Подружка дьявола

      После того, как мы оба отошли от шока, Ким Джеджун удивленно и вопросительно смотрел на нас обоих, откровенно не понимая, что за сцена перед ним развернулась. Родной сын и сестра дочери обнимались и ревели, тиская друг друга за щеки, руки и бока. Я не знала, как объяснить господину Киму наше знакомство с Тэхёном, который, казалось, уже забыл о ненависти к отцу. Только в этот момент я поняла ту фразу Тэён, которая показалась мне таинственной: «Я была больше удивлена, когда узнала, кем является его сын». Она всё знала, но не стала мне говорить, потому что хотела, чтобы я сама во всём убедилась. Она знала, что я могла ей не поверить. Как же много на самом деле знала Тэён?       — Я думала, что ты из бедной семьи, — прошептала парню, держа его за руку, боясь, что он исчезнет.       — Прости, что не рассказал всего о своей семье, — несмело улыбнулся в ответ, сжимая мою ладонь в своей. — Даже не мог предположить, что вы с Соён были сестрами…       — Ты знал?!       — Недавно узнал… Одна девушка сообщила и попросила приглядеть за тобой, если ты приедешь.       — Тэён, — усмехнулась в ответ, поражаясь ее какой-то чрезвычайной и необъяснимой заботе.       — Я не поверил ей сначала… То, что ты жива…       После ужина, прошедшего довольно тихо, но с любопытными переглядыванием и перешептыванием младшеньких Тэхёна, он показал мне дом, и мы остались одни в его комнате. Мне всё еще казалось это каким-то чудом, поэтому периодически я касалась плеча парня, чтобы убедиться, что это не сон, не иллюзия.       — Тэхён, как ты… вообще после всего? — не знала, как его спросить об общем самочувствии после пережитого.       — Несколько месяцев терапии, еженедельные посещения психиатра и психолога… Сначала я не мог спать, не мог находиться в обществе мужчин, не мог спокойно реагировать на чьи-либо прикосновения. Спасали транквилизаторы и другие лекарства, которыми меня пичкали… Сейчас мне значительно лучше.       — Я даже представить себе не могу, каково тебе было…       — Минсук, наверное, мне стоит рассказать тебе правду, — обратился парень, присев на край огромной кровати и взяв мою руку.       — О чем ты?       — Я оказался в Сеуле по своей воле, а не потому, что меня похитили… Прости, что солгал тебе тогда.       — Но ведь ты был в этом ужасном месте, — при одном воспоминании о борделе и всех ужасных вещах, творившихся с Тэхёном, мне становилось плохо, на глаза наворачивались слёзы, а по коже пробегали неприятные мурашки.       — Да. Я случайно узнал, что у меня всегда была старшая сестра Соён. Разругавшись с отцом, обещал, что найду ее и верну домой… Мама тогда уже болела и почти всё время была на лечении заграницей, поэтому не знала о нашей ссоре. Благодаря некоторым связям мне сообщили сведения о борделе. В него когда-то продали Соён ее приемные родители… Клиентом мне туда невозможно было попасть, поэтому, прикинувшись простачком, попался под руку Бан Шихёку… Я даже не представлял, под что подписался… Меня лишили свободы и угрожали убить, отняли и уничтожили все документы, вещи, деньги… В итоге попытка найти сестру чуть не привела меня к смерти… Лишь благодаря тебе я остался живым. Чуть позже узнал, что ты как-то с ней связана, поэтому вернулся в Сеул и пытался найти, но мне сообщили, что ты… погибла. А потом маме стало хуже, пришлось вернуться… И недавно отцу сообщили, что Соён погибла… Я опоздал… Мы все…       Это было слишком тяжело… Мы все не успели побыть рядом с Соён, как с родным человеком. Насколько же она чувствовала себя одинокой и покинутой, прекрасно осознавая, что находится рядом с родными, но не смея им об этом рассказать?       — Ты знал, что она болела? — едва собравшись с духом, спросила его.       — Болела?       — Да… Рак крови… Последняя стадия была тогда, когда я с ней встретилась… Правда, на тот момент у нее была ремиссия…       — Но почему? Она ведь была такой молодой…       — Кажется, это наследственное…       — Ты хочешь сказать?..       — Моя мама вполне здорова.       — Отец?..       — Может, кто-то по его линии. Этого точно никто уже не скажет…       Мы замолчали и посмотрели на фотографию Соён, которая теперь хотя бы так была с нами. Удивительным образом наши судьбы оказались сплетены. Нечто сводило нас друг с другом, словно намекая на связь между нами, но мы об этом даже не догадывались. Все трое прошли через один и тот же бордель — уже одно это единило нас, помимо родителей. Соён оказалась соединительным мостиком для стольких людей, что, наверное, даже сама не представляла.       — Минсук.       — Да?       — Я счастлив, что ты жива. Не уезжай, оставайся тут.       Куда мне было торопиться? Мама и папа находились где-то в безопасности, но найти их будет проблематично. Квону я всё равно по боку, так что какой смысл к нему возвращаться? Возвращаться к нему, чтобы снова получить оплеуху в стиле «а кто тебя просил?». Какой смысл стучаться в наглухо закрытые двери? Ему всё равно никто больше не нужен был, он считал себя одиноким, так что меня это не должно было больше касаться. Ведь я была права? Лишь просьба Соён не оставлять его могла быть причиной вернуться.       Но удивляло именно мое желание вернуться к нему. В памяти ожили все чудовищные моменты, из-за которых я стремилась сбежать от Квон Джиёна и его окружения. Однако была какая-то странная, необъяснимая сила, притягивавшая к нему. Быть может, эта сила и держала всех людей рядом с ним?       Глупо, конечно, надеяться на какие-то возвышенные чувства со стороны неуравновешенного, жестокого психа, но какого черта я к нему что-то испытывала? Захотелось почувствовать себя особенной или оказаться той, кто что-то в нем разглядел? Я была больше похоже на мотылька, безумно несущегося на огонь, притворяющегося светом. Он непременно и безвозвратно уничтожит меня, сожжет дотла, не оставляя даже пепла, но я упрямо буду нестись к нему, оставляя все разумные доводы в стороне. Наверное, Тэён какой-то гений, способная разглядеть самые тёмные уголки души и чувства человека даже тогда, когда он о них не подозревает.       — Но сначала мы должны навестить Соён, — шепнула Тэхёну, и он согласно кивнул головой.       Тэхён был не очень разговорчив, когда я спрашивала его об отце. Мне было понятно, что он злился на него из-за матери, Соён и, быть может, из-за себя. Однако, каким бы ужасным человеком не был его отец в прошлом, теперь он, казалось, раскаивался во всем и заслуживал прощения.       Пока мы ехали с Тэхёном на поезде, я пыталась его вразумить, но он лишь нервничал и раздражался. Видимо, предел был у всего, поэтому он вспылил:       — Что он тебе наплёл?       — Тэхён, я не…       — Он вызывает у тебя жалость, потому что якобы потерял жену, дочь и далее по списку? Ты неравнодушна, потому что он прикован к инвалидному креслу? — парень сжал руки в кулаки, оглядываясь вокруг, вспоминая, что находился в общественном транспорте.       — Твой отец уже за всё расплатился.       — Ничего подобного. Дай угадаю: рассказал тебе, как болезни унесли жизни его любимых родных и жены?       — Ну да…       — Он приложил руки, чтобы избавиться ото всех.       — Что?!       — Он сам выгнал твою маму, когда та пришла беременная просить у него помощи. Мои бабуля с дедулей наоборот пытались привить ему ответственность. Слава Богу, он оставил ее в живых… Своим родным он и такого шанса не дал…       — Тэхён, я даже, — в глазах встали слёзы от обиды и очередного разочарования. — Кому вообще можно доверять в этом мире? — горько усмехнулась, пытаясь проглотить вставший в горле ком.       — Никому, моя дорогая.       — Но ведь он любит вас?       — Слишком поздно вспомнил.       Я не знала, что сказать, как оправдать этого человека. Быть может, он всё-таки раскаивался? Так хотелось в это верить. Ведь не может же человек, находящийся почти на пороге смерти, не сожалеть обо всех ужасных деяниях, что сотворил? Неужели то, что случилось с его сыном, не отложило какой-то отпечаток на нем?       