***
Помпезность резиденции Вонголы буквально давила, играя на моих нервах. Не то, чтобы я никогда не была в старинных зданиях с исторической ценностью. Напротив. Я своими глазами видела реставрацию императорского дворца, его некогда пышных залов, и это всё воссоздавали на моих глазах. Но резиденция Вонголы отличалась. Идя позади Реборна в сопровождении слуг и охраны по, казалось, бесконечным коридорам и лестницам, я чувствовала нечто незримое. В стенах этого здания таилось нечто… Потустороннее. Я почти краем глаза видела прозрачные образы, но стоило моргнуть, как они растворялись. Это было одновременно жуткое и необычное чувство. Сколько же людей погибло в этой резиденции? Сотни? И все они оставили после себя отголоски пламени, мыслей и образы. Мне даже жалко Кёхея. Ему придётся рано или поздно жить здесь, вдыхать этот призрачный воздух. Как хорошо, что наследник он, а не я. — Здесь… Неприятно, — тихо сказал мне Ро. — Полностью согласна, — согласилась я также тихо. — Пламя — жуткая сила. Не думала, что пламя может быть таким. — Тогда ты слишком мало знаешь о пламени, — его необычные глаза смотрели точно вглубь меня, — и это может сыграть с тобой злую шутку. — Изучала пламя на коленке. Что уже поделать. — Обучаться в бою иногда бывает правильнее всего. Если хочешь, могу научить тебя паре-тройке вещей. Сам узнал их, когда тесно общался с пчёлами-охраной. — О, было бы неплохо. Наш разговор прервался, когда нас с Ро провели в просторный конференц-зал. За переговорным столом во главе восседал Тимотео Скайрини, Девятый Дон семьи Вонгола, справа от него располагался Емицу Савада, наш с Кёхеем отец. У стен стояло двое хранителей Девятого, но, как назло, я забыла их имена и узнала только благодаря внешности. Арка церемонии наследования — одна из моих самых нелюбимых арок, как и всё, что было после арки будущего. Предпочитаю считать, что на ней «Репетитор-киллер Реборн» и закончился. — Я привёл их, — почти что с порога заявил Реборн. На ходу снимая шляпу, он прошёл к столу и сел по левую руку от Девятого; шляпа легла на гладкую поверхность перед ним. Двери позади нас с Ро закрылись, оставив охрану и слуг вне поля зрения. — Да не стойте вы, садитесь, — поманил рукой Емицу. Мы с Ро переглянулись. Я сдвинулась с места и зашагала к левой части стола, где расселся Реборн. — Цуна! Какого ж чёрта! — возмутился Емицу. Я аж опешила и остановилась, едва отодвинув кресло, чтобы сесть. — А? — не поняла я. — Почему ты садишься рядом с Реборном, а не с отцом?! — на лице мужчины отчётливо читалось искреннее возмущение. Девятый, до этого не произносящий ни слова, рассмеялся в усы, чуть запрокинув голову. У него оказался довольно приятный голос, да и смех был добрым. — Похоже, девочка решила быть сегодня официальной, — проговорил Девятый, одаривая меня располагающей мягкой улыбкой. Его старческое лицо испещряли морщины. Он выглядел как добрый дедушка, и если бы я не знала, что это Дон Вонгола, то ни за что бы не поверила в его причастность к мафии. — Сецуна, не стесняйся. Это официальная встреча, но мы не чужие люди. Будь свободней. — Эм… Ладно, — рассеянно кивнула я. — Емицу, просто ты хреновый папаша. Смирись, — хохотнул Реборн со своего места. — Реборн, да ну тебя к чёрту! — Не пойду. — Ну ты и… Решив подыграть их заблуждению, отстранилась от кресла и обогнула стол, сев рядом с Емицу. Широко улыбаясь, мужчина обнял меня одной рукой, склоняя к своему плечу мою голову. Мне было немного неловко. Всё же, Емицу мне никто, он отец настоящей Сецуны, а обжиматься с незнакомыми мужиками… Ну такое себе. Ро же, чуть откинув в стороны полы своего алого балахона, сел рядом с Реборном. — Как добрались? Были сложности? — обратился ко мне Емицу. От его хорошего расположения было максимально неловко. — Немного. В аэропорту произошла дурацкая ситуация, но в