Графиня де Вержи

      На юге Феликс появился только в конце марта, уставший и злой. Всё это время его преследовали отчёты, доклады и неисчислимое множество поручений. Оказавшись у Сабины уже поздним вечером, он сгрудил покрывшиеся слоем пыли папки и крепко выругался. Сабина фыркнула.       — Дай угадаю, начальство?       — Да, чтоб оно здорово было. — Феликс сел за стол и придвинул к себе свечу. — А ты чего так рано дома?       — Да не было никого что-то, хозяйка разрешила уйти, — пожала она плечами. — Без Эвы скучно, её, бедную, опять мальчишка забрал. Надеюсь, Тибо там нет. Мальчишка только жилы тянуть и может, самое большое — пощёчину дать, а вот Тибо… Всякий раз после побитая ходит, посылали меня пару раз отнести ей воду помыться. Откуда некоторые синяки взялись, мне даже подумать страшно. Бедная, так жалко её.       — Зная графа — не удивительно, — протянул Феликс, делая карандашом пометки на листках. — К жене он относился не лучше.       Сабина тем временем продолжала свой монолог:       — А вообще, странная она какая-то стала: не подойдёшь, не обнимешь, как раньше. Сколько её знаю, всегда любила, чуть ли не без повода лезла, а теперь вырывается. Я пару раз с ней ночевать оставалась, она полночи в подушку рыдала. Я её успокоить так и не смогла, ничего толком выспросить тоже. Повторяет, что ей не привыкать к плохому отношению и ради денег на лекарства для дочки она как-нибудь потерпит. Ума не приложу, чем им помочь.       — Что, ребёнку совсем плохо? — Феликс взял в руки другой листок.       — Плохо, — вздохнула Сабина. — Сейчас цветёт всё, она на улицу выйти не может: задыхается, вот Эва и терпит, даже когда Тибо совсем с ума сходит. Как бы от них от всех с ума не сошла уже она. Месье Поль был в ярости после того, как Тибо её с лестницы столкнул, чтобы скинула. Много чего ему высказал.       — Не помогло?       — Разумеется, только ребро сломала. Она так испугалась, бедная, даже месье Поль взялся успокаивать, хотя обычно разве что оставит одну поплакать.       — Это имеет смысл. Подозреваю, он испугался, что ребро может повредить лёгкое. Случись что, наверняка проблемы будут у него, а не у графа, — пробормотал Феликс. — И что, граф молча выслушал всё это? Да не поверю.       — Ну да, как же! Он пообещал что-то такое рассказать хозяевам, от чего месье Поль составит компанию попрошайкам у церкви. Месье Поль добавил ещё что-то о его сбежавшей женушке… Тибо, в общем, побежал жаловаться хозяйке.       — Пожаловался?       — Нет! — Сабина захихикала. — Ей было не до Тибо. Её в это время уже раздевал очередной любовник. Молодой, к слову, Доминик зовут, он товар возит. Лицо Тибо в этот момент надо было видеть. Он ещё долго потом ворчал, что он один трудится на благо общего дела, пока всякие, ничем не отличающиеся от нас, кроме цены, по любовникам скачут. Обещал донести Матье.       — Помнится, ты говорила, что он знает о приключениях женушки, — напомнил Феликс.       — Что не мешает ему время от времени звать с собой Эрве и отваживать слишком уж настойчивых поклонников. Хозяйка, к слову, посоветовала Тибо держать себя в руках, пока она не припомнила ему историю с Мадлен. — Феликс кивнул, продолжая копаться в записях. Сабина вздохнула. — Что, в этот раз ничего интересного? Ну извини, рассказала всё, что знала.       — Есть над чем подумать, — уклончиво ответил Феликс, откладывая в сторону бумаги. — Скажи лучше, у тебя что-нибудь съедобное найдётся? Ты готовить вообще умеешь?       — Не умею, — пожала плечами Сабина, и Феликс протянул рассеянное «м-да». Она фыркнула. — Что я умею, тебе известно, а что не умею — тут уж извини, уже и не научусь. Сходи посмотри, на кухне что-то было.       — В чём приготовить, тоже не найдётся?       — Попроси у соседки. А ты что, умеешь?       — Нет, чёрт возьми, из любопытства спрашиваю! — раздражённо ответил Феликс. — Умею. Иначе или с голоду умрёшь, или разоришься.       — А ты на девок меньше трать, тогда не разоришься, — ехидно посоветовала Сабина.       — Смотри, воспользуюсь твоим советом, и наше общение ограничится делами следствия. — Феликсу показалось, что Сабина побледнела и странно посмотрела на него, и решил на всякий случай уточнить: — Что-то не так?       — Что именно?       Феликсу показалось, что её голос дрогнул. Поколебавшись, он сказал прежде, чем уйти на кухню:       — Если что, ты не обижайся. Я сегодня, сама видишь, не в духе.       Сабина ответила уже своим обычным тоном:       — Да пустяки, не забивай голову. Я сегодня тоже какая-то уставшая.       Феликс вскоре вернулся в комнату и поставил на стол тарелку с вареными яйцами и хлебом.       — Скажи «спасибо» соседке, не пришлось ложиться спать голодными. Готовить, к слову, у тебя тоже не из чего.       — Если мы об одном и том же человеке, то меня она на дух не переносит. Как тебе удалось её убедить?       — Военная тайна, — фыркнул Феликс, садясь. Сабина посмотрела на него с недоверием, и он пояснил: — Пустяки, немного везения, помноженного на талант производить хорошее впечатление. И как ты так живёшь?       — Покупаю то, что не надо готовить, — ответила она и перевела тему: — Кстати, что там с этими бумагами из министерства, есть что-то полезное? Ай… — она обожгла пальцы, стараясь почистить яйцо.       Феликс придвинул к себе тарелку, закончил сам и снова выдвинул её на середину стола.       — Надо в порт завтра ехать, разбираться. Ты, кстати, помнится, говорила, что там выросла?       — Было дело, — кивнула Сабина. — Нужна помощь? Могу пойти с тобой.       — Пока не знаю. А что, хозяйка не хватится? — Феликс съел свою часть ужина, вытер руки о платок и спрятал его в карман.       — Хватится, конечно. Орать потом будет, выгнать пообещает. Но я придумаю что-нибудь потом.       — Всё ясно, — протянул Феликс, углубившись в чтение письма от Кристофа.       В конверте, помимо записки, лежало длинное, обстоятельное, заверенное подписями свидетелей заключение. Из него следовало, что согласно внешней оценке, и, что важнее, эксперименту, найденное вещество было рицином. Профессор, проводивший вскрытие подопытного зайца, также выражал сожаление, что уже нельзя произвести вскрытие покойного, потому что время наверняка уничтожило все возможные следы. Отложив листок, Феликс буркнул:       — Да понял я, что дурак, понял! Но знал бы, что там творится, вытряс бы уже давно из кого-нибудь душу, но получил это чёртово разрешение! Впрочем, пусть так. Одной проблемой меньше.       — Что за разрешение? — Сабина, доев, вытерла руки об юбку.       Феликс, тяжело вздохнув, вытащил из кармана платок и положил перед ней.       — Дарю. Разрешение на вскрытие, для дела нужно.       Сабина удивленно посмотрела сначала на платок, потом на Феликса, медленно вытерла пальцы и отодвинула платок в сторону. Она спросила:       — Не мое дело, конечно, но ты дворянин?       — Титул маленький и чисто формальный, ни денег особых, ни земель, упаси боже, у меня нет, если тебя это действительно интересует.       — Феликс… — она помедлила. — А ты был женат когда-нибудь?       — Что за странный вопрос, Сабина? — Он посмотрел на неё. Она пожала плечами, переведя взгляд на свои пальцы, и пробормотала: «Просто любопытство, ничего личного. Не злись». — Я не злюсь, а недоумеваю. Нет, не был, и не припомню, чтобы собирался. Сабина, у тебя точно всё хорошо? Ты сегодня какая-то странная. Ты не заболела? — Он коснулся ладонью её лба.       — За Эву волнуюсь. Не по себе становится, когда подумаю, что я тут сижу, болтаю с тобой, а с ней может происходить что угодно.       Феликс так и не понял, говорила ли она правду или пыталась уйти от ответа, но на всякий случай подошёл и обнял её. Сабина вцепилась пальцами в его рубашку и прижалась лбом к ребрам. Феликс погладил её по голове, как ребёнка.       — Сабина, золотце, я понимаю, что Эва твоя подруга, но ровным счётом ничего не могу для неё сделать. Даже поговорить с ней. Без разрешения хозяйки мы сможем разве что обменяться приветствиями.       — Просто я не понимаю, Феличе… Почему мне, последней грешнице, повезло, а ей — нет? Она же ради дочери в это полезла! Ну что с ней теперь будет, что?       «Всё ещё хуже, чем я думал», — мысленно констатировал Феликс и постарался её успокоить:       — Да ничего не будет, наиграется через пару лет и сам о ней забудет.       — А Тибо? Ты просто не видел, какая она после возвращается.       «Не хочется признавать, но Сабина права, Филипп просто молодой дурак в отличие от своего зятька».       — Всё, что я могу сделать, это постараться поскорее закрыть графа за решеткой. Если бы я мог хоть поговорить с ней, было бы уже неплохо.       «Заодно спросить, не видела и не слышала ли она чего в Можере», — мысленно добавил Феликс.       — Я попробую устроить вам встречу, — пообещала Сабина, отстраняясь. — Надо бы что-то придумать, чтобы Тибо её больше с лестницы не сталкивал. Они — не ты, беречь не станут, проблемы не избежать.       — Не могу сказать, что слишком хорошо в этом разбираюсь, но у аптекаря наверняка будет что-то, чтобы сорвать беременность на маленьком сроке. Не может не быть. — Сабина пожала плечами, сказав: «А ты попробуй сначала достань», и ушла в свои мысли. Феликс осторожно поднял её со стула и под локоть отвёл за занавеску. — Давай-ка лучше спать, хорошо?       — Да, да, я что-то тоже устала. — Сабина сняла платье, и, не дожидаясь, пока Феликс принесет свечу, легла в постель.       Феликс, раздевшись, устроился рядом. Сабина вскоре уснула, прижавшись к нему спиной, а ему никак не удавалось. Прокручивая в голове услышанное, он размышлял о том, что можно предпринять дальше:       «Во-первых, не помешает покопаться в прошлом месье Поля, а там обязательно должно найтись что-нибудь интересное, раз граф так уверен, что узнай это Ноно, месье Поль останется без места. Я даже знаю, как это сделать. Главное — убедить семейку, что дочурке не стоит больше общаться с графом. Но с этим я разберусь после. Что дальше?»       Он посмотрел на спящую Сабину, поскреб в затылке, и продолжил:       «Во-вторых, нужно каким-то образом поговорить с Эвой и выяснить, что она видела или слышала в доме Лаленов. Хотя… я не думаю, что эти трое так глупы, что развлекались с девкой при таком количестве лишних глаз и ушей, но тем не менее. Здесь другая проблема — она могла ничего и не слышать или вообще откажется говорить, убедить её я едва ли смогу. Разговором успокоить Сабину… можно, конечно, но моих знаний в медицине едва ли хватит, чтобы понять, всё ли в порядке. А скорее всего там всё совсем не в порядке. Помочь я смогу разве что, если достану что-то такое, что поможет избежать повторного полёта с лестницы. Но как? Раз Сабина говорит, что это трудно, значит, так и есть. Надо что-то придумать. Не просить же мадам де Роган помочь.       