Puissance d'impression

— И как это называется?! — Разъяренно прорычал главный редактор, швыряя передо мной свежий выпуск «Пти Жюрналь» и грохая по столешнице кулаками. Я едва успела спасти свою чернильницу — иначе наверняка все мои заметки были бы залиты темно-синим. — Если я ничего не путаю… — Я прищурилась, рассматривая брошенный передо мной выпуск. — Это называется «газета». — Оставьте свои остроты при себе, мадемуазель Ален! — Почти что проревел мужчина, вращая выпученными глазами. — Иначе вам придется собирать свои вещички и искать себе новую работу! Я поставила на место чернильницу и соединила кончики пальцев под подбородком. — Представляю эти заголовки у ваших конкурентов… Уволена известная журналистка за то, что отказалась сходить с боссом на свидание… — Редактор покраснел и притих — я была единственной женщиной в редакции и держалась тут за счёт бойкого пера. И если это перо я обращу против самого мсье… — Что скажут суфражистки? Что скажет публика? — Ничего они не скажут, — чуть-чуть остывая, пропыхтел мсье Ришар. — Мы тут делаем новости. — Вот я и сделаю. — Учтите, я этого так просто не спущу! — Безнадежно поугрожал мне редактор. Я фыркнула и, обмакнув перо в чернильницу, обвела свою статью темно-синим контуром. — Как я понимаю, ваш гнев вызвала эта статейка моего авторства? — Да, черт возьми! Почему я вижу ее не на своем столе в виде черновика, а уже напечатанной в газете?! У меня на языке вертелся колкий ответ: «Потому что вы вечно перекладываете свою работу на младших редакторов», но я сдержалась и сладким голоском спросила: — А чем именно вас так разгневал музыкальный обзор выступления дуэта? — Неимоверной сладостью! Нам не платили за рекламу! Уж от вас-то я ждал хорошего скандала, а не списанного, как под копирку, с обзоров других газет, слащавого текста! И название! «С кем танцует ангел?»! Почему все так хвалят этот дуэт?! Я мечтательно закатила глаза, припоминая вчерашний визит в кабаре: — Мсье, вы сами слышали пение этого гитариста? Я была предельно суха и скупа на комплименты в этой статье. У него действительно прекрасный голос… Ах, какой это голос! Я бы и рада написать негативный обзор… Но прицепиться совершенно не к чему! — Люди любят читать о том, что у других жизнь хуже, чем у них, — буркнул мсье Ришар. — Нам нужна критика, или ещё лучше — скандал. Я воздела глаза к потолку и опустила остренький подбородок на свои длинные пальцы с аккуратным маникюром. — Я вас слушаю. — Этот самый… Как его там? Франкур? Вот этот твой певец… — Перешёл на азартный шепот мсье Ришар, тыкая пальцем в обведенную мной статью. — Избегает любых контактов с прессой. Про него никому ничего неизвестно! — Непорядок, — притворно покивала головой я. — Вот именно! Непорядок! Он приехал издалека — но откуда? Почему? Где учился? Откуда такой голос? — Может, он уже не мужчина? — С тем же верноподданническим тоном поддакнула я. Мсье Ришар поперхнулся и уставился на меня, а я ехидно развила свою мысль. — А как иначе такой гигант сохранил столь звонкий голос? Может, его в юности… — Я изобразила пальцами стригущее движение. — Мадемуазель! — И сразу понятно, почему так хорошо танцует! Ничего не мешает, да… А что, мы же делаем новости, можем и такую сделать. Хотите? Я напишу! Будет очень невинно, но мои намеки поймут все. — Мадемуазель Ален! — Процедил холодно редактор. — Идите и найдите мне настоящий компромат на мсье Франкура и только если ничего нет, подчеркиваю, только если ничего нет! Тогда можете пустить в ход фантазию. Но не раньше! Вам ясно? — Яснее ясного, мсье! Я встала из-за стола, одернув платье и двинулась к выходу из редакции. — И чтобы послезавтра у меня был хороший такой скандал! — Погрозил мне кулаком вслед мсье Ришар. — Если