***
Король вертит в руках яркую, отражающуюся на солнце бликами, корону, состоящую из двойного обруча, по периметру которого располагаются выемки в форме капель воды, где красные камни занимают все их пространство, а на выпуклой стороне капли расположена дуга, на которой возвышается белый камень — бриллиант, что, в свою очередь, покрывает обручи и соединения между каплями росы. Намджун стоит около окна в зале совещания, а бумаги на столе только подтверждают, что еще несколько часов назад здесь шло бурное обсуждение вопросов. Намджуну завтра бы его продолжить, но смысла нет, ведь каждый раз обсуждается одно и то же, а он все так же перечитывает седьмую статью Соглашения. Он и продолжил бы, ведь все равно время есть, как и отсутствие действий, однако чувствует, что русалка, выловленная утром, не просто обычная русалка, которых они вылавливали до этого. Шесть лет, как все это продолжается. Шесть лет, за которые все русалки были схожи по своим чертам — цвету хвоста и глаз, но сейчас-то по-другому. Блондинка с неестественным блеском, русалка потому что, да и чешуя на хвосте не зеленая и не фиолетовая. Намджун перестает крутить корону в руках и смотрит на часть неба, которую видно из высокого, но узкого окна, у которого створки располагаются по обе стороны. Оно отливает тихим осторожным пламенем — алое, но не кричащее, а скорее спокойное. Даже на секунду рад, что эта сторона замка выходит не на море. Не хочет думать о русалке потому что. Слышит стук каблуков: ровный и четкий, слышит, как гвардейцы открывают толстые деревянные двери, а после — как обладатель каблуков останавливается позади и немного справа от короля. — Я говорил с твоим отцом, — произносит мужчина спокойным и ровным тоном. В нем не слышится пренебрежение или восторг, простая констатация фактов. — И что он тебе сказал на этот раз? — спрашивает Намджун, надевая корону на темно-русые волосы, параллельно подправляя их. — Сказал, что тебе пора уже жениться. — Рассмешил, — издает легкий смешок, но в голосе и на лице нет и доли радости. — Намджун, — жалобно просит мужчина, которому достается только смотреть на профиль короля и друга. — Тебе уже двадцать четыре, уже давно пора иметь хоть одного ребенка. В наше время семью заводят и в четырнадцать лет. До сих пор поражаюсь, как твой отец позволил этому не случиться, с учетом того, откуда он. — Хосок, да плевать я хотел на женитьбу, — наконец поворачивается к собеседнику Намджун, стараясь сохранять спокойствие и не повышать голос. — Отец знает, что я женюсь только на русалке, у которой я соулмейт. Не иначе. — А как же наследники? Ты и так унаследовал власть не совсем законным способом. — Законным. По очередности был я, — шипит и делает шаг ближе к Хосоку, который на полголовы ниже его самого и одетого практически также. — Что семь лет назад, что шесть лет назад, что сейчас. Вопрос закрыт, друг. Намджун переводит дыхание, ведь срываться на друге, тем более единственном в замке, — самое последнее дело. Однако не может по-другому. За последние несколько лет разговоры о его женитьбе ходят постоянно, их число с каждым месяцем все растет, как и количество молодых девушек, которые приезжают из своих провинций на королевские праздники в надежде стать его женой и королевой королевства Ноли. Ну или любовницей, в противном случае. — Прости, — говорит спустя несколько минут. — Ничего, — отвечает Хосок, а после продолжает: — Ты так взвинчен из-за пойманной русалки? Я слышал, что она отличается. Гвардейцы только о ней и говорят. — Да, — поворачивается снова к окну. — Есть в ней что-то отличаемое от предыдущих русалок. Даже жаль будет убивать, если окажется, что не я ее соулмейт. — Ты уверен, что у нее его нет? — Конечно, иначе бы не выплыла на Аэквор. Только незамужние русалки поднимаются на Нулевую зону. Особенно в нынешнее время. — Так сделай ее еще одной личной шлюхой. В чем