Подружка дьявола

      Взяв в руки небольшую дорожную сумку, в которой было не так много моих вещей, выдохнула, размышляя над тем, насколько было правильным или нет уйти по-английски. Хотя что от меня стоило ожидать? Что я влюблюсь безответно в этого монстра, позволяя растлить ему не только мое тело, но и душу? Да уж, большей глупости я и не могла сделать. Осознать, что не только он, но и я сама подтолкнула себя к тому, чтобы стать похожей на нее. Стало трудно называть имя сестры, даже в собственных мыслях, отчего чувствовала стыд и обреченность.       Как можно было проникнуться хоть какими-то чувствами к человеку, который и чувств нормальных не понимал, не ощущал? Его сожаление о смерти сестры вылилось в изображение обиды, тоски, грусти, безумия, но всё равно он так и не сказал, что любит ее. Да и любил ли? Способен был ли он на самоотверженность, самопожертвование, хоть на что-то, лишенное эгоизма и корысти? Ему было нужно, чтобы она была рядом, чтобы приносила покой его душе, а, может быть, была живым напоминанием, что порой и он мог быть бессилен перед чем-то?       Встряхнув головой, протянула паспорт для покупки билета на утренний поезд в один конец. Было какое-то странное чувство: одновременно хотелось вернуться в смятую постель и нежиться рядом с человеком, который никогда не будет способен полюбить меня; и хотелось уехать на другой конец земного шара, стереть всё из памяти и начать жизнь с чистого листа.       Сжав билеты в руках, взглянула на время отправки на табло. Всего через полчаса. Было чуточку интересно, проснулся ли Квон, и если проснулся, то как отреагировал? И отреагировал ли как-то вообще на мое отсутствие рядом и в доме? Быть может, стоило оставить какую-то прощальную записку? Он бы и не стал читать.       Внимание зацепилось за группу полицейских с парочкой собак, которые прочесывали каждый миллиметр вокзала. На несколько секунд испугалась, но одернула себя: с чего мне их бояться? Это обычные стражи порядка, которые выполняли свою работу. Похоже, жизнь с преступниками давала о себе знать, проявляясь в таких странных причудах. Я ведь даже не сделала ничего противозаконного, чтобы переживать. Разве что была проституткой, однако не по своей же воле! А еще жила под чужим именем и с поддельным паспортом. Подставила одного преступника перед другим, повидала несколько убитых людей, имена которых, наверное, никто никогда и не узнает. Была аукционистом, продав живого человека, себя. Можно ли это всё было считать преступлениями? Я ведь просто пыталась выжить…       — Мисс, покажите ваши документы, — даже не заметила, как толпа полицейских оказалась вокруг меня. — Мисс?       Я словно оказалась за стеклянной стеной, толком не понимая происходящего, без возможности быть услышанной. Почему они ходили толпой? Почему сейчас окружило сразу несколько человек? Я ведь даже внешне не похожа на какого-то сильного преступника, способного разделаться даже с одним из них, всех как один высоких и плечистых мужчин. Непослушными руками еле выудила из сумочки паспорт и протянула одному из мужчин передо мной. Собаки спокойно сидели, как вдруг одна из них подалась вперед и куда-то в сторону так резко, что державший ее за поводок чуть не рухнул на пол. У меня на миг возникло желание убежать куда подальше от них, уж слишком долго они задерживались рядом.       — Гражданка Ян Миён, вы задержаны, — наконец объявил мужчина передо мной, а я потеряла дар речи от услышанного, заторможенно оглядываясь на то, как мои вещи забирают и на руки нацепляют наручники. — Вы обвиняетесь по статье двести восемьдесят семь Уголовного кодекса Республики Корея в похищении несовершеннолетнего. Вы имеете право хранить молчание…       Какой нахрен еще ребенок? Что за чушь несет этот человек? Я в жизни чужого не брала, что уж говорить о похищении человека, тем более, ребенка!       Меня затрясло, а полицейские обступили со всех сторон, закрывая от глаз любопытных прохожих и служащих вокзала. Это была ошибка, иного и быть не могло. Да, у меня, может, и поехала крыша на фоне всего произошедшего, но не до такой степени, чтобы не помнить, что я кого-то там похищала.       