***
Мелодичная музыка, голоса и беззаботный смех доносились с поляны недалеко от тракта. Пламя костра отбрасывало тени и блики на лица так, что они казались неестественными, гротескными. Рядом стояли повозки и привязанные к дереву лошади. Вокруг костра сидели шесть человек, один из которых играл на лютне. Остальные общались, шутили, смеялись. Серьёзного оружия при них видно не было, однако данмер в длинном балахоне вполне мог быть магом. А вот четверо наёмников, охраняющие караванщиков и стоящие сейчас вокруг лагеря на границе света и мрака — противники более опасные. Антарес наблюдал за ними из засады. Чёрная шерсть ночью отлично сливалась с пеплом и мёртвыми деревьями; он спустился с гор, где был бы слишком заметен, пару часов назад. С каждой ночью он становился всё кровожаднее, агрессивнее и беспощаднее. Он хотел сохранить человеческую сущность, но зверь брал верх, причём достаточно быстро. У Антареса были все шансы пополнить ряды бедолаг, переставших себя контролировать в волчьем облике, и излечиться от ликантропии он не мог. Оборотень бесшумно подкрался чуть ближе, касаясь брюхом земли. Наёмник стоял к нему боком, но заметил движение краем глаза. Плавным движением он вытянул из колчана на спине стрелу и натянул тетиву, разворачиваясь. — Тревога! — крикнул мужчина, переполошив всех в лагере, и выстрелил. Антарес отклонился в сторону, и стрела вонзилась ему в предплечье. Выстрелить снова лучник не успел: вервольф набросился на него, повалил на землю и попытался прокусить горло, но больно ударился клыками о вовремя подставленный орочий лук. Воспользовавшись секундной заминкой, наёмник сильно врезал металлическим сапогом волку в пах и добавил луком в солнечное сплетение. Пытаясь вдохнуть, Антарес отпустил человека и сделал пару шагов назад. В тот же миг наёмник нанёс удар тем же луком по его морде. Ещё трое напали сзади. Антарес едва успел уклониться от их клинков. Он разорвал дистанцию, но обойти врагов со спины не смог. Они вчетвером встали спина к спине, готовые отражать любые атаки. Чтобы заставить их разойтись, Антарес бросился на караванщиков, пытавшихся запрячь лошадей в повозки, сразу же загрыз одного и сильным ударом переломал рёбра другому. Остальные разбежались в стороны. Наёмники ринулись на него. Он же в два прыжка оказался позади них и напал на ближайшего мечника в стальной броне. Металл мог защитить от укусов или ударов, но Антарес не стал пытаться прокусить броню. Вместо этого он всем своим весом врезался в воина, сбил его с ног и свернул ему шею. Стрела просвистела рядом с его головой, глубоко поцарапав морду. В то же время двое воинов попытались одновременно проткнуть вервольфа мечами, но он ушёл в сторону и напал на лучника. Меховая броня не защитила от когтей оборотня. Антарес развернулся к мечникам. Они заходили с двух сторон, и вервольф атаковал того, что был чуть ближе своего напарника. Обманным движением заставив противника поставить блок мечом, он впился в запястье человека. Прокусить руку насквозь он не смог из-за наручей, но хруст костей, ломающихся под давлением сильных челюстей, красноречиво говорил о переломе. Мужчина вскрикнул от боли и выронил меч. Второй воин напал сзади. Антарес ловко отскочил в сторону, и лезвие пронзило человека. Осталось добить последнего… Вервольф прыгнул, собираюсь мгновенно покончить с врагом, но что-то большое и тяжёлое сбило его с траектории. Другой оборотень! Двое волков сцепились в яростной схватке. Человек решил не вмешиваться и быстро скрылся в темноте под деревьями. Антарес был явно крупнее и сильнее волчицы. Навалившись всем весом, он прижал её к земле и вонзил клыки в её шею. Ей повезло, что он не прокусил артерию, но горло он ей сдавил. Волчица пыталась вырваться, ей не хватало воздуха. Антарес продолжал сжимать челюсти, одурев от вкуса крови и не замечая знакомого запаха. Противница сильным ударом оттолкнула его и убежала в лес. Проводив её взглядом, Антарес направился к человеческим трупам: зверь жаждал ещё тёплой плоти. Светало. Горизонт