Paper cuts

Чанёль «В коем-то веке мне действительно везёт»,—думает Чанёль и улыбается. Его и правда приняли на испытательный срок безо всяких ставших поперек горла «мы Вам перезвоним», которые чаще всего не являлись правдой. От этого внутри становится легче. Выходит из здания он в прострации. Идёт домой в приподнятом настроении и по пути домой покупает лапшу. Но есть не хочется совершенно. Как будто даже желудок в неверии, что парню наконец повезло. Испытательный срок, конечно, не самый идеальный вариант, но Пак надеется, что из этого что-то получится. Аппетита нет, зато желание работать распирает изнутри. Чанёль не помнит, когда у него в последний раз наблюдалась такая бешеная энергия. Мотивации столько, будто её хватит до конца жизни. И Пак боится растерять этот запал. Следующим утром он приезжает на работу. Небольшое уютное здание в два этажа, выкрашенное в светлый (почти бледный) желтый, даёт надежду. Войдя внутрь, Чанёль сразу чувствует нервозность. Абсолютно новое место, к которому нужно привыкнуть. Глубокий вдох. Выдох. Неделя пролетает быстро. А за ней и время стажировки. Которую он успешно проходит. И «условный срок», не внушающий особой надежды, становится «постоянной работой». Ради которой хочется стараться. И Чанёль старается. Каждый день старается, вкладывается в каждый проведенный урок и каждого ребёнка, которого здесь учит. Отдача не заставляет себя долго ждать. Его — как учителя — любят. И потому он прикипает к этому месту ещё быстрее. Даже несмотря на сильную усталость порой и отдельных не особо приятных личностей постоянно. Это… можно перетерпеть. И зарплата уже через два месяца растёт. Несильно, но ощутимо для него. И Чанёль, по идее, ради денег и устраивался, но становится неловко, когда его вызывает администратор и хвалит за усердную работу. Извещает о повышении зарплаты. И самую чуточку — приятно. Но Чанёль старается сильно не привыкать. Потому что потом будет ещё больнее всего этого лишаться. Бэкхён Бэкхёну радостно. Причём настолько, что он не перестаёт улыбаться. Потому что видеть Чанёля счастливым оказывается ужасно приятно. И судя по тому, как Тэён усмехается, но не язвит по этому поводу — у неё тоже за Чанёля болело. Ангел ещё на стадии принятия. Того, что демон действительно за человека переживает. Хоть это и не вписывается в их общий образ. Тэён другая. И только поэтому ( может, ещё потому, что Бэкхён совсем неконфликтный) с ней не хочется ругаться совершенно. Даже когда она (иногда, совсем нечасто) практически плюется ядом в его сторону. Бэкхён не обижается. Он знает, что это по инерции. По привычке. Будь его воля — он бы тоже обматерил всех бывших ангелов Чанёля. Потому что так нельзя. Потому что он (не знает откуда) точно понимает, что это больно. Когда лишаешься ангельского покровительства. Как будто часть души умирает. Как будто то-то важное внутри выдирают с корнем. Оставляют после ноющую пустоту в груди. Перманентное чувство чего-то бесконечно упущенного. Важного. Настолько, что чувствуешь не то вину, не то отчаяние. Бэкхён не понимает, как так можно жить. Только благодарит (кого — непонятно), что Чанёль ещё жив. Относительно цел и невредим. Физически. Потому что морально — на кусочки. Которые кому-то в этом мире надо будет собрать. Ангел надеется, что на земле найдётся человек, который Чанёля полюбит. Настолько сильно, что соберёт воедино. Если тот не потеряет все части себя ещё раньше. Но сейчас он в порядке. Смотрит на детей, объясняет тему. Улыбается. Даже начинает казаться счастливым. Бэкхён не хочет, чтобы это состояние угасло. Делает всё, что положено ангелу, и даже больше. Благо Тэён больше не докапывается. Только косится иногда с явно ощутимым подозрением. Неприятно, но терпимо. Потому что Бэкхён бросать Чанёля не собирается. И всё её неверие, все опасения и мысли об обратном хочется опровергнуть. Делом. Потому что словами вряд ли получится. Тэён не настолько наивная, чтобы так просто поверить.