Подружка дьявола

      Проснувшись, я обнаружила, что лежу среди кучи цветов в буквальном смысле этого слова и надо мной чистое голубое небо, а солнце где-то вдали только начинает всходить. Поднять голову мне было ужасно трудно, казалось, что ее залили свинцом. Раньше я лишь читала о таком состоянии, но никогда не думала, что со мной может такое случиться. В попытках вспомнить, что произошло и как я оказалась там, где лежала, единственное, что всплыло в моей памяти — это Соён, заставляющая меня выпить какой-то невероятный по ее словам коктейль. Похоже он был со снотворным или еще чем-то, раз больше я ничего не помнила.       Заставив себя перевернуться, поняла, что лежу на газоне, а шикарный дом, виденный мной накануне, не был сном — он стоял прямо перед глазами, утонувший в зелени и тишине. Откуда-то доносился звук поющих птиц, каких-то насекомых, а затем включившейся поливальной системы, которая очень удачно обрызгала и меня, но даже это не добавило мне мотивации подняться с земли.       Учеба, работа — всё отошло на самый последний план, ведь физически я не была способна даже руку нормально поднять, что говорить о том, чтобы бежать куда-то, сломя голову.       В стороне дома я заметила одинокую фигуру, которая, вероятно, заметив движение, пошла в направлении меня. По мере приближения смогла разглядеть, что это был неизвестный мне и вроде бы не виденный мною ранее мужчина, в походке которого сквозила уверенность в своей неотразимости, а его глаза смотрели так, словно сканировали всё окружавшее вокруг, но на самом деле уже давно избрали определенный объект своего внимания. На удивление его внешность совсем не отталкивала, да и одет он был в белую шелковую рубашку и песочного цвета брюки.       — А я думал, что у меня галлюцинации, — улыбнулся мужчина, и я почему-то сравнила его лицо с мордочкой панды, наверное, из-за темных кругов под глазами и припухших век. — Юная фея перепутала место жительства, поэтому обосновалась на клумбе цветов? — я наконец-то смогла осмотреть саму себя и полностью всё место обитания: почему-то на мне было странное бело-розовое платье с пышным подъюбником. — Похоже, еще и молчунья, — он протянул мне руку, но я просто смотрела прямо, чувствуя себя овощем. — А фея, похоже, вчера утратила не только способность говорить, но и свои крылья, — в другом случае я бы, наверное, воспротивилась, но не в этот: мужчина опустился на колени и взял меня на руки, без труда поднявшись со мной и направившись в дом. — Надеюсь, если отнесу в дом, она меня не заколдует, — он подмигнул мне, покрепче прижав к своему телу.       Он положил меня на белый кожаный диванчик в гостиной комнате, в которой раньше не была, и обратился к другому мужчине, сидевшему на ковре перед камином к нам спиной и делавшему там что-то, что мне не было видно.       — Джиён, смотри, кого нашел у вас в цветах, — мужчина-панда указал на меня, усмехаясь. — Похоже дом плохо очистили…       — Ага, можешь выбросить…       Я так хотела воскликнуть, как можно живого человека принимать за какой-то мусор, но была не в силах поднять голову, да и горло сильно пересохло.       — Она миленькая, возьму себе поразвлечься, — он обхватил кончиками пальцев мой подбородок и пригляделся. — Знаешь, мне кажется, она под наркотой. Как думаешь, скоро оклемается, а то смысл забирать себе живого мертвеца? Сдохнет еще по дороге. Джиён, ну глянь, а!       Наверное, в моей крови могли быть намешаны всевозможные запрещенные вещества и алкоголь, почему-то я уже в этом не сомневалась, так как всё еще не могла контролировать свое тело. Надо мной склонился тот самый мужчина из клуба, друг Соён, а, может, и ее парень, не понятно было, в каких они отношениях.       — Она всех нас еще переживет, — презрительно хмыкнул Джиён и снова ушел к камину. — Сынри, если нравится, забирай.       — Искать не будут?       — Да кому она нужна?       — Ах, ты скотина безмозглая, Квон Джиён! — сердитый и громогласный голос Соён прозвучал откуда-то со стороны или сверху, словно она спускалась с лестницы. — А ты, некрофил ебучий, быстро отошел от нее! Это моя драгоценность — Кан Минсук!       