***
Колдун собирает армию одной силой мысли: со всех болот, древних как солнце, стекаются к башне некогда павшие. Среди них воины, крестьяне, случайные путники, пропавшие в зеленых водах много лет назад. Есть и свеженькие, даже очень. Их Сиэль просит убрать в самый конец — запах-с. Нетопыри и ведьмы, даже небольшое племя кентавров, лешие — собираются отстоять честь своего нового короля. Русалки хнычут, просят взять их с собой, дескать, куда мы без вас, Ваше Величество? Рыдают, слезами умываются. А так — пользу принесем огроменную! — И куда я вас дену-то?! — удивляется Сиэль. — Вы свои хвосты видели? — С этим нет проблем, — замечает вампиреныш по имени Алоис. Будучи смертным, он был из рода аристократов. Славный малый, только трусливый. — Найти бочки с водой и на телеге! Русалки хлопают в ладоши: да-да-да! Бочки с водой! На все согласны ради своего новорожденного короля! — Безумные, — ворчит Сиэль. В погребе находятся старинные сосуды, они достаточно огромные, чтобы туда поместилась русалка. Скелеты переворачивают сосуды и вытряхивают наружу горсти какого-то пепла или песка. От поднявшегося столба пыли Грелль, Зиглинде и Ханна чихают. — Что это? — спрашивает Грелль, высовывая язык. Она такая любопытная, что решается попробовать пепел на вкус. Колдун припоминает: — Кажется, это погребенный прах фараонов. Если мне не изменяет память. — И чего только в его заначках нет! Грелль давится собственной слюной: «Гадость какая! Я в этом не поеду, девочки!» — Я говорил, это плохая идея, — улыбается Сиэль. Выбирая между скукой и веселым походом — а для русалок из болотного пруда это именно веселый поход, а не война — Грелль и прочие русалки останавливаются на походе. — Подумаешь, — жмет плечами Ханна, — отдраить и все. Девочки, там фараоны хранились, а теперь будем мы. Вы знаете, кто такие фараоны? — Какие-нибудь неудачники, — вздыхает самая младшенькая. А она так мечтала покорить королевство, увидеть дальние земли… — Это древние короли. Такая новость все меняет. — Скелеты! — истошно зовет Грелль. — Несите еще этих склянок! Мы едем, как фараоны! Или фараонессы? Сиэль вздыхает: — Сплошная обуза. И чем вы помогать-то будете, скажите на милость? На это Греллю есть что ответить, не без гордости: — Мы, между прочим, русалки-сирены. Мы способны поднимать боевой дух товарищей и ослаблять вражеский! — Как это? — Своими прекрасными песнями. — Ну давайте, начинайте, что ли, — позволяет Сиэль: уж пусть займутся хоть чем-нибудь. Сам он направляется дальше, контролировать построение военных отрядов. За всеми нужен глаз да глаз! Вон, скелеты уже растерялись, кто где стоит, гремят костями, наводят беспорядок в строю: «Себастьяяян!» А одна многоголовая гидра запуталась в собственных же головах. Все потому, что стоящие перед ней кентавры ели аппетитных жареных стрекоз. Все знают, что гидры обожают жареных стрекоз. В огромных кувшинах с водой русалок грузят на телеги, которые будут везти кентавры. «Поменяем потом на бочки, как попадутся, — напоминает себе Сиэль, — а пока так сойдет». — О, какие бицепсы, — хихикает Грелль, разглядывая мускулистый торс молодого кентавра. Его лицо и грудь, руки украшают боевые, устрашающие татуировки, а на шее висит ожерелье из черепов. — Привет! Как приятно бежать в одной упряжке с сильными мужчинами. Кентавр смотрит исподлобья и смачно сплевывает на землю. — Фу, как некультурно! — замечает Грелль. Она дает знак соратницам: «Чур, я первая, дамы!» затем прочищает горло — кажется, в жабрах застряла пиявка — прижимает руки к