проблема? Будет экзотика на дворе, как фрукты из Аурума, — усмехается Хосок, поправляя меч на поясе. — Кого сделать шлюхой? — пренебрежительно выплевывает последнее слово женщина, что вошла в зал как раз тогда, когда Хосок договаривал фразу про фрукты. — Королева Сон! Как же я рад вас видеть! Бабушка, — лучезарно, но притворно улыбается Намджун, кланяясь женщине и целуя ей руку. — Хорошо, что ты еще все манеры не растрахал, — улыбается королева Сон, одетая в зеленое платье, расшитое цветными узорами, и в накидку чуть темнее самого платья. Ее волосы аккуратно заплетены в прическу, которую украшают несколько заколок с драгоценными камнями, на голове корона, сделанная из золота в форме обруча, который переходным элементом в виде переплетенных веток поднимается выше, а дальше — в передней части короны — в возвышающийся обрамленным серебряным ореолом из мелкой серебряной паутины рубин, по обе стороны которого располагаются такие же два рубина, обрамленных также, а по остальной части короны возвышаются золотые лепестки сельдерея. — Так кого ты хочешь сделать придворной шлюхой? — повторяет вопрос после секундной тишины, за период которой Намджун не смог придумать ответ, который очень нужен, ведь королева Сон все равно узнает. — Новую пойманную русалку, если ее соулмейтом окажется не я, — отвечает, не убирая теплой улыбки с лица. — Как это мило с твоей стороны, Намджун, — улыбается в ответ, однако голос так и кишит ядом. — А если все-таки ты ее суженный? — Позволю ей жить в замке в виде королевы и моей жены. — Какой же ты щедрый, мой король, — еще больше яда выплевывает, пока подходит к окну. — Только до меня дошли сведения, что она отличается от прежних. Не поведаешь мне? — отворачивается и улыбается так тепло, что все образовывающиеся морщины на лице разглаживаются. — Она блондинка и с голубым хвостом, моя королева, — кланяется Хосок. — Есть ли у нее какие-нибудь еще отличительные признаки? — королева Сон начинает ходить по комнате и хмурить лоб, отчего возникают сомнение в ее равнодушии. — Нет, моя королева, — продолжает говорить Хосок, видя, как Намджун ходит также как и королева Сон, но с прищуром, обдумывая что-то и наблюдая за бабушкой. — Но гвардейцы говорят, что в ее волосы был вплетен жемчуг. Совсем немного. — Жемчуг, говоришь? — останавливается и переспрашивает Королева, у которой лицо с задумчиво сменяется на какое-то более спокойное и понимающее. — Спасибо за честный ответ, граф Чон Хосок. Честность — самое лучшее качество при дворе. Всего хорошего вам, король Намджун, — дарит мимолетную улыбку, приседает в легком реверансе, а после выходит из зала совещания. — Она что-то задумала. Или что-то поняла. Или все вместе, — говорит Намджун, как только за Сон закрываются двери. — Ты за ней снова прикажешь? — устало спрашивает Хосок. Ему осточертело, что друг и его король постоянно подозревают вдовствующую королеву в измене, заговоре или предательстве. Хотя это все одно и то же. Только вот королева Сон знает об этом, провоцирует Намджуна, однако ничего запретного не делает. Как самая благонравная жена бывшего короля. — Однозначно. Сейчас она пойдет либо смотреть на русалку, либо разговаривать с Сынён. Намджун продолжает стоять и смотреть на закрытые двери, а после идет к ним. Ему нужно узнать, что задумала его бабка, пока не поздно. Ведь у нее гораздо больше сведений о подводном царстве, чем у него самого. Русалка потому что.***