окрасился огненными полосами, алое солнце медленно поднималось над волнами. На дорогу недалеко от деревни скаалов вышел Антарес и двинулся к домам. На крыльце дома на окраине сидели Солвейг и Ллемина. Данмерка как раз закончила перевязывать шею подруги бинтами. Антарес замер, не дойдя до них несколько шагов. Он уже подготовил правдоподобный рассказ о своём прошлом для Солвейг, но увиденное заставило сердце пропустить удар. Не может быть таких совпадений… — Это была ты?.. — только и смог вымолвить парень. Солвейг обернулась, и лицо её исказилось от злости. — Скотина! — она вскочила с деревянных ступеней. — После того, что ты сделал ночью, у меня лишь одно желание: порвать тебя в клочья! — Ты на меня напала, что я должен был делать?! — вспылил Антарес. — Напала?! Я всего лишь оттолкнула тебя от своего знакомого, а ты меня чуть не убил! — Солвейг была права. — Прости. Я… не контролировал себя, — уже спокойнее признался тот. — Это правда? — усомнилась девушка. Ллемина внимательно вгляделась в лицо Антареса. — Мне кажется, он не лжёт, — не очень уверенно сказала она и добавила: — Но будь осторожнее. — Если это действительно так, учись сдерживать зверя, — Солвейг уже собиралась зайти в дом, но имперец остановил её: — Нужно прояснить кое-что. Ты пойдёшь с нами или здесь и расходимся? — сейчас он больше всего не хотел услышать в ответ «расходимся». — У меня не возникает желания идти куда-то с опасным, агрессивным волком. Думаю, ответ на свой вопрос ты знаешь, — с этими словами она скрылась в здании. Вот и всё. Их дороги снова разошлись, и Антарес уже понимал, что не стоит даже пытаться что-то изменить. Но почему же тогда так больно и мерзко на душе? До встречи с Солвейг он и не знал, что такое настоящая любовь, несравнимая с той симпатией, что он испытывал к ней года три назад. Если бы он не пытался задушить её этой ночью, всё могло бы сложиться иначе. Момент уже упущен, ничего не исправить. Но у него осталось ещё одно незаконченное дело. Антарес сел на деревянные ступени рядом с Ллеминой. — Солвейг сказала, вы с Карренисом можете знать, кто устроил поджог в усадьбе Аякса Алэйра Клетеса, — начал он. — Влиятельный был человек… Предположим, я догадываюсь, к кому тебе стоит обратиться. Но кто ты сам такой? — спросила Ллемина. — Антарес Алэйр Клетес. Может быть, последний выживший из семьи Алэйр, — представился тот. — Так сложилось, что я знаю, кто мог заказать вас, но не знаю, кто исполнитель. Видишь ли, Авила Алэйр Клетес была… не совсем обычной женщиной. Ты не замечал в ней ничего странного? — Нет… Постой, она была чем-то больна, но никогда не говорила нам с братом, чем. Когда она заболела, её кожа стала бледной, как у мертвеца. И глаза… Жёлтые, светящиеся в темноте. Она боялась солнечного света, но каждую ночь уходила куда-то, — от воспоминаний о погибшей в огне матери внутри заклокотала ненависть к убийцам. — Она действительно была больна Сангвинаре Вампирис, но только до полного превращения. Скорее всего, Авила не успела вылечиться в течение трёх дней или не знала, как. Она была вампиршей, и в этом кроется часть ответа. — Откуда ты знаешь столько о моей матери? — удивился Антарес. — У нас с Карренисом есть связи, но не пытайся узнать больше. Для тебя это может плохо кончиться, — предупредила Ллемина. — Не будем отклоняться от темы. Солвейг не рассказывала тебе, как погибла её мать? — Кассади утонула, не так ли? — Не совсем. Я знала её, и она отлично плавала… Когда она пропала, её стали искать. И нашли — на берегу озера. Да, она захлебнулась, но плыть она не смогла из-за огромной потери крови. Я сама видела раны от клыков. — Но как ты оказалась в Фолкрите? И почему думаешь, что Кассади убила моя мать? — Наш отец живёт недалеко от Фолкрита. А Кассади, может, и не Авила убила, но Вальгард Ледяной Дух узнал, что она — вампирша, и дом ваш находился недалеко от места, где нашли труп. Вальгард обезумел от горя и не стал разбираться, да и как найдёшь виновника? Я слышала, как он поклялся разделаться с вампиром и перебить всех, кто ему дорог. Спустя неделю ваше поместье сгорело. На совпадение не похоже, так что поговори с Вальгардом. Но позволь кое-что тебе посоветовать: не поступай опрометчиво. Вальгард может быть непричастен к поджогу. — Спасибо за информацию, ты очень помогла. Если тебе или Карренису что-то понадобится — обращайтесь.***