ничего не найду, напишу про бедного юношу, которого лишили главной из житейских радостей! — Сладко улыбнулась я редактору и поспешила сбежать. Конечно, я хороший журналист, но, боюсь, мсье Ришара оправдают, если он совершит жестокое убийство с расчленением моего тела — я успела вызвать искреннюю, чистую ненависть всех своих коллег и прославиться, как мадемуазель Скандал. К тому же, наверняка меня сейчас хочет прикончить не только он, но и славный, милый Жюль, влюбленный в меня по кончики ушей — он был редактором колонок об искусстве и его, скорее всего, уже отчитали, а может быть, и оштрафовали за публикацию моей скандально-сладкой статьи. Первым делом я отправилась к мсье Рикардо — коллеге по скандалам из «Шери Парижюль». Проскользнуть в редакцию конкурентов мне никто не позволил, но приятель вышел в фойе, когда ему сообщили, что его спрашивает красивая, молодая мадемуазель. — Ты?! — На лице мужчины проскользнуло такое выражение, будто он хотел погладить милую кошечку, а вместо этого прикоснулся к ядовитой гюрзе. — Привет, Пьер! Я так рада тебя видеть! — Я подхватила парня под руку, вцепившись в рукав как можно крепче, чтобы он не сбежал обратно в свой кабинет. — О, откуда такая неприятность? Под глазом журналиста багровел огромный синяк, на который я и указала при последнем восклицании. — Не твое дело, — процедил он. — Но может стать моим, — усмехнулась я и словно бы невзначай приподняла край юбки, демонстрируя красивую ножку, обутую в сетчатый чулок и черную туфельку с бантом. Пьер покосился на предъявленное. — Можешь не пытаться, Лиана, я тебя знаю и твои ножки меня уже не интересуют! — О, Пьер, милашка, ты такой зануда! — Хихикнула я. — Неужели ты нашел какую-то красавицу, у которой ножки лучше, чем у меня? — Ты использовала меня, чтобы получить тот скандал с изменами мадам Ноктюрн, и после этого ты думаешь, что я прощу тебя и буду помогать? — Мсье Рикардо, я бы попросила! — Надула губы я. — Я вас не использовала, а… Эээ… Ну ладно, использовала, но Пьер! Я же не прошу ничего сверхсекретного в этот раз… И даже готова подкинуть в ответ небольшой подарочек! Пьер выгнул бровь, демонстрируя, что заинтересовался и я, мысленно вздохнув и попрощавшись с замечательной заметкой, протянула ему вырванный из блокнота листочек, на котором был написан черновик разоблачения одного популярного шеф-повара, который вместо перепелов использовал вульгарных цыплят, особым образом приготовленных. Пьер пробежал взглядом текст и листочек пропал в его кармане: — Вот так-то лучше, Лиана. Таким образом мне нравится с тобой сотрудничать! У тебя лимит на три вопроса. — Зайка, кто поставил тебе такой шикарный бланш? — Я пощекотала его под подбородком и он блаженно прижмурился, а потом неохотно ответил: — А, охрана кабаре «Редкая птица»… — О, кто-то, как и я, копал под мсье Франкура… И это не вопрос, это констатация факта! — Поспешно напомнила ему я. — Что успел узнать про широкоплечего красавца в маске? — Нелюдим, очень застенчив, — буркнул Пьер, явно смущенный своим провалом. — Странно, на застенчивого он не похож — так задорно отплясывает… — В этом все дело! На сцене он очень раскрепощен, но за ее пределами сильно горбится, избегает общества и все время держится рядом со своей партнершей по сцене, а она явно его опекает. Молчалив, мадемуазель Люсиль отгоняет его всех журналистов, а если у нее не получается сделать это словами… — Пьер скривился, тронув свой фингал и я закончила за него: — Это делает охрана кабаре. Спасибо, Пьер, ты просто зайка! Еще один вопрос будешь должен! Я чмокнула его в щеку и, напевая самую известную песенку мадемуазель Люсиль «La Siene», направилась в сторону кабаре. Думаю, мне стоит посмотреть еще одно выступление мсье Франкура.