Победа - это все. Выбор без сожалений

      Я переступила порог банкетного зала и огляделась вокруг. Знаменитые теннисисты заполнили все пространство. Меня, как ни странно, поразило, что все они общались между собой так, как будто между ними никогда не было ожесточенных противостояний на кортах, как будто они все старые друзья детства. Обалдеть. — Значит, ты все-таки пришла. Я рада.       Я посмотрела на Шарапову, и у меня чуть не подкосились коленки. Как же ей идет этот бледно-розовый цвет. — Вы… Вы выглядите потрясающе. — Спасибо, ты тоже, — она улыбнулась и взяла меня за руку. — Пойдем, я тебя кое с кем познакомлю.       Я последовала за ней, оглядываясь вокруг. Всех их я видела только через экран или с самых дальних сидений на трибунах. И сейчас, находясь так близко от них, втиснувшись в их ряды и постепенно становясь их частью, я ощущала себя как на седьмом небе. — О, Мария, это ты!       Я застыла на месте как вкопанная. Мамочки, это же Роджер Федерер и Рафаэль Надаль! Они настоящие! Они рядом со мной! О господи, у меня сейчас будет обморок. — Знакомьтесь, Арису Кагами. — Д-добрый в-вечер, — промямлила я. Как же глупо! — Так, значит, это ты обыграла ее в четвертьфинале? Новое поколение, которое изменит теннис? — он протянул мне руку, которую я тут же пожала. — Рад познакомиться. — И я. — Рад знакомству, — Надаль пожал мне руку. Господи, теперь можно умирать счастливой. — Взаимно. — В ближайшем будущем мы еще наверняка будем встречаться на турнирах. — А-ага. — Ладно, я за игристым, — объявила Мария и улыбнулась мне. — Не скучай.       Она ушла. Я еще немного поболтала с Надалем и Федерер, чувствуя с каждым словом все меньше дискомфорта, после чего они тоже ушли, чтобы пообщаться с Макинроем. Я осталась одна, растерянно оглядывая толпу. — Это ведь ты позавчера обыграла Шарапову, я прав?       Ко мне направлялся Стефанос Циципас — греческий молодой теннисист лет двадцати, который уже успел прославиться на весь мир. — Да. Арису Кагами. — Для японки у тебя хорошее английское произношение. — Я долго жила в Америке. Прошлое сказывается. — Ясно. Ну и… как тебе все это? Дойти до финала с первой попытки — это невероятно здорово. Такое не каждому удается. — Знаю. Я просто делаю все, что от меня зависит, выкладываюсь по максимуму. — Оно и видно, — он вдруг прищурился, приглядываясь к моему лицу. — У тебя что-то на щеке. — Где? — я растерянно посмотрела на него. — Стой, не дергайся, — он коснулся пальцем моего лица и небрежно смахнул. Мои щеки слегка порозовели. — Всего лишь соринка. — Я-ясно, — я улыбнулась, оглядываясь вокруг. Надеюсь, никто не видел. — Мне нужно отойти на пару минут, не скучай! — он подмигнул мне. — Я еще вернусь.       Я растерянно помахала ему вслед. Пожалуй, немного шампанского мне тоже не помешает.       Я направилась к длинному столу. В горле после долгих разговор все пересохло, да и духота стояла страшная. Они еще не додумались установить кондиционеры? Сейчас как раз самое время. — Нехорошо флиртовать с чужими парнями, когда у тебя есть свой.       На моем лице промелькнуло удивление, но уже через секунду мои губы дрогнули в странной заговорщической улыбке. Такого поворота событий я ожидала в последнюю очередь. — Подслушивать чужие разговоры в равной степени неприлично. Инамори.       Я взглянула на свою бывшую соперницу. Она сидела на стуле совершенно расслабленно, нога на ногу, и с видом триумфатора держала бокал с красным вином на тонкой ножке в правой руке. Это был тот самый тип женщин, которые добиваются своего любыми способами, и полностью осознают свою власть и обаяние. И Инамори была такой — самой настоящим, самым натуральным представителем этого типа женщин. И, если Эмико чего-то хотела, она этого добивалась. Поэтому она считает себя триумфатором.       Однако со мной такое не прокатит. Ей удалось обхитрить меня однажды, но больше я этого не допущу. — Ты, я смотрю, везде меня достанешь. — Зачем же так грубо? — наигранно спросила она. — Я же с миром. — Не могу сказать того же о себе. — … и с деловым предложением.       Я выгнула бровь. — Предложение? Не знаю, в какие игры ты играешь на этот раз, но, что бы это ни было, я не собираюсь с тобой ни о чем договариваться. — Ах, надо же, какая жалость. Может, это тебя убедит?       Я посмотрела на экран телефона и мои брови поползли наверх. На фотографии были я и Циципас напротив друг друга за высоким столом, за которым мы с ним разговаривали буквально пару минут назад, причем момент был идеальным — как раз тогда, когда он убирал соринку с моей щеки. — Видишь ли, я поставила на победу Серены довольно кругленькую сумму, и не могу допустить ее поражения. Поэтому я скажу прямо: ты должна проиграть или я отправлю ему вот это.       