Элки засыпает на теплых камнях, сама того не замечая. Она не хотела спать, даже не думала, но стоило закрыть глаза, как сирена уснула. Ведь последние дни были тяжелыми. Кажется даже, что между отплытием из Гласиалиса и становлением пленницей у короля Ким Намджуна прошло несколько недель, а не каких-то двадцать часов. Элки устала, она вымотана, ей нужно хоть немного поспать, а нагретые солнцем камни только говорят об этом. Она не раз слышала истории о мире людей, слышала о мифах, легендах и о погоде на суше. И если им верить, то сейчас в Королевстве Ноли начало лета — период, когда все начинает цвести и оживать, когда погода теплеет. Элки в детстве хотела увидеть изменения в погоде у людей, однако с возрастом детская мечта ушла, пропала, исчезла. Не думала, что когда-нибудь это случится. Только не хотела, чтобы ее детское желание исполнилось в таком жестоком виде. Сирене снится дом, когда ей только исполнилось лет десять, как она играла со старшими братьями в главном зале их замка, как веселилась и была счастлива. А родители наблюдали за ними и счастливо улыбались, сидя на ледяном троне. Тогда их было только пятеро, а не девять. Тогда не было проблем с человеческим миром. Тогда королевские семьи кланов вместе устраивали праздники. Самое беззаботное время, по мнению сирены. Она скучает по тому периоду. Ей снится, как ее родители в стороне королевского трона Лингума разговаривают с красивой и благородной русалкой, в чьи каштановые волосы заплетена диадема из ракушек и кораллов. Она учтиво разговаривает с Хоши и Линой, а Элки наблюдает за ними, полностью забыв о детских играх. Кажется, что это впервые, когда сирена поражена внешним видом обычной русалки, ее внутренней энергией и силой, которую излучает она сама. Сирена подплывает осторожно ближе и уже без стеснения разглядывает не молодую русалку лет пятидесяти. Даже пугается от неожиданности, когда та устремляет на Элки свои фиолетовые глаза, говоря: «Это ваша младшая дочь — Элки Кин?» — спрашивает русалка, подплывая и наклоняясь к сирене. Однако стоит сирене это увидеть, как она просыпается и смотрит не на прекрасную и величественную русалку, а на светло-серые камни, на которых видны следы от воды. Элки приподнимается и смотрит на высохшие волосы, которые отливают синевой — ледниками, откуда она и родом. Сирена аккуратно спускается в воду, но остается на мелководье и поднимает голову в сторону замка, хотя не надеется увидеть там кого-нибудь. Однако ее глаза замечают фигуру в зеленом на одной из невысокой башне, рядом с которой еще одна похожая фигура, но в алом. Они смотрят на нее. Элки бы поприветствовать их, однако даже не знает, кто они. Слегка кивает головой, говоря, что заметила их. Сирена немного напугана, ведь не знает, что дамы из замка могут сделать. Но видит только, как женщина в зеленом платье сгибает правую руку в локте на уровне груди. И тут же Элки прошибает оцепенением и осознанием. Она сразу понимает, кто перед ней. Но ведь не может же быть такого! Королева Сон поприветствовала ее на языке жестов подводных жителей. Согнутая правая рука в локте на уровне груди: Приветствую. Открытая вверх ладонь по направлению к Элки: Тебя. Ладонь ложится на низ живота, который сирена не видит: Я. Левая ладонь вкладывается на подобии угла, а правая открытой ладонью по направлению к Элки касается пальцев левой: Королева. Разводит руки в стороны, сжимает кулаки, но большой палец обеих рук смотрит наверх, и делает круг по направлению от себя: Этого. А после растопыривает пальцы, а открытые ладони смотрят в сторону моря: Королевства. Элки кивает в знак согласия, хотя поверить все еще не может, что перед ней королева Ноли, принцесса клана Лингума, русалка, которая стала первой королевой людей будучи морской жительницей.Согнутая правая рука в локте на уровне груди: Приветствую. Две вверх открытые ладони, смотрящие в сторону женщины: Вас. Правая ладонь ложится на низ живота: Я. Сжатые пальцы обеих рук касаются друг друга с внутренней стороны ладони, образуя угол или неполный крест: Дочь (ребенок от союза). Ладони складываются на подобии угла и касаются друг друга пальцами, образуя треугольник, на уровне лба Элки: Короля. Ладони сжимаются в кулак на том же уровне и образуют крест, касаясь запястьями (хотя Элки трудно сделать этот жест из-за оков): Гласиалиса.
