Excommunication is the new black

      Джон поднимает голову от пульта управления и считает, сколько людей Веры осталось в командном центре. Восемь вооружённых до зубов человек. Один на третьем этаже, двое — на втором, а остальные разбрелись по первому. С ними всеми Джону в одиночку точно не справиться. Вряд ли они все продолжат игнорировать его, если он нападёт. Нет, нужно подождать, пока Салага доберётся сюда и тогда начать действовать.       Джон снова смотрит на экраны — видно, как Салага взбирается на крышу душевого блока и сбрасывает с неё ещё одного беднягу. Бежит к лестнице и карабкается ещё выше, туда, где нет камер.       Что там, чёрт возьми? Он пытается пробраться в тюрьму через крышу? Кто-то запер двери, пока Джон не видел?       Он трёт глаза и тут же понимает, что зря это сделал — частички засохшей крови скользят по щекам и цепляются за ресницы. Осматривает себя и обнаруживает, что большинство пятен на футболке уже засохли, и, к тому же, под ногтями тоже застряла кровь. Ну, всё могло быть гораздо хуже. Он хотя бы не одет в один из своих костюмов. А эту одежду не жалко.       Джон вздыхает, стряхивая кровавую шелуху с брюк, и морщится от ощущения дешёвого полиэстера под пальцами. Уф-ф. Когда всё это закончится, он никогда в жизни больше не наденет брюки-карго. Он снова поворачивается к экранам, нетерпеливо ожидая изменения картинки.       Ничего не происходит в течение минуты. Двух.       Джон барабанит пальцами по пульту управления и почти пропускает момент, когда верующий на третьем этаже плавно оседает на пол. Обзора камер недостаточно, но Джону видно, как кто-то присел и смотрит через перила. Джон выглядывает через окно, но с этого ракурса не рассмотреть. А вот на экране человек движется по южному проходу и готовится спрыгнуть через проём в полу на охранника, стоящего на втором этаже.       Джон ухмыляется — похоже, это знак, чтобы немного пошалить. Он отпирает дверь и чуть не спотыкается об Трейси, валяющуюся прямо за дверью. Он едва не роняет свою биту и чертыхается. — Ты что тут делаешь? — спрашивает Джон. Вопрос уходит в пустоту, потому что Трейси всё ещё под воздействием Блажи и едва может поднять голову, чтобы посмотреть на Сида. Она даже не дёргается, чтобы освободиться от верёвки, которой связаны её руки за спиной. Трейси просто смеётся — коротко, на грани истерических слёз. Так, ясно, пока ответа нет. Ладно.       Джон вздыхает, пытаясь открыть дверь в командный центр. Заперто. Но, к счастью, ключ из лазарета подходит, открывая замок с тихим щелчком. Он запирает за собой дверь, чтобы никто из верующих не смог укрыться там от гнева Салаги.       И просто чтобы удостовериться, Джон идёт к другой двери и проверяет и её тоже, уверенный, что охранники не обратят на него внимания. Он оказывается прав в обоих случаях: дверь заперта, а охранники удостаивают его только парой косых насмешливых взглядов. Он бросает взгляд на второй этаж — там, где был самый южный надзиратель, теперь видно присевший силуэт. Джон кивает охранникам, словно сообщая им — я вам не враг. — Знаете, я тут подумал, — говорит Джон, — моя дорогая сестра ошиблась насчёт вас. Вы должны были стать её доверенными заместителями. Вы так стараетесь ради неё, прилагаете столько усилий. А что получили в качестве благодарности?       Вряд ли они действительно его послушают, хоть он и видит несколько нерешительных пар глаз, смотрящих прямо на него. Но его цель не в том, чтобы заставить кого-то взаправду сомневаться — а в том, чтобы отвлечь их от Салаги с помощью врождённого актёрского таланта. — Вы же лучшие люди Веры. Самые верные, самые преданные, — продолжает он и громко смеётся, поднимая руки к лицу и изображая неверие. Его голос почти заглушает свист летящей стрелы. Краем глаза Джон видит, как ещё один охранник на втором этаже оседает на пол и повышает голос, чтобы заглушить звук падающего тела. — А она вас использует как… что? Как пушечное мясо? Как думаете, сколько вы продержитесь, когда помощник шерифа сюда доберётся? Вы же видели, на что он способен, ведь так?       Как минимум один из верующих выглядит так, словно сейчас впадёт в истерику после этого коротенького монолога. Хорошо. — Вам действительно стоит бояться, — добавляет Джон, — нас обоих, вообще-то.       Как по заказу, ещё один охранник падает замертво со стрелой, торчащей из глазницы. Джон сразу же замахивается битой на ближайшего верующего. Тот разворачивается к угрозе, поднимая винтовку. Когда Джон обрушивает биту на его голову, всё происходит мгновенно.       