целом норм, — пожала я плечами. — Расскажешь? — воодушевился Емицу. Какое-то время мы просто общались. В разговоре участвовали почти все, даже хранители Девятого. Ро наблюдал за происходящим. Когда нам принесли чай и кофе, он всё также молча протянул прислуге чашку, прося тем самым налить ему из кофейника. Но вскоре мы перешли к основной теме. — Так ты — тот самый Ро, трутень из улья Бишайн? — сложив перед собой руки, вопросил Девятый. — Всё верно, — односложно ответил Ро. — Я слышал, почему Сецуна хотела поговорить со мной, но твоего появления я не ожидал. Реборн меня не предупредил, — Девятый стрельнул взглядом в невозмутимо наслаждающегося эспрессо Реборна. — Ха. Сюрприз? — усмехнулся тот. — Да уж, сюрприз… Так что, могу я узнать о причине твоего визита? В зале повисло напряжение. Ро отставил на блюдце чашечку с кофе и посмотрел на Девятого. — Сецуна выдвинула вам предложение. Наверняка вы согласитесь. Но ей понадобятся люди. Бишайн на свободе, рано или поздно она вновь объявится и нападёт на Сецуну. Позвольте мне стать её телохранителем! — А вот это пусть решит сама Сецуна. Девочка моя, что думаешь? — Девятый внимательно изучал моё лицо, глядя на меня исподлобья. Я поджала губы, чуть пожёвывая их. На самом деле мне тоже хотелось завербовать Ро, он слишком сильная единица, чтобы оставить его в стороне. Да ему бы этого и не позволили. А так Ро будет на виду у Вонголы. Идеально. — Сперва вопрос. Вы согласны с моим предложением? — уставилась я на Девятого. — Позволить тебе присоединиться к Вонголе и отказаться от всех притязаний на места Дона или главы CEDEF, а взамен освободить Рокудо Мукуро из Вендикаре. Я всё правильно сказал? — Да. Девятый откинулся на спинку кресла и коснулся пальцами своих пышных усов. — Девочка моя, ты понимаешь, что из-за твоего происхождения ты не отделаешься простой ролью? Из-за твоей… кхм… просьбы придётся много чего провернуть, и плата будет соответствующая? Это не абы кто, а Рокудо Мукуро. Иллюзионист, причастный к множеству инцидентов. — Конечно, я всё понимаю, Девятый, — я подняла большой палец вверх. — И он стоит того? Такого доверия? Я прислушалась к тому, что говорило моё сердце. — Определённо точно да, — возложив руки на грудь, расплылась в совершенно точно глупой улыбке я. — И я готова нести ответственность за своё доверие. Так что позвольте Ро и Мукуро присоединиться ко мне. — Спорить с ней бесполезно, — гоготнул Емицу. — Это моя дочь! Вся в меня! — Ой дурак… — протянул Реборн, и я была с ним полностью согласна.***
На входе нас встретили две фигуры в высоких шляпах-цилиндрах, облачённые в длинные мантии. — Нас оповестили о вашем прибытии, — пророкотал один из Стражей Вендикаре. — Следуйте за нами и не делайте глупостей. Вблизи Вендиче стало совсем невыносимо. От них так и веяло замогильным холодом. Заметив мою реакцию, Реборн взял меня за руку, и я почувствовала приток пламени Солнца. Стало чуть теплее, спокойнее. И мы отправились в логово самых настоящих монстров, находящихся на грани жизни и смерти. Стражей Вендиче. Массивные ворота отворились перед нами, пропуская во двор тюрьмы. Было очень неуютно.Холодно. Давление нагромождалось на меня со всех сторон. Ро и Реборн были невозмутимы и я искренне им завидовала. — Бермуда желает встретиться с вами лично, Сецуна Савада. Вы согласны? — спросил меня страж женским голосом. Вроде бы, под бинтами скрывается Джия, если я верно помню её имя. — Мы подождём тебя. Но не чуди, главное, — наставительно произнёс Реборн. Я поморщилась. Он слишком опекал меня, даже несмотря на отказ. Немного напрягали его чувства, но с этим ничего не поделаешь. Джия провела меня по затуманенному миазмами проходу, который разбавлял лишь свет факелов, торчащих в нишах под самым потолком. Она жестом пригласила меня проходить. Я сперва не поняла куда, но клубящиеся миазмы