Впереди уже виднелись стены Вороньей Скалы. Местность была открытая, и ещё издали Антарес заметил, что в порту нет «Северной девы» — лишь несколько лодок. — Похоже, мы опоздали, — вздохнула Эмера, идущая рядом. — Не хватало только застрять на этой помойке… — раздражённо процедил Антарес. Позади раздалось шуршание пепла под ногами. Ассасин и воровка оглянулись. К ним неспешно подошла Солвейг. — Мы все здесь застряли, и надолго. Неизвестно, когда корабль вернётся, а больше никто нас не повезёт, — оповестила она. — Ллемина мне всё рассказала. Нам пока по пути: тебе, Антарес, нужна информация, мне — месть. — Месть кому? — осторожно спросил парень. — Вальгарду. Отцом его назвать не могу — тот ещё ублюдок. И за всё «хорошее» он должен заплатить кровью, — последнюю фразу Солвейг произнесла с особенной ненавистью. — Ах да, у нас остался ещё один нерешённый вопрос. Ты так и не объяснил мне, что тогда произошло, как ты выжил и почему не оказался в сиротском приюте. — Когда начался пожар, сбежал в лес, едва не погиб, но встретился с караванщиками. Они отвезли меня в Рифтен, в приют, откуда меня забрал искатель приключений. Он же обучил меня всему, что я умею, — солгал Антарес. — Так… А где сейчас этот человек? — на первый взгляд рассказ выглядел складно, но Солвейг нашла, за что зацепиться. — Он мёртв. Всё? Больше вопросов нет? — Нет. Идём, нечего здесь стоять. Не успела троица пройти и нескольких футов, как пепел вокруг зашевелился сам собой, превращаясь в человекоподобные фигуры с необычными боевыми топорами в руках. — Это ещё что такое?! — воскликнул Антарес, хватаясь за один из мечей. — Пепельные отродья, — ответила Солвейг. Отступать было некуда. Ассасин, воровка и некромантка встали кругом с оружием наизготовку, готовые дать бой. Пепельные отродья не заставили ждать: окончательно сформировавшись, они бросились в атаку. Антарес и Эмера мечами отражали удары и уклонялись, прикрывая друг друга. Как только появилась возможность, имперец прочитал заклинание и встретил бросившееся к нему отродье струёй пламени. Огонь охватил тварь, но она продолжала двигаться и не сгорала. Солвейг уворачивалась от летящих на неё топоров и пыталась хоть как-то разорвать дистанцию, но пепельные отродья не позволяли ей этого сделать. При очередном уклонении пепел поехал под ногами, и девушка упала. В тот же миг отродье опустило на неё топор. За секунду до встречи с лезвием она выкрикнула заклятье, и с её пальцев потоками сорвался морозный воздух — настолько холодный, что существо покрылось коркой льда и замерло. Поняв, что отродья неуязвимы для огня, Антарес выхватил из ножен второй меч. Ригель не успел научить его заклинаниям электричества и мороза. Теперь юный ассасин понял, что очень зря не хотел учиться магии. Пепельные отродья наступали. Солвейг заморозила ещё одно, но лёд долго их сдерживать не будет: быстро тает. Эмера подбежала к замороженным врагам и мечами отрубила обоим головы. Сталь резала пепел, как масло. Мёртвые отродья рассыпались вместе со своим оружием, оставив на земле только осколки льда. Топоры отродий крепились на длинную рукоять. Удобное оружие, чтобы держать противника на расстоянии. Антарес увернулся от удара, подскочил к отродью вплотную и пронзил его мечом. Вторым клинком он метил в голову, однако тварь чуть отклонилась в сторону. Сделать что-то ещё ассасин не успел. От удара древком по голове перед глазами потемнело, и он мешком упал в пепел. Сквозь стук сердца доносились, как издалека, отголоски звона и криков, но вскоре наступила тишина… Антарес начал приходить в себя от пары ощутимых пощёчин. Голова болела, как от удара раскалённым железом. Окончательно привела его в чувство холодная