыты, а рука, державшая лучника, заметно ослабла. Волна тревоги пробегает у него внутри. — Эй, Пити. Ты не спишь? Останься со мной, ладно? — он трясущимися пальцами гладит мальчика по щеке. — Не сплю, — выдавливает Питер. — Чт… куд… Никто ничего не говорит, когда Хэппи превышает скорость.