плоской груди, закрывает глаза, открывает рот и издает самый странный звук на свете. Сиэль готов поклясться, мир не слышал ничего ужаснее. Это смесь скрежета гвоздя по стеклу, крика великанской чайки и сломанного граммофона. Ужасный, омерзительный, невероятно громкий, тонкий, визгливый звук. Даже скелеты, у которых никогда не проявлялись музыкальные вкусы, спешат убраться от него подальше. Одно преимущество — скелеты будут бежать быстрее. И не только скелеты. Все. К вечеру, когда армия уже покидает болота и надвигается в сторону человеческого королевства, выясняется, что такая способность, вернее, категорическая не способность к пению, имеется только у Грелля. Остальные две русалки поют до того красиво и любо, что их пение и правда способствует воодушевлению армии. Вот только Грелль по-прежнему рвется открыть рот пошире и издать свое: «Алалааа!» — Дайте и мне, и мне спеть! Даже всегда терпеливые ко всему вампиры, хладнокровные слуги ночи, не выдерживают и умоляют: «Ради бога, заткнись!» Но однажды… однажды все-таки неспособность русалки Грелля играет королю Сиэлю на руку. Это случается через сутки пути, когда армию нечисти встречает первый отряд людей. Открытое поле. Яркое солнце. Разумеется, дракон способен сжечь врагов дотла за считанную минуту, но Сиэль решает проверить основной костяк армии в действии, поэтому посылает на людей отряд скелетов. — Вырвите их сердца и принесите мне! — повелевает Его Темнейшество. Он сидит верхом на гидре. Ужасно неповоротливое создание, но ласковое и массивное. Ощущение безопасности. — Какой ты кровожадный, — замечает колдун. Он сидит верхом на белом коне. «Разве это не конь Артура? — припоминает Сиэль. — А какого же коня нашла ему тогда Мэйлин взамен потерявшегося?» Никто не знает, но единственный скакун, которого откопала скелетиха для рыцаря, оказался старый осел какого-то давно сгинувшего в топях монаха. — Это, конечно, не мой жеребец, но сойдет, — вздохнул рыцарь. Мама его учила «дареному коню, даже если это осел, в зубы не смотрят». — Надо скорее возвращаться домой, а потом я смогу помочь Сиэлю, как встречусь с ним! Как встречусь с ним… Как встречусь… Легенда гласит, что в местных лесах обитает странный рыцарь. Он кругами ездит на плешивом осле и никак не может найти то, что ищет, если что-то ищет вообще. Что и говорить, он даже выход из леса найти не может. Тем временем как Артур ездит кругами по лесам да топям, злачная армия короля Сиэля дает бой светозарным войнам Габриэля. Скелеты бегут на людей. Люди бегут на скелетов. Сиэль предвкушает ужасный бой, как нечто красное, на телеге, запряженной кентавром, врывается в поле с криками: «Наконец-то я принесу пользу!». Огневолосая русалка открывает рот и оглашает округу своей боевой песней. Едва звучит зачин, как уже никто не выдерживает. Звук распространяется по железным шлемам людей и вибрирует в головах. Омерзительный, кошмарный голос! Проклятье! Сущий ад! Люди разбегаются в ужасе, кто-то готов сойти с ума и катается по земле. «Прекратите! Хватит! Какой ужас!» Враги бегут, роняя шлемы. Вот так одна русалка по имени Грелль побеждает целый вражеский отряд без единой потери с их стороны. — Да, помимо тебя, у нас есть еще одно тайное оружие массового поражения, — усмехается Сиэль, глядя на Себастьяна. — Ох-ох, — улыбается колдун, — дамы вперед.***
Спустя неделю…
