***
— Почему, Хань? Омега вспоминает слова Минсока, буквально вжавшегося в альфу. Омега отчётливо помнит чужой страх и непонимание, Ким держался лишь на одних ногах благодаря Лухану, чужая боль тогда казалась напускной. Привитой и искусственной. Нереальной. Неужели он тогда ошибся? Неужели он насчёт них ошибся? Да нет, быть такого не может. Его брат— нормальный. В конце концов, это противоречит общепринятым нормам, а ведь Мин — обычный, нормальный, хороший альфа и брат. Он бы не стал такого делать. Верно, он бы не влюбился в этого альфу. Чунмён стягивает с себя накидку, следом падают брюки и обувь, а после омега делает короткий шаг и оказывается под водой. Ким позволяет воде унести себя на самое дно бассейна. Вода смыкается над его головой, и Мён впервые чувствует замогильный холод воды, словно он в водах Коцита, а не на верхних этажах замка. Свет люстр становится все дальше и дальше, а Чунмён уже прилагает усилия для того, чтобы добраться до дна, однако его нет. — Я вернусь за тобой, ты слышишь? Ярость в голосе Минсока сродни собственной. — Когда я стану сильным, достаточно сильным для тебя, я вернусь и заберу тебя с собой, ты слышишь? Его боль кажется реальной, такой живой и яркой, отчего у омеги выбивает дух. — Я не отдам им тебя. Никому не отдам. Альфа рычит, его рык проходится вдоль тела Мёна, отчего тот дёргается и распахивает веки, четко осознавая, что он застрял. Застрял в водяном пространстве, потерялся в собственной стихии. Омега начинает грести руками, пытаясь выбраться на сушу, неожиданная паника охватывает его тело и Чунмён теряет контроль над водой. Омега захлёбывается, вода проникает под кожу, в лёгкие, нос и уши, и Мён кричит. Вода глушит вопль, забирает его боль себе, растворяет внутри себя чувства, горечь и сожаление, страх и отчаяние, превращая их в единую суть. Чунмён делает последний рывок и выплывает на поверхность. Омега озирается, понять не может, почему он оказался здесь, а не в купальне. Роскошных статуй древних богов сменили ледяные глыбы. Люстры, разгонявшие тени, сменились странным голубоватым свечением, что будто исходило из недр озёра. Однако Чунмён прекрасно знал, что там лишь тьма и ничего более. Всю эту красоту сменил лёд, страшный и пугающий, потому как любую секунду мог обрушиться на голову. Этот ужас шёл врознь тому великолепию, что был на других кругах Ада. Первый и самый страшный круг словно отражал суть Преисподней. Вот он — Ад. Это далеко не роскошные замки, выполненные в грузном барокко, это страх, дикий и пробирающий до костей, это смерть, такая же неизбежная, как и мучения, которые ждут грешников. Чунмён забирается на ледяной помост, игнорируя магию, и слышит вежливое: — Позвольте помочь вам, Ваше Величество. Омега принимает помощь, касаясь ледяной руки, и поднимается на ноги, под которыми голый лёд. Чунмён смотрит на лицо ледяного лорда, безжизненное, точно мертвое, а после отводит взгляд, когда ему на плечи ложится светлая мантия. — Наша с вами стихия подразумевает полный контроль над эмоциями, Ваше Величество, — произносит мужчина, а Ким не может понять, насмехается он над ним или же пытается помочь. — Вас что-то беспокоило, иначе бы вы не оказались в ледяных водах Коцита. Вы позволите? — Не стоит, я сам, — бормочет омега и пытается сконцентрироваться. Ким зарывается пальцами в волосы, ведёт их ниже, вдоль шеи, после уже и рук, собирая всю влагу, а потом резко опускает руки вниз, и вся вода, покрывавшая тело омеги, острыми иглами вонзается в лёд. Чунмён раскрывает глаза, выдыхая, и наблюдает за паром, растворившимся в воздухе за считаные секунды. — Как вас зовут? — Ёсан, Ваше Величество. Я — хранитель врат на первый круг Ада. Сообщить Владыке о вашем местоположении? — Позже, — отмахивается омега и затягивает тесёмки потуже. — Вы… — Чунмён обрывается на полуслове, собираясь с мыслями. — Вы можете рассказать мне о Сюмине? — Вы, наконец, созрели для этого разговора, — произносит альфа, и впервые за это время на его губах появляется улыбка. Ностальгирующая. И в какой-то