Подружка дьявола

      Не зная, куда мне податься, осталась снова в одном доме с Джиёном, которому было уже всё равно на всех. Он проводил всё время в своём кабинете с бутылками алкоголя почти безвылазно. Инхва пыталась пару раз достучаться до него, но получила в ответ лишь брошенную из кабинета психопата стеклянную бутылку из-под виски. Несколько дней я провела в спальне, прижимая к груди фотографию Соён и роняя слёзы: фотографии Сынри у меня не было. Я не могла поверить в его смерть. Он ведь был здоровым, веселым и таким жизнелюбивым. У него было столько людей, которые его любили, а я даже не имела представления об этом. Да у меня и мысли не было о том, что у него может быть какая-то другая жизнь, кроме Джиёна. Почему-то казалось, что жизнь людей, окружавших Квона, крутилась вокруг него одного, но получалось, что это было совсем не так. Сынри как-то сказал, что скрывает своё настоящее имя, чтобы его семья не пострадала… Но он сообщил его моим родителям и, видимо, хотел сказать об этом мне… Не успел…       Слёзы душили, а отчаяние вперемешку с бессилием взращивали не самые лучшие чувства: злость, гнев, ненависть и желание убить того, кто был виновен в смерти Сынри… Я пугалась саму себя за такие мысли и ругала каждый раз: как бы ужасен не был Ян ХёнСок, у него были маленькие дети. Отнимать его у них никто не имел права. Но как же несправедливо то, что он посмел отнять Сынри у его семьи! Неужели никто не сможет наказать этого мужчину? Неужели он останется безнаказанным? Это злило и разжигало пожар внутри.       Мне не стоило возвращаться к Джиёну, ведь если бы не я, то Сынри не пришлось бы подставлять свою спину в попытке спасти никчемную меня. Как только я вспоминала о своей бесполезности, то хотелось придушить себя, лишь бы вернуть к жизни Сынри или Соён. Они хотя бы несли хоть какую-то пользу… Ведь так? Если бы я тогда не поехала разыскивать Джиёна, чтобы он вернулся к Соён, быть может, ее никто не похитил, и она, возможно, еще жила бы… А не погибла бы по моей вине…       На едва гнущихся ногах я спустилась на первый этаж, где Инхва с озабоченным видом оглядела меня, направлявшуюся к кабинету Квона.       — Минсук, не трогай его, — проговорила она, едва коснувшись моего плеча. — Он не в себе…       Проигнорировав ее слова, подошла к двери и, глубоко вздохнув, без стука открыла ее, сразу перешагивая порог, не дожидаясь приглашения. В комнате было тускло: окна были зашторены, настольная лампа валялась на полу и мигала, едва освещая мужчину, сидевшего на полу с бутылкой в руках и смотревшего куда-то в одну точку. Кругом был бардак: перевернутые стулья, валявшиеся на полу бумаги и папки, разбитые стаканы с ноутбуком, разбитая вдребезги пепельница, пустые и частично заполненные алкоголем бутылки. Нетрудно было себе представить, что в порыве злости и отчаяния Квон спихнул всё это, а чтобы как-то облегчить страдания, кричал и бросал стаканы, ноутбук и вообще всё, что билось.       — Джиён, — прошептала, опускаясь перед ним на колени, чувствуя, как меня трясёт, а слёзы стоят в глазах. — Ты меня слышишь? — мужчина приподнял голову, посмотрев на меня как на назойливую муху. — Прости… Я во всём виновата… Я поняла, так что, прошу тебя… Вини меня во всём, убей меня, мучай… Делай, что угодно, но не позволяй победить этому ублюдку. Кто-то должен расквитаться с ним…       — Идиотка…       — Что?       — Даже не смей обвинять себя, — прохрипел мужчина, схватив за запястье и гневно посмотрев. — Это только моя вина. Я не смог их защитить! И теперь остался один…       Сердце сжалось, и я попыталась обнять мужчину, которому, мне казалось, это было необходимо, но он лишь оттолкнул от себя.       — Какого хрена?       — Мне жаль… Джиён, я знаю, что они были заменой семьи для тебя, — попытка успокоить рассвирепевшего мужчину была тщетной. — Я понимаю, почему ты стал таким, — он нахмурился, не скрывая своего недоверия. — Но позволь, — снова обняла его. — Чтобы тебе доверяли, нужно открываться и тоже доверять. Соён попросила быть с тобой рядом, позаботиться…       — Сынри был мне братом, Соён — лучшим другом, — проговорил едва слышно и вдруг снова схватил за запястье, отталкивая от себя. — А ты? Кто ты такая?! Кто ты такая, мать твою, чтобы считать себя тем, кто был для них кем-то? — его переполняла злость, отчего на запястье выступили красные полосы после того, как отпустил мою руку. — Ты была никем, — я понимала, что он говорил это от боли, но мне стало неприятно, даже обидно. — Ты их не знала…       Я пыталась, столько раз пыталась понять его! Мне хотелось ему помочь, хотелось помочь поверить и доверять, хотя я была не самым лучшим примером. Наверное, логично, что он не мог мне доверять после того, как я его подставила. Но ведь сделала это для сохранения жизни Тэяна и Соён! Неужели он этого не понимал?       — Да, я их не знала столько времени, сколько и ты. Но это не отменяет того, что Соён — моя сестра, а Сынри…       — Пару раз тебя трахнул, и ты решила, что между вами что-то есть? — оскалился мужчина, сделав глоток виски.       — Видимо, ты плохо знал своего «брата». Он ни разу, — я пыталась сохранить самообладание, чтобы не ударить этого психа, который не скрыл своего удивления после моих слов. — И он… спас моих родителей… Не думаю, что он сделал это просто так…       Джиён промолчал, прищурившись и ухмыльнувшись. Мне удалось вытащить его из пучины самобичевания на разговор, который был больше похож на какие-то попытки обелить себя. Меня вдруг осенило, что, принимая на себя вину, каждый из нас пытался как-то оправдаться за своё состояние и бездействие. В чём-то мы оказались схожи…       — Тем не менее, ты всё равно ничего не знаешь о своей сестре.       — Могу узнать…       — Да ладно?       — Узнаю, кто ее отец.       — Он отказался от нее в своё время, если ты не забыла.       — Будет справедливым узнать его версию… Так что я уеду.       — Снова оставишь меня? — Джиён как-то странно усмехнулся.       Я не поняла, какие же чувства были вложены в его слова, но зареклась надеяться на что-то возвышенное и прекрасное. Уж слишком часто обжигалась.       — Я вернусь, а ты постарайся привести себя в порядок… Сынри и Соён вряд ли будут рады видеть нас в таком состоянии…       В Тэгу мне ни разу не доводилось находиться, но сориентироваться на местности всё же смогла. Мой паспорт на этот раз оказался действительным, так что оставалось и дальше теряться в догадках, кто же был тем неизвестным человеком, позаботившимся обо мне, но теперь, видимо, оставившим все попытки.       Сняв маленький номер в гостинице, привела себя в порядок и даже удивилась, когда дозвонилась до предполагаемого отца Соён. Шокировал именно тот факт, что он пригласил в свой дом на встречу с ним. Неужели Тэён оказалась права? Неужели она действительно нашла отца Соён? А, может быть, это было каким-то розыгрышем или чудовищной шуткой?       — Соён, ты ведь даже не знала своих биологических родителей, — шептала, теребя кулон на цепочке, которую больше не снимала. — Я не знаю, где сейчас мама, но обязательно отыщу ее и расскажу о знакомстве с тобой… Обещаю.       Взглянув на фотографию Соён в рамке, которую взяла с собой, попыталась улыбнуться и настроиться на позитивный лад. Мужчина, с которым говорила по телефону, показался приятным, и это никак не клеилось с историей Соён о том, что он не принял маму. Быть может, он признал свою ошибку спустя время и теперь глубоко сожалеет о содеянном, как многие люди… Никто из нас не может быть уверен на сто процентов, что принимаемые решения окажутся правильными и принесут нам в будущем счастье или несчастье.       Я стояла перед воротами дома, прикидывая в уме, насколько же богат был отец Соён. Меня встретил молодой мужчина, представившийся Пак Сумином, помощником господина Ким Джеджуна, отца Соён. Одет он был в чёрный костюм, невольно вызывая в памяти первую встречу с Квон Джиёном в клубе. Я и забыла, как давно это было. Моя жизнь круто поменялась после этой встречи, и я потеряла управление над ней, оказавшись в пучине событий, связанных с мафией.       