— Я не думаю, что тебе следует выходить со всеми, — говорит Себастьян Сиэлю, который в очередной раз рвется в бой с армией нечисти. Большая часть армии состоит из скелетов, поднятых некромагом-драконом. Страшное зрелище. Ужасная сказка. Они отвоевали не одну битву, не одной русалкой, разумеется. Они приближаются к белому замку. Они знают, что армия Габриэля слабеет, в столице начинают роптать, всем кажется странным, что враг имеет такое же лицо, как у их короля. Война близнецов — страшное дело, кто из них настоящий? Народ в ужасе от армии нечисти, он думает, что это кара небес и сама смерть надвигается на короля, который чем-то не угодил богу. Война не будет длиться долго. Что может противопоставить Габриэль армии некромага и дракона? Только одного дракона да толпы перепуганных людей. Мертвое и живое — несовместимы. Сиэль это понял, но уже поздно. Они бы жили с Себастьяном в своей башне окруженной очаровательными болотами, если бы… Если бы не ненависть Сиэля. — Я должен быть со всеми, я же заварил эту кашу. — Сиэль замазывает спину дракона лечебной мазью из бадьяна. Сейчас он в человеческом обличье. Несмотря на внушительную силу и размер, дракона орудия врага, нет-нет, да задевают. — Сильно больно? — спрашивает Сиэль, растирая мизинцем ароматную мазь по коже. — Как говорят люди, до свадьбы заживет, — багряные глаза подмигивают. — Значит, так и помрешь, да? — вздыхает Сиэль. Себастьян поднимается на ноги, Сиэль отводит взгляд: почему-то ему неловко видеть Себастьяна с обнаженным торсом. — Сиэль… Ты жалеешь, что затеял все это, не так ли? — Ничуть. Ему так многое хочется высказать, но он молчит. «Он… Не должен был так со мной поступать. Я столько терпел ради всех нас, а он… Выбросил меня из жизни, как хлам. Хлам, который так и не пригодился. Я ощущаю ненависть. Вот что я ощущаю. И жажду справедливости». Кажется, что Себастьян все же услышал его. — Что ж, — говорит он, — помни, что я буду на твоей стороне, какой бы путь ты не выбрал. Юноша всматривается в лицо мужчины: оно сосредоточено и в тоже время мягко, в карих глазах светится тепло. Сиэль никогда об этом не задумывался, принимая действительность как должное, но ведь колдун жил с ним и никогда не причинял вреда, выполнял капризы, как будто… Они столько лет вместе, а отца, который и начал уговор между королем и колдуном-драконом, давно нет. — Почему-то я никогда не задумывался, но… зачем ты все это делаешь ради меня? Сиэль касается длинной пряди, свисающей вдоль узкого лица. Прядь как будто впитывает в себя свет свечей: ровное, мягкое, уютное тепло, которое хочется касаться и трогать… Себастьян не отвечает. Он и сам не знает. Скука бессмертного? В походной шатер входит капитан гвардии скелетов в сопровождении вампира Алоиса. Славный малый. Он и его напарник кентавр Клод — отличный боевой дуэт, скосивший немало врагов. — Ваше Темнейшество, ночь наступила, и армия готова двинуться в путь. Сиэль решил, что им, как нечисти, лучше сражаться в темноте. Люди в это время подвержены слабостям и страхам вдвойне, так как ночь темна и полна ужасов. — Так устроим им ночной кошмар.***
Всю весну и лето бьются короли-близнецы друг с другом. Габриэль недооценил войска Сиэля: из древних болот восстали и поднялись такие твари, от одного вида которых волосы на голове шевелились. К тому же: «Этот чертов Себастьян поднимает павших в свою же армию!» — размышляет Габриэль. — Почему ты так не можешь?! Бесполезный маг! Он обращается к Гробовщику, всегда стоящему позади, на случай, если на Его Величество нападут исподтишка. Габриэль не отпускает дракона на поле битвы, опасаясь за свою жизнь. — Даже не знаю, как объяснить, у нас магия разного направления. Я бы и мог что-то сделать, если