Кто-то кричит от шока или ужаса, когда Салага спрыгивает сверху на очередного бедолагу. И убивает его голыми руками. Противник Джона шатается, винтовка выпадает из его рук и ещё один удар битой заставляет его упасть. Салага быстро встаёт и целится в другого верующего из пистолета. Дважды нажимает на курок и разносит на куски его голову. Последний оставшийся охранник пятится к двери, но Джон бьёт его прямо в коленную чашечку. Слышится хруст, мужчина теряет равновесие, а его крик заглушается пулей, пробившей гортань. Салага подходит к дёргающемуся в агонии. Делает глубокий вдох и бьёт его, ломая ему шею и прекращая страдания.       Джон поддевает ногой другой труп. Он думает, не подобрать ли пистолет. Который он точно не сможет скрыть. Даже если он заткнёт его за пояс (плохая идея, Иаков учил его кое-чему получше), то не сможет спрятать его — толстовка безнадёжно испорчена, а футболка недостаточно свободная, чтобы скрыть торчащую рукоять пистолета. Кто-то наверняка может воспринять это как повод напасть на него или что похуже. Это того не стоит.       Так что вместо этого Джон идёт к связанным членам Сопротивления, хватая со стола оставленный там охранником перочинный нож, и разрезает их верёвки. Никто не благодарит — они либо накачаны Блажью до того, что не могут стоять на ногах, либо переговариваются между собой, украдкой бросая на Джона взгляды. Салага уже открывает входную дверь ключом, который, похоже, был у одного из охранников. — Вера забрала Бёрка и Уайтхорса, — говорит Джон, наблюдая за освобождением Трейси. — Думаю, они сейчас едут в её Врата. — И ты не остановил их? — спрашивает Салага, бросая мимолётный взгляд на Джона. Его молочно-белые радужки только делают ярче тёмные круги под глазами. Впечатляет, что он в таком состоянии может держаться на ногах — уже не говоря о том, чтобы так драться. А ещё впечатляет, как он может оставаться настолько неблагодарным говнюком, будучи накачанным священной Блажью под завязку. — Я неподражаем на судебном заседании, а не в драках, — раздражённо цедит Джон. И это благодарность за помощь Сопротивлению? Пассивно-агрессивные комментарии от Салаги? — Ты думал, я буду отбиваться от дюжины верующих бейсбольной битой?       Трейси с трудом поднимается, Салага протягивает руку, чтобы успокоить её и шепчет ей что-то вроде «эй, всё в порядке?». А потом смотрит на Джона. Внимательно смотрит. И удивлённо поднимает брови. Джон может себе представить, каким грязным он выглядит — весь в крови и ещё чёрт пойми в чём. — Это твоя кровь? — Нет. — Где Минклер? — быстро спрашивает Салага. — Бёрк ударил его ножом, да? — Э-э… Я отвёл его в лазарет. Доктор Линдси за ним присмотрит, — Джон слегка в недоумении. Откуда Салага знает, что Бёрк..? Хотя ладно. Неважно. Это владения Веры. Её Блажь. Спрашивать бесполезно. Вероятно, она показала помощнику какое-то видение того, что она собирается сделать с Минклером руками маршала — и одному Богу известно, как это работает. Джон никогда не заходил так далеко в размышлениях на эту тему. — Хорошо, — кивает Салага. — Остальные ещё здесь? — М-м… — неуверенно тянет Джон, потому как не знает ответа на этот вопрос. — Наверное.       Трейси хватает Салагу за рукав и наклоняется к нему. Успевает прошептать ему до того, как ноги подводят её и подгибаются: — Найди её… Пусть ответит за всё.       Помощник подхватывает Трейси, усаживает её на пол, спиной к стене. — Оставайся здесь, — говорит он Джону. — Я скоро вернусь. — Что? Куда ты? — Забрать шерифа и маршала, — Салага встаёт, быстро проверяет карманы. Удовлетворённо кивает сам себе и разворачивается на каблуках. — Ты не можешь пойти туда один, — возражает Джон. Вот, отличная возможность — если он поможет Салаге спасти остальных, то Салага неизбежно станет его уважать, потому что высоко оценит эти усилия. И будет легче обратить его в веру. — Врата Веры — это лабиринт, залитый Блажью. Ты не выберешься оттуда. — Я всё же попробую, — отвечает помощник на полпути к двери, ведущей в главный коридор. — Я видел чертежи, — Джон идёт вслед за Салагой, — я практически построил это место. Я знаю, где что находится. — Ты можешь вести меня по рации, — помощник продолжает идти, — так же, как в твоём бункере. — Да ты нихрена там не увидишь, — рычит Джон. Да почему Салага не слушает?! Это же самоубийство! — Как только ты зайдёшь в бункер, тебя накроет таким приходом, что даже имя своё забудешь. А на меня Блажь не действует. Я тебе нужен. Мы же неплохо сработались только что, разве не так?       Салага не останавливается, но на долю секунды сбивается с темпа. Джону этого достаточно, чтобы понять, что он почти выиграл. — Я не буду мешать, — обещает он. — Не ударю в спину. Просто проведу тебя внутрь и выведу обратно — и ничего больше. Могу даже обойтись без оружия. Позволь мне спасти тебя. Спасти всех вас.       Салага сжимает зубы и останавливается у двери. Раз, два, три... — Ладно, — в конце концов говорит помощник шерифа. — Сделаем по-твоему.       О, Джон обожает выигрывать.