Мы прошли по устланной мраморными плитами дороге, и я успела рассмотреть двухэтажный дом из базальтового кирпича с огромными плотно зашторенными окнами, выглядевший современно. Этот дом не был похож на родовое гнездо, поэтому сделала вывод, что переехали они сюда не больше десяти лет назад.       — Присаживайтесь, — Пак Сумин указал мне на диван и кресло в просторной гостиной. — Господин Ким скоро будет.       Я обратила внимание, что обстановка в доме была какая-то удивительно печальная: похоже был траур. Но не могли же они нести траур по Соён, если даже не приезжали на ее похороны? Да и вообще, насколько мне было известно, никто, кроме меня, Ханбина и Джиёна, не посещал колумбарий, где хранился прах Соён… Любопытство съедало, поэтому поднялась и прошлась по гостиной, обнаруживая на одной из стен коридора, ведущего в какие-то комнаты, огромный портрет женщины с чёрными полосами. Она выглядела очень красивой, статной и уверенной в себе.       — Это моя супруга, — послышался голос со стороны, и я обернулась, смущенно поклонившись, переживая, что забралась на территорию не для гостей. — Она скончалась недавно от болезни.       — Примите мои соболезнования, — проговорила, неуверенно поднимая голову и отмечая на себе пристальный, почти удивленный взгляд мужчины, сидевшего в инвалидном кресле, которое катил его помощник.       — Почему… почему ты так похожа?..       До меня не сразу дошло, что мужчина ни разу не видел Соён, поэтому имел ввиду мою маму. Повисло неловкое молчание, нарушаемое лишь тиканьем настенных часов. В этом доме словно с его хозяйкой ушли на покой все.       — У меня и Соён одна мама, — ответила, и мы прошли в гостиную.       Пак Сумин принес чай и ушел, оставив меня наедине с отцом Соён. Я растерялась, не понимая, зачем же всё-таки пришла к нему. Что я надеялась узнать или получить? Он потерял супругу, сам находился не в лучшем состоянии… Эффект бумеранга?       — А вы один тут живете? — попыталась хоть с чего-то начать, чувствуя себя крайне неловко под пристальным разглядыванием мужчины.       — Нет, еще дети…       — О, у вас есть дети?       — Двое сыновей и дочь. Младшие еще школьники, а старший бросил университет, — казалось, что ему было сложно говорить про старшего сына, потому что он отвел взгляд.       — Соён даже не училась, — вырвалось само собой, хотя я не собиралась упрекать мужчину.       — Я уже знаю и никогда не смогу исправить… Как твоя мама? С ней всё хорошо?       — Спасибо, да… Она никогда ни про вас, ни про Соён не рассказывала… Соён сама со мной познакомилась и… поведала историю, правда, слишком поздно…       — Меня предупредили о твоём визите. Одна девушка сказала, что в скором времени ты придешь ко мне. И если действительно сожалею, то должен рассказать обо всем, что спросишь, и помочь всем, чем смогу…       — Расскажите, пожалуйста, о моей маме.       Это звучало немного странно, но было единственным, что мне действительно хотелось узнать. Наверное, мне хотелось оправдать этого мужчину и свою маму в том, что они оставили Соён. Ким Джеджун выглядел приличным, приятным, хоть и невероятно грустным мужчиной, явно потрепанным временем и судьбой.       — Мы вместе учились в одной школе. Мунбёль была из бедной семьи, но это было неважно: я полюбил ее так, как любят лишь раз в жизни. Мы были счастливы, строили планы на совместную жизнь… Мои родители были против наших отношений, поэтому, когда Мунбёль забеременела, поставили мне ультиматум: или она, или наследство. Лишь спустя какое-то время понимаешь, какие ошибки допустил в прошлом… А на тот момент мне казалось важнее оставить за собой право на наследство, поэтому мои родители нашли врача и дали Мунбёль денег на аборт. О том, что она всё-таки родила, я узнал спустя много лет… Кто бы мог подумать, что все мои братья и сестры погибнут молодыми, а родителей унесут в могилу болезни… Мне ни с кем не пришлось бороться за наследство. Насмешка судьбы за мой поступок. Естественно, что ни Мунбёль, ни Соён я не нашел. Они словно испарились, никакой информации о них я не нашел…       Он говорил