Хождение над бездной

Дни шли за днями, недели за неделями в своём темпе, но только Катя жила в другом. Она попала в положение, в котором когда-то жил её любимый человек и продолжает жить сейчас. Они оба не свободны, оба любимы другими, но для них важно лишь одно: они любимы друг другом. Такое же утро, как и все остальные. Катя проснулась раньше от смс сообщения. Взяла телефон в руки, отвернулась от спящего рядом Гриши. «7 утра… Опять соскучился» — она улыбнулась и принялась общаться с тем, кто нуждался в её внимание буквально каждую минуту. «Доброе утро, любовь моя. Как настроение? Ева уже готова к завтрашнему празднику?» — пришло сообщения от контакта «Соколовский» «Доброе, любимый. Да, наряд уже подобрали, подарки купили, всё продумали. Ты сегодня будешь на съёмках?» «Конечно! Буду ждать своих девочек» — ответ поступил незамедлительно. «Мы тебя любим! Ева каждый день о тебе говорит, очень ты ей нравишься.» — она знала, как заставить его улыбнуться. Знала, как он ждёт любви от дочери. Его рецепт счастья очень скоро стал заключаться в любви Евы и Кати. " Когда мы ей сможем рассказать всё, как есть? Может с психологом посоветуемся, как лучше будет для ребёнка? " Она не знала, что ответить. «Скоро», которым она кормит Игоря, рано или поздно перестанет работать. На её помощь пришёл зазвонивший телефон с другой стороны кровати и проснувшийся Гриша. «Гриша проснулся, потом поговорим» " Как же ему завидую… Кать, я ревную» «Теперь ты меня понимаешь. Всё, до встречи» Убрала телефон в сторону и сделала вид, что ещё спит, слушая разговор лежащего рядом «мужа». Из обрывков фраз она поняла лишь то, что диалог о работе. Через некоторое время телефонный разговор закончился, и Гриша начал «будить» Катю. — Катюш, вставай. Нам нужно поговорить. Вот тебе и доброе утро… Она в очередной раз уловила разницу двух своих мужчин и поставила очередной плюс не в сторону Гриши. — Да, я проснулась. О чем ты хотел поговорить? — села и развернулась к нему. — Мне нужно срочно уехать в командировку. На 3 дня. — Как на 3 дня? Завтра у Евы день рождения. — Я помню… Придётся отмечать без меня. Ты с утра ей передай подарок мой, потом созвонимся, и я её поздравлю. — Ну хорошо… Жаль, конечно, что всё так — сказала она, а внутри себя ликовала. «Как же плохо этому радоваться, но завтра всё будет так, как и должно быть: я, Игорь и Ева» — Это не всё, о чем я с тобой хотел поговорить. Она насторожилась. О чем ещё нужно говорить вот так резко, с утра? Она вдруг осознала, как страшен момент признания в чем-то, что ты тщательно скрываешь. Находясь в таком шатком положении, она каждый день боялась лишь одного — что их с Игорем раскроют. — О чем ещё? Мы, вроде бы, всё обсудили, — пыталась сбить тему, но, посмотрев на него, поняла, что это бесполезно. — А ты не хочешь со мной поделиться, почему ты вдруг начала на все съёмки ездить, интересоваться кино? Что это тебя там зацепило, а может — кто? — Ты меня в чём — то подозреваешь? Я же не одна туда езжу, а, к твоему сведению, с дочкой. Она маленькая, и я за неё переживаю, слежу за ней, — Катя говорила максимально спокойно, пробудив внутри себя давно уснувшую актрису. Вновь нужно врать, и всё о том же. Её вечная роль, с которой она прекрасно справлялась. — Тебе никогда не был интересен процесс съёмок Евы. Да и, к тому же, ты жутко не хотела, чтобы она была актрисой. Я так понимаю, что это из-за отца Евы. Но теперь вдруг ты ездишь к нему, как на работу. Ничего не хочешь мне рассказать? — А что ты хочешь услышать? — она по-прежнему держала позицию невиновности, прекрасно осознавая, что на грани раскола. Вопросом на вопрос — проверенная тактика. — Ладно… То есть, тебе не в чем признаться? — Нет. Отчего же? Есть! Я пересмотрела свое мнение на счёт актёрской среды. Всё не так уж и плохо, да и у Евы получается. Ты правильно сделал, что привёл её туда. «Какой же ты молодец, Гриша…» — пронеслось в голове. — Сегодня мы, кстати, тоже едем с ней вместе на съёмки. Оказывается это так интересно! — она продолжила. — Я не удивлён… — Ладно, я пойду готовить завтрак, а ты присоединяйся. Кстати, во сколько ты уезжаешь? — К