бы вы отпустили меня на битву. — Даже не думай! Идиот… Сиэль только и ждет, когда я останусь открыт! — А вы не думали над тем, что он мог говорить правду? — Ты о чем?.. — Возможно, вашему брату и не нужен трон. Если он жил все это время среди скелетов да болот… — А у него был выбор? Ты такой старый, а такой наивный! Ничего… Сиэлю не выиграть. Надо только устранить Себастьяна, без него, Сиэль как без рук! Но как можно его убить? — Действительно, колдун в своем уме в гуще сражений никогда не покинет образ дракона… Но ведь верно и обратное ваше утверждение. Габриэль вопросительно поднимает брови, Гробовщик объясняет: — Вы не думали о том, зачем такому сильному колдуну следовать за вашим братом? Насколько я понимаю, его уговор с вашими родителями не действителен, ведь Сиэль не заточен в башне… Со мной все понятно, ваша семья освободила меня из пещеры, где я был заточен многие годы, я отдаю долг за свою свободу, а что насчет Себастьяна? — Пф, Сиэль пообещал ему награду! — Сомневаюсь, нас не интересуют такие вещи, если только… — Что? Если только что? Не томи уже! — Самая ужасная вещь, которая может случиться с такими как мы… Это привязанность к простым смертным. Очень ослабляет, знаете ли. — Думаешь, они?.. Быть не может! — Уязвимое место Сиэля — Себастьян. Уязвимое место Себастьяна — Сиэль. Все просто. Ляжет колдун — ляжет и вся его марионеточная армия. Габриэль восхищен. Он уже размышляет над тем, как эту банальную, наивную формулу можно использовать в своих целях. — Что ж, придется, Гробовщик, один раз выпустить тебя на поле боя, — говорит он.***
Армия из скелетов и нечисти держит путь на столицу. Сиэль едет на одном из рыцарских жеребцов (кажется, он принадлежал Святозару Ясноокому). Он воображает, как отомстит брату, как свергнет его и заставить пожалеть обо всем. Габриэль всегда недооценивал Сиэля, но уж это ненадолго. Себастьян едет чуть вдалеке. Ему, как ядру армии, приходится контролировать и координировать поднятых мертвецов. Он почти постоянно сосредоточен и мало разговаривает. Далеко впереди, в шеренги раздается оглушительный шум. Скелеты гремят костями, передавая новость друг дружке. Сиэль кричит: — Что там? — Мост рухнул, вернее, его обрушили, — отвечает группа болотных ведьм. Сиэль видит, как дракон взмывает в воздух, на разведку. Сиэль усмехается: Габриэлю только и остается, что отступать да ломать за собой мосты. Раздается знакомый звук крыльев дракона, из-за туч, с другой стороны. «Себастьян так быстро вернулся?» — Сиэль задирает голову наверх, где из-за темных, рваных облаков высвечивает яркий диск солнца. На нем виден силуэт опускающегося вниз дракона. Солнечные лучи прячутся, когда дракон уже близко. Они освещают его шкуру — белого цвета, не черного. Белый дракон! Дракон Габриэля открывает пасть и орошает пламенем дорогу с бредущими мертвецами. Огонь оказывается повсюду. — Себастьян! — изо всех сил кричит Сиэль и скачет вперед. В голове раздается знакомый голос: «Не убежишь», огромная тень накрывает всадника и преследует. Сиэль пускает лошадь через пустырь в сторону спасительного леса, в котором можно хотя бы спрятаться в деревьях. Голос в голове смеется в ответ. До деревьев остается недолго, дракон настигает жертву и хватает в лапы. На высоте, в подвешенном состоянии, у Сиэля кружится голова: он замечает далеко внизу силуэт черного дракона. Себастьян сражается с армией людей, вышедших навстречу армии мертвых. — Позови его еще раз, может быть, он придет, — смеется Гробовщик. — Иди к дьяволу! — Это означает, к