Соён, обмотанная полотенцем, посмотрела на меня, присев на корточки и погладив по голове:       — Кто-то хотел обидеть мою малышку? — было странно чувствовать ребенком в этой ее игре, но мне было все равно, лишь бы меня не трогали. — Ты наконец-то пришла в себя, я рада. Эти три дня пролетели так незаметно…       — Что? — наконец-то я смогла хоть что-то вымолвить, хоть и скрипящим глухим голосом. — Какие три дня…       Тут стали появляться какие-то картинки перед глазами: пропущенные занятия, проект, наверняка переживающая Инхва, которая без понятия, куда я пропала, ведь для меня это было нехарактерно. Менеджер ресторана, в котором я работала по вечерам, наверняка уже уволил меня, ведь мало того, что пропала, так и не выходила на связь. А что если родители узнали о том, что я прогуляла занятия?! Что если они поседели от того, что я не звонила им?       — Моя жизнь кончена…       — Это всего лишь похмелье, — засмеялась Соён. — Да-а, а я думала, что ты шутила, что не пила никогда.       — Сестрица, не жаль тебе девчонку? — похлопал по плечу ее мужчина-панда, которого Квон Джиён назвал Сынри.       — Сынри, отстань, — да, точно, это его имя.       — Мне нужно в университет, занятия, работа, — почти бессвязно бормотала, заставляя себя подняться, что удавалось с огромным трудом, отдавая адской болью в голове, а тело казалось мешком, набитом гвоздями.       — Тебе опохмелиться нужно. Ванная наверху.       Я беспомощно посмотрела на длинную лестницу, ведущую на второй этаж, с трудом соображая, смогу ли вообще передвигаться. Но тут Сынри подхватил меня под руку, лишь жестом говоря о том, что хочет помочь. Инстинктивно дернувшись от него, тем не менее позволила помочь мне дойти до лестницы, а затем и подняться. Он о чем-то увлеченно рассказывал, но я не слушала его, занятая своими мыслями о том, как мне придется разгребать всю ту кашу, которая заварилась.       Оказавшись в ванной, он принялся расшнурорывать корсет на платье, который я заметила только после его действий и, придержав перед, обернулась к нему лицом, раздраженная и испуганная.       — Да не переживай, феечка, я только помочь хотел, — он подмигнул и направился к выходу. — Трахну тебя в следующий раз, — закрыл за собой дверь, а у меня сердце чуть не остановилось после его слов.       В университет я так и не попала, Соён приставила ко мне своих охранников, которые сторожили меня у двери моей новой комнаты, которая была больше, чем родительский дом. Во всю длину комнаты были панорамные окна, открывающие вид на внутренний двор, где располагался прекрасный сад и какие-то пристройки. Посередине комнаты стояла огромная двуспальная кровать с балдахином, правее от нее софа и мягкое глубокое кресло, слева находилась гардеробная и ванная комната. Маленький журнальный столик между софой и креслом служил тут также и обеденным, потому что сюда мне принесли еду на подносе, но я отказывалась есть, называя их похитителями и нарушителями закона. Телефон, конечно же, Соён уже давно прибрала к своим рукам, а про ноутбук или компьютер здесь не слышали или просто вынесли. На одной из стен напротив кровати стоял большой плазменный телевизор, который я включила в надежде увидеть хоть какие-то новости, быть может о моем таинственном исчезновении или о том, что родители начали меня разыскивать. Но кроме разоблачений каких-то чиновников во взятках и мошенничестве, не было ничего интересного.       Очередной раз проклиная себя за тот день, в который согласилась пойти в этот клуб, ставший началом конца, скучающе смотрела в окно на двор, как меня посетила гениальная мысль: можно же спрыгнуть вниз с балкона! Подбежав и раскрыв стеклянную дверь, вышла на балкон, вдыхая свежий воздух и оглядываясь, как можно было бы спуститься вниз. Во дворе не было ни души, и сам план не был продуман до конца, но почему-то решила, что смогу убежать.       Высота со второго этажа до земли была на мой непрофессиональный взгляд не больше трех или четырех метров, что казалось мне совсем невысоко. Однако, решив предостеречь себя от несчастного случая, стянула с кровати белоснежные простыни, сняла пододеяльник с одеяла и перевязала их вместе как можно крепче. Захватив с собой только рюкзак и натянув шорты и футболку для удобства, принялась к осуществлению задуманного.       