Сирена видит, как королева Сон кивает, а после отвечает: Согнутая правая рука в локте на уровне груди: Приветствую. Открытая вверх ладонь по направлению к Элки: Тебя. Сжатые пальцы обеих рук касаются друг друга с внутренней стороны ладони, образуя угол или неполный крест: Дочь. Ладони складываются на подобии угла и касаются друг друга пальцами, образуя треугольник, на уровне лба: Короля. Ладони сжимаются в кулак на том же уровне и образуют крест, касаясь запястьями: Гласиалиса. Правая ладонь ложится на низ живота: Я. Кулаки с оттопыренным большим пальцем делают круг в разные стороны друг от друга на уровне живота: Посмотрю. Руки касаются плеч, не образуя креста: Что (союз). Правая ладонь ложится на низ живота: Я. Руки касаются плеч, образуя крест: Могу. Руки соединяются в крест, а ладони боком направлены в сторону Элки: Сделать. Вверх открытые ладони сложены друг на друга и направлены к Элки: Для тебя.Ладони накладываются друг на друга со внутренней стороной на уровне груди: Спасибо. Две открытые ладони, смотрящие в сторону женщины: Вам.
Элки смотрит, как две женщины уходят с башни, но оцепенение не исчезает. Ведь не верит, что это только что произошло, что королева Сон попробует ей помочь, что она еще жива, что еще находится в замке, но ничего не предпринимает для решения конфликта между людьми и подводными жителями. Сирена продолжает сидеть на мелководье и смотреть на башню, не может отвести взгляд. Знает, что гвардейцы доложат об этом, что Намджун придет и будет требовать объяснений. И тогда королева Сон не поможет, ведь та пришла не просто так, ведь не просто начала разговор на их языке жестов. Не все подводные жители его знают, только те, кто из королевской семьи. Сирене бы лечь на воду, ведь красное небо говорит, что скоро ночь, да и холодает. Хоть она и спокойно переносит холод, живет в ледниках, но ветер, который касается ее кожи, заставляет покрыться мурашками, неприятно потому что. Элки встряхивает головой и перекидывает длинные волосы на правую сторону, а после осторожно отплывает подальше от берега, где вода хоть немного ее согреет. Она смотрит, как небо окрашивает все более красными тонами, как разноцветные облака плывут по небу, как темнеет все вокруг. Ей бы хотелось представить, что сейчас с ней все хорошо, что она не в плену, что на ней нет цепей, однако это не так. Это все ложь потому что. В первую очередь себе. Ведь даже раны напоминают об этом, как и не очень свежая вода. Элки продолжает лежать и слушать, что говорят гвардейцы, ведь тишина позволяет. Никогда еще она не слышала такую громкую тишину, из-за чего кажется, что она и вовсе потеряла слух. Однако голоса гвардейцев говорят об обратном. Ей ничего и не остается, кроме как слушать их, ведь надеется, что пригодится. Они смеются, пошло шутят и отмечают, что впервые у них такая тихая русалка. Русалка. Элки цепенеет и даже приподнимается на локтях в воде, чтобы убедиться, что она расслышала правильно. Русалка, невероятно. — На что уставилась, маленькая русалочка? — смеется мужчина лет тридцати, на которого сирена как раз и смотрела. — На ваше невежество, — громко говорит сирена и ухмыляется на то, как остальные гвардейцы перестают смеяться и разговаривать. — Ты хочешь сказать, что ты, маленькая русалочка, знаешь больше, чем мы — служилые люди при королевском дворе? Да вы все мелкие шавки, которые прячутся под водой! — отвечает тот же мужчина, у которого на лице четко видно презрение и пренебрежение. Элки бы усмехнуться на это, но ей страшно спорить с людьми, которые подчиняются непосредственно Ким Намджуну. Только вот ничего поделать со своим характером не может. Ее раздражает пренебрежение ими и такое отношение к ней самой. — Если бы вы знали все о подводном царстве, то не задали бы тупых вопросов о моем цвете хвоста и волос. Ну и глаз, конечно. Мне