Когда меня погрузили во машину полиции с затонированными стеклами, в голове словно что-то щелкнуло, пытаясь вытянуть меня из пучины паники и столбняка. Почему меня назвали чужим именем? Я была точно уверена, что покупала билеты на свое настоящее имя и паспорт у меня был только один.       — П-простите, вы ошиблись, — еле выдавила из себя, как оцепенение понемногу стало отпускать. — Меня зовут Кан Минсук. У меня и билеты куплены на мое имя.       — Никто и не спорит. Купить поддельный паспорт для вас не составило труда, — с усмешкой прокомментировал тот, что сидел рядом.       — Но я — Кан Минсук.       — Конечно.       — И о каком ребенке вы сказали? Можно хотя бы узнать?       — Смотрите, какая невинность. Таких, как ты, сжигать надо, — проворчал тот, что сидел впереди на пассажирском сиденье. — Ты же будущая мать, как вообще рука поднялась…       — Я никого не похищала. Это идиотская ошибка…       В голове промелькнуло некое дежавю: так же, толком не разбираясь, меня схватили и отправили в полицейский участок в первый раз, когда приняли меня за Соён. То ли полиция у нас была продажной, то ли в ней работали тупые ослы. Иных объяснений этому недоразумению я не находила. Я никого не похищала и была уверена в своей невиновности, но зачем кому бы то ни было подставлять меня? И вряд ли этот кто-то не знал меня, уж слишком с трудом в это верилось. Быть может, очередные проделки Квона в попытках меня запугать для чего-то? Но ведь я уже была в полиции с его подачи, этот раз бы не поменял ничего. Нет, для Квона это было бы слишком глупым розыгрышем. Но то, что стоило ему оставить меня одну, как со мной случалась какая-то херня, невозможно было не отметить. Что же, теперь всё мое благополучие зависело от этого человека?       Мозг отчаянно пытался припомнить всех людей из криминального мира, стараясь не упустить никого, ведь, как бы это не безумно не звучало, попадал под подозрение каждый. Джиён? Отмела. Сынри? Ханбин? Но какие у них мотивы? Нет, это было слишком бредовой идеей. Никому абсолютно не могло быть это выгодно, значит, всё-таки имела место быть ошибка полицейских?       Когда мы оказались в участке, меня сразу отвели в комнату для допросов, не дав спокойно вздохнуть и хоть немного подумать о том, что произошло. В ярко освещенной комнате меня прицепили наручниками к столу, отчего мне немного стало смешно: да, конечно, блять, я смогу сбежать из охраняемой конторы, где каждый разгуливал с табельным оружием и мог в меня выстрелить. Даже будь я действительно тем преступником, за которого они меня почитают, не могла же быть настолько тупой в их глазах?       Через несколько минут в комнату вошел невысокого роста молодой мужчина с толстой папкой в руках и сел напротив меня. Секунду спустя, вошли еще парочка мужчин, которые взяли у меня отпечатки пальцев, и только после этого воцарилась звенящая тишина. Мужчина напротив меня сосредоточенно изучал листы в своей папке, а я скучающе оглядывалась по сторонам. Было, наверное, дико нелепо так себя вести, но ведь меня уже второй раз повязали по ошибке, и как-то уважения или страха правоохранительные органы больше не вызывали. Скорее, невероятное разочарование в феноменальной некомпетентности.       — Где сейчас ребенок? — отложив наконец папку в сторону, обратился ко мне мужчина, чуть наклонившись вперед и сложив пальцы на руках домиком.       — Может, хотя бы представитесь, — возможно, мой организм так боролся со стрессовой ситуацией, но мне было почему-то смешно.       — Лейтенант полиции Ким Минсок.       — Ким Минсок, у вас произошла какая-то ошибка. Я никого не похищала.       — Да, несомненно. И всё же вас обвиняют в очень серьезном преступлении.       — И кто же обвиняет?       — Отец ребенка.       — Может быть, вы мне хотя бы скажите имя ребенка или отца? Я хотя бы буду понимать, о ком идет речь.       — То есть это не единичный случай похищения?       — О, господи, куда я попала? — мне хотелось рвать на себе волосы от невероятно идиотской ситуации в компании с не меньшим идиотом.       — В двенадцатый участок полиции…       — А можно мне кого-то посообразительнее? Или как там… Ах, да. Я больше ничего не скажу без адвоката.       — Значит, вы отказываетесь сотрудничать со следствием?       — Я отказываюсь сотрудничать непосредственно с вами! — меня уже начала выводить из себя вся абсурдность ситуации, а обвинявшего меня человека даже жалеть: с такими следователями не то, что ребенка найти, даже сумку, лежащую у них перед носом, будет трудно отыскать.       Интересно, когда меня наконец отпустят, смогу ли я накатать заявление на этих чокнутых за незаконное задержание и их профессиональную ошибку? Так, а почему, собственно, меня вообще задержали? Ведь должны быть какие-то обоснования для задержания? Не мог же человек ткнуть в рандомно выбранное фото и сказать: «Это она!». Да и вообще странная ситуация, что обвинитель так был уверен в том, кто похититель.       Голова шла кругом, хотелось пить, но почему-то мне даже стакана воды никто не оставил. Если отбросить на второй план, что меня действительно обвиняли в уголовно наказуемом преступлении, то картина складывалась даже комичной: новичок-полицейский пытается расследовать дело, но ему предоставляют ошибочные данные, и он с рьяным упорством доказывает, что виновата хрупкая девушка, не способная обидеть и мухи. Хотя, ладно, обидеть всё же она могла и ударить тоже, но явно не беззащитных и слабых существ.       В комнату вошли двое мужчин: один в полицейской форме, второй в обычном деловом костюме. В костюме сел рядом со мной, а полицейский — напротив. И этот пришел с той же папкой, но по званию явно выше и представительнее.       — Здравствуйте, гражданка Ян Миён. Я — майор полиции Ким Чунмен, это ваш адвокат — Мун Тхэиль, — мужчина понравился мне по серьезному тону, с которым обращался. — Позвольте мне начать.       — Меня зовут Кан Минсук, — решила сразу уточнить.       — Предположим. Итак, вчера вечером в наш участок поступило заявление о похищении несовершеннолетнего Ян Хевона, восемь лет, ученик младшей школы ***. Согласно показаниям его учителя, три дня назад за Ян Хевоном приехала молодая девушка, блондинка с длинными волосами в черных очках, представилась Ян Миён, его старшей сестрой, — теперь хотя бы стало понятно, что меня схватили только из-за схожего имени, но стоп, паспорта-то у меня не было на это имя! — Так как родители мальчика какое-то время отсутствовали в городе, то узнали о его пропаже только вчера, когда и пришли с заявлением.       Мужчина, выжидая, посмотрел на меня, задумавшуюся над его словами. Ян Хевон? Это имя мне даже отдаленно не было знакомо, разве что фамилия, которая по какой-то иронии судьбы была схожей с той, что я когда-то получила… Твою мать! Ян ХёнСок?! Это что же он подстроил? Но зачем? Для чего ему было всё это?       — Где же вы были, Ян Миён или Кан Минсук три дня назад во второй половине дня? — обратился Ким Чунмен, а я бы сама хотела знать, где же находилась три дня назад.       — Так, дайте подумать, — я размышляла, насколько будет разумно озвучивать имена всех людей, с которыми пересекалась за последнее время, хотя кто знает, может, это и не настоящие имена? — Три дня назад я приехала в дом господина Кана из… даже не знаю, — запнулась: вот как теперь сообщить о том, что я сама себя продала на, вероятно, незаконно организованном аукционе преступнику-извращенцу со стажем? — Из дома Пак Чинёна.       — Адреса? Свидетели?       — Они и есть свидетели, а адресов я не знаю, — пожала плечами, вдруг соображая, насколько беспечно выглядела со стороны, — и почему до сих пор не пыталась запомнить того, где находилась?       — Хорошо, запишем имена. И чем вы занимались?       — Так, мы приехали, потом приехал Джиён, мы пообедали…       — Кто приехал?       — Квон Джиён, уж его-то вы должны знать, — майор кивнул головой, почти не отрывая взгляда от своих записей. — Так вот, мы поели, потом Джиён ушел с господином Кан в его кабинет, а я ушла к Чжихё.       — К кому?       — Чжихё.       — Это еще кто?       — Старая подруга господина Кана. Она уехала к родным, а я вот собиралась в Тэгу.       — Зачем?       — Найти отца своей сестры.       