В-третьих, с утра надо будет расспросить Сабину, знает ли что-то ещё про этого Доминика. И надо бы, чтобы она его описала. И в порт поехать. Что ещё? А, ну да, брат Ноно. И с ним бы поговорить. Пока не знаю, как, но надо».       Утром после завтрака Феликс с Сабиной отправились в участок искать художника, чтобы нарисовать портрет Доминика. Там, несмотря на ранний час, было уже душно. Знакомый Феликса, коренастый молоденький лейтенант, быстро договорился с начальством и провёл их в кабинет. Посмотрев на Сабину, он покраснел и пододвинул к ней один из стульев.       — Садись, пожалуйста. — Сабина, удивлённо взглянув на него, села. Он, помявшись и потерев шею, сказал: — Ты очень красивая.       Сабина посмотрела не него ещё удивлённее:       — Хочешь, что ли?       Он покраснел ещё сильнее:       — Как можно? Я же на службе! Я так… просто посмотреть.       — Ну посмотри, мне не жалко, — фыркнула Сабина, закинув ногу на ногу.       В кабинет вошёл высокий плечистый немолодой полковник, а следом за ним — художник, такой же молодой, как лейтенант. Оба, не сговариваясь, посмотрели на вырез платья Сабины.       — Феликс, так твой важный свидетель — девка? — усмехнулся полковник, садясь за стол. — Нет, может, у вас, у ищеек, так принято, — он задержал взгляд на задравшейся юбке, — но, по мне, лучше бы ты её по назначению использовал. Или всё-таки используешь, а?       Феликс сдержанно ответил:       — Девка она или кто, полковник, но того, кого она опишет, найти нужно. Дело очень уж важное. Или моих полномочий недостаточно для такой просьбы?       — Ну, я бы, конечно, мог и отказать тебе, потому что, зная тебя, не уверен, что ты не ведёшь какое-то личное дело, но, — он кивнул на Сабину, — если ты мне не помешаешь уединиться с ней, то так и быть, вот тебе художник.       — Я бы от благодарности тоже не отказался, — вставил художник.       — В очередь, уважаемый, в очередь, — отмахнулся полковник. — Ну что, Феликс, по рукам?       Феликс посмотрел на Сабину, и ему стало не по себе. Интересы следствия требовали согласиться на сделку, но просить об этом Сабину, несмотря на то, что это было бы для неё привычным, ему совсем не хотелось.       — Я так с вами до старости дела не закончу, — проворчал Феликс, стараясь казаться незаинтересованным. — Мне с этой красотой ещё идти опознавать.       — Без красоты пока поопознаешь, я тебе такой портрет нарисую, от оригинала не отличишь. — Художник подсел ближе и положил руку Сабине на колено. — Мы будем с твоей свидетельницей крайне любезны и надолго обещаем не задерживать.       Сабина скинула его руку и мило улыбнулась полковнику.       — Вы мне нравитесь больше.       — Я польщён, красота моя, польщен. — Он вышел из-за стола и встал возле нее.       — Я тоже хочу, между прочим! Вы меня в восемь утра из дома вытащили, заслуживаю я какой-то компенсации или не заслуживаю? — вставил художник.       — Губу закатаю тебе сейчас, вот будет и компенсация. Сам видел, дама предпочла меня. — Полковник провел большим пальцем по её щеке. — Скажи, красота моя, любишь мужчин постарше?       — Конечно, что за вопрос? — Сабина кокетливо улыбнулась. — Видно сразу, они люди опытные, интересные, а молодёжь ещё саму учить и учить. С ними скучно.       — Золотые слова, красавица. Тебя как звать-то?       — Для такого мужчины, как вы, полковник, как угодно. — Она улыбнулась ещё более заигрывающе.       