твоему милому другу-некроманту? Именно так я и поступлю. Сиэлю не нужно кричать: Себастьян замечает кружащего белого дракона и поднимается вверх. Когда белый дракон набирает высоту, Сиэль догадывается о его задумке и находит ее глупой, но ровно до тех пор, пока не замечает среди верхушек елей несколько балист, нацеленных в небо. — Это ловушка! Ловушка, Себастьян! Назад! Сиэль ощущает как сила, сжимавшая его тело, растворяется. Дракон разжимает когти, и человек камнем летит вниз. Падение кажется вечным. Сиэлю мерещится, что он видит Себастьяна близко и одновременно далеко. Их разделяет пустота, пропасть, время — короткое мгновение. Сиэля хватают в воздухе, и в этот момент свистят выпущенные снаряды. Гигантские копья пронзают плоть дракона, лицо юноши орошает кровь. Фонтан крови затмевает солнце. Темно-бордовый, почти черный цвет. Жидкое затмение. Сиэль запомнит его на всю жизнь. Черный дракон теряет высоту и с грохотом рушится на землю. Единственное, что спасает Сиэлю жизнь это то, что Себастьян падает спиной и прижимает свою ношу к груди, скрывая в коконе крыльев, как в кожаных щитах. Когда Сиэль открывает глаза, все вокруг тихо: исчез и белый дракон, не слышно шума битвы. — Себастьян? Колдун лежит рядом в человеческом обличье. Земля под ним черная от крови. Вид ран заставляет Сиэля содрогнуться от ужаса. Глаза мужчины закрыты, кажется, он не дышит. Сиэль поднимает глаза, чтобы увидеть армию. Там где были непобедимые войска некроманта, теперь зиждутся рассыпанные горсти костей. Много, очень много костей. Издали похожи на горы пепла. Нет источника силы, который поддерживает умертвия, он пропал. Все кончено. Неужели все кончено?.. — Себастьян, не умирай! Только не умирай, пожалуйста!.. Колдун его слышит: он силится открыть губы, но не может произнести ни слова. Изо рта сгустками вытекает кровь. — Нет! Прошу, выполни последнюю просьбу, не умирай! Останься со мной!.. Навсегда! Ты… Ты моя семья, Себастьян! Я… Поздно. Мужчина закрывает глаза. Он умирает, и Сиэль ничего, ничего не может сделать. Из туманной дымки и деревьев выплывает Гробовщик. — Ох-ох-ох, — качает головой он. — А ведь он знал, что это ловушка и все равно защищал тебя. Мой диагноз оправдался. Говорят, и такое бывает, но чтобы некромант, уже отдавший свое сердце в объятия смерти… мда. Гробовщик цокает языком и посмеивается. Сиэль прижимается к обмякшему телу. Его глаза переполняют слезы и ненависть: — Не подходи к нам! — он готов защищать себя и Себастьяна, он не знает как, но вопьется зубами и ногтями, если нужно. На одноглазом лице со шрамом расползается улыбка. Ему эта сцена напоминает о шипящем уличном котенке, защищающем тухлую рыбью кость. Может поэтому мальчишка так и приглянулся старому некроманту? Столько жизни и смерти в щуплом тельце… — А я ведь так и не сказал о своих способностях, — замечает он. — Себастьян умеет — или мог? — поднимать мертвое, ну, а я — исцелять. Черное и белое. Белое и черное. Жизнь и смерть… Они так близко шагают друг к другу. — То есть, ты можешь?.. — синие глаза распахиваются. Сиэлю не нужно повторять: — Сделай! Он подается корпусом вперед к вражескому колдуну, он понимает, что готов на многое, чтобы помочь другу. И Гробовщик читает это в его глазах. Он усмехается: — У меня в целях нет убивать сородича, нас и так очень мало. Я просто делаю то, что должен. А должен я защищать твоего брата. Однажды, твой отец помог… — Вылечи его! — Сиэлю не хочется слушать историю Гробовщика, он хватается за последнюю соломинку. — Да, я могу, вот только если ты выполнишь условие. — Чего ты хочешь? — Ты должен отказаться от своей затеи. Отказаться от войны. У Сиэля нет времени на раздумья, так как у Себастьяна его совсем не осталось. Сиэля пугает мысль, что, возможно, уже поздно. — Хорошо, я согласен! — восклицает он. — Я откажусь от войны с братом, только вылечи Себастьяна, пока не поздно, скорее! Верни его мне!***
