Бишайн

      Я смотрела на Реборна, он смотрел на меня, выжидая. Меня сверлили проницательным взглядом, и я словно вновь перенеслась в институт, столкнувшись с самым суровым преподом корпуса психологии.       — Я жду ответа, — отчеканил Реборн.       Ну и, что ему ответить?       — Как это в ней нет пламени Неба?! — вмешался Кёхей, выигрывая мне времени на раздумья. — Ты серьёзно?!       — Вполне, — хватка Реборна ничуть не ослабла, как стальной захват, — вот только мне нужны причины, а она явно поняла, о чём я.       Кто другой бы на моём месте под таким прессингом надул в штанишки. Без всяких шуток. Я на своей шкуре проверяла, каков Реборн в серьёзном режиме. Меня сверлили взглядом, было не по себе.       — Цуна?.. — позвал Кёхей.       Я посмотрела на мальчонку, понимая, что при любом раскладе ему не стоит присутствовать при нашем с Реборном разговоре.       — Кёхей, оставь нас с ним, ладно? — Отвернув лицо от Реборна, я посмотрела на Кёхея. Он опешил:       — Что?..       — Иди первым, мы догоним, — повторила я ещё настойчивей. Хватка Реборна стала сильнее, плечи ныли под его захватом.       Думай, думай. Как быть? Что сказать?       Кёхей смотрел то на меня, то на Реборна.       Что сказать? Ответ очевиден: частицей правды сдобрить малую ложь, пряча за этим маскарадом ещё большую ложь.       — Реборн… — Кёхей попятился на выход из комнаты, — ты только не навреди Цуне…       — Это уж вряд ли, — отозвался Реборн. Леон на его голове забавно переминался с ноги на ногу. — Иди уже.       Кёхей нехотя вышел. Послышались его шаги сначала по коридору, а затем заскрипели ступени лестницы. Я осталась один на один с Реборном. Нет, был ещё Леон, но… Хотя…       — Только попробуй начать юлить или плеваться сарказмом, — в голосе Реборна звучали опасные нотки, не к добру это, — как ты обычно делаешь. Выкладывай всё начистоту.       Глядя не в лицо Реборна, а на впившиеся в мои плечи пальцы, я обдумывала поступившую информацию. Значит, Цуна юлила и плевалась сарказмом? Интересно. А всем ли или только… по отношению к Реборну? Ох уж эти девочки-подростки… Хотя я её прекрасно понимаю. Рядом с таким-то шикарным мужчиной жить!       Да и когда бы мне довелось ещё подразнить лучшего в мире киллера? Момент отличный.       — А тебе не всё ли равно? — усмехнулась я, поднимая на него глаза.       — Не шути со мной, девочка. — Тёмные глаза стали почти чёрными.       Бедная, бедная Цуна. А он ведь знал. И в этот момент мне стало грустно-грустно. Будучи взрослой половозрелой девушкой, да ещё и с психологическим образованием, чужие отношения для меня всегда были на виду, тогда как в собственных творился полный бардак. И сейчас мне было искренне жаль бедную Цуну, ухитрившуюся влюбиться в Реборна. Незрелый подросток, ещё даже не осознавшей своей сексуальности, того, каково это — быть женщиной. И я не про девственность.       Ох, Цуна, Цуна. Бедняжка. Реборн слишком взрослый для тебя. Не твоего полёта рыба.       — А я и не шучу, — вполне серьёзно ответила я, вглядываясь в его заметно вытянувшееся от удивления лицо. Зная, что нарываюсь, всё же приблизила к нему лицо, чуть приподнимая голову вверх из-за разницы в росте. — Злой, очень злой дядюшка Реборн… — Я нарочито медленно провела языком по своим губам.       — Кто ты? — К моему виску приставили пистолет. Леона на голове Реборна больше не было. — Мукуро?       Пистолет у виска меня несколько нервировал, но не настолько, чтобы поджилки тряслись. Я видела людские смерти, сама чуть не погибла в аварии в своё время.       — Убери пистолет, и поговорим, — перестав баловаться, спокойно произнесла я.       — Что, не боишься? — Реборн насмешливо изогнул губы в тонкую полоску, чуть меняя захват на пистолете-Леоне. Теперь дуло упиралось мне не просто в висок, а в распахнутый глаз. — Назови мне хоть одну причину, по которой я должен убить тебя прямо сейчас?       — Бо-о-оже… — я выдохнула. — Как с тобой сложно…       — Это не ответ.       — Реборн, серьёзно, — я возвела глаза к потолку, — я стажировалась в МЧС по срочным вызовам на места катастроф. У меня закалённая психика.       — МЧС? — Реборн нахмурился, явно ковыряясь в памяти.       — Если проще, чтобы не парить тебе мозг, — усмехнулась я, понимая, что русские аббревиатуры — та ещё насмешка над иностранцами, — аварийно-спасательная служба вроде японских сил Самообороны. Штатный психолог, специалист в области клинической психологии, преподаватель психологии. Будем знакомы.       