Мужчина устало потирал виски и выпил воды из бутылки, которую принес с собой. Он записывал всё от руки, вероятно, не особо доверяя технике или интернету. Я бы не удивилась, если бы он обладал феноменальной памятью на мелкие детали, настолько он мне почему-то казался профессионалом, внушающим доверие и уважение. Майор был хорош собой, без сомнения: темные глаза, увлекающие в глубину, аккуратно уложенные волосы, стройное тело, четкие черты лица. А вены на руках привлекали внимание, играя, когда он писал. Кажется, я начала испытывать притяжение к каждому представителю противоположного пола, который каким-либо образом оставлял приятное впечатление: поступком, словом, внешностью.       — Можно мне тоже попить? — улыбнулась, когда мужчина отставил бутылку от себя.       — Да, конечно, — он достал бокал, но я взяла бутылку и отхлебнула от нее.       — Непрямой поцелуй, — какого черта, блять, Минсук, ты удумала флиртовать с полицейским?!       В комнату вошли двое служащих в форме, выглядевших взмыленными. Они подали майору какие-то листки и переглянулись, а он, после разглядывания их, откинулся назад на своем стуле, закрыв глаза.       — В чем дело, майор? — впервые за всё время подал голос адвокат.       — Простите, — выдохнул он и принял свое привычное положение, кивнув своим помощникам, которые покинули помещение. — Очень странное положение дел, — мужчина взял пару листков, которые ему принесли. — Мы пробили отпечатки пальцев… По базе они принадлежат Ким Соён, которой нет в живых, — меня аж тряхнуло на месте: что за ерунда?!       — Пробили паспорт Ян Миён, — он замолчал и взглянул на меня исподлобья. — Девушка погибла ещё десять лет назад. Что примечательно, она действительно была старшей сестрой похищенного, — вернувшись на землю, я встрепенулась: а ведь этот паспорт дал мне Ян ХёнСок еще когда получил Джиёна в свое распоряжение!       Что же это получается, он предугадал возможность того, что Квон сможет сбежать, поэтому в будущем планировал подставить меня? Да ну, бредовая мысль.       — Я же несколько раз назвала своё имя, — победно выдохнула.       — Паспорт, что был при вас, мисс, мы тоже пробили, — он замедлил, и мне не понравилось это. — Никакой Кан Минсук не существует. Паспорт поддельный.       — Пиздец приехали! — я перестала что-либо понимать и чуть не рухнула в обморок, обхватив ладонью лицо. — Кто же я тогда?       — Мне бы тоже хотелось это выяснить, но так как вы — пока единственная подозреваемая, нам придется продержать вас до завтра. Вероятно, если мы не выясним, кто же вы на самом деле, придется завести еще одно дело…       — Какое?       — Подделка документов.       — И как же вы собрались заводить дело на человека, которого не существует по вашим базам? Слушайте, проверьте меня по детектору лжи! — сказывался просмотр американских боевиков, правда, там полицейские были сговорчивее.       — Мисс, это не шутки.       — Я и не шучу, — с обидой буркнула, размышляя, что еще можно было предпринять. — Может быть, там какая-то ошибка? О, точно! Давайте проверим моих родителей? — где-то на задворках сознания я начинала понимать, что их они тоже не найдут, но попытаться надо было, хотя бы для того, чтобы я убедилась в зарождавшейся догадке.       — Хорошо.       Написав на предоставленном листке всю необходимую информацию о родителях, передала ее майору, который выглядел еще более удрученным. Он отдал листок своим помощникам, делая себе какие-то пометки на листке. Прошло немного времени, как они вернулись и подали ему лист.       — Или вы выдумали информацию об этих людях и их действительно не существует, или, как вы смели предположить, — он всё же не отметал варианта того, что я оказаться невиновной, и этим подкупал. — В базе какие-то ошибки, — выдохнул Ким Чунмен устало и немного раздраженно, поднявшись со своего места, а я поняла, что оказалась права: всю информацию обо мне и моих родителях уничтожили, чтобы их обезопасить.       — Извините, но, кажется, я знаю, кто мог быть косвенно замешан в похищении, — осмелилась заявить, когда поняла, что меня могут задержать надолго.       — Да?       — Ян ХёнСок, этот мужчина…       — Отец — похищенного мальчика, — договорил майор, поставив точку и вбив последний гвоздь в закрывавшуюся крышку гроба остатков моего разума.