*****
Леонид Иванович, наплевав на запрет врача и свой бронхит, закурил. Что может быть лучше утреннего кофе с сигаретой? Разве что секс. Он держался рекордный для себя срок: не дымил целых три дня. Дикое желание посмолить сигаретку перебило страх умереть во цвете лет от бронхиальной астмы, которой его пугала терапевт. Вообще, кому какое дело, когда он отойдёт в мир иной? Все что-то хотят от него, требуют, даже настырный Илья лезет со своими ценными советами к нему, взрослому мужику, относительно благополучному и при любимой работе. Здоровое ли человечество, больное ли, всё равно грядёт апокалипсис, и тогда не будет никому никакого дела до того, что поглощать по утрам, курить или не курить, пить спиртные напитки, вредно ли мясо и сколько пестицидов попадает в организм. Так лучше уж познать все прелести жизни, чем наблюдать конец света, ожидая свою кончину, и осознавать, что уходишь из этой жизни абсолютно здоровым и неискушённым. Политов с удовольствием затянулся, коснувшись легонько пальцами небритого подбородка и ощутив приличную щетину, прищурился лукаво и подумал о том, что всё-таки есть свои плюсы в отсутствии женщины в доме. Никто не зудит с утра, что нужно побриться, и не гонит на лестничную площадку, морща нос от сигаретного запаха. А проблему с сексом он как-нибудь решит. Глубокомысленно пуская дым в потолок и прихлёбывая кофе, Леонид неспешно рассматривал фотографии Ильи, разложенные в художественном беспорядке на кухонном столе. Рабочий фотограф, которого он прихватил с собой на вчерашнюю встречу, от души нащёлкал из своего укрытия подозреваемого с разных ракурсов и при передаче снимков долго пел дифирамбы его фотогеничности. Казанцев даже не догадывался, что побывал в качестве фотомодели. Руки сами выбрали снимок с крупным планом. Взгляд стал изучать простые черты лица: полные безвольные губы, в уголках которых читалось что-то детское, капризное и упрямое – казалось, что там затаилась обида, давняя и непроходящая; небольшая ямочка на округлом подбородке – не было в нём ни твёрдости, ни мужественности; прямой нос и удивительные глаза, которые за один миг могли загореться, меняя своего хозяина до неузнаваемости – ничем непримечательный человек начинал светиться изнутри. Следователь небрежно сгрёб фотографии в кучу, подумал немного, вытащил из неё кадр, который недавно с пристрастием рассматривал, и прикрепил его магнитом к дверце холодильника. - Ну что ж, Илья Вениаминович, - сказал вслух Политов, не замечая, что разговаривает с фотографией, - глаз спускать с вас не будем. Должны же вы где-нибудь проколоться. Ничто в этом мире не идеально.*****
Илья Вениаминович в час утреннего следовательского бдения прекрасно выспался на заднем сидении Роллс-Ройса. Он потянулся, удивляясь тому, что лежит на каком-то странном диванчике, который сам собою куда-то едет, окончательно проснулся и узрел Фёдора. - Федя, а где Валентин? - поинтересовался Илюша, придавая своему телу вертикальное положение. - В гимназии, - ответил Федя. - Ты тут заснул немного, мы решили тебя не будить. - Спасибо, - удивлённо произнёс Илюша и поджал губы. Он не ожидал такого акта милосердия к своей персоне. – Мы – это кто? - Валя попросил. Странно. Илья лихорадочно стал себя осматривать, ожидая подвоха. Может, противный пацан где-нибудь напакостил? С одеждой, вроде, всё в порядке, и в шляпе ничего подозрительного не наблюдается: Казанцев тщательно ощупал донышко и водрузил на себя головной убор. - Куда едем? - Домой. - Фёдор внутренне возликовал, что успел в одиночестве затариться продуктами по списку тёти Маши. С Ильёй этот процесс мог растянуться до бесконечности. - Домой, так домой, - согласился Илюша. У него была уйма времени, чтобы пообщаться с хорошенькой горничной, а заодно во время милой беседы передвигаться по комнатам изучаемого особняка. Потом же глядишь и за подопечным пора ехать. Время быстро пройдёт.*****
- Ну и где твоя нянька? – Вальку жёстко толкнули в круг из мальчишеских тел. – И откуда только этот урод взялся? Папаша постарался? - Пошли на хер, - огрызнулся парень, пребывая в мрачном настроении. К тройке по английскому теперь добавилось несколько дебилов. – Через месяц его не будет. Отвалите. - Валентин! Что происходит? - О, приплыл, - пацаны обернулись на мужской вопрошающий голос. Илья поспешно подходил к школе. – Ну и придурок. - Валентин, в машину. Валька готов был сквозь землю провалиться. За что ему всё это? Под издевательский хохот одноклассников он потоптался на месте и, не решаясь устраивать прилюдную семейную сцену, поплёлся к Роллс-Ройсу, под колёса которого хотелось кинуться и прекратить весь этот спектакль, залез на своё законное место и нацепил на голову наушники. Это гарантировало если и не отсутствие громкого истеричного голоса, то хотя бы значительно приглушало его децибелы. Ребята из «Токио hotel» старались перебить мрачные мысли. Зосимов-младший погрузился в любимую музыку. Дома за ужином Валька угрюмо известил уважаемое собрание о своей тройке по английскому языку. - Валентин, в чём проблема? – потребовал объяснений Илюша. - Не знаю, - уныло доложил горе-ученик своему воспитателю. - Но ведь по письменной работе у тебя «пять». Валька молчал, не в силах признаться, что элементарно боится говорить на иностранном языке – ему всегда было легче написать, чем сказать. - Ну, что ж, будем сегодня выяснять твои познания. Юноша глубоко вздохнул от столь многообещающей фразы. Воистину ему достался в гувернёры самый главный зануда из всех зануд. Валька с тоской жевал любимый черёмуховый пирог и не чувствовал его вкуса. Присутствие персонального мучителя портило аппетит. Утренние угрызения совести благополучно почили с миром. Нетушки, Илья Вениаминович, болеть вам странной и неизлечимой болезнью пока вы находитесь в этом доме.