***
А потом он снова под дождем. Прохладные капли стекают по коже, по рукам, по тонкому материалу новой толстовки, которую Тор любезно принес ему всего за неделю до произошедшего. Теперь, когда она промокла, она, вероятно, испортилась, поэтому он задается вопросом, может ли он сравнить ее со своим настроением. «Они знают, » — напоминает ему его разум. — «Они знают. Они будут злиться на тебя за то, что ты ничего не сказал. Они знают.» Глубоко внутри он знает, что у них не будет проблем с принятием его Альтер-эго. Они сами супергерои — и, хотя они никогда не держали в секрете свою личность, у них должно быть хоть какое-то понимание относительно его ситуации. И он это понимает. Но в голове настойчиво звучит голос Мэй, которая управляет его страхом, кричит ему в уши, что он должен был сказать им. — А я-то думала, ты мне доверяешь! И как ты мог так поступить с нашей семьей, Питер? А ведь даже ты мог бы остановить его от смерти и… И он просто… Ему не хватает воздуха. Его вдруг просто резко не осталось. Ни капли кислорода. Зато Мэй вполне тут, рядом с ним. — Как ты мог, Питер, — шепчет она. — Как ты мог так поступить с нами? Со мной? — Я пытался защитить тебя! Он не может дышать. Кто-то сидит перед ним на корточках, и теплая незнакомая рука ложится на его плечо, но Питер не пытается разглядеть, кто это. Он не хочет видеть, кто это. Ему… ему просто нужно… ему просто нужно… Он не может продолжить. Его ноги начинают двигаться прежде, чем он успевает это заметить. Он даже не уверен, почему он бежит. Куда он бежит… в этом он тоже не уверен. Ему просто нужно сбежать. Нужно… нужно что-то сделать. Нужно убраться отсюда, пока они сами его не вышвырнули. Он не уверен, что сможет вынести это снова.***
— Сэр. Тони вскинул голову вверх, отрывая её от стола, на котором лежал. Клинт, Наташа и Сэм все еще кричат друг на друга рядом с ним, так что Джарвиса едва слышно за их шумом. — Что такое, Джарв? — Питер покинул здание. — Что?! — Питер пок… — Да, я понял! На этот раз он крикнул достаточно громко, чтобы его услышали. Ругань сразу стихает, как будто кто-то щелкнул выключателем. — В чем дело, Тони? — спрашивает Клинт, по-шпионски пристально наблюдая за миллиардером. В груди поселяется легкая тревога, заворачивая неприятный узел в животе, а затем его руки начинают подрагивать. — Джарв? Не хочешь ли ты… объяснить? — Питер подслушивал. Затем он потребовал, чтобы я открыл окно, и стремительно покинул здание. Проходит всего пять секунд в полной тишине, но Тони чувствует себя на десять лет старше, когда Сэм наконец решается заговорить, и его голос резко разрезает тишину. — Ч-Что? Зачем ты его открыл?! Ты не должен был отпускать его, ты не должен был отпускать его! — Сэр дал мне особые указания отпускать Питера, когда он пожелает, чтобы дать понять, что он здесь не в тюрьме. Я пытался возражать, мистер Уилсон, но у меня был четкий приказ. Я прошу прощения за это, мистер Уилсон. Если это поможет, я могу сказать вам, в каком направлении он пошел, пока не скрылся из поля зрения моих наружных камер наблюдения. ИскИн звучит так искренне, что даже Клинт бросает угрюмый взгляд на Сэма, который все еще злобно пыхтит, несмотря на подавленность. — Почему ты не сказал нам, что он нас подслушивает? — спросил он. Но Тони отвечает быстрее. — Мы ведь не спрашивали. — Но… Но разве Джарв не должен… — Нам сейчас не об этом надо беспокоиться, — говорит, как обычно разумная, Наташа, — у нас тут Питер пропал, помнишь? Сэм откашливается. — Хорошо, хорошо. Тогда давайте соберем команду. Любой мог бы подумать, что использовать всю команду Мстителей, чтобы найти одного ребенка, — самый простой способ, но