вода, которой кто-то плеснул ему на лицо. Открыв глаза, парень встретился взглядом с жёлтыми глазами Эмеры. — Живой, — констатировала она. — Поработай над тактикой, дружище. Это был ошибочный шаг. — Что? — Антарес пока плохо соображал. Словно из ниоткуда в поле зрения появилась Солвейг. Она опустилась на колени рядом с ассасином и мягко обняла его, уткнувшись носом куда-то в район уха. — Как же я волновалась… — очень тихо прошептала она. — А ещё утром сама же мне угрожала, — усмехнулся Антарес, приобнимая её в ответ. И несмотря на боль, тошноту и головокружение, он был счастлив в эти мгновения. Для него сейчас не было ничего приятнее объятий возлюбленной и понимания того, что его чувства к ней взаимны. Солвейг разрушила эйфорию, выдав фразу, которую недоговорила: —…Но это не значит, что ты не кретин, — она отстранилась. — Признаю, поступил, как конченая сволочь, — вздохнул Антарес, осторожно садясь. Голова кружилась. — Клянусь, этого больше не повторится. И я правда не отвечал за свои действия, понимаешь? Зверя трудно контролировать. — Я знаю. Но не потеряешь ли ты голову в человеческом обличье? Наверняка гибель всех, кто был тебе дорог, нанесла глубокую душевную рану, а это не проходит без последствий… Антарес не выдержал и излил душу: — Да, для меня это не прошло без последствий. В ту ночь моя прежняя жизнь закончилась, и началась новая — наполненная ненавистью и болью. Я готов на всё, чтобы увидеть, как будут биться в агонии головорезы, виновные в поджоге на усадьбе. Я хочу видеть их перекошенные лица. Хочу покончить с ними так же, как это сделали они с моей семьёй. Не думаю, что ты сможешь меня понять, но… жить в постоянной ненависти и злости так тяжело… — Я знаю, каково это — всей душой ненавидеть тварь, сломавшую тебе жизнь. Я ненавижу Вальгарда, и не только за отношение ко мне, как к куску дерьма, а ещё и за всё то насилие, что мне пришлось пережить. Знаешь, как страшно прятаться под кроватью или в кладовке, зная, что отец снова нажрался в стельку и легко найдёт повод для избиения? На мою сторону вставал только один из братьев, которого Вальгард тоже за сына не держал. А всё потому, что мы не хотели подчиняться, жить так, как нам прикажут, делать, что прикажут, и всегда молчать в тряпочку, даже если хочется высказаться, что-то сделать и изменить ход событий. Вальгард пытался заставить нас жить чужой жизнью. «Ваша мать была свободна, и где она теперь?!» — говорил он. Я точно уверена, что если он кого и любил, то только своего старшего сына. Наверное, потому, что Ансгар делал всё, что требовал Вальгард. Бесхарактерная тряпка. Хотя даже к Бранду папаша относился лояльнее, чем ко мне, хотя он не поддерживал его убеждений. Вегейр, мой старший брат, открыто сопротивлялся. Нас двоих он избивал жёстче всего, а иногда и запирал где-нибудь: в чулане, на чердаке, в комнате на втором этаже. Вальгарду достаточно было бутылки какого-нибудь крепкого пойла и малейших разногласий. — Почему Вегейр не сбежал с тобой? — полюбопытствовал Антарес, но вскоре пожалел, что спросил. — Он не дожил до этого дня, — Солвейг поникла, по её щеке скатилась слеза. — Несчастный случай. Вегейр поругался с отцом и хотел уйти из дома, но оступился на лестнице и сломал шею. Хотя, может, это вовсе не случайность… Вместо лишних слов Антарес взял её за руку. — Солвейг, твой отец избивал вас за то, что вы не соглашались с ним?! — переварив информацию, ужаснулась Эмера. — Не совсем так. Мы не хотели жить по изначально заданному сценарию, следуя его планам и убеждениям. А он… он — психопат и пьяница. Если что-то идёт не так, как он задумал, Вальгард может применить любые меры, — пояснила нордка. — Как жаль, что мама этого не понимала, когда выходила за него замуж, ведь он, по её словам, хорошо скрывал свою сущность. Таких тварей, как он, нужно ещё поискать. Он заслужил смерти. — А если Ансгар встанет на его сторону? Что тогда будешь делать? — спросил Антарес. — Убью обоих, — вместо грусти в голосе Солвейг теперь звучала стальная решимость.