Excommunication is the new black

      Джон скрещивает руки, сталкиваясь локтями с Бошоу и Праттом. Салага, очевидно, всё ещё планирует арестовать Иосифа — и это во всех отношениях ужасная идея. Нужно положить конец этому идиотизму и как можно скорее. — Иаков мёртв, — помощник шерифа рисует маленький «Х» под «ИОСИФ». — Эдемщики почти убрались из этого района. Оставшиеся засели в Центре помощи ветеранам. Ополчение удерживает их там и они же заняты восстановлением связи с остальным миром. Джесс, я бы хотел, чтобы ты им помогла. Хёрк, у тебя задание по сносу: в округе куча сектантской херни, до которой у меня не дошли руки.       Салага записывает свои указания с пометками: «ОПОЛЧЕНИЕ = ОСАДА + РАДИО, ДЖЕСС = ГОРЫ, ХЁРК = СНОС». — О, о, а этот уродский знак на горе можно? — ёрзает на месте Драбмен-младший. Салага бросает взгляд на Джона, затем на Хёрка. — Да, — отвечает он. — Стоп, — почему Салага так на него посмотрел? Если только он не… — Ты же говоришь не о моём знаке, так ведь? — Он мозолит всем глаза, — слишком небрежно бросает помощник шерифа. Как он может, он же говорит о шедевральном знаке «YES», который возвышается над Фоллс Эндом. Он не может мозолить глаза. Он — искусство. — Это, — цедит Джон сквозь сцепленные зубы, — нарушение моего права гражданина США на свободу вероисповедания и его выражения. Это же первая поправка — ты, как полицейский, должен знать. — Я бы поспорил — навязывание вашей веры другим людям является нарушением этой поправки, — прохладно отвечает помощник шерифа. — Я не запрещаю тебе молиться Иосифу или тому, во что ты веришь. Я говорю, что твой знак отвратителен и никто не хочет на него смотреть.       Если бы это был зал суда, Джон бы с лёгкостью сбил спесь с Салаги. Он способен спорить об этом в течение целого дня — он уже это делал, когда ФБР разнюхивало насчёт Проекта ещё в Роме. С помощью своего невероятного красноречия он может убедить любого судью в этой стране встать на его сторону — как уже было множество раз. Джон знает, насколько он хорош.       Но это не зал суда. Это чёртов заброшенный бар, полный грешников, желающих Джону смерти. Место, в котором нужно быть осторожнее с выражениями, чтобы они не решили, что Сид доставляет больше хлопот, чем пользы. Поэтому он просто смотрит на Салагу в ответ. Он терпелив. Он подождёт момента, чтобы ударить своим лучшим оружием — своим красноречием.       Салага игнорирует этот взгляд и отворачивается обратно к листу бумаги. — Вера дезертировала, — он рисует маленькую «О» рядом с крестиком Иакова. — Аделаида привезёт её сюда к половине восьмого. Вера отправится в бункер Грэйс вместе с Трейси, которая вызвалась приглядывать за ней, пока мы не свяжемся с подкреплением. Грэйс, как только они устроятся, я прошу тебя организовать патрулирование северо-западной части долины — мы не можем позволить Иосифу снова заполучить Веру. И нужно, чтобы местные сектанты оставались в бункере Джона, как можно дальше от всех нас.       Он выводит маркером: «ТРЕЙСИ = БУНКЕР, ГРЭЙС = ПАТРУЛЬ». — Я оставил тюрьму на Минклера и Линдси. Они наберут подкрепление из добровольцев, хоть я и не думаю, что их снова атакуют. В районе реки теперь почти спокойно. Оставшиеся сектанты слишком разрознены — большинство пытается восстановить свой завод по производству Блажи во Вратах Веры. Мы хорошо там поработали, так что у нас достаточно времени на то, чтобы разобраться с Иосифом, прежде чем они снова его запустят. — Вы не уничтожили производство? — даже несмотря на эту свою пугающую монотонность, Пратт звучит недовольно. — Во Вратах Веры было много людей, это было бы неоправданно.       