Excommunication is the new black

      Помощник уже едет?       Совсем недавно эти слова вызывали страх и ярость. А теперь? Это чувство скорее похоже на облегчение. Джон видел записи с камер наблюдения: один Салага равен целой армии. Если Верные Иакова не смогли с ним справиться, то больше ни у кого в округе нет ни шанса — а особенно у накачанных Блажью последователей Веры. Джон даже немного надеется, что увидит своими глазами, как Салага их убьёт. Особенно этих уродов в помещении охраны.       Минклер снова шипит от боли и Линдси тут же тихо и торопливо его успокаивает. Он поворачивает голову: — Джон, мне нужен анестетик. Можешь подать вон ту жёлтую коробку, которая на полке стоит?       Джон смотрит на доктора, который наклонился над Минклером с перепачканными кровью руками, а потом переводит взгляд на полку. Берёт коробку и подходит к кровати. — Там уже должны быть заправленные шприцы, — Линдси протягивает красную от крови руку. — Мне нужен тот, что с синим ярлыком.       Джон находит, передаёт, и Линдси снимает колпачок и дважды щёлкает по шприцу пальцем, прежде чем воткнуть иглу в кожу рядом с раной. — Ещё что-нибудь? — Джону нужно проследить за Верой, понять, что она задумала, но он же не может дать Минклеру умереть. Так что он просто… зависает в неопределённости. — Нет, думаю, я справлюсь. Как только остановлю кровотечение.       Доктор Линдси тычет каким-то инструментом в рану и в этот раз Минклер не кричит, а просто продолжает тяжело дышать и выглядеть несчастным. — Что это? — вопрос вызывает у доктора Линдси вздох. — Ты поймёшь терминологию, если я стану объяснять? — Наверное, нет, — неохотно признаётся Джон. В его знаниях есть пробел насчёт медицины. То есть, он знает немного об анатомии и о том, как оказывать первую помощь, а ещё непосредственно знаком с реабилитацией наркозависимых… и посмотрел много серий «Главного госпиталя». — Так. Я правда сейчас слишком занят, чтобы обсуждать это с тобой, поэтому, пожалуйста, дай мне спокойно поработать. Всё, что тебе нужно знать — я остановлю кровотечение и зашью раны.       Джон закатывает глаза. М-да. Как типично для Линдси и его я-умнее-тебя манеры общения. — Я расскажу тебе всё в деталях, но потом, — обещает доктор, явно понимая, что только что сказал грубость. — А сейчас мне нужно сосредоточиться.       Ну, если Линдси справится с Минклером сам, то Джону здесь делать нечего. — Здесь Вера. Я хочу выяснить, что она собирается делать. — О, просто прелесть, — выдавливает из себя Линдси. — М-м… На крючке рядом с дверью висит запасной ключ. Запри за собой, ладно? — Конечно, — Джон вертится, оглядывая комнату. А куда делась бита? Он ударил ей Бёрка в помещении охраны, а потом… должно быть бросил, когда пришлось тащить Минклера в лазарет.       В любом случае, не лишним будет пройти опять через помещение охраны, чтобы оценить ситуацию с помощью тюремных камер видеонаблюдения. Джон выходит, тщательно запирая за собой дверь — как и обещал. Крики, которые доносились из коридоров тюрьмы, сменились тишиной — и зная Веру, это может означать всё, что угодно.       Тот подонок, который не обращал внимания на Джона, по-прежнему стоит возле пульта управления в помещении охраны. Джон замечает биту, лежащую возле второй двери. Маршала Бёрка куда-то унесли.       Последователь не поворачивается, но следит за ним в отражении — Джон видит этот взгляд. За стеклом в командном центре Вера раздаёт указания своим последователям. Они сдвигают столы, сгоняя членов Сопротивления в неровный полукруг. Бёрка, который всё ещё без сознания, осторожно несёт какой-то верующий. Они ещё не закончили, а поэтому у Джона есть немного времени, чтобы сыграть в «плохого полицейского и ужасного полицейского» с мудаком возле пульта.       Джон быстро пересекает помещение, запирает дверь, чтобы никто не помешал и поднимает свою биту. — Почему ты меня игнорируешь? — спрашивает он, делая шаг к верующему. — Это приказ Веры?       Мужчина не отвечает, но в отражении видно, что его белые глаза всё ещё следят за Джоном. — Что ж, хорошо. Тогда я просто выбью из тебя признание.       Последователь почти уворачивается от удара, но Джону удаётся попасть по ключице. Резкий звук — то ли от самой биты, то ли от сломавшейся кости — и верующий вскрикивает от боли. Он отшатывается к двери, не отрывая глаз от Джона, но тому удаётся обманным манёвром сбить мудака с ног и повалить на пол. Он быстро прижимает его руки к полу и шипит, глядя в затуманенные Блажью глаза: — Почему ты меня игнорируешь? — чёрт возьми, ему нужен ответ! — Брат Иоанн мёртв, — шепчет верующий, блуждая глазами по потолку. — Он мёртв. — Очевидно, нет, я же здесь, — мрачно отвечает Джон, сердито глядя на верующего. Если бы проблема заключалась в том, что «большинство верующих думают, что Джон мёртв», то они бы уже устроили праздник, узнав, что это не так. Похоже, что всё гораздо хуже. — Затуманенные горем, мы можем видеть вещи, которых не существует в действительности, — добавляет верующий. — Так говорил Отец, который всегда прав. Брат Иоанн мёртв.       