Я усмехнулась. Как глупо и по-детски! — Мне это невыгодно. — Почему? — Мои шансы на успех низки, особенно против нее. Я не выстою против нее, максимум заберу пару геймов или же, если случится чудо, — один сет. — А вот я так не думаю, — кукольная улыбка пропала с ее лица, брови угрожающе сдвинулись. — Ты вообще представляешь, что сотворила в прошлой игре. — И что же? Просвети меня. — Ты почти полностью погрузилось в это состояние. Это то, к чему стремится каждый второй теннисист. А ты еще только зеленый новичок, но уже творишь нечто подобное. И я уверена, это лишь начало. И я не могу допустить проигрыша Серены. Так что будь хорошей девочкой и просто проиграй. — Нет. Я не могу. — Почему же? — она начала понемногу раздражаться, а я чувствовала, как контроль над ситуацией постепенно переходит в мои руки. Неудачный день и встреча для триумфатора. — Я слишком далеко зашла, чтобы бросить все вот так и сразу.       Эмико пожала плечами, игриво поглядывая на заветную кнопку. — Что ж, это значит, что наша сделка не состоялась, я правильно поняла? — Именно. — Тогда я отправляю. Думаю, Акаши будет очень рад получить это замечательную фотографию. Какой же я все-таки хороший фотограф.       Я прыснула. Да уж, сам себя не похвалишь — никто не похвалит. Видать, это совсем тяжелая степень одиночества. — Сей-чан не поверит в это, — ответила ей я. — Он любит меня. — С каких это пор ты называешь его так? — Инамори снова взвилась, от милого кукольного тона не осталось и следа. — Какое у тебя на это право? Только я могла его называть таким образом. — Что ж, сочувствую. Кажется, это право перешло ко мне, — я получила искренние удовольствие от этого, чувствую себя садистом каким-то. — Ох, ну не переживай, все еще у тебя будет — и парень, и любовь, и прекрасная жизнь…       Эмико глубоко вздохнула — видимо, в попытках прийти в себя и взять ситуацию под контроль. Не выйдет. — Послушай, подруга… — Я тебе не подруга. — Не важно. Если ты думаешь, что все так просто, то ты ошибаешься. Не знаю, на каких диснеевских мультиках ты росла, но настоящей любви не существует, она бывает только в сказках. — Что ты хочешь этим сказать, Инамори? Хватит ходить вокруг да около. — Он не любит тебя милочка. И никогда не любил.       Ложь. — Это неправда. — Неужели ты действительно наивно полагаешь, что Сейджуро влюблен в тебя? Он всего лишь пытался заполнить пустоту в душе, что осталась после смерти его матери. Он никогда не любил. Он не знает, что такое любовь и как любить. — А ты у нас, значит, эксперт? — Хожу на курсы психологии в Йельский университет два раза в неделю.       Я едва сдержалась, чтобы снова не рассмеяться. — Ты напрасно стараешься. Я не верю этому. У тебя нет доказательств. С чего ты решила, что так он пытается заполнить пустоту в душе? Ты же у нас на психологию ходишь, вот и просвети меня.       Инамори снова насупилась, невидимый пар так и валил из ушей во все стороны. — Тварь, — выплюнула она. — Ваши отношения были обречены на провал с самого начала. Желаю тебе удачи в возвращении короля.       Ее рука агрессивно коснулась кнопки «отправить», а я почему-то выдохнула с облегчением. Скорее всего по той простой причине, что этот разговор с ней мне порядком осточертел.       Я встала со стула и направилась к выходу из помещения. Здесь столько теннисистов, что никто и не заметит моего отсутствия, что очень даже к лучшему, поэтому я лишь ускорила шаг. Мне предстояло морально настроиться к этому звонку.       Однако ответ Акаши долго не заставил себя ждать.       Я взглянула на экран телефона. Я одновременно была готова и не готова к этому. Мысли сбились в кучу, сознание как будто тонуло в воде, а мои руки инстинктивно нажали «принять звонок». — Сей-чан, я могу все объяснить. — Было бы неплохо, — голос суровый и в то же время спокойный. — У меня к тебе несколько вопросов, Кагами. Во-первых, почему на тебе это платье? — Мне… мне нужно было что-то одеть на этот банкет. — Что я тебе говорил о подобного рода нарядах? Мне казалось, у нас была договоренность по этому поводу. Никаких откровенных нарядов, ничего вызывающего… Ты ведь помнишь это, да? — Да, помню, Акаши. — Тогда почему на тебе такое откровенное платье?       Я молчала, не зная, что ответить. Если скажу правду — мне понравилась, как на мне сидело это платье, а Алекс с Джуди и Хлоей его одобрили — он мне не поверит. Скажет, что это просто отговорки. — Молчишь? — Сей-чан, просто… — Ладно, оставим платье. Меня гораздо больше интересует другое. С каких это пор ты позволяешь незнакомым мужчинам прикасаться к своему лицу?       Я поджала губы. Хорошо, что он не видел меня сейчас. — Я просто общалась со Стефаносом, только и всего. Он сказал, что у меня на лице какая-то соринка, только и всего. — Разве ты не могла убрать ее сама? — Я… — Кагами, ты знаешь, как я к этому отношусь. Извини, но на данный момент мне больше не о чем с тобой разговаривать. У меня тренировка. Удачи в завтрашней игре. — Акаши, постой! — Что такое?       Я снова поджала губы, на этот раз — чтобы не расплакаться прямо в трубку. Этот холодный, отчужденный тон, отталкивающий от себя… — Скажи, Акаши… ты все еще… любишь меня?       Молчание. Три секунды. Пять. Десять. — Поговорим об этом потом, когда ты вернешься.       Он повесил трубку. Я пришла телефон к груди и, не выдержав, громко заплакала.