Салага отворачивается и пишет: «ПУМЫ = ПОДКРЕПЛЕНИЕ». — Ссыкло, — бормочет Пратт так тихо, что даже сидящий рядом Джон едва слышит это. Помощник шерифа разворачивается и показывает маркером на Бошоу: — Акула, ты отвечаешь за уничтожение всех оставшихся плантаций Блажи. Не хочу видеть эти кошмарные цветы. Аделаида на всякий случай укрепит свою марину и будет периодически прочёсывать округ, приглядывая за эдемщиками. Ник, то же самое. Помоги пастору Джерому и Мэри Мэй по мере возможности. Последи за округом с высоты, и дай мне знать, если эдемщики начнут вести себя подозрительно. Или если вам с Ким что-нибудь понадобится. — Сделаем, — отвечает Ник.       На бумаге появляется «АКУЛА = ОГОНЬ, АДЕЛАИДА = МАРИНА + НЕБО, НИК = ФОЛЛС ЭНД + НЕБО». — Джон… э-э… — Салага рисует второй знак «О» рядом со знаками Веры и Иакова. — Под арестом? — подсказывает Пратт. Салага колеблется и явно чувствует себя неловко.       На самом деле Джона не арестовывали: ему не зачитывали его права и не проговаривали чётко вслух, что он арестован. Нет, его похитили и заперли в камере, обращались с ним как с заключённым, хоть он таковым и не является. Неужели помощник шерифа только сейчас понял, что не арестовывал Джона? Или это был осознанный выбор? В любом случае, остальные ещё не в курсе, и Сид более чем готов воспользоваться этим преимуществом. — Строго говоря, прямо сейчас я не под арестом, — как бы невзначай замечает Джон. Шаг первый — вызвать разногласия. — Он не..? — недоверчиво начинает Хадсон и тут же, разозлившись, перебивает сама себя. — Да ты, мать твою, издеваешься?       Салага нервничает, прикусывает большой палец. — Ну, не было подходящего случая, — слабо оправдывается он. — И он до сих пор сотрудничал. — Запиши как «вне игры», — предлагает Сид. — Боже, — бормочет Бёрк. — Поверить не могу, что ты не арестовал этого говню… — он устало вздыхает и потирает глаза. — Боже, ну и дерьмо. — Ты забыл, да? — говорит Пратт. Салага медленно кивает и его щёки заливает румянец. — Салага… — тихо стонет шериф. — Честно говоря, это хорошо, что сейчас я не арестован, — ровно замечает Джон. Шаг второй — обнажить изъяны в существующей стратегии. Выбить из колеи помощника шерифа и его друзей, напомнив им, как сильно они облажаются, если продолжат настаивать на своём. — Потому что если бы я был арестован, наш дорогой помощник шерифа был бы обязан защищать меня от любых угроз. Не только физических — в чём он уже с треском провалился — но и от ментальных. Он должен был бы защищать меня от проявлений дискриминации по признаку пола, расы, политических и религиозных взглядов, а также сексуальной ориентации и так далее. И по каждому из этих пунктов я могу насчитать минимум по два нарушения с тех пор, как стал сотрудничать с вами, — Джон делает паузу, выразительно цокает языком, — и это ужасно.       Салага явно сбит с толку. Он медленно моргает и Джон рассматривает это как сигнал к продолжению. — Раз, — Сид поднимает палец вверх, — я терпел почти непрерывные оскорбления моих религиозных убеждений. — Потому что ваша сраная долбанутая секта убивает людей! — вклинивается Ник. — Это реально незаконно, — соглашается с ним Хёрк и продолжает, будто кому-то есть дело до его слов. — Вы насильно крестите людей и стреляете во всё, на чём нет ваших значков. Не круто, чувак. — Два, — продолжает Джон, словно не услышав их вмешательства, — я подвергался угрозам и оскорблениям на почве нетерпимости к моей сексуальной ориентации.       