Наташа явно не согласна. Она хмурит брови и делает рефлекторный шаг к лифту. — Нет. Мы не можем сказать об этом команде. — Но почему? — спрашивает Тони. — Слишком много всего за раз произошло. Что ты им скажешь? «О, кстати, Питер — Человек-Паук, а теперь он пропал, так что мы все пойдем под дождь и будем искать его»? Они зададут слишком много вопросов и только потратят наше время. — Кстати, о времени, которого у нас нет… — бормочет Сэм. Тони открывает рот, но в этот момент подключается Клинт. — В ее словах есть смысл. Просто будет проще, если мы вернем его, и потом все объясним, верно? — мягко предлагает он. Это хорошая идея. Найти Питера, а потом все объяснить. Хоть какой-то план, так или иначе, что дает ему капельку душевного спокойствия. — Отлично. Давайте тогда. Скажем им, что мы ненадолго отлучимся, Джарв, мне тоже нужны записи с видеокамеры. И… и найди мне костюм! — Конечно, Сэр. Шагая к лифту, Клинту приходит в голову мысль, почему никто больше не говорит: «Мстители, общий сбор».***
Это невероятно пасмурный день, но погода — последнее, о чем думает Клинт. Все, о чем он может думать, это где Питер, где Питер, где Питер, как мантра в его голове, или молот, бьющий по его черепу снова и снова, и снова, и снова. И он делает глубокий вдох. Прочищает голову. Начинает замечать, как холодные капли дождя скользят по его коже. — С чего мы начнем? — спрашивает он в свой коммуникатор. На другой стороне улицы Сэм проверяет каждый переулок, мимо которого проходит. И в груди появляется чувство паники, когда он слышит, как беспокойно дышит Уилсон, не подавая при этом никаких признаков тревоги снаружи. Он, как и все остальные, приступающие к этой миссии, одет в повседневную одежду, чтобы не привлекать к себе внимания и не вызывать никакой паники. Сам Клинт поднимается на крыши домов. Его толстовка с капюшоном в стиле Соколиного глаза (покупать свой мерч забавно) никак не помогает в борьбе с дождем, но, зная теперь все о соколах, он пытается использовать их навыки, чтобы высмотреть паукообразного подростка. Боже, он просто хочет знать, все ли с ним в порядке. Тем временем Тони и Наташа принялись искать поближе к средней школе Мидтауна, решив, что он мог пойти в какое-нибудь знакомое ему место. Они тоже не надели костюмы — даже Тони, который просто натянул на нос свои очки со встроенным ИскИном вместо брони Железного Человека. — Прочистим переулки. Места, где можно спрятаться, — предлагает Сэм несколько мгновений спустя. — Наверное, он напуган. Я думаю, что и сам был бы таким же. — Я просто не понимаю, — ворчит Клинт, взбираясь на ветхий выступ, чтобы получше рассмотреть переулок позади него. Некоторые люди на улице смотрят на него, как на сумасшедшего, но он не обращает на них внимание. — Почему он не доверился нам? Мы же супергерои. Мы — Мстители. Что мы будем делать с этой информацией? Зачем нам его раскрывать? Возникает неловкая пауза. Голос Сэма звучит несколько напряженно, когда он возвращается к разговору. — Но ты встань на его место, мы не знаем, почему он бежит, но он бы не стал убегать без причины, не так ли? Возможно, у него уже была похожая ситуация с раскрытием личности, — возможно, кто-то узнал об этом, и все закончилось не очень хорошо, и Питер просто не хочет проходить через это снова. Мы не можем знать наверняка. Какое-то неописуемое чувство жалости овладевает сердцем Клинта, тяжесть слов товарища по команде оседает у него в голове. Даже сама мысль о том, что Питер был так потрясен, так напуган, так расстроен переживанием, связанным с его тайной личности, заставляет его хотеть завернуть бедного ребенка в одеяла и защитить его от всего мира. Но он знает, что