Гробовщик исцеляет раны Себастьяна и уходит восвояси. Сделка заключена. Сиэль повелел паре вампиров перенести в палатку тело колдуна, который все еще находится без сознания. Когда, час спустя, Себастьян приоткрывает глаза, Сиэль сидит подле и сжимает его руку. Он о чем-то глубоко размышляет, но пробуждение друга замечает сразу. Губы мужчины еле шевелятся, ресницы дрожат. Он как будто все еще находится при смерти, должно быть, именно о приближающейся смерти он и думает. Он шепчет угасающим голосом о своих так и нереализованных при жизни желаниях: — Я бы хотел… Заплести твои длинные волосы… — обессиленная рука касается румяной щеки. Сиэль отирает с нее остатки слез и улыбается: — Я выпью зелье, выпью еще то чертово зелье и заплетешь. — ..И наряжать тебя в красивые платья… хотел бы… — Ты сможешь делать, что захочешь. — Правда? — Только живи, пожалуйста. Куда ты собрался? Себастьяну повторять не надо. Он садится в постели. Целый и невредимый и уже не собирается отходить в мир иной. — Ловлю на слове, — подмигивает колдун. — Как был грязным манипулятором так и остался! — восклицает Сиэль и все же заключает Себастьяна в объятия: — Но зато ты — целый грязный манипулятор! Я так рад!.. Сиэль вряд ли расскажет Себастьяну о том, как плакал навзрыд несколько часов назад над его телом. — На самом деле, ты мне нравишься, какой есть, — уточняет мужчина. — Просто когда я едва не умер, то вспомнил что не имею наследника, а затем вспомнил про зелье, решил, что у нас есть еще шанс, и, возможно, вся магия мира была придумана именно для того, чтобы объединять сердца и… — Замолчи, я не хочу об этом слушать. — Мы бы назвали нашего… — Хватит! — Я лежал там, в темноте, и провалился на самое дно мрака и пустоты… Мне было видение. Ты, я и… — Если ты сейчас не замолчишь, я отправлю тебя обратно в этот самый полет! Себастьян поднимается на ноги и ощупывает место ранения. — Если серьезно, я не понимаю, — говорит он, — я должен был умереть, Сиэль. Что произошло? На мне ни царапины. Сиэль рассказывает колдуну о его сородиче и сделке между младшим Фантомхайвом и Гробовщиком. Для Себастьяна это означает одно: — Значит, мы возвращаемся домой. На болота. Сложно сказать, рад он или нет. Сиэль усмехается: — Как бы ни так! Ты был ранен по его вине, так что вы квиты. У них не осталось ничего, кроме грязных ловушек. Мы не должны попасться в них во второй раз, Себастьян! И мы обязательно победим! — Но ты ведь дал слово. — Такой старый колдун, а такой наивный! — синие глаза сверкают как прежде, даже ярче. Магия близнецов: Сиэль не знает, что произносит те же слова, что и его брат. — Слова — это просто слова. Мой брат это доказал. Так что поднимай армию, Себастьян, мы выступаем! Или ты, могучий дракон, решишь уйти, поджав хвост? «И когда я проворонил момент, когда этот мальчишка стал вить из меня веревки?» — вздыхает колдун, но улыбается. Он отвечает: — Что ж, как я и обещал, я буду с тобой до конца. Каким бы он ни был. Мое дражайшее Темнейшество.***