Салага опять моргает и хмурится ещё сильнее: — Что? Когда? — Пиздёж, — бормочет Пратт. Джон игнорирует и это, продолжая говорить так, словно он находится на судебном заседании — спокойно, чётко и уверенно. — Маршал Бёрк отпустил в мою сторону крайне оскорбительную шутку насчёт тюремных изнасилований в тот период, когда меня удерживали в тюрьме, — ладно, возможно, он немного приукрашивает. Но цель этого монолога — не в том, чтобы убедить Салагу, что Бёрк — гомофобный мудак, а в том, чтобы показать, что их план по аресту Иосифа совершенно идиотский и Джон просто разнесёт их в пух и прах в суде. — Он намекнул на то, что мне бы понравилась роль жертвы изнасилования, потому что я бисексуален. — Стоп, что? — Бёрк вскидывается и сердито хмурится. — Ты о чём, мать твою? — И с каких пор ты би? — невнятно ворчит Ник почти одновременно с маршалом. Джон снова игнорирует их — сейчас они не важны. — Что именно он сказал? — спрашивает помощник шерифа, полностью сосредоточенный. Он явно серьёзно к этому относится. Хорошо. Так и следует. Если Коллапс не придёт до того, как всё это закончится, Джон завалит полицейское управление бумажками, судебными заседаниями и всем, чем только сможет придумать, чтобы выиграть им с Иосифом больше времени и свободы. — «Не урони мыло. Я слышал, тебе такое нравится», — чётко отвечает Джон. — В этот момент меня вёл в душевые помощник Пратт, который несколько раз пытался причинить мне неудобства и физический вред. В этом контексте это была явная угроза. — Ты же знаешь, что они тебе не угрожали, — говорит Салага и Пратт издаёт неприятный сухой смешок. — Это было грубо и бесцеремонно, но… — Нет, ничего такого я не знаю. Я действительно был напуган. Я чувствовал угрозу, — перебивает его Джон своей умелой ложью. — Министерство юстиции не спускает с рук такие проявления дискриминации и насилия над заключёнными. Когда всё закончится, я подам несколько исков против маршала. Не давай мне повода включить в них и тебя.       Салага снова моргает и раздумывает пару секунд, прежде чем ответить: — Ладно… — он явно пытается понять, как заставить всех сконцентрироваться на деле, а не том хаосе, который спровоцировал Сид. — Итак, м-м-м, Джон вне игры. Пастор Джером и Мэри Мэй занимаются вооружением жителей Фоллс Энда и собирают припасы, которые эдемщики не успели разворовать.       «ФОЛЛС ЭНД = ВООРУЖЕНИЕ». — Гм… — короткая заминка. — Датч координирует действия и следит за радио.       «ДАТЧ = КООРДИНИРОВАНИЕ». — То есть, единственный регион без присмотра — этот, — маркер Салаги утыкается в остров Иосифа на карте. Номинально это всё ещё остров Холмс, но исключительно потому, что Иосиф уверен, что переименовать остров в «Новый Эдем» — крайне высокомерно. — Посёлок Иосифа.       Салага обводит остров. — Мы знаем, что Иосиф ещё там. Он пару раз съездил в другие регионы, но в итоге остался на базе секты. Проблема в том, что весь остров кишит эдемщиками, которые гораздо психованнее остальных. — Я всё ещё считаю, что ты должен дать мне обстрелять их с воздуха, — замечает Ник. — Просто зачистить место от этих подонков, прежде чем ты ломанёшься арестовывать там всех.       