опустились к полу. Стало видно непримечательную дверь, которая тут же распахнулась. Пришлось зайти, раз приглашали. Дверь сразу же закрылась за её спиной с громких хлопком, заставив вздрогнуть. — Присаживайся, Сецуна Савада, — раздался низкий, очень неприятный голос, бросающий в дрожь Я была посреди небольшого рабочего кабинета. За заваленный бумагами столом лишь немного возвышаясь над монитором компьютера сидел ребёнок, чьё лицо сплошь покрывали бинты. Высокая шляпа с фиолетовыми перьями, на груди висела бесцветная пустышка Аркобалено, плечи укрывал плащ Стражей Вендиче. — Бермуда фон Вихтенштайн, полагаю? — принимая приглашение хозяина кабинета, я села в кресло перед столом. Мой зад поглотила мягкость сидения. — Верно, — последовало в ответ. — Ты можешь забрать Рокудо Мукуро, как и договаривались. Вонгола берёт его под свою опеку. Но сперва я хотел бы поговорить с тобой. Я порядком удивилась, но виду не подала. Мне даже стало интересно, чего он от меня хотел. Неспроста сам Бермуда хочет со мной поговорить! — Слышал, Дон Вонгола собирается создать совершенно новое отделение? — спросил Бермуда. Как быстро слухи распространяются, а ведь прошла всего пара дней. — Господин Бермуда, у вас есть ко мне какое-то предложение? — хмыкнула я, придвигаясь ближе к столу. — Ты знаешь некого Бьякурана Джессо? — я была готова поклясться, что под всеми этими бинтами, укрывающими лицо, Бермуда улыбается. — Лично — нет. Но я знаю, кто это такой и на что он способен. — Хорошо. Мне нравится твой честный ответ. — А какое отношение Бьякуран имеет ко мне? Я не совсем понимаю, если честно, — развела руками я, будучи немного сбитой с толку. Бермуда постучал детским пальчиком по столешнице. — Бьякуран Джессо согласен предложить нам некую… технологию, очень важную для стражей Вендиче, но лишь если сделка будет проходить через тебя. Меня терзало непонимание. По хронологии после арки будущего местный Бьякуран примкнул к Джильо Неро вместе с возродившейся Юни. Какого черта ему нужна я? Что там вообще в будущем произошло? Кёхей и ребята молчат, как партизаны, сколько бы я их не расспрашивала. — Согласна? — Я в деле. Хочу встретиться с Бьякураном, раз уж на то пошло, — кивнула я. Бермуда протянул мне свою детскую руку. Не сомневаясь, я коснулась его руки своей, закрепляя рукопожатие. Меня чуть не поглотил холод Мрака, но пришлось сдержаться. Наконец мы расцепили руки. Я спрятала заледеневшую кисть за спиной и принялась растирать её, согревая. — Детали обсудим позже, а пока можешь забирать Рокудо Мукуро. Поднявшись с кресла, я молча встала. Дверь открылась, явно выпроваживая меня из кабинета. Я хорошо умела понимать намёки и покинула помещение. В коридоре меня ждал Страж, всё та же Джия. — Я провожу вас до места, — прошелестела она. — Ага, спасибо. Мы добрались на лифте до нижнего этажа Вендикаре. Створки распахнулись, выпуская наружу. Когда мы вышли, то оказались в небольшом коридорчике, его разделяло три двери. Джия уверенно повела меня к средней. Реборн и Ро уже ждали меня. С ними был ещё один Страж. Но я быстро потеряла к ним интерес, увидев впереди перегородку из удароустойчивого и пуленепробиваемого стекла, за которой располагалась индивидуальная камера. Сердце едва не остановилось. В капсуле, к которой тянулось множество трубок, покоился Мукуро. Осунувшийся, с заострёнными скулами, он был заперт, скручен в смирительную рубашку. Но жив. — Выпустите его, — обратилась я к Джие. Она подошла к стене. На панели была набрана нужная комбинация. С шумом жидкость из капсулы слилась в специально отведённый для этого сток под полом. Лязгнули створки личной камеры Мукуро, и он буквально выпал из неё, когда цепи и ремни перестали держать его. Я сорвалась с места, едва стекло поднялось вверх, открывая доступ к внутренней части камеры. Опустившись перед ним