мере тоскливая. Вокруг них вспыхивает голубое пламя, однако оно не горячее, не обжигающее, как у Ифаня, даже от огня здесь веет холодом. В следующий миг они оказываются в галерее, похожей на ту, что была в главном дворце. — У ледяных лордов нет привязанности к подобным предметам декора. Однако ради вас, Ваше Величество… — Не стоит. Но мужчина не слушает и делает короткий взмах рукой. До этого мгновения на голых стенах висели одинокие картины павших воинов. Это было что-то сродни ледяной пещере, в которой развешаны картины, однако после взмаха рукой, пурга слетела в поверхности стен, материализуя в воздухе, буквально из ничего, предметы мебели, вазы с цветами, различные пуфики и прочие предметы декора заполонили помещение, создавая иллюзию галереи. — К нам редко кто спускается с верхних кругов, однако ваш визит честь для нас, Ваше Величество. Всё для вашего комфорта. Желаете выпить? — Пожалуй откажусь. — Что же, в таком случае можем начать. — Ёсан взмахивает рукой, и из пола поднимается ледяная глыба, которая приобретает очертания стула. Альфа коротко выдыхает, и со стула словно слетает иней, являя омеге точную копию трона, которая находится в их дворце. Они опускаются около его картины. — В этом бою пало очень много как и ледяных, так и огненных воинов, однако ледяных всё же было больше. Я более чем уверен, что Владыка разъяснил вам природу наших сил, однако я хотел бы повториться: ледяные лорды, как и все те, кому под силу вода и любые её производные, обладают полным контролем над своими эмоциями. Хладнокровные. Бесчувственные. Вы наверняка не раз не сталкивались с этими словами, не так ли? — понимающе улыбнулся альфа. — У ледяных лордов гораздо больше преимуществ в победе над ангелами, потому как мы в момент схватки находимся на равных. Не огненные, чьи силы подавляют силы противника и чья победа определяется объём магического резерва, а именно мы. И тогда на первой линии стояли ледяные лорды и леди. Именно они приняли на себя весь удар.***
Лухан слабо улыбнулся, вертя в руках бокал с коньяком, и произнёс: — Сюмин… Он вёл ледяных лордов. Он был хорошим полководцем и прекрасно знал, что их отправляют на заклание, но ничего не сказал мне. Не хотел рушить во мне это чувство патриотизма? Да, скорее всего так. Он боролся до последнего, хотел переместить ледяных ближе к середине, но его поставили в жесткие рамки, где отказ приравнивался к измене родине.***
— Ваше Величество, вы же осведомлены о распрях между огненными и ледяными лордами? — кивок. — Что же, их неприязнь сыграла большую роль, потому как из наших мало кто выжил. Сюмин был с Владыкой с самого начала. Он пал вместе с ним, был единственным, кто смог сохранить в себе ангельскую силу и преобразовать её в лёд. Именно потому его всегда изображают в белоснежных одеяниях. Знаете, про него поговаривают, что он пал и остался ангелом вопреки всему. В ту битву… пали все ледяные лорды и унесли жизни преобладающего большинства ангелов. Ад выиграл, потому что мы пали. Единственным выжившим был Сюмин. Его возраст составлял несколько тысячелетий, а теперь представьте какой у него резерв магии. — Не могу вообразить, — честно признался омега, переводя взгляд на картину. — Что же… Его магии хватило на то, чтобы возродить сотни лордов и дать хоть какие-то крохи магии для выживания. Он не мог смириться с тем, что ледяных больше не существует, и впервые за всё это время позволил себе сорваться. Выпустил весь лёд, возродил всех, до кого смог дотянуться его холод, но он не рассчитал сил и опустошил свой резерв целиком, отрезав себе пути для выживания. Не война его убила, а свои же. Именно свои его и убили, те, за кого он боролся. Иронично, не так ли? — горько усмехнулся Ёсан. — Мы живем, потому что наш лорд отдал свою жизнь за нас. Мы обязаны жить, хотя бы ради него. Все ледяные, которых вы когда-либо видели, живут лишь благодаря ему. И на Земле находится ещё порядка сотни тех, кто пытается выжить. — Почему они не спустятся вниз? Альфа усмехнулся. — Огонь уничтожит их. Для того, чтобы