Запах шоколада

Следующие недели я провела как в тумане. Лилия водила меня по разным салонам, чтобы я была похожа на человека, и тратила при этом неимоверные суммы. Ну, мне так казалось, так как я не знаю, сколько она на самом деле вложила в меня. Сначала мы направились за одеждой, где мои глаза разбегались. Слишком много яркого и непонятного со всякими бретельками, манжетами, декоративными пуговицами и тому подобное. Такое я видела только на своих одноклассниках. Выбирать одежду для меня оказалось гиблым делом, потому как я не понимала, что значит красота для нормального человека. Мне нравилось всё, потому что всё выглядело прилично, а не как-то, что я носила обычно, но не более. Поэтому Лилия попросила продавщиц что-то найти для меня и сама смотрела различные платья, блузки и юбки. На эти изделия я смотрела с неким скептицизмом, потому что юбки и платья я никогда не носила и не представляла, как буду вообще. Хотелось себе приобрести брюки, но я не смела перечить Лилии, ибо она и так потратилась на меня, не хочу выглядеть неблагодарной. В итоге, у меня появилось столько одежды, сколько не было у моей семьи никогда, насколько я могла знать. Далее она повела меня в какой-то салон красоты. Смотря на мои жёлтые обгрызенные ногти, ибо у меня не было ножничек, Лилия только цокала и прикрывала глаза рукой, из-за чего мне хотелось спрятать их в карманы новой одежды. Вот в маникюрной комнате мне стало страшно: маникюрщица достала какой-то прибор с различными насадками, которые крутились на невероятной скорости, и она хотела, чтобы я отдала ей свои пальцы! Лилия была непреклонна, она силком повела меня к этой женщине. Первые ощущения были странными и пугающими, особенно когда маникюрщица принялась срезать с моих пальцев кожу, но мне не было больно, что немного меня удивило. В конце концов, мои опасения оказались напрасными, потому что в итоге женщина сделала мне маникюр, не уступающий по ухоженности миссис Локвуд. Как объяснила маникюрщица, она сделала мне «французский маникюр», хотя похоже это было на то, что она заново рисует мне ноготь. Зачем-то. Странно было, в общем. Но мне нравилось: я никогда не видела свои пальцы такими… такими… такими похожими на пальцы! После маникюра меня повели… я даже не знаю, как это место называется. Мне делали различные маски на лицо, выщипывали прыщи, брови и усы (я вообще не знала, что у меня есть усы), что было неприятно, иногда больно. После этого действия в зеркале я выглядела не очень с этими розовыми пятнами на лбу и щеках от прыщей. Но вот брови у меня совсем другие стали, да. Потом меня повели в парикмахерскую. Волосы мои были длинными, до лопаток, потому что острых ножниц в доме Баккетов не водилось. Но, как ахнул парикмахер, они были секущиеся почти на половину длины. Когда он объяснил мне, что это значит и наглядно показал на моих же волосах, стало стыдно за саму себя. Видимо, он заметил, как я скукожилась, и заверил, что всё исправимо. Так же он решил поддержать меня, сказав, что у меня шикарные волосы: густые, толстые и глубокого шоколадного оттенка. Такие комплименты, если это были они, меня смутили и разочаровали. Я ведь и не знала, что у меня есть такая красота, и даже не старалась что-то с ней сделать, хотя и понимала, что не могла. Впрочем, я старалась об этом больше не думать. Желательно, никогда. После часа махинаций с шампунями, ножницами, расческами и феном, мне разрешили посмотреться в зеркало. Парикмахер специально развернул меня от него, уверяя, что я буду в приятном удивлении. Что ж, он не соврал. Как я и предполагала, он отрезал половину длины, чтобы избавиться от секущихся кончиков. Теперь у меня было каре. Он немного завил концы внутрь, что выглядело слишком идеально для меня. Я тогда же встала с кресла, чтобы рассмотреть себя полностью. Да, мне придётся привыкать к отражению в зеркале, потому что я определённо не знаю, кто это. Это была другая девушка, ухоженная, приличная, из состоятельной семьи. На мне было бежевое платье по колено с рукавами три четверти и с белоснежным воротником, на ногах у меня были в тон меховая обувь, соответствующая погоде. Я бы рискнула даже