так нельзя. Жизнь с таким человеческим бедствием, как Тони Старк, научила его этому. Такие люди, как Питер — такие храбрые, такие чертовски волевые, когда жизнь бьет по ним со всей силы — не хотят быть огражденными от всего. Такие люди, как Питер, терпеть не могут, когда их опекают, когда с ними обращаются так, словно они сделаны из стекла. Люди, подобные Питеру, полны решимости позаботиться о себе, взять на себя всю тяжесть чужой боли, только чтобы ему не пришлось наблюдать за тем, как они падают и вспыхивают в своих страданиях. Часть его восхищается этим в Питере, но другая его часть просто волнуется. — Клинт? — Ммм? — он наклоняется и заглядывает в переулок с крыши. — Ты так и не ответил мне. — Оу, прости. Что ты сказал? Он видит, как Сэм останавливается на углу противоположной улицы, чтобы поговорить с ним по коммуникатору. На расстоянии трудно разглядеть выражение его лица, но у Клинта достаточно хорошее зрение, чтобы разглядеть, как напряжены его плечи. — Помнишь ту стену, которая так нравилась Питеру? — Стену? — Ты знаешь, о какой стене я говорю. Мы ели Макдональдс с ним на ней слишком много раз, чтобы ты мог забыть об этом. Стена? Черт! Осознание обрушивается на него, как ведро холодной воды. Конечно, Клинт помнит стену. Как он мог забыть об этом? Это было любимое место Питера во время его бездомной жизни, Питер рассказал ему об этом за просмотром Нетфликса однажды в вечер воскресенья. Почти каждый раз, когда они выходили купить еды для команды, он и Сэм всегда подсознательно направлялись к стене, чтобы отдать Питеру его долю, и пацан был там почти каждый раз. Он спрыгивает на крышку мусорного бака с крыши, а затем на землю, ступая бесшумно, как кошка. — Тогда поторапливайся, — бормочет он в коммуникатор. — Скоро буду, Клинт. Дожидаясь, пока Сэм перейдет улицу, он переключает коммуникатор на второй канал, на который настроены все четверо. — Привет, Нат, Тони. Есть успехи в поисках? — спрашивает он. Ему отвечает Тони. — Еще нет. Хотя я столкнулся с очень неприятным ребенком, который пытался убедить меня нанять его или что-то в этом роде. Говорит, что его зовут Флэш. Как сильно родители ненавидят его, раз назвали так? — А потом он назвал меня сексуальной, — продолжает Наташа. Похоже, она не слишком впечатлена тем ребенком. Клинт издает смешок. — Держу пари, тебе это понравилось. — Ммм, нет. А затем Тони спрашивает: — А у вас есть успехи? — Пока нет, но у нас есть зацепка. Я просто жду, когда Сэм пересечет эту чертову улицу. Я сообщу о любых изменениях, хорошо? — Звучит великолепно. Удачи. — И вам тоже. Именно тогда Сэму, наконец, удается добраться до него, колени его спортивных штанов покрыты слоем песка и засохшей грязи. Увидев вопросительный взгляд Клинта, он просто хрипит и говорит: — Я упал по дороге. — Ты неуклюж, как медведь на роликовых коньках, — замечает Клинт, и они оба смеются, несмотря на тяжесть своей миссии.***
Он там. На стене. У Сэма перехватывает дыхание, когда он видит дрожащую фигуру, свернувшуюся у основания стены, прижав колени к груди и пряча лицо. Даже издалека видно, что он уже давно сидел под дождем, потому как он намочил его толстовку и джинсы до такого состояния, словно он только искупался в луже. Он чувствует, как Клинт, пошатываясь, идет рядом с ним, и хватает лучника за бицепс, прежде чем тот успевает сделать шаг. — Скажи Тони и Нат, что мы нашли его. И пусть Тони купит нам всем горячего шоколада, — шепчет он, а затем, обращаясь на этот раз к дрожащему Питеру, добавляет, — Пит? Это Сэм и Клинт. Малыш, должно быть, слышит его, потому что заметно вздрагивает, поднимает глаза едва ли на секунду, как бы подтверждая