плевать, что вы думаете, пока это не вырывается наружу. И в отличие от нас, у вас постоянно идут войны за территорию, ресурсы. Так что тут еще надо подумать, кто лучше. — Да как ты смеешь! — мужчина кипит от злости. Даже в полутемках видно, как его лицо покраснело, а вены на лбу и шее вздулись, а другие гвардейцы держат его по обе стороны, чтобы не сорвался к сирене. — Я доложу о тебе нашему королю! — Докладывай! Все равно умирать, — шипит Элки, сверкая глазами, полными гнева. Она видит, как гвардеец уходит в сторону замка, как остальные расходятся по периметру ее тюрьмы и не сводят глаз с сирены. Элки снисходительно усмехается только и ложится обратно в воду. Плевать, что на нее устремлены не менее пяти пар мужских глаз. Плевать, что она находится в заключении. Плевать, что с ней будет. Ведь ее смерть породит открытый конфликт, на который Элки и рассчитывает. Она сделает все либо чтобы скрыть ритуал соулмейта, либо чтобы Намджун или кто-то из людей убил ее. Сирена кладет руки на живот, который начинает болеть от отсутствия еды, однако только тяжело вздыхает и начинает перебирать светлые волосы. Ее всегда это успокаивало, ведь они яркий показатель того, кем она является. Элки гордится ими, поэтому и не срезает или не укорачивает их. Чувствует редкие вплетенные жемчужины, перекатывает их пальцами и закрывает глаза, позволяя себе успокоиться и уснуть.***
— Что вы сейчас будете делать, матушка? — спрашивает женщина лет тридцати в красном платье, подол которого будто горит пламенем, шагая позади королевы Сон. — Не здесь, везде уши Намджуна. Сейчас же в башню! — пылко выговаривает женщина, на чьем лице проступила испарина от быстрого шага. — Я никогда не привыкну к этой одежде! Господи, кто тот гений, что придумал эти платья с многочисленными юбками? — цедит сквозь зубы, не сбавляя темп. — Не смейся, Сынён. Если бы ты знала, как мне хочется снять всю эту одежду и вернуться в море хоть на день. Но нет же, Намджун посчитает это изменой и казнит меня. Ненавижу. — Не ругайтесь, матушка. Еще все можно исправить, — запинаясь от нехватки воздуха, говорит Сынён, чьи волосы заплетены в сложную прическу и украшены золотым обручем с маленькими камнями. — Пока ничего нельзя исправить. Наконец-то, — радостно выдыхает королева Сон, открывая дубовую дверь, около которой стоит гвардеец, и проходит внутрь. Она начинает тут же искать книги и заметки, которые делала, пока могла плавать в море и узнавать о королевских семьях подводного царство. Королева специально прячет эту книгу, боится, что ее отнимут, ведь столько лет хранит в тайне факт, что в море существуют не только русалка и тритоны, но и сирены — видоизменение русалок, которое произошло с течением времени и которого она с дочерью изучает последние несколько лет. Сон всегда интересовал вопрос, почему произошло это разделение, что лежит в его основе, даже записывала легенды и сказки, которые передаются из поколения в поколение. Но только со смертью мужа Сынён она взялась за это основательно вместе с дочерью, которая выросла на этих сказках и которая, на данный момент, единственная унаследовавшая черты подводного царства. Каштановые волосы вперемешку с ярко-красными прядями, которые, скорее даже кровавые, пробиваются на голове. Они были с самого начала, с самого рождения Мин Сынён, а в нынешнее время — Со Сынён, как и красно-бурый правый глаз. Отголоски матери Сон, которая была сиреной из Харенай, у которой соулмейт оказался наследник престола клана Лигнума. — Что ты ищешь? — спрашивает Сынён, стоя напротив матери, которая нервозно перелистывает толстую книгу, написанную собственным почерком, и пробегает глазами по строчкам. — Ту, что поймал Намджун, является сиреной. Это видно сразу же. Ты должна была понять. — Я и поняла, но что в этом такого? — Она мне сказала, что дочь короля