назвать себя красивой. Неожиданно для себя самой, из моих глаз брызнули слёзы. Я спешно отвернулась и принялась их вытирать. Парикмахер подскочил ко мне и начал успокаивать, что волосы отрастут, считая именно их потерю причиной моих слез. Однако миссис Локвуд стояла в стороне со сложенными у груди руками, понимая, отчего я плачу. Я успокоила мужчину, что это не из-за волос, и он лишь вопросительно посмотрел на меня, но не спрашивал вслух. Лилия взяла с крючка моё новое коричневое пальто и протянула его мне. Я спешно успокоилась, принимая вещь и одеваясь. Поблагодарив мужчину за его волшебные руки, мы с миссис Локвуд вышли из салона и направились к её машине. Я села на заднее сидение, когда как она села впереди, но не за водительское сидение. Приказав личному водителю ехать домой, она отвернулась в окно, за которым был вечер, не проронив больше ни слова. А я уже просто не могла молчать. -Я буду благодарна вам вечно за всё, что вы сегодня сделали для меня. И я так же буду должна вам до конца своей жизни. Вы сделали для меня больше, чем сами можете подумать. Спасибо. Спасибо огромное. -Я знаю, что сделала для тебя невероятное, — сухо отозвалась Лилия, — и я надеюсь, что ты действительно не подведёшь меня и будешь выполнять работу в моём доме тщательно. -Разумеется! -И я надеюсь, что ты будешь честна со мной. -Безусловно. -Так какая у тебя фамилия? Наивно было предполагать, что Лилия просто забудет про эту маленькую деталь. Я знала, что она когда-нибудь да спросит, просто сейчас, когда я была на седьмом небе… да, это очень похоже на миссис Локвуд. Мне остаётся лишь надеяться, что ей не известна моя семейка. -Баккет… Лилия кратко прокомментировала это звуком «О». Видимо, это означает, что она в курсе о нас. Это фигово. Однако она молчала несколько минут, что уже успокоило меня, но Лилия продолжила: -Да, я знаю о вас, — с обыденной интонацией произнесла она, без намёка на отвращение. — Такой ветхий дом на окраине, да. Видела его пару раз. -Откуда вы нас знаете? -Вас многие знают. Постоянно говорят о вас с отвращением. «Вот, дышат нашим воздухом и живут на нашей земле, противные бомжары», — спародировала миссис Локвуд противным голосом. — Никто и не думает, что у вас, возможно, и выбора-то нет. -Я не хочу быть Баккет. Не хочу причислять себя к ним, — слишком резко возразила я. — Они отвратительны снаружи, а внутри… ещё хуже. -Ты говорила, что у тебя брат. -И что? -Разве ты не скучаешь по нему? -Из-за него я в большей степени и сбежала. Я ненавижу него, — ответила я, показав свой отвратительный «баккетовский» характер. Я заметила это и попыталась снова напустить на себя скромный вид. — Я знаю, что такое нельзя говорить о семье, но… Я замолчала, не желая продолжать. Миссис Локвуд взглянула на меня через зеркало дальнего вида, но сразу же отвернулась. -Но Элизабет тебе нравится? -Конечно! — ответила я с большим воодушевлением. — Она очень милая и весёлая, пытается быть такой взрослой и ответственной, но выглядит это так смешно. Она как маленький ангелочек. -Рада, что ты так думаешь о ней. Ты ей тоже нравишься, но Уилл… Да, я понимаю. Уильям ненавидит меня просто из-за того, что я из низшего сословия. Консервативный дворянин. -Не показывай ему свои слабости, а если случайно покажешь, то притворись, что оно тебя не трогает, и вообще сделай их своим достоинством в его глазах, — начала давать наставления миссис Локвуд, и это действительно неплохие советы. — Если он заговорит с тобой, будь уверена в себе и отвечай чётко, долго не молчи. Если он заговорит об увольнении, стой на своём, заставь его поверить, что ты нужна ему, а не он тебе. Лилия может считать, что мне сложно быть уверенной и защищать своё мнение, но я могу. Я даже люблю это. Если она говорит, что это приветствуется, зачем мне маска скромняги? -При всём моём уважении, миссис Локвуд, — начала я с возмущения, добавив побольше интонации в голос, — но он никогда не заговорит со мной об увольнении. Мой взгляд пересёкся с её в зеркале дальнего вида, и я, не отводя глаза, не удержалась, подняв уголок губ. Лилия тоже улыбнулась и мы легонько рассмеялись. Всё же, это хорошая женщина.