— Они подступают, уже завтра они будут около столицы, — говорит Гробовщик королю. — Ты же сказал, что они отступают! — Не понимаю… Вернее, просто ваш брат упрямая сволочь. Бессовестная упрямая сволочь, которая не держит слов. — А кто в этом виноват?! Отцу стоило оставить тебя там, помирать в пещере, прикованным цепями… Зачем мне такой бестолковый страж? Может, у Сиэля этот чертов колдун действительно сильнее? лучше? могущественнее? Гробовщик терпеливо прикрывает рукой свой единственный глаз: он уже привык принимать на себе гневные удары Его Величества. Все дело в долге. Если бы не король Винсент I, он бы никогда не выбрался из заточения, в которое попал благодаря Себастьяну много лет назад. Черный дракон-некромаг не только одолел его в сражении и едва не убил, но и оставил отметину — лишил глаза. Как ни странно, Гробовщик не испытывает к соратнику ненависти — их борьба была естественна и угодна жизни и смерти. В следующий раз, Себастьяна, возможно, одолеет уже Гробовщик. А возможно и нет. Да… не испытывает ненависти. В отличие от юного короля, проклинающего родного брата. «Смертные воистину странные существа, но до чего потешные!» Короля нужно было успокоить, поэтому белый колдун ответил: — Едва они подступят, я обрушу на них ураган такой силы, что все их скелетные войска сдует с лица земли. — Уже лучше, — кивает Габриэль. Перед его глазами то и дело предстает маленький мальчик. — Шах и мат, Габи! — Снова? Опять?! Да как ты это делаешь? «Какие мы были дети. Как много все поменялось». Гробовщик замечает туманный взор короля и решается добавить: — Но мне кажется, вы — единственный, кто способен остановить своего брата и повернуть его ненависть вспять. Не дракон, ни магия, ни армия, — вы. Габриэль делает вид, что ничего не слышал. Но он все больше и больше задумывается… Так бы и бились близнецы — белый и темный — по сей день, и неизвестно, кто из них бы победил и победил бы вовсе… Но один случай все изменил. Королева зачала. Переживая за судьбу не только королевства, но своего дитя, она со всей силой убеждения обратилась к супругу: — Если не ради нас, так хотя бы ради своего ребенка! Брат против брата, это бессмысленная война, бессмысленная и неправильная! Одумайся! И король услышал ее. В сию же минуту он послал письмо брату о прекращении войны и начале перемирия. — Поверить не могу! — Сиэль был в ярости, прочитав миролюбивое письмо от близнеца. — Он прикрывается ребенком! Послушай что пишет: «Наш с Элизабет ребенок, будет как мы с тобой. Представив его воочию, на мое сердце внезапно сошла благость, ведь единственное, что я все еще храню в недрах сердца — это два маленьких мальчика, сбегающих от разных учителей, чтобы провести время вдвоем… Твой племянник или племянница будет такой, как мы. Эта мысль натолкнула меня, остановить нашу бессмысленную войну. Те мальчики не знали, как обернется их будущее, и я не хочу, чтобы такое повторилось снова. Твой брат, Габриэль». Идиот! Столько людей погибло из-за его амбиций! «Только ли его, мой король?» — думает колдун, но молчит. Он чувствует, что дела идут к логическому завершению. Сиэль сам все решит, сейчас все зависит от него. Жизнь и смерть заканчивают танец между двух играющих. Сиэль уже представлял, как правит не черной и не белой страной, а — серой, в которой смешалось все: и смерть, и жизнь. В конце концов, именно темная сторона была его семьей все эти годы. Подопечный некроманта — король. Людям придется принять эту правду. Особенно — Габриэлю, которого он, вместе с его королевой, сошлет на другой конец страны и запрет в башне под охраной его ручного белого дракона, которого Себастьян несомненно! одолеет. Иначе и быть не может! — Возможно, он