Гласалиса. Понимаешь? — смотрит на дочь королева, ожидая реакции, и когда замечает удивленно вытянувшееся лицо, где в глазах читается понимание и шок. — Ты хочешь сказать, что… — Да. Это очень плохо. Во всех вариантах. Но мне надо кое-что найти, — чуть не роняет книгу Сон, но удерживает и продолжает истерично листать. — Да, где же оно? — шипит, кусая губы. — Нашла! Подойди. Вот. «Хоши Кин занял престол клана Гласиалиса после кончины его отца от ранения во время сражения с акулой. На тот момент ему было двадцать два года, а его жена — Лина, дочь тритона Луи из северного ледника, была беременна их первенцем. Молодая семья ждала ребенка. Когда у них родился третий ребенок — Элки Кин — сирена — Морская ведьма приплыла ко двору и посмотрела на ребенка. Как говорили Хоши с Линой, у нее лицо было задумчивое и напряженное. Она ничего не сказала и молча уплыла. По прошествии четырнадцати лет с Элки Кин произошел инцидент, который решили умолчать в тайне, и позвали Морскую ведьму, чтобы она стерла память сирене. Но из этого можно сделать вывод, что Элки не просто сирена, она обладает некой силой, которое позволит ей занять престол клана Гласиалиса, если старшие братья откажутся от него, потому что она законная королева Гласиалиса, а инцидент на границе с кланом Никс тому подтверждение». Королева Сон дочитывает собственно написанный отрывок и тяжело вздыхает. В круглой комнате стоит тишина, которую даже Сынён не может нарушить, ведь осознание, что любое из возможных вариантов приведет к плачевному результату, слишком тяжело принять. — А ты уверена, что это она? — осторожно спрашивает Сынён. — Все-таки это было давно, лет шесть-семь лет прошло. — Я уверена, потому что приплывала в Лингум в тот год, когда Намджуну перешел трон и когда он еще не издал запрет. Все море тогда гудело этой новостью, потому что давно королев не было. Насколько я помню, последней была королева Нам Хэйс лет сто сорок назад. Она была еще жива, когда мне только предстояло пройти обряд соулмейтов, но незадолго до него она умерла. Другие жили еще раньше. — Тогда мне надо срочно возобновлять работу над русалками, сиренами и Морской ведьмой, — задумчиво говорит Сынён, подходя к другому столу и проводя пальцем по нему, собирая пыль. — А еще надо попросить служанку убрать здесь. — Давай, а мне надо как-то отправить известие Хоши и Лине об их дочери, и что им надо выйти на переговоры с Ким Намджуном. Им надо его убедить, потому что пока других вариантов нет, — хмурится королева Сон, присаживаясь на мягкий стул за столом и складывая руки на подлокотники. — Насколько все плохо? — По моим предположениям у Элки скоро день совершенного года. Это значит, что у нас есть несколько дней. Либо она как-то скроет обряд и прервет его, все равно его можно повторить и на следующий год. В этом нет ограничений. Либо ее раскрывают, и Намджун приходит как раз в этот самый момент. И если оказывается, что он не ее соулмейт, то он вкладывает ей в руки нож, и она убивает себя. Либо Элки убивает его, но тогда однозначно убивают ее за покушение, и начинается война. А нам она не нужна, потому что и так проблемы с Королевствами. И есть еще один вариант: Намджун является соулмейтом Элки, и тогда я точно не могу сказать, чего ожидать, — трет лицо руками Сон, не обращая внимание, что все это время дверь в комнату была открыто, а король стоял в проходе и слышал все, что сказала королева. — Так значит, ее зовут Элки, и у нее скоро ритуал, — нагло улыбается Ким Намджун, проходя внутрь. Сон поднимает взгляд на него, в котором видна усталость и неприязнь к внуку. — Что молчите? Боитесь? — Намджун, отпусти ее. Она не просто русалка, — спокойно начинает говорить королева Сон. — Она сирена. Тем более будущая королева. — Конечно, королева, — улыбается и наклоняется к Сон. — Королева Ноли. В любом случае.