Салага кривится так, что становится ясно — он не один раз объяснял, почему это не вариант. — Нам нужно, чтобы Иосиф был жив и смог ответить за свои преступления. Чем больше эдемщиков выживет, тем лучше — они пойдут в качестве свидетелей. К тому же, большинство из них вполне неплохие люди… — Помощник, ты же видел, на что они способны, что они наделали, — не соглашается Армстронг. — Что за чушь?! — в этот же момент выкрикивает Джесс. — Ты что, забыл Повара?! — Я сказал «большинство»! — возражает помощник. — Некоторые действительно те ещё гады, да. Но большинству просто промыли мозги, воспользовавшись их уязвимостью. Мы должны им помочь. И отправить в тюрьму, понятно? А не убить всех. — Кроме Ангелов, — подсказывает Бошоу. — Их обязательно надо убить. — Линдси работает над лечением, — отзывается Салага. — Ага, но если оно не сработает, — Бошоу пожимает плечами, — Адская вечеринка номер три: Акула матата, о-оу-е! — Если не сработает, — неохотно соглашается помощник, — то ладно. Но сначала мы попробуем все остальные варианты. — Ух, круто. Я подожду, — Бошоу усаживается обратно слишком радостный, если учесть, что они говорят о том, чтобы сжечь людей. Салага громко выдыхает и снова обращает внимание на лист. — Итак, — снова начинает он. — Иосиф — здесь. Нужно как-то устроить встречу. Джон, есть идеи? — Что? — безучастно отзывается тот.       Да Салага шутит. Он же не может всерьёз ждать, что Джон переметнётся на их сторону и предаст Иосифа?       …Хотя Джон помог Салаге во Вратах Веры. И помощник шерифа теперь думает, что они союзники. Что, в принципе, не совсем ошибочно, но и не полностью правда. Джон сделал это всё не потому что восстал против Иосифа. А потому что ему нужно обратить в веру Салагу, чтобы у них был хоть какой-то шанс пережить Коллапс. — Слушай, — Салага так терпелив, словно у него есть всё время мира, — я понимаю, что ты не хочешь навредить брату. Я тоже не хочу. — Тогда не арестовывай его, — всё просто. Он ещё может отказаться от своего плана. И сделать, как надо. Присоединиться к Проекту. — Не могу. Он нарушил закон. Причинил вред людям. Я должен арестовать его. Я правда… не хочу причинять ему вред. Я хочу помочь ему. Мы отвезём его на психиатрическое освидетельствование, а потом посмотрим по результатам.       Джон презрительно фыркает в ответ. Что, серьёзно? Помочь, запихав Иосифа в психиатричку, где он станет лёгкой добычей для издевательств докторов и медсестёр? Джон знает, как там всё устроено. — В психиатрических клиниках лечат, — говорит помощник шерифа. — Я видел твоё досье. Твоя мама в одной из таких клиник, так? Ты же знаешь, что там не всё так плохо. — Эта слабохарактерная сука находится там только потому, что Иосиф сказал, что мы должны о ней заботиться, а никто не хотел. Если бы решал я, то она бы осталась гнить в трущобах. Мне всё равно, издеваются над ней там или нет. Я даже надеюсь, что издеваются. Она годами позволяла отцу делать это с нами — и будет справедливо, если она страдает так же, как и мы. — Иисусе… — выдыхает кто-то позади Джона. Салага просто шокировано смотрит на него, широко распахнув свои карие глаза и приоткрыв рот. — Это охрененно дерьмово, — бормочет Бошоу, неловко потирая шею и стараясь не смотреть на Сида. — Это дерьмово? — шипит Джон. — Я расскажу, что такое дерьмово. Родить троих детей и наплевать на них. Стоять и ждать, пока твой бесполезный муж-алкаш выбивает из них дурь за то, что они просто дети. За то, что вели себя недостаточно тихо. Недостаточно молились. За то, что читали сраные комиксы. А потом, когда он заканчивает их бить, даже не проверить, живы ли они. Игнорировать, пренебрегать ими, не давать еды, а вместо этого просирать свою жизнь за сигаретами и алкоголем. — Эм-м… — Салага закусывает губу. Открывает и закрывает рот. — Слушай, Джон, мне жаль, что с тобой такое происходило. Правда. Но Иосиф… — …хороший