Графиня де Вержи

      Возле ворот монастыря Феликса встречала закутанная в чёрное молодая урсулинка. Скользнув взглядом по огромным зелёным глазам и огненно-рыжим бровям, Феликс с досадой подумал:       «И почему такая красивая женщина закрылась здесь? Не за того хотели отдать?»       — Вы, должно быть, хотите сказать, что я слишком молода для монастыря, верно? — Монахиня закрыла за ним ворота. — Многие говорили. Но мы не выбираем такую жизнь, Он выбирает нас, а мы лишь следуем Его воле. Пойдёмте, сестра Бернарда уже ждёт вас в своем кабинете. Она хочет поговорить с вами до прихода вашей родственницы.       «Упаси Бог от таких «родственников!» — подумал Феликс, поднимаясь по ступенькам, но вслух спросил:       — Что-то не так? Простите, сестра, не знаю вашего имени.       — Сестра Мари, месье. — Она помолчала. — Не уверена, что должна об этом говорить, но, кажется, она нездорова. За врачом ещё не посылали, мы молимся за неё, но, думаю, ей понадобятся лекарства. Возможно, сестра хочет попросить вас об этом. Но если у вас нет возможности помочь ей, мы постараемся что-то сделать сами.       — Найду такую при необходимости, — заверил Феликс, мысленно добавив:       «Ей ещё показания против графа давать. Эта дура нужна мне живой, здоровой и способной поставить свою подпись, где надо».       Сестра Мари провела его по узкому длинному коридорчику мимо келий и постучала в одну из дверей. Дождавшись разрешения войти, она провела Феликса внутрь кабинета. В глаза ему тут же бросилось большое распятие, висевшее над столом. Сестра Бернарда, немолодая женщина, по мнению Феликса, старше его матери, увидев его, поправила покрывало на голове и встала.       — Здравствуйте, месье де Фаре, рады вас видеть. Мы получили ваше письмо. Сестра Мари, вы можете пока идти, позже я сама позову родственницу месье де Фаре.       — Хорошо, сестра. — Монахиня тихо вышла, плотно закрыв за собой дверь.       — Садитесь, месье.       — Очень предусмотрительно вы представили Катрин де Вержи моей роднёй, сестра, — заметил Феликс, садясь на предложенный стул. — Хотя, скажем прямо, будь она действительно моей кузиной или кем вы её назвали, я бы предпочел забыть о её существовании: на этой женщине лежат в лучшем случае два тяжких греха. Если прелюбодеяние я бы ещё мог как-то оправдать, сам не безгрешен в том, что касается женщин, но соучастие в убийстве, на мой взгляд, непростительно. Вне зависимости об обстоятельств.       Сестра Бернарда выслушала его с мягкой улыбкой и ответила:       — Мы должны прощать людей и молиться за них, судить их будет Он. Эта женщина сбилась с пути истинного, и мы приложили все усилия, чтобы наставить её на него. Если Ему будет так угодно, он поможет этой несчастной заблудшей душе.       — Простите, сестра, но несчастен здесь разве что человек, которого она отравила ради собственной выгоды, — резче, чем следовало, возразил Феликс. — Она проживёт долгую жизнь, возможно, снова выйдет замуж, а его жизнь уже кончена. Семье остаётся только оплакивать его безвременную гибель, он никогда не увидит своего ребёнка, вы считаете, так и должно быть?       Сестра Бернарда слегка повела плечом.       — Пути Господни неисповедимы, месье де Фаре. Наверняка этот человек сейчас ни в чём не нуждается в Царстве Господнем, неужели это не утешает его родных?       Феликс внимательно посмотрел на неё, задумавшись: «И как она сама в это верит?»       — Знаете, едва ли, — наконец, ответил он. — И его… сестра настроена восстановить справедливость более, чем решительно. И я охотно ей помогу.       — Его сестре не помешало бы поискать утешения в церкви. Потеря дорогого человека — тяжёлое испытание, но вера поможет обрести покой. Он справедлив.       — Да что вы, сестра, — усмехнулся Феликс. — Что-то не замечал. Сестра этого человека, думается мне, тоже. — В этот момент остатки терпения покинули его. — Где был Бог, когда её отдавали замуж за человека, которому место в тюрьме? А где был Бог, когда эта особа, которую вы представили моей родственницей, подсыпала яд в письмо мужу, в котором расписала собственноручно и, сдается мне, в больших подробностях, как изменяла ему? Добавлю, с женатым мужчиной, если это заставит вас проявить к этой семье хоть каплю сочувствия. Чем такое заслужила такая прекрасная женщина, как сестра моего друга?       — А с чего вы взяли, что я не сочувствую им, месье де Фаре? — Лицо сестры Бернарды осталось все таким же непроницаемым. — Я понимаю, месье де Фаре, вы ослеплены своей болью и ищите способ её заглушить, но я не могу критиковать Его планы на нас, а они наверняка есть. Давайте не будем спорить, я пригласила вас не для этого.       — Удобная философия, — фыркнул Феликс, откинувшись на спинку стула. — Давайте. Что-то не так с моей «родственницей»?       — Месье де Фаре, какие у вас планы вообще на эту женщину? — Сестра Бернарда ответила вопросом на вопрос. — Могу я узнать, почему вы хотите перевезти её в другой монастырь? Вы считаете, у нас недостаточно безопасно?       «Истинная причина, боюсь, вам не понравится», — подумал Феликс.       — Её семья настаивает, хочет, чтобы она была поближе к дому. У меня нет причин ей отказывать. А что, что-то не так?       — А зачем вы хотите видеть её сегодня, ещё и лично? — продолжала сестра Бернарда.       Феликс окончательно потерял терпение.       — Я подробно изложил всё в письме, сестра, следствию нужна ещё информация, которой владеет только Катрин де Вержи. Спрашиваю в третий раз, в чём дело?       — Будет ли соответствующая бумага? — наконец спросила сестра Бернарда. Феликс удивленно приподнял брови. — О том, что вы имеете право перевезти эту женщину, и о том, что её пребывание здесь вообще законно.       — Как вы себе это представляете? — Феликс потер уголки глаз. — И что, бумаги, позволяющей мне вести следствие, вам недостаточно?       — Боюсь, нет, месье де Фаре. Видите ли, вчера приходил мужчина, назвался её отцом…       Феликс перебил:       — Быть не может, её отец сейчас в Монпелье и едва ли за два дня мог оказаться здесь. Опишите мне этого человека. — Сестра Бернарда описала кого-то, очень уж похожего на графа де Вержи. — Этот мужчина может быть кем угодно, но только не тем, за кого себя выдает. С её отцом я знаком, и это не он.       — И тем не менее, этот человек выражал… — она помедлила, — сомнения в законности ваших действий. Поговорить — разумеется, в присутствии свидетелей, — вы можете, но без бумаги забрать её не получится.       «Вот только при вас я ещё допроса не вёл!» — раздражённо подумал Феликс.       — Могу я попросить сестру Мари быть моим свидетелем?       — Разумеется.       Сестра Бернарда вышла в коридор, распорядилась позвать сестру Мари «в келью их гостьи» и провела туда Феликса. То, как выглядела склонившаяся над вышиванием Катрин, Феликсу не понравилось сразу: бледная, с лихорадочным румянцем на щеках и слезящимися глазами. Подозрения были не обнадеживающими.       «Тут точно без врача не обойтись», — подумал он, садясь на стул.       — Вы хорошо себя чувствуете, виконтесса? — спросил Феликс, краем глаза наблюдая, как входит сестра Мари и уходит сестра Бернарда.       — Вашими молитвами, — коротко ответила Катрин, не поднимая глаз от работы. Она вышивала какой-то голубой цветок, напоминавший перевёрнутый ирис , но Феликс понятия не имел, как он назывался. — Чего вам?       — А вы не слишком гостеприимны.       — Имею право.       — Графа де Вержи, думается мне, вы встречали охотнее. — Феликс заметил, как лицо Катрин вытянулось. — Да, мне рассказывали, что он вас навещал. И как прошло свидание?       — Ничего такого, о чём вы могли подумать, мы всё-таки в монастыре, — огрызнулась Катрин.       — Да ни о чём таком я не думал. — Феликс обратил внимание, как смутилась и покраснела сестра Мари. — Я хотел спросить, зачем он приходил к вам, и посоветовать впредь с ним не встречаться. Для вашего же блага.       — Я взрослая девочка и без вас разберусь, что для меня благо, а что — нет, — ответила Катрин и вернулась к работе.       — Я спешу напомнить вам, мадам, что за соучастие вам грозит в лучшем случае всё тот же монастырь, причем не поближе к папе с мамой, как я хотел предложить вам сегодня. — Феликс дождался, когда она снова поднимет голову от вышивки и посмотрит на него. — Вижу, заинтересовались. Мне нужно поговорить с вашим отцом, а так как назначить встречу напрямую я ему не могу по ряду причин, придется встретиться под предлогом вашего переезда. К слову, о чём вы говорили с графом?       — Примерно о том же, о чём сейчас с вами, — нехотя призналась Катрин. — Он предлагал помочь сбежать и начать новую жизнь.       — Как это?       — Инсценировать смерть, что тут непонятного? Заплатить врачу за заключение о сердечной болезни, купить новые бумаги, что там ещё делают. — Катрин, отшвырнула пяльцы в сторону. — Его семейный врач, не помню имени, человек умный, раз за столько лет ни разу не проговорился, что жена месье жаловалась на дурное обращение.       — Вы подтверждаете, что оно было? При свидетеле, — Феликс кивнул на сестру Мари.       — Ну-у-у, я не знаю, — протянула Катрин. — Я не уверена. Примерным мужем я его не назову, особенно добр месье с женой никогда не был, а иногда даже бывал грубоват… Но все мужья не лучше, да и таков уж его характер, этим он и меня порой обижал. Хоть и говорят, что с любовницами мужчины куда как внимательнее, чем с женами, ко мне это не относилось, — поспешила добавить она. — Да и месье говорил, жена его доводит своей глупостью до ссор, глупость в женщинах он не выносит. Да и кто без греха, его жена? Сбежала с ребенком Бог знает куда! Вот где она теперь?       — А ведь месье по дочке так скучает, — не скрывая сарказма в голосе, заметил Феликс, — просто жить без неё не может. А по жене-то как. Надо же ему бить кого-то, кому некому пожаловаться, кулаки наверняка уже чешутся.       — Да что вы такое говорите, как вы можете?! — снова разозлилась Катрин, вскочив. — Ну подумаешь, получила эта дура от него пару оплеух, почти уверена, что заслужила! Наверняка эта неблагодарная женщина наплела вам, как ей плохо жилось. Но можете мне поверить, она ни в чём не нуждалась, месье покупал для неё всё необходимое и, позволю себе заметить, задаривал украшениями. Её дочь тоже, можете мне поверить, ни в чём бы не нуждалась. Для неё это было бы даже лучше, остаться с отцом. Но эта глупая самонадеянная женщина о себе-то позаботиться не в состоянии, не то что о детях! Не удивлюсь, если он испытывал когда-то к ней чувства и оттого и зол, что ошибся.       — Так. — Феликс, до того скучающе поглядывавший в окно, вдруг насторожился. — Вы оговорились или знали, что жена вашего любовника беременна?       — Догадывалась, — раздраженно бросила Катрин, явно поняв, что сболтнула лишнего. — Её в последнее время тошнило сильно, даже, кажется, в обморок падала. А что?       — То есть, вы знаете, что ваш любовник подстроил смерть сына от первого брака — и, если верить слухам, не только из-за того, что хотел прибрать к рукам наследство покойного отца, — что ему нужен наследник, что его жена беременна и что это может быть мальчик. У вас действительно не вызывает подозрений такое уж «искреннее и бескорыстное» желание графа де Вержи вернуть жену домой?       — На что это вы намекаете? — Она нахмурилась.       «И кто из вас двоих на самом деле дура?» — Феликс едва сдержал усмешку.       — Я не намекаю, мадам, я прямо говорю. Ни малейших теплых чувств к графине муж не испытывал — если вообще испытывал их к кому-либо, — но ему бы было очень удобно её вернуть. По меньшей мере потому, что она ещё молода и рано или поздно родит наследника, и потом, продолжить срывать зло на слабой женщине, за которую после смерти вашего мужа и заступиться некому, было бы ещё удобнее. Не находите?       — Вас послушать, он Дьявол во плоти. — Катрин поморщилась.       Феликсу стоило большого труда сохранить внешнее спокойствие. В памяти отчетливо вставал момент, когда они с Сабиной присутствовали при выкапывании из могилы тела погибшей по вине графа «лилии».       — А вы уверены, что это не так? Я собираюсь поговорить с вашим отцом в том числе и о том, что пару месяцев назад, как раз после вашего отъезда, ваш разлюбезный граф забил до смерти одну из девушек в Фонаре. Он всё ещё кажется вам таким уж милым человеком?       — Подумаешь, удивили, — равнодушно пожала плечами Катрин, — сколько отец там работает — и месяца не проходит без происшествий. Посетители иногда перебирают с выпивкой, много чего… неприятного случается. Это же девки, кому они нужны? Их по улицам стоит сколько угодно, если знать, где искать.       — Не хочу даже думать, откуда у вас такие познания, — задумчиво протянул Феликс. — В любом случае, я хотел бы поговорить с вашим отцом и думаю, эта сделка будет полезна для нас обоих. — Он встал. — До встречи. Надеюсь, скорой.       Катрин взглянула на него, склонив голову:       — А я вас, кажется, узнала. Вы были на том празднике у Бессетов зимой, играли с нами в карты, а после куда-то исчезли. Не зря месье говорил, что где-то видел вас прежде, но не помнил, где.       — Я освежу ему память при встрече, — усмехнулся Феликс. — Скажите, вы правда не понимаете, почему оказались в монастыре?       — Я сделала это ради любимого человека, вам, очевидно, не понять!       — Это, мадам, не любовь, это уже одержимость. С этим, правда, не ко мне, а к священнику. — Феликс помолчал. — И лучше бы вы с таким усердием молились о душе вашего мужа, как доказываете мне наличие хоть каких-то человеческих чувств у любовника.       — Никогда не верила в Бога, а вы?       Феликс не ответил ей, на прощание бросив сестре Мари:       — Поторопите врача, виконтесса, очевидно, нездорова.       Феликс вышел из монастыря раздражённым и едва удержался от желания не выругаться ещё до того, как выйдет за ворота. Мысль о необходимости хоть какой-то более-менее официальной бумаги не давала ему покоя.       «Где я ей возьму такую бумагу? А главное, как она себе её представляет?» — думал он, переулками идя в сторону дома.       Вдруг он остановился, развернулся, и поспешил в сторону полицейского участка. К его облегчению, капитан Венсан был на своём месте.       — Вот принесли ж тебя черти! — буркнул он, стоило Феликсу переступить порог кабинета. — Мне начальство только перестало грозить всеми карами за ту историю с письмом от графини, так ты с новыми неприятностями притаскиваешься! Что бы ты там ни придумал, я в этом участвовать не намерен!       — Ну последний раз по старой дружбе, — Феликс молитвенно сложил руки. — Хоть выслушай.       — Чёрт с тобой, рассказывай, — махнул рукой капитан. Выслушав Феликса, он поскрёб в затылке. — Написать я тебе, конечно, что-то такое могу, и даже послать с тобой за этой особой кого-нибудь из своих ребят, но от неё же никакого толку.       — Да, пошли, пожалуйста, — уцепился за эту идею Феликс. — Я через пару недель на юг поеду, как только с делами разделаюсь, заодно её отвезу. Лишь бы правда граф её скорее нас не увёз куда-нибудь, но, думаю, эта молоденькая сестричка всё передаст начальству и его впредь впускать поостерегутся.       — Надеюсь, что так.