Джон рычит и одним молниеносным движением хватает биту и бьёт лежащего последователя по голове, пока тот не теряет сознание. Бьёт по торсу, рукам, животу — везде, пока ярость не стихает. Тяжело дыша, он проверяет — верующий ещё жив — а затем поднимается на ноги и отходит от неподвижного тела. Этому подонку будет больно, когда он очнётся. И он это заслужил.       Так, ладно. Этот придурок не сказал ничего особо полезного, но, возможно, ответ скрыт где-то под этой чепухой.       Он упоминал, что так говорил Отец. Это Иосиф сказал всем верующим игнорировать Джона? Это плохо, но… но логично. Джон не мог бы просто остаться в Проекте после отлучения. И эта их уверенность в том, что Джон умер… Что же тогда сказал Грант, прежде чем ударить?.. «Трупы не разговаривают!»       По спине пробегает холодок.       Нет. Нет, Иосиф бы никогда…       Джон трясёт головой, словно пытаясь выкинуть из неё эти кощунственные мысли и опирается на пульт управления. За стеклом распинается Вера, окружённая полукругом из членов Сопротивления. По обе стороны от неё — Трейси и шериф Уайтхорс, стоят на коленях. — …ему не принадлежит. Он пришёл к тем, кто был счастлив в Блажи и попытался забрать их. Это жестокость. Это гордыня… — Вера выдерживает паузу. — Я здесь не для того, чтобы наказать вас за его ошибку. Наоборот, я хочу дать вам второй шанс. Присоединяйтесь к нам и положите конец этому бессмысленному сражению. Идите с нами и станьте частью светлого будущего в Новом Эдеме. Больше не будет боли, не будет страданий. Только Блажь.       Вера действительно умеет убеждать, хоть и слишком налегает на свой образ милой сестрички. — Нет… — бормочет одна из сражавшихся. Она едва держится в вертикальном положении даже стоя на коленях. Но у неё есть боевой дух, а это Джон уважает. Она не права, но у неё есть твёрдая вера, которой не хватает многим грешникам. — Нет, я… я не пойду с вами… — Тогда ты останешься здесь, пока не прозреешь, — в приторном понимающем голоске прорезаются суровые нотки. — И остальные. Все в итоге всё понимают.       Вера даёт отмашку своим людям, и тот, который держит Бёрка, уходит по направлению к главному коридору. Уайтхорса рывком поднимают вверх. Даже настолько накачанный Блажью — шериф держится на ногах только благодаря поддержке двух последователей Веры, — он сопротивляется, пока его тащат к выходу. Похоже, Вера забирает их обратно во Врата.       Там они будут в безопасности, но Джону не нравится, что она, по сути, их похищает. К тому же, он мало что может сделать в одиночку против Веры и её защитников… — Моя дорогая сестра, что ты делаешь? — шипит Джон в микрофон, и его голос доносится через хрипящие тюремные громкоговорители. — Они мои.       Вера вздрагивает от этого звука, поворачивает голову и смотрит прямо на Джона сквозь стекло. Но тут же приходит в себя, и, игнорируя его вопрос, подходит к Трейси. Опускается на колени и Джон видит, как она что-то шепчет — по губам не прочесть, но её челюсть движется, а Трейси не отрывает взгляда от её рта. Вера подаётся вперёд — Джон думает, что для того, чтобы поцеловать Трейси. Когда Вера отходит назад, Трейси смотрит своими молочно-белыми глазами на Веру и медленно качает головой.       Вера встаёт и поворачивается. Становится видно её искажённое злостью лицо. Она щёлкает пальцами и Трейси куда-то тащат. Джон вздрагивает. Нет фурии страшнее, чем разъярённая женщина. — Не мешай мне, — говорит Вера с нехарактерным нажимом в голосе, не отрывая взгляда от Джона. Он поднимает вверх ладони, словно сдаваясь, и отвечает в микрофон: — Ладно, — нет смысла злить Веру до того, как приедет помощник шерифа.       Вера уходит, уводя за собой шерифа и маршала. Но остаются её люди. На экранах Джон видит их, рассредоточившихся по территории и засевших на крыше. С парковки отъезжает фургон, а на южной стене мелькает какая-то тень, передвигаясь по следу из тел грешников и верующих, лежащих вповалку.       Охранник падает со стрелой в черепе, а тень сдвигается в сторону, открываясь камере. Коротко стриженные тёмные волосы. Загорелая кожа, рваная футболка и потёртые джинсы. Обычно карие глаза, которые сейчас белые от Блажи, сосредоточенно прищурены, пока человек заправляет другую стрелу.       Помощник шерифа.       Джон улыбается. О, это будет очень весело.