человек, — перебивает его Сид. — Иосиф всегда был хорошим человеком. Присматривал за мной, когда мы были детьми, заботился так, как никогда не заботились родители. Всегда пытался защитить меня, особенно после того, как нас и Иакова разделили. А потом, после того, что сделали со мной Дунканы… После их избиений, манипуляций, оскорблений и насилия… Мне было очень плохо. Я был едва жив. Был на краю. Но тут пришёл Иосиф и помог мне. Дал второй шанс. — Второй шанс? — Салага пристально смотрит прямо на Джона, словно в баре больше нет ни единой души. Но его голос мягкий, отзывчивый — будто он жаждет услышать продолжение. — Да, шанс, — подтверждает Джон. Пришло время подсекать рыбку. — Тебе я тоже даю второй шанс. Я знаю, что был жесток с тобой, действовал слишком агрессивно. Я просто пытался помочь, но теперь вижу, что это было неправильно. В этот раз всё будет иначе. Я поступлю иначе. Я извлеку грехи из твоей плоти не болью, но молитвой. Очищу тебя изнутри и снаружи, помогу избавиться от каждой плохой мысли. Наполню тебя благословениями, зажгу твоё сердце священными словами, заставлю воспарить твою душу высоко-высоко, так высоко, что ты станешь умолять меня об освобождении…       Джон замолкает, мысленно считая до трёх, пока Салага полностью осознает сказанное, прежде чем Сид закончит свою речь очаровывающим «всё, что тебе нужно — сказать 'да'». Раз, два… — Да ладно! — Хадсон перебивает безмолвный счёт. — Ты же не воспринимаешь этого говнюка всерьёз?! — Без обид, но это звучит очень по-гейски, — Бошоу двигает Джона локтем под рёбра. — Ну, типа, не в смысле, что «о, как мерзко», а что это «максимальная гомоэротика». Прозвучало прям очень, очень по-гейски. — Нет, не прозвучало, — ровно отвечает Джон. Откуда вообще Бошоу может знать значение слова «гомоэротика»? Да как он вообще смеет так подшучивать над Джоном? Это было серьёзное предложение, основанное на заботе о духовном благополучии Салаги, а не на сексуальном желании. — Да, прозвучало, — Салаге снова неловко. — Именно так. — Ну, смысл был не в этом! — огрызается Джон. Эти люди просто невыносимы! Они не заслуживают права находиться рядом с ним. Совершенно. — Я… Слушай, я предлагаю тебе безопасность. Защиту. Быть с Вратами Эдема — единственный способ пережить Коллапс. Я пытаюсь спасти тебя. — Что, и торчать с тобой в бункере семь лет? — вклинивается Ник. — Я пас! — Лучше умру, чем зайду в ваши Врата, — шипит Джесс. — И убью каждого чёртова сектанта до того, как ты втянешь меня в ваше сраное фрик-шоу. — Спасти нас? Это так ты называешь пытки? Я никогда не вернусь в эту дыру! — громко заявляет Хадсон.       Поднимается шум и, к ужасу Джона, они все мыслят одинаково: никаких Врат. Никакого Проекта. Никакого спасения. Идиоты, все просто идиоты.       Салага громко кашляет и шум постепенно стихает. — Джон, что мне нужно сделать, чтобы Иосиф согласился встретиться со мной? — снова пытается помощник шерифа, упорно зациклившийся на идее ареста Иосифа. Боже, ну почему Салага так одержим этой нелепой мыслью?       Джон оглядывает бар — все глаза прикованы к нему. У некоторых — как у Хадсон — руки опасно близко к оружию. На лицах — злость, подозрительность, гнев. Внезапно он понимает, что попросту не может отказаться от того, чтобы стать их сообщником. Иначе его просто убьют, независимо от того, вмешается Салага или нет.       