ушел на попятную, когда понял, что фактически проиграл, — замечает колдун вкрадчиво: любое неосторожное слово теперь способно привести к определенным последствиям. — Но, возможно, Сиэль, что он действительно понял, как ты думаешь? — Сомневаюсь! — Ради одного этого допущения, ради людей… Разве?.. — Я понимаю, Себастьян, я все понимаю! Просто поверить не могу, вся эта война была бессмысленна! — Разве? Сиэль молчит. — Посмотри мне в глаза и скажи, разве могло быть иначе и должно было быть иначе?.. Сиэль поднял лицо на Себастьяна и опустил руку с письмом. Он давно уже все понял, но остановиться уже не мог. Сиэль больше не тот мальчишка-копия, он и не пленник дракона, как и не… Претендент на трон старшего брата. Но кто тогда? Он — Сиэль. Просто Сиэль. Можно даже без имени, ведь, как сказал Себастьян, в их первую встречу, «имя не имеет значения». «Я узнал, кто я есть. Понял свои силы. Нашел свой дом и человека, с которым готов прожить жизнь. Я — король без имени, темный король своего королевства, даже если это… Болота и смрад, а не цветущий луг». Это была его первая важная мысль, но затем и она изменилась. Близнецы встречаются в королевском замке, чтобы пожать друг другу руки и подписать мирный договор. — Было занятно, Сиэль. Думаю, ничья тоже хороший результат, как думаешь? — говорит Габриэль. «Неужели для него все это было шахматной игрой? Детским обещанием обыграть меня? Но… Чем я лучше? Чем это было для меня?» Он уже поделился со Себастьяном своими мыслями наедине: — Моего брата захватила такая же алчность и безумная тяга к власти, как и моего отца. Я не хочу становиться таким же. Себастьян улыбнулся: — Понимаю. В свое время такой же силы тяга к запретным знаниям была и у меня. Однако, цена власти и беспредельных знаний предельно высока, ты так не думаешь? Теряется человечность, опустошается сердце. И все же… все же мне повезло. Я узнал, что мое сердце еще живое и умеет любить, только благодаря тебе. Сиэль впервые за всю свою жизнь почувствовал, что такое настоящее счастье и свобода. Кажется, только сейчас отпустил прошлое по-настоящему. Он сумел оформить это в слова, прекрасные слова: — А я — благодаря тебе. Для счастья не нужны ни власть, ни королевство, ни тем более месть. Сиэль это понял, возможно, что Габриэль тоже поймет. Благодаря своей семье: Элизабет, ребенку и… ему, Сиэлю? — Я рад, что мы остановились, — отвечает Сиэль Габриэлю. — Наши родители… — Мы о них не подумали, ты прав. Сейчас я должен думать о будущем поколении, а игры оставим им. В детской или на поле боя, кто знает, может наши дети решат все за нас? Габриэль шутит. Во всяком случае, Сиэль на это надеется. Скверная шутка, очень скверная. Себастьян многозначительно кашляет в кулак: «К слову, у нас еще лежат остатки твоего зелья». Зелье, которое варил Сиэль и которое обратило его в девушку. Зелье, сваренное из глаза Гробовщика. Белый дракон загадочно посмеивается: он и не забывал, какое зелье варил Сиэль. В конце концов, он все видел собственным глазом, воочию. — Ни за что, — рычит Сиэль и прожигает Себастьяна красноречивым взглядом: «Поколения он захотел! Видение ему было, видите ли!» — К слову, у вас там моего глаза не завалялось? Хотелось бы забрать его обратно, — поинтересовался Гробовщик. Драконьи глаза не уничтожаются просто так. — Вряд ли, — пожимает плечами Себастьян. Где он еще найдет глаз дракона для такого пикантного и сложного зелья? — Как жаль, — вздыхает Гробовщик, — но ничего не поделаешь. Впрочем… Впрочем, это уже совсем другая история.