Мы остановились в небольшом отеле, потому что привозить к Джиёну Тэхёна мне показалось слишком наивной и не безопасной идеей. Одному Богу или дьяволу было известно, в каком расположении духа находился Квон. Вряд ли он тронул бы пальцем брата Соён, но ведь со мной он никогда не церемонился, так что надеяться на лояльное отношение не стоило.       Когда мы приехали к колумбарию, Тэхён вдруг остановился, нервно озираясь по сторонам и сжимая в руках букет из белых роз. Он молча стоял перед входом, и я ничего не сказала, позволив ему справиться с тем грузом, что он сам взвалил себе на плечи. Тэхён не был виноват ни в чем из того, что происходило в жизни Соён, но всё же взял ответственность и попытался ее найти. Как жаль, что они даже не встретились ни разу.       Через несколько минут он наконец-то шагнул внутрь, и я последовала за ним. Мы прошли к стеллажу, где находился прах Соён с именной дощечкой и ее фотографией. Тэхён положил цветы и сделал шаг ко мне, обхватив за плечо.       — За нами кто-то следит, — шепнул на ухо, едва касаясь губами виска, делая вид, что целует. — Ещё с отеля…       — Поняла, — едва слышно ответила, доставая из сумочки телефон, набирая сообщение Квону и тут же останавливаясь, вспоминая обещание себе попытаться обойтись без него.       Кто, блять, мог за нами следить? Кому мы понадобились? Я не могла развернуться и посмотреть, потому что иначе выдала бы тот факт, что мы заметили слежку. Попыталась перебрать в голове возможные варианты, но никого из списка особо опасных или желающих мне смерти людей не могла припомнить. Почему кто-то вообще следил за нами?       Спустя полчаса Тэхён взял меня за руку и повел за собой к выходу, настороженно глядя по сторонам, словно в любой момент кто-то мог напасть на нас в таком месте. Однако никаких подозрительных личностей я не заметила. Когда мы оказались у входа, перед нами словно из ниоткуда выросли четверо мужчин в чёрном и подхватили за руки, упирая в бока пистолеты для показательности серьёзности своих намерений. Мы даже пикнуть не успели, и я дрожала от страха, не представляя, в какое дерьмо вляпалась на сей раз. Тэхён сопротивлялся недолго: буквально меньше, чем через минуту, он обмяк в руках двоих мужчин. Скрестив пальцы, сотрясалась от волнений за его и собственную жизни.       Нас посадили в автомобиль, на заднем сиденье которого оказалась девушка, одетая во всё черное и с сетчатой вуалью. Когда мужчины закончили, то захлопнули все двери, встав по бокам автомобиля. Тэхён полулежал на переднем пассажирском сиденье в полуобморочном состоянии, поэтому я тут же потянулась к нему, опуская сиденье и проверяя его пульс.       Руки дрожали, в ушах звенело, и я не могла сосредоточиться.       — Простите за это представление, — вдруг заговорила девушка с вуалью.       — Кто вы такие? Вы в своем уме?! — я не хотела кричать, но голос повышался сам по себе из-за переживаний за Тэхёна, пульс которого всё-таки смогла нащупать.       — Я просила их быть аккуратнее, — пожала собеседница плечами и сняла вуаль. — Меня зовут Пак Хёмин, — я чуть не открыла рот от удивления — это оказалась невеста Сынри. — Возможно, вы меня помните…       — Да, — ответила, еле переваривая информацию.       — Я вас разыскивала, потому что мне нужна ваша помощь.       Тэхён наконец пришёл в себя и тут же попытался открыть дверь автомобиля, оказавшуюся заблокированной. Я перехватила его за плечи, пытаясь успокоить. Не сразу он обернулся, замечая, что никто и ничто не угрожает ни ему, ни мне.       — Тэхён, всё в порядке, — перехватив парня за руку, посмотрела на него, но он всё же недоверчиво покосился на Хёмин. — Не уверена, что способна вам чем-то помочь. Но я слишком обязана Сынри, чтобы не выслушать вас.       — Сынри?       — Ли Сынхёну…       — Я хочу поквитаться с тем, кто возомнил себя Богом и забрал жизнь моего любимого, — глаза девушки пылали огнем при одном только упоминании убийцы Сынри. — У нас было столько планов… Сынхён — прекрасный человек, — она опустила взгляд, немного откинувшись на сиденье. — И мог стать отличным отцом…       Мы с Тэхёном переглянулись. Он, конечно, не совсем понимал, что конкретно происходило, и о ком говорила Хёмин, однако вполне осознавал, что ничего хорошего не сулило желание свести счёты с кем-либо. Лишь спустя несколько секунд до меня дошла последняя фраза девушки.       — Ты беременна?!       — И это причина не желать смерти тому, кто отнял жизнь у других? — как-то слишком отрешенно спросила Хёмин, отчего мне стало не по себе. — Мне нужно лишь знать, кто это и где он живет.       Я встревоженно поглядывала то на нее, то на Тэхёна, который выглядел нахмуренным, явно не одобрявшим эту затею. Мне были понятны чувства Хёмин: эта импульсивность в желании наказать того, кто причинил боль.       — Не думаю, что этот человек целенаправленно хотел убить Сынхёна… В любом случае, Хёмин, смерть этого человека его не вернёт.       — Смерть — слишком лёгкий исход, — вдруг встрял Тэхён, и я мысленно послала его куда подальше. — Месть должна быть ощутима, этот человек должен почувствовать вашу боль, лишь тогда она имеет смысл.       — Тэхён, что ты, — шепнула парню, дернув за плечо, но он прямо-таки загорелся идеей Хёмин, которая подалась вперед, радуясь обнаружению незапланированного соратника.       — У вас есть предложения?       — Всё зависит от человека, смотря, что для него важно и что он из себя представляет. Минсук, расскажи нам о нём.       — Чего? Вы серьёзно решили мстить… Вы даже не понимаете, с чем связываетесь…       — Пока ты не расскажешь, мы действительно не поймем.       Задумавшись над его словами, решила всё-таки рассказать им обо всём, что знала про Ян ХёнСока в самых ярких красках, чтобы отбить у них желание связываться с ним. Однако на этих двоих истории о том, как он жестоко расправлялся с неугодными ему людьми, действовали вдохновляюще. В конце концов я тысячу раз успела пожалеть о том, что рассказала.       — Думаю, что смогу придумать что-то более изысканное, чем убийство, — как-то неприятно улыбнулась Хёмин. — Что ж, спасибо. Этой информации будет достаточно.       — Только не трогайте детей, — я не знала, что у нее на уме, да и она вряд ли стала бы делиться. — Прошу, они не должны быть в ответе за поступки родителей.       Девушка ничего не ответила, опустив стекло автомобиля и кивнув своим охранникам, которые на этот раз оказались более вежливыми и менее грубыми, выпуская нас на волю.       — Минсук, если когда-то окажетесь в Кванджу, буду рада повидаться, — добродушно улыбнулась на прощание Пак Хёмин, но у меня на душе теперь было не спокойно.       — Тэхён, почему ты поддержал ее в плане мести? — спросила парня, когда автомобиль отъехал, и мы прошли несколько минут.       — А разве я не прав? Смерть в случае этого чудовища — слишком лёгкая и простая участь. Месть — забрать у человека то, чем он дорожит больше всего или то, чего он хочет. Это не всегда его жизнь…       Меня потрясло то, с каким равнодушием об этом говорил Тэхён, и где-то глубоко внутри зародились семена сомнений по поводу самочувствия его отца. Если он действительно так считал, то мог ли поступить также со своим отцом? Разве был способен мой ангел упасть так низко и приковать родного отца к инвалидному креслу?       — Тэхён, — прошептала, коснувшись плеча парня, заставляя остановиться. — Твой отец… Что с ним произошло? — взглянула в его глаза, надеясь увидеть там отрицательный ответ на свои сиюминутные предположения, однако лишь больше оказалась потрясена. — Я… Я считала тебя самым светлым человеком, ангелом во плоти…       — Минсук, после всего… Я себя человеком не ощущаю, — впервые в глазах напротив я увидела эту тонкую корку льда, которую не успела заметить, когда только приехала в Тэгу: всё-таки Тэхёна сломали, разорвали чудесную и светлую душу в клочья, испепели тепло и мир, что наполняли его.       — Ты просил меня не меняться, а сам, — слёзы стекали по щекам, и стало трудно дышать. — Как ты мог? Это же твой отец!       — Он убил столько людей… Быть прикованным к инвалидному креслу и медленно умирать — меньше, чего он на самом деле заслуживает.       — Я… Я не могу поверить…