Иосиф не разозлится — убеждает себя Джон. Любой судья в этой стране согласился бы с тем, что это просто вымогательство. Не то чтобы он справился со своей задачей, но у него ещё будет время переманить Салагу, если он поделится информацией насчёт того, как организовать арест. Всё, что ему останется сделать — заронить достаточно сомнений в душе помощника шерифа до того, как этот момент придёт.       Всё будет в порядке. Даже если Салага арестует Отца, рано или поздно Коллапс сотрёт грешников с лица земли. А тем временем Джон будет трудиться над тем, чтобы освободить Иосифа и восстановить то, что осталось от Проекта.       Всё будет в порядке. — Вы не дали мне повода помогать вам, — Джон очень тщательно подбирает слова. — А я — человек рассудительный. — Чушь, — бормочет кто-то и Джон почти уверен, что это была Хадсон. — Если я помогу вам, — очень осторожно продолжает Сид, — то хочу кое-что взамен.       Салага вздыхает: — Например? — Амнистию. Вы не станете меня арестовывать и выдвигать какие-либо обвинения. Я останусь на свободе.       Пратт долго и жестоко хохочет. — Да ты шутишь! — восклицает Хадсон. — Ты нарушил закон. Пытался помешать аресту, — Салага хмурится. — Помнишь ночь ареста, да? Вы обстреляли мост, чтобы не дать мне и Бёрку уйти. — Да, я помню нападение на мост. Как и то, что вы никогда не арестовывали Иосифа. — Что? — едва слышно спрашивает Бёрк. — Ох… — вздыхает шериф. — Вы хоть раз говорили Иосифу, что он арестован? — Мы… ордер… — Салага запинается через слово, неуверенно глядя на шерифа и маршала. — Этого же было достаточно, разве нет? — Нет. Я могу понять, почему ты, Салага, так думал. Ты же служишь помощником сколько?.. Всего три месяца? Готов поспорить, это был твой первый арест. В округе Хоуп не так много преступников…       Салага неуверенно кивает. Джон неодобрительно качает головой. — Я искренне удивлён, что шериф не указал тебе на ошибку, и откровенно поражён, что кто-то, занимающий должность федерального маршала, допустил такую халатность в работе. Идём дальше — вы зачитывали Иосифу его права? — Мы собирались зачитать в управлении, — помощник говорит это чуть увереннее. — Это нужно делать во время ареста, — отрезает Джон. — Иначе это не арест, а безосновательное похищение. Как не стыдно! — Я говорил, что так и будет, — шепчет Уайтхорс, судя по всему, маршалу. — Итак, только что мы пришли к выводу, что ни один из сотрудников правоохранительных органов, присутствовавших на так называемом аресте, на самом деле не озаботился тем, чтобы произвести арест по закону, а это значит, что Иосифа никогда не арестовывали. Ergo, я не мог нарушить закон, пытаясь освободить его. — Что такое «ergo»? — непонимающе хмурится Бошоу. — Мудак так говорит «поэтому», — отвечает Пратт. — У вас нет оснований арестовывать меня из-за того, что произошло во время вашего налёта на посёлок, — триумфально заканчивает Джон. — Вы можете предоставить мне амнистию и арестовать Иосифа только на основании вашего первоначального ордера, а всё остальное — все события, которые произошли с момента той ночи — будет опираться на косвенные улики и слухи. А соответственно, они не могут быть представлены в суде. И давай откровенно, последние пару недель ты вёл себя отнюдь не в соответствии с законами.       Тихая угроза — потопишь меня, и утонешь сам. — Я… — стонет Салага и смотрит на шерифа, который кивает ему с несчастным видом. — Ладно. Хорошо. Будет тебе амнистия. — Что?! — возмущается Хадсон. — И я хочу вернуть свой дом, — добавляет Джон. — У вас нет законных оснований занимать его и дальше.       Салага не рад этому, но всё равно кивает. — Мы… что-нибудь придумаем, — говорит он. — Отлично, — Джон усмехается в свой шарф. Это будет неплохо.