прерывисто, периодически выпивая воду, кашляя и тяжело дыша. Мужчина был болен. Видимо, его гены передались Соён, поэтому она оказалась слабая здоровьем. Моя сестра через столько прошла, и я не решилась рассказывать об ее жизни господину Киму, которому, судя по всему, тоже осталось недолго жить. Как ни тяжело это было признавать, но Соён оказалась не нужной своим родителям, поэтому словно само провидение от нее отвернулось, не оставляя никаких шансов на счастливую жизнь. Почему всё произошло именно так? Почему она не могла жить счастливо? Почему не могла хотя бы жить? Почему случилось так, что она смертельно заболела? Все слишком поздно спохватились. Отец якобы не знал об ее существовании; мать не пыталась узнать, где она и как; любимый человек ни разу не сказал, что любит; сестра была рядом, но отворачивалась от нее. Моя несчастная Соён!..       Слёзы непроизвольно стекали по щекам, но не только моим: глаза мужчины были влажными и покрасневшими.       — Минсук, поверь, Бог достаточно наказал за мой поступок, — проговорил он, касаясь краешком носового платка уголков глаз. — Я потерял родных, супругу, чуть не потерял старшего сына… Соён…       Более-менее взяв себя в руки, достала рамку с фотографией сестры из сумки и подала мужчине. Он взял дрожащими руками и посмотрел, почти невесомо касаясь пальцами стекла рамки. Его плечи содрогнулись.       — Моя… моя дочь… мой первенец… моя малышка… Прости, — прошептал он, и я заметила, как скупая слеза скатилась по его щеке.       Ким Джеджун предложил остаться у них на ужин, потому что хотел познакомить со своими детьми, считая, что мы все в какой-то степени родственники. Я бы не назвала нас родственниками, скорее, у нас просто был общий человек, объединявший всех. Соён. Интересно, она хотя бы догадывалась, какой у нее отец? Предполагала ли она, что родителям, оставившим ее, пришлось несладко? Конечно, их судьбы ни в какое сравнение не идут с ее судьбой.       Вечером в доме словно немного всё ожило: приехал повар, приготовивший ужин, и его помощники, накрывшие стол. Пак Сумин встречал всех у дверей и провожал каждого, строго следя за распорядком. Господин Ким сидел рядом со мной, крепко держа в руках рамку с фотографией Соён. Я отправилась в столовую помочь повару, потому что не могла сидеть уже столько времени на одном месте. Поэтому только слышала, как в гостиной раздавались голоса подростков, сухо приветствовавших отца. Мне даже показалось, что они слишком черствы с ним.       — Госпожа, вы можете отдохнуть, — явился в столовую вездесущий Пак. — Мы справимся без вашей помощи…       — Да, конечно, но всё же позвольте хоть что-нибудь сделать…       Даже в столовой был слышен раздавшийся хлопок входной двери. Последовавшие за этим звуков быстрые шаги явно вели не к отцу Соён.       — Сын, прошу тебя, поужинай с нами, — дрогнувший голос господина Кима отдавал глухой болью.       — Видеть тебя не хочу! — зло бросил в ответ парень, чей голос показался отдаленно знакомым, отчего я вышла из столовой взглянуть на старшего сына мужчины.       — Как ты так можешь говорить с родным отцом? — конечно, я же пришла тут всех учить, как разговаривать со старшими.       Парень, почти поднявшийся на второй этаж, застыл на месте и неспешно начал спускаться по лестнице. Я прошла вперед к мужчине, положив руку ему на плечо. Непослушный парень прошел в гостиную, когда я собиралась помочь мужчине сдвинуться с места.       — А ты еще кто? — низкий, шероховатый голос повторно показался мне знакомым, и я обернулась, мысленно приготовившись сыпать нравоучения, но тут же теряясь.       Красивый парень в свободных брюках и толстовке, скрывавших его фигуру, замер, едва приоткрыв рот. А я не могла поверить своим глазам: он здоров, никаких ссадин, синяков, царапин на лице не было. Он был жив.       — Минсук? — прошептал, делая шаги и протягивая ладони к моему лицу, словно не доверяя своим глазам. — Это ты? Ты жива? — выступившие слёзы на его глазах лишний раз доказали, что это не был сон, что он прямо передо мной.       — Да, Тэхён…