Прежде всего придвинула кресло и софу к входной двери комнаты, а затем привязала к балюстраде один конец самодельного каната и, еще раз посмотрев вниз, опустила другой конец, который не доставал до земли примерно метр или два, но этого было более, чем достаточно. Сердце бешено билось, а мозг работал как часики, отчего все происходило слишком быстро. Я перелезла на другую сторону балюстрады и, обхватив обеими руками простынь, начала соскальзывать вниз, как вдруг услышала какой-то странный, похожий на треск звук. Несколько секунд словно выпали из моего сознания, и я почувствовала колющую боль в районе затылка, медленно открывая глаза. Сорвалась. Порвалась простынь, кусок которой был сжат в моей руке. Самая идиотская затея, навеянная тупыми фильмами, в которых, видимо, актеры весят как пушинка, раз их выдерживает постельное белье! Или там какая-то особенная ткань используется, на вроде мешковины?       Скуля от боли в голове, разбитых локтях и ноющей пояснице, я попыталась подняться, тут же встречаясь с парой внимательно глядящих на меня темных глаз. Оцепенев от страха, не смогла двинуться, увидев перед собой Квон Джиёна с не зажженной сигаретой в руках. Только в этот момент я заметила, что на его левой руке какие-то маленькие татуировки.       — Я многое повидал в жизни, но впервые — бабу, упавшую с неба, — он улыбнулся одним уголком тонких, четко очерченных губ и закурил.       Не понимала, то ли у него память короткая, что он не помнил, кто я; то ли просто издевался. Так или иначе он не придавал моему нахождению в этом доме особого значения, поэтому, еле поднявшись с земли, я поплелась обходить дом.       Следующей проблемой оказались закрытые ворота, которые открыть я никак не могла, поэтому села на плиты перед ними, ожидая, что когда-нибудь они откроются, и я выберусь из этой клетки. Попытаться перелезть через ограду было бы невозможно, потому что она была слишком высокой.       В своих размышлениях о том, как я пришла к тому, что оказалась в этой ловушке, почему именно я тут оказалась, не заметила, что позади меня столпилась куча охранников. Сообразила только, когда меня кто-то ткнул в спину, и, обернувшись, хотела разрыдаться: те же охранники, что стояли у двери комнаты.       — Прошу вас, позвольте мне уйти! Я даже не понимаю, почему нахожусь в этом месте, — сложив руки домиком и сев перед ними на колени, пыталась вызвать у них жалость — чувство, которое по всей видимости у них отсутствовало. — Я хочу вернуться домой, мне нужно вернуться…       — Чтобы продолжать жить в тесной комнате общежития? Чтобы продолжать работать на нескольких работах ради того, чтобы не быть голодной? Ты действительно этого хочешь? — Соён стояла за охранниками и медленно вышла вперед ко мне, явно разгневанная моим поведением.       — Да…       — Почему?       — Что почему?       — Почему ты этого хочешь? Какая цель у тебя?       — Как и у всех нормальных людей. Хочу достойную работу, получать хорошие деньги, чтобы помочь своей семье… Найти мужа и обрести свою семью! — мой голос звучал гораздо увереннее, чем мысли в моей голове.       — Стандартно. Предположим, не стало у тебя семьи. Что тогда? — я не могла себе такого представить и, поднявшись с земли, встала прямо, пытаясь показать, что все попытки меня ввести в заблуждение бессмысленны. — Это только предположение. И всё же? Весь смысл твоего образования и самобичевания заключен только в том, чтобы помочь семье? — она подловила меня, ведь ответ был гораздо проще — я просто хотела лучшей жизни.       — Да, это так. Тем, у кого нет ни образования, ни семьи, этого не понять, — это было не лучшим выпадом, но, мне казалось, должно было задеть Соён.       — Ты так и не ответила на мой вопрос.       — Почему я должна на него отвечать? Я — свободный человек, мои права охраняются законом…       — Дорогая моя, здесь закон — это Квон Джиён. Он есть всё. И твоя жизнь ему совершенно не важна.       — Ты идеализируешь какого-то бандита! — не понимала, зачем она всё это говорила.       — Позвони родителям, — Соён кинула мне в руки мой телефон. — Они наверняка соскучились, — я никогда не понимала эту девушку и все её действия, но поговорить с родными нужно было как можно скорее, ведь я не слышала их голоса уже около недели.       