Реборн смотрел на меня, как на идиотку. Моя прямолинейность многих шокировала всегда, меня сравнивали с черенком лопаты — такая же «прямая». Люди становились мне или друзьями, или массовкой, и никогда иначе. И сейчас Реборн столкнулся с чем-то непонятным, странным.       — Ты вообще нормальная? — наконец, выдал Реборн, убирая пистолет и руку с моего плеча. — Я действительно мог тебя убить.       — Ври больше, — фыркнула я, растирая ноющие плечи. — Просто так ты бы не убил это тело, верно?       — Вопрос о твоей ненормальности всё ещё актуален.       — Я пассивный социопат, не обращай внимания.       Чуть приподняв рукав футболки, я заметила отметины в виде пальцев на молочно-белой коже. Ну и силища.       — Ну и кто ты? — Леон превратился в хамелеона и замер у Реборна на ладони, а сам Реборн ласково поглаживал ему хребет.       — Увы, но не Цуна. — Я развела руками.       — Это я и так понял.       Я поджала губы, отводя взгляд.       — Моё имя уже неактуально. Можешь звать меня Цуной или Сецуной, как тебе угодно.       — Всё ещё не ответ.       — Ну-у-у… — Я замялась. — Ты всё равно не поверишь в мою историю. Давай я покажу тебе кое-что другое, что меня беспокоит после попадания в это тело?       — Ну? Удиви меня. — Реборн сделал приглашающий жест рукой, побуждая к действию.       Повернувшись к нему спиной, я показала странные следы на основании шеи.       — Что это? — обеспокоенно спросила у Реборна. — Цуну выпили?       Меня одарили очень тяжёлым, крайне хмурым взглядом. Мне показалось, что он опечален.       — Рассказывай.       Я рассказала ему о том, как очнулась в подворотне с жуткой анемией, о моих ощущениях, о том, как добралась до дома с помощью Рёхея. Реборн слушал внимательно. Я активно жестикулировала, пытаясь передать свои чувства. Реборн становился всё мрачнее и мрачнее.       — …Всё, — выдохнув, я неловко коснулась переносицы кончиком пальцем, потирая её.       — Пошли. — Развернувшись, Реборн вышел из комнаты.       Я поспешила за ним.       — Куда? Ужинать, надеюсь?       — Нет, — не поворачиваясь ко мне, ответил он. Мы вышли к лестнице, и Реборн начал спускаться вниз по ступенькам. Я молча следовала за ним.       — Вы куда? — удивилась Нана, когда мы направились в сторону прихожей, а не на кухню. Кёхей и Бьянки сидели с ней за столом. Дети носились по кухне и галдели.       — Немного прогуляемся. Скоро будем, — односложно отозвался Реборн, когда мы с ним обувались. Подумав, я захватила флисовую куртку с капюшоном. Всё же вечер. — Мы ушли. — И с этими словами Реборн выдернул меня из дома. За нами захлопнулась дверь. Реборн потащил меня по саду к воротам.       Конечно же, Реборн мне ни на грамм не поверил, но оно и понятно. А я и не ждала, что мне поверят. Не ради этого раскрывала свою личность. Пусть я действовала импульсивно, со злости из-за Цуны, но таков был изначальный план. Кто сказал, что выбирать самую короткую дорожку неправильно?       — Куда нам? Показывай, — приказал Реборн.       — Эм… — Я замялась, думая, как ему объяснить дорогу, но поняла, что проще показать. — Ты имеешь в виду место, где я очнулась?       — Именно.       — Ладно…       Мою (надо же, я уже называю тело Цуны своим) руку не отпускали, так что я не стала выпутываться и просто повела Реборна, ориентируясь по запомненной мною дороге. Со стороны мы странно смотрелись. Быть может, нас можно было даже принять за парочку, вот только «за ручку» мы шли отнюдь не интимно.       — Вот здесь. — Я указала пальцем между магазинов.       Реборну пришлось меня отпустить — вдвоём мы бы не прошли через узкий проход. Леон теперь сидел на моём плече по приказу хозяина и «сторожил», пока тот осматривался.       Знакомые граффити, лежащие тут и там ящики. Оказаться в этом месте во второй раз было… несколько странно. Какое-то обманчивое ощущение не покидало меня, отзываясь ознобом во всём теле. Я дрожала то ли из-за того, что замёрзла, то ли мне было не по себе.       И я задала единственный важный для меня на этот момент вопрос:       — Реборн, тебе хоть немного нравилась Цуна?       Спина Реборна, сидящего перед ящиками на корточках, заметно напряглась. Леон на моём плече сдавленно пискнул.