это, прежде чем снова погрузиться в себя. Беспокойство в груди только растет. По какой-то причине тревога, практически излучаемая Питером, задевает и Сэма. Что такого случилось раньше, что так напугало Питера? Это не та реакция, которую он ожидал и понимал, хоть и является бывшим военным советником, но у него совершенно нет опыта в отношении разоблачений личности, которые являются настолько серьезными. Это почти чуждо, быть совершенно невежественным в отношении того, что кто-то чувствует, не иметь представления об общей структуре своих мыслей. Клинт бормочет что-то в свой коммуникатор, и Сэм подходит ближе, стараясь ступать как можно тише, чтобы Питер понял, что тот приближается. Он садится прямо в лужу рядом с малышом, не обращая внимания на то, что вода просачивается сквозь его изодранные спортивные штаны. — Привет, Пит. Питер не шевелится. Сэм воспринимает это спокойно. — Здесь очень мокро. Ты знаешь, что сидишь посреди лужи? Ничего. — Тони и Нат тоже придут. У них есть твое пальто и горячий шоколад, — он улыбается, глядя на свои ботинки, а затем добавляет, — для всех нас. — Добавить туда сливки и зефир, Пит? — зовет Клинт, благоразумно не подходя ближе. Тот не поднимает глаз, но осторожно поднимает большой палец в направлении Клинта, и одного этого ответа достаточно, чтобы успокоить Сэма. Его поведение само по себе вызывает беспокойство, но тот факт, что он, по крайней мере, пытается общаться — даже если невербально — является хорошим знаком. Ему еще многое предстоит сделать, но в конце концов он поправится. — Окей. Они в пяти минутах езды отсюда, — Клинт подходит ближе и садится в лужу с другой стороны от Питера. Ни один из них не пытается прикоснуться к нему, и они не заставляют его говорить что-либо, просто хотят, чтобы их присутствие успокаивало Питера. Сэм считает, что очень важно не затрагивать болезненную тему слишком быстро, потому что последнее, чего они хотят, — это загнать его еще глубже в себя. — Я думаю, что нам нужно устроить конкурс танцев сегодня вечером, — комментирует Клинт, казалось бы, не обращая внимания на воду, просачивающуюся через его джинсы и, вероятно, испортившую их навсегда, — давно не было такого вечера. По-моему, с тех пор как ты переехал, Пит. — Единственный человек, которого я могу победить, — это Брюс, когда он сидит на диване и машет пультом, — тихо смеется Сэм, вспоминая. Их танцевальные конкурсы всегда заканчивались тем, что Сэм был в самом низу таблицы победителей, но это все равно драгоценное воспоминание, которое он бережно хранит и лелеет. — Держу пари, ты мог бы победить Стива, — говорит Клинт, обращаясь теперь уже к Питеру. — Он у нас чемпион по танцам. Странно думать, что кто-то, кому уже сто лет в обед, может победить нас, молодых. Ухмылка Сэма становится шире. — Извини, но сорока семилетний человек больше не может называть себя «молодым». — Тебе сорок семь? Голос у парня тихий, но он всегда был таким, не так ли? Сэм солгал бы, если бы сказал, что это не сделало его счастливым. Это хороший знак. — Да. Теперь мы зовем его дедушкой. — С каких это пор, черт возьми? — ворчит Клинт, и даже Питер издает тихий смешок себе под нос. Через десять минут появляются Тони и Наташа, размахивая любимым черным пальто Питера и пятью чашками горячего шоколада. Никто из них не удивляется вслух, почему они все сидят на асфальте, просто присоединяются к ним, усаживаясь в гигантскую лужу, передавая горячий шоколад и разговаривая так, будто они не сидят в грязном переулке где-то в Нью-Йорке на пронизывающем ветру. «Вот так,» — думает Сэм, глядя, как Питер и Тони смеются и пьют горячий шоколад: «и выглядит все, когда у них порядок.»