моменту вашего возвращения меня уже не будет. Она одобрительно махнула головой, давая понять, что информация принята, а сама ушла заниматься утренними делами. Катя вдруг осознала, как тяжело признаться близкому человеку в измене и в том, что теперь этот любимый человек — другой. Как тяжело ему объяснить, что и как, с малейшими отрицательными последствиями. Она  вдруг поняла Игоря… На кухне её ожидал непростое продолжение разговора с Гришей. — Кать, может расскажешь, как судьба тебя свела с этим Соколовским — сказал он в спину Кате, сажаясь за стол. — Ты решил вернуться к этой теме? Как свела, так и развела, как видишь, — и вновь уже привычное внешнее равнодушие, которое гасило внутренний эмоциональный всплеск, возникающий при упоминании Игоря. — А в какой момент ты узнала, что он женат? — Гриша не отставал с допросом, пытаясь выжать из близкого человека интересующую информацию. Девушка тяжело выдохнула, собралась с силами и решила удовлетворить потребность в информации. — Я не знаю, зачем тебе эта информация, но я знала сразу, Гриш. С первого дня знала, — она обернулась, чтобы увидеть его реакцию. Катя знала, что Гриша всегда за семью и против измен и других предательств, поэтому осознавала, что сказанные слова могут испортить мнение о ней. Он был надёжный, стабильный и верный. Он был особенный, совершенно не такой, как Игорь — это её и привлекло тогда, но отталкивало сейчас. Стало скучно и однообразно. Она поймала его взгляд. Оценивающий, задумчивый. Неизвестно, какую галочку о ней он поставил внутри себя, но важно то, какие галочки о нем она уже некоторое время расставляла сама. На протяжении нескольких недель вдруг стали очевидны явные недостатки Гриши и его разница с человеком, чувства к которому жили глубоко внутри, с каждым днем всё больше выходя наружу. Ведь часто всё сравнимо с первой серьёзной любовью, а данное сравнение её скорее разочаровывало. Пауза уже превращалась в слишком долгую, и Катя продолжила говорить, разрывая напряжённый воздух. — Знаешь, меня в 18 лет наличие жены совершенно не волновало. Он был рядом, обеспечивал, задаривал, а главное — любил. Мне этого хватало. — В 18 лет? Ты же родила Еву в 23… — вдруг начал производить расчёты в своей голове. Он и не ожидал, что всё было так серьёзно. — Да, мы были в отношениях 4 года. Прекратились отношения по моей инициативе, которая укрепилась разговором с его женой. Да, с женой я тоже была знакома, и она все знала. Надеюсь, твоё огромное любопытство я устранила. Давай больше не возвращаться к этой теме, — вновь отвернулась, выдохнув. Оказалось, что выдавать информацию в порыве гораздо легче, чем когда ты тратишь время, собираясь с силами. — Один вопрос… — сказал, поставив перед фактом, не давая возможности несогласие, — Если бы была возможность вырезать этот кусок из твоей жизни, оставляя только Еву, ты бы сделала это? — вопрос, который должен был или убрать его сложившееся, в данный момент, впечатление о ней, или изменить всё мнение, заставив пересмотреть взгляды. Он никогда не думал, что она может быть такой в глубине души. Он считал её верной, семейной, но вдруг все изменилось. — Нет, ни за что. Это моя жизнь, это важная её часть. Если бы был выбор повторить или забыть — я бы повторила, столько, сколько потребуется. Гриш, мне не стыдно, не неприятно, если бы об этом. Меня не гложет чувство вины, да и никогда я этого не ощущала. Это было, и я этого даже не отрицаю. Никогда не отрицала и не стеснялась. Ещё вопросы есть? — она ответила, не раздумывая. Слова вышли из неё потоком правды и самостоятельного осознания приоритетов. Мысли сами собирались в правильные предложения. Гриша молча принялся к завтраку, складывая какие-то пазлы в своей голове. Она изменилась, она стала другой. Не такой идеальной, какой казалась. Его, всегда тихая и податливая, Катя вдруг обрела образ стервозной эгоистки, которая не видит никого, кроме себя. А может она и была всегда такой, но боялась это проявить, и всё — таки случилось что-то, что её страх показать свою истинную личность пропал? Она определённо стала гораздо более уверенной, другой, но перестала быть его.