спуститься на первый круг им нужно пройти восемь других. Они чётко осознают, что попросту не доберутся до льдов, потому разумно копят силы, для того, чтобы вернуться назад. — Но… это же огонь? Внутри каждого демона есть огонь, так почему они не могут пройти? — Ваше Величество, вы почувствовали мой огонь, когда я прожигал пространство? — короткий кивок. — Он ледяной. Наш огонь отличается от их огня, и это именно та причина, по которой они презирают нас. Они не могут принять это, потому как их нрав отличается от нашего. Вы нередко замечали сцены среди аристократов, которые в порыве могли сжечь дворец? Так, к примеру. Они эксцентричные, опасные, неконтролируемые и в этом заключается их красота. В противовес ангелам, которые сдержанны и невозмутимы, нам, ледяным, которые, по мнению огненных, считают, что мы совершенно ничего не чувствуем. Мы создаём баланс. Ангелы, являющиеся олицетворением созидания, и демоны, являющиеся хаосом, разрухой. Они не могут принять то, что можно контролировать себя, потому как сами по себе являются хаосом. Они не могут свыкнуться с тем, что тотальный контроль и есть хаос, потому они и ненавидят нас. Ведь, кому как ни вам знать, до чего порой доводит контроль? — Что вы этим хотите сказать? — омега прищурился, готовый подняться, и сжал ладони на подлокотниках трона.***
— Контроль… — задумчиво проговорил Минсок, а после поднял глаза на Лухана. — Не могу не согласиться, контроль — это палка двух концов. Вы стёрли мне память по приказу… — произносит мужчина, словно желая подтвердить свои догадки. Альфа коротко кивает и разливает по бокалам ещё коньяка. «Вы — второй по силе в Аду, а, значит, приказал вам ваш правитель» Лу улыбнулся, отмечая в голове, что его альфа стал более осторожным в словах и действиях. «Или же?» гулко отдаётся в голове Кима, но он всё также безразлично смотрит на демона, выдерживая паузу. Всё просматривается, всё прослушивается. Минсок не может быть уверен, что они с Луханом здесь один на один. Точнее, они определенно здесь не одни, учитывая, что Лухан очень осторожно выбирает слова. Минсок отчётливо видит блеск в глазах, желание выдать всё и разом, но они должны играть по правилам, продиктованным верхушкой. «У правителя есть супруг или же супруга?» мысленно задаёт наводящий вопрос альфа и встречается с по истине красивой улыбкой. Минсок принимает это, как согласие.***
— То, что с вами происходит сейчас, является следствием вашего приказа. Именно по вашему приказу была стёрта память. Генерал Лу разъяснил ему тогда всё от и до, и сейчас Лорд Ким будет лишь теряться в догадках, собирая кусочки пазла в одну картину. — Не смейте приплетать сюда моего брата. Ваш лорд давно мёртв, а мой брат… Он никак не причастен к этому. — Ваше Величество, он действительно не был бы причастен, если бы… — Если бы что? — прошипел раздражённый Ким.***
— Понимаешь Минсок, в ночь перед бойней мы совершили обмен будучи связанными между собой узами. — То есть? — То есть он отдал мне лёд, часть своей души, а я отдал ему огонь. Мы сделали это для того, чтобы сумели найти друг друга. Он… перед смертью он выдрал из себя огонь, и дал ему новую жизнь. — Выходит, что я… это лишь осколок чужой души? — Моей души, Минсок, моей. Но в ту ночь, когда ты попросил холод, я вернул его тебе. Ты отдал мне часть моей души, а я вернул тебе часть твоей. Сюмин сказал тогда, что «пламя моей души всегда будет принадлежать тебе», однако я не воспринял его слова всерьёз. Он знал, на что идёт, а я даже не догадывался. Слепо верил в наше единство перед смертью и врагами, но не думал, что с ледяными так поступят. — Значит все то время я жил с частью вашей души? То есть я даже не принадлежу себе?***
— Так и есть, Ваше Величество. Все было предрешено ещё задолго до вашего появления. Ваш брат принадлежит ему и будет тянуться к огню, как бы вы не пытались его остановить.***
— Выходит, я не смогу уйти от вас. В конечном итоге я приду… — Ко мне. Ты придёшь ко мне, Минсок. И чем быстрее ты это примешь, тем легче будет для тебя самого.