Мама долго не брала трубку, у папы вообще был выключен телефон. Еще раз набрав номер мамы, наконец-то услышала, как она взяла трубку:       — Минсук, доченька! — у меня слезы на глаза навернулись, и я отвернулась от Соён, которая как-то неприятно улыбалась.       — Мамочка, как у вас дела? Прости, что так долго не звонила тебе…       — Я так за тебя переживала, так боялась, что с тобой что-то случилось.       — Всё со мной хорошо.       — Дочка, я много раз тебе звонила, всё хотела узнать… Может, у тебя есть немного денег? Ты же работаешь. Мне так неудобно у тебя просить, и я бы не стала…       — Мама, что случилось?       — Нас… нас выселяют. На рынке люди говорили, что какой-то человек выкупил всю прибрежную часть и теперь снесет тут всё, — мои руки похолодели от ужаса, что родители останутся без крыши над головой.       — Мама, как его зовут? Может, можно с ним поговорить?       — Я не знаю, отец вот пытается что-то узнать.       — Я приеду к вам сегодня же! Мы вместе сможем всё решить!       — Дорогая моя, а как же твоя учеба? Не говори глупостей.       — Нет! Я приеду! — о какой учебе можно было думать, когда мои родители вот-вот могли оказаться на улице?!       Закончив разговор, я обернулась с мольбой в глазах к Соён, которая выглядела задумчивой.       — Прошу, если у тебя есть капля сочувствия, отпусти меня!       — Ты не о том просишь…       — Соён! Будь человеком! Моя семья в беде и нуждается в помощи! Дай мне уйти!       Она скрестила руки на груди, глубоко дыша и о чем-то размышляя. Ее лицо изображало внутреннюю борьбу чего-то, о чем мне не дано было знать, но вселяло надежду.       В итоге она кивнула головой охране и ушла обратно в дом, что-то бормоча себе под нос и пиная попавшийся под ноги камень. Один из охранников открыл дверь в воротах и дал мне выйти. Сердце бешено стучало, отдаваясь гулким звуков в голове. Я свободна! И я должна помочь родителям немедленно!       Добравшись до Пусана на поезде, а затем до нашего небольшого района у прибрежной зоны на автобусе, я вдруг ощутила щемящее чувство в сердце: как давно не была дома! И хотя наш район не был так благоустроен, как остальные, мне казалось, что лучше него не может быть ничего на свете.       Однако когда я дошла до своего родного дома, то впала в уныние от одного его вида: он казался таким маленьким, старым и дряхлым после привычных домов в Сеуле. Я застала маму за сбором каких-то вещей, отмечая про себя, как она успела состариться за эти годы, которые я ее не видела.       — Мам…       Она даже не обернулась, вероятно, не услышав меня.       — Мама.       На этот раз она огляделась вокруг и удивленно посмотрела на меня, быть может, не узнавая, быть может, не веря своим глазам. На ее глазах выступили слезы, и я бросилась обнимать ее, утыкаясь лицом в волосы, вдыхая теплый родной запах.       — А где папа? — но она отвела глаза в сторону, еле сдерживая подступающий к горлу комок. — Мам? Что еще случилось? — мне стало дурно при одной мысли, что с папой что-то могло приключиться нехорошее, но я постаралась отогнать всё плохое.       — Он хотел поговорить с тем человеком, и я… я даже не знаю, — она опустилась на пол, уже не сдерживая рыданий, а у меня всё в глазах поплыло, и от бессилия я села рядом с ней.       — Мама, успокойся. Прошу тебя, — обняв ее, пыталась успокоить в первую очередь себя. — С ним всё будет хорошо. Он давно ушел?       — Вчера! И до сих пор не вернулся…       У меня похолодело всё внутри: я не представляла себе, про какого человека говорила мама, и куда отправился папа, но понимала, что это какой-то очень плохой человек, и от него исходит только одно зло! Ведь не может быть, чтобы добрый человек выгонял людей из их дома на улицу!       — Мама, как зовут этого человека и куда ушел папа? Скажи мне! — но она кивком головы указала на какой-то мятый листок, валявшийся на кухонном столе.       Взяв его в руки и развернув, я задрожала и случайно вскрикнула, выронив листок на пол, зажав ладонью рот. Слёзы градом хлынули из глаз, а мысли заплясали в хороводе, издевательски напевая лишь два слова. Квон Джиён.