Феликс снова вмешался:       — Да вы с ума сошли? Меня там, — он ткнул пальцем в потолок, — убьют к чёртовой матери из-за того, что вы невозможного требуете. Мне свидетельница и портрет нужны сейчас и позарез.       — Да точно кое-кто сошёл! — поддакнул художник. — Как обычно, всё лучшее себе загребает, а остальным то, чем он сейчас думает!       — Феликс, найди ему бабу какую-нибудь, а то он меня уже… — Окончание фразы полковника заглушила захлопнувшаяся от сквозняка дверь.       «Да вы меня оба тоже… уже!» — раздражённо подумал Феликс.       — Да чего там невозможного? Не развалится твоя девка юбку задрать. Сказал же, не обижу. Скажи, красота моя, этот, — полковник кивнул на Феликса, — всегда такой нервный или только сегодня?       — Не знаю, не знаю. Я с ним не знакома, — ответила Сабина всё с той же улыбкой. — Может, займём его, — она кивнула на художника, — работой? А то он меня сейчас взглядом прожжёт.       — А и правда. Рисуй, Гаспар, — велел полковник, вручая художнику бумагу и карандаш со стола. — Только в коридоре. Описывай своего подозреваемого, дорогуша.       — Он молодой, думаю, немного старше меня, высокий, крепкий, волосы и глаза черные, взгляд неприятный, колючий. На ворону похож.       — Детальнее, я мысли не читаю. — Гаспар нехотя взялся за карандаш. — Какой формы лицо? Круглое, квадратное, широкое, узкое, какое? Может, шрамы какие-то, или родинки заметные? Подбородок какой? Может быть, ямка есть или сильно вперед выдаётся?       — Узкое, — ответила Сабина. — Шрамов нет, не на лице точно. Подбородок вроде бы тоже обычный.       Феликс, увидев, как полковник запустил руку ей в вырез платья, поморщился и отвернулся к окну. Полковник с насмешкой в голосе сказал:       — Не строй из себя святошу, Феликс. Можно подумать, ты никогда девок не тискал.       «Больше не буду!» — едва не пообещал в сердцах Феликс. Сдержавшись он ответил, смотря на проплывавшие за окном облака:       — Ничего и никого я не строю. Я думаю, как перед начальством оправдываться.       — Ну скажешь, этого вот ждал долго. — Боковым зрением Феликс заметил, как полковник кивнул на художника.       — Чуть что, так сразу этого! — проворчал Гаспар. — Нос какой?       — Как клюв вороний.       Гаспар, повозившись с рисунком еще немного, показал его Сабине:       — Похож?       — Похож.       — Всё, все вон, — махнул рукой полковник. — Я свою часть сделки выполнил.       Феликс, стараясь не смотреть на Сабину, вышел на улицу и закурил. На душе было мерзко. Он чувствовал себя безмерно виноватым перед ней. К нему вскоре вышел лейтенант и вручил портрет Доминика.       — Ты забыл.       — Угу. — Феликс забрал портрет и спрятал в карман.       — У тебя с ней было что-то? Чего ты вдруг стал спорить с полковником?       — Угу, — повторил Феликс. — Не далее как этим утром.       — Я серьёзно.       — Да понимаешь, привык я к ней за время расследования, можно даже сказать, привязался. Одно дело — знать, что она этим занимается, другое дело — видеть это вот всё. — Он неопределенно взмахнул рукой и, помолчав, попросил: — Слушай, мне бы покопаться в её бумагах. Должны же быть хоть какие-то.       — Ты её настоящее имя хоть знаешь? — с сомнением спросил лейтенант.       — Имя — да, и несколько очень приметных деталей биографии. — Феликс рассказал ему все, что знал о Сабине. — Ты если найдешь что, пиши и шли ко мне на север, сестра в чужие дела нос не сует.       — Слушай, а для какого дела тебе этот странный тип нужен? — спросил лейтенант, имея в виду Доминика.       — Да так, — коротко ответил Феликс, — для личного.