на колени, я подхватила его всё ещё влажное от состава тело и пальцами коснулась кислородной маски. Отбросив её в сторону, я встряхнула Мукуро. — Мукуро! Очнись! Веки на ввалившихся вглубь глазах дрогнули, и Мукуро открыл глаза. Поморщившись, он вновь закрыл их. Губы чуть зашелестели, но я не смогла расслышать и слова. Я тотчас нагнулась к самым губам иллюзиониста. — Хо… лодно… Конечно же ему холодно! Я заранее расспросила Шамала, в каком состоянии пребывал Мукуро и что следует делать, когда вызволю его из Вендикаре. — Реборн, Ро! Помогите мне его переодеть в то, что мы с собой принесли! — заголосила я. Мы принялись расстегивать ремни на смирительной рубашке. Обнажённое тело Мукуро больше походило на скелет, обтянутый кожей. Мукуро хотел бы сопротивляться, в его глазах читалось возмущение вперемешку со стыдом, но мне было плевать. Толком даже руку поднять не может… Ну да, Сецуна, попробуй не двигаться столько и питаться не пойми как, организм ради выживания от мышц лоскутки оставит. — Если тебе на руку на три месяца от пальцев до середины плеча наложат гипс, представь состояние руки? — давал мне недавно наставления раздобревший от общения с девушкой Шамал, прикладываясь к банке пива. — А теперь учти, что питают твоего Мукуро там наверняка чисто чтобы не подох. Он и так худой, и недостающие организму вещества — даже в таком коматозном состоянии про на жизнь довольно так надо — он будет брать из организма. Сначала лишний жир и поврежденные клетки, потом начнет разлагать мышцы. Полетит и сила мышц, и тонус. Многое будет зависеть, насколько хорошо его парентерально питали. Если ему там вливали полноценно и белки-жиры-углеводы, и минералы с витаминами и так далее, то всё должно быть не так хреново. Все зависит от того, как хорошо его через иглу в вене кормили. И его же не выпускали трижды в день в столовую. То есть воздух в маску, жратву в виде раствора в вену. И если не скупились на нормальное «кормление», то всё довольно хорошо, вывести из комы, начать нормально кормить, а там расходится. А если нет, то… То там не только может организм из своих резервов всё выскребать, но и чего похуже. Витамины нужны для многих реакций организма, — добавил тогда Шамал. — Многие являются субстратом для синтеза коферментов, витамин с в куче ферментов, и если понарушать эти реакции, просто потому что нет уже в организме месяц никаких витаминов, а тех, что были в организме мало… Нарушение синтеза многих веществ, например коллагена, нарушение метаболизма гема, проведение нервных импульсов… Но это всё легко восстанавливается, если начать давать организму всё необходимое. Дай бледному трясущемуся анемичному вегану В12, и начнет у него нормально гемоглобин синтезироваться. Но, опять же, вопрос в питании. Не думаю, что ему там чистую глюкозу лили. Так что за полтора-два месяца будет твой ненаглядный как огурчик. Повторюсь, если ему в вены нормальный полноценный раствор не скупясь лили, то он должен довольно быстро восстановиться. …По щекам покатились слёзы, мешая обзору. Пальцы не гнулись. Я помогала переодевать его исхудавшее тело, на которое без слёз не посмотришь. В ушах эхом повторялись едва различимое, похожие на шелест листьев, «холодно». Мукуро был укутан в теплые вещи, как гусеничка. Моя большая-большая исхудавшая гусеничка. Его губы вновь зашелестели. Голосовые связки атрофировались, приходилось прикладывать ухо к самым губам, чтобы услышать. — Поце… луй… меня, Сецу… на… Я послушно накрыла его холодные губы своими, сминая их в поцелуе. Мукуро пытался ответить, но у него даже язык еле-еле ворочался. Но я могла касаться его, целовать его. Настоящего Мукуро, а не захваченное тело. Оторвавшись от хладных губ, я прижала к себе Мукуро. Мне было всё равно, что будет дальше. Пусть хоть небеса разверзнутся, я не отпущу его. Никому не отдам. Он мой.