***
Еще тогда, три — или четыре? — года назад, когда он устраивал экскурсию по фабрике, Вонка заметил в Чарли что-то особенное. Мальчик был совсем не похож на других, пришедших с ним, детей: он не был таким капризным и занудным, как другие, он смотрел на Вилли с восхищением (другие же смотрели на него, как на психа, а Майк вообще идиотом назвал), был немного скромным. Вилли сразу понял, что он победит. — Ты скоро все узнаешь, — эта фраза была адресована только Чарли, никому больше. В карих глазах было столько эмоций, и все они сменяли одну за другой с такой скоростью, что сложно было сказать, что именно чувствовал мальчик на данный момент. Но Вонка мог сказать точно — там не было презрения или чего-то подобного, что иногда проскальзывало во взгляде Майка, Виолетты и некоторых родителей. Когда Чарли сказал, что он не поедет на фабрику вместе с Вилли, что-то внутри оборвалось и рухнуло в пропасть. Мальчик не хотел ехать на фабрику без родственников, а Вонка, проживший всю жизнь (за исключением нескольких лет) без родителей, не понимал, почему же Чарли хочет остаться в этом полуразваленном домике вместо того, чтобы переехать на шоколадную фабрику. Все те дни, которые шоколадный мастер провел на фабрике без Чарли, казались ему ужасными. И как он раньше тут жил, в одиночестве? Конфеты были ужасными — прямо под настроение Вонки — и продавались, соответственно, плохо. Но что хуже всего — он начал кашлять. И не просто кашлять, а маленькими лепестками белых роз. Поначалу это были крохотные лепестки — идеально белые и очень мягкие, как пух. Вначале он старался это игнорировать, надеясь, что все пройдет само, но затем боль в легких усилилась, лепестки стали больше, и некоторые даже откашливались с кровью. Он не мог, не мог, настолько сильно***
Прошло три года. Чарли вырос, и теперь был почти одного роста с наставником, который вообще не изменился. Баккет часто шутил, что Вонка изобрел шоколад бессмертия. Боль от стеблей, что обвивали легкие мужчины, становилась все сильнее — он вообще был удивлен, что все еще жив. И вроде бы Чарли был рядом — причем постоянно. Ну, почти постоянно. Но боль была еще сильнее, чем когда Баккет жил не на фабрике. Лепестков становилось все больше (как и крови на них), кашлять хотелось все чаще. Поэтому Вилли мог посреди очередного эксперимента вскочить с места и убежать в другую комнату, ничего не объясняя Чарли. Во время ужина — или же обеда — в доме Баккетов, Вонка так же мог убежать, ничего никому не объясняя, а возвращался с гримассой боли на лице, которую всячески пытался скрыть. Родственники Чарли переглядывались между собой, но ничего не спрашивали. И вот, сейчас они снова сидели за столом, в маленьком домике, и ужинали. Чарли что-то увлеченно рассказывал родителям, но Вилли не слушал: боль снова начала сдавливать все внутри и создалось ощущение, будто бы его изнутри разрезают на куски. Вернее, разрывают. Вонка еле сдержался, чтобы не закричать от боли. Тихо извинившись — говорить было больно, и пришлось полушепотом, — он быстро покинул здание, остановившись где-то в кустах у берега шоколадной реки. Кашлял он в этот раз очень долго — и безумно больно. Крови было раза в три больше, чем в прошлый раз. И лепестков. И, наконец-то, боль начала отступать, а в траве лежала маленькая окровавленная веточка, размером с детскую ладошку, с белым, еще не раскрывшим лепестки, бутоном розы. И с маленькими шипами. Вонка шокированно уставился на нее, тяжело дыша. Красивая. Но он из-за них умирает. — Мистер Вонка, все… Оу… — папа Чарли сел рядом с хозяином фабрики и аккуратно взял в руки веточку, внимательно рассматривая. Вонка смотрел в пол, все еще пытаясь отдышаться. Он первый раз в жизни абсолютно не знал, что сказать. — И кто же причиняет Вам такую боль? — хмыкнул папа Чарли. — Я сам виноват, — Вонка поднялся с пола и взял веточку из рук брюнета. — Это только мои проблемы, — и пошёл к выходу из цеха. Ему нужно было побыть одному…***
— Мистер Вонка! — Чарли вбежал в цех, громко крича. От неожиданности Вилли выронил из рук колбу с лиловой жидкостью. Та упала на пол и разбилась. — Чарли, что… — договорить ему не дали: парень резко обнял мужчину, прижимая к себе. — Папа мне все рассказал, я… Он сказал, что от этого умирают… — карие глаза с волнением и страхом смотрели в синие, — Пожалуйста, скажите, кто этот человек. Может еще не поздно, и… — Чарли, уже поздно, — перебил брюнета кондитер, — Я живу с этим больше трех лет. — Больше трех? — удивился Баккет. — Но я думал… — Я тоже думал, что от этого умирают за пару месяцев, — он присел и начал собирать осколки с пола. Привычного Чарли веселья в голосе не было совсем. — Вы поэтому решили найти себе преемника, да? — Нет. Как раз таки ханахаки я подцепил после той экскурсии, — какая-то нотка веселья проскочила в голосе,но она была совсем незаметна. Вилли выбросил осколки в мусорку и взял новую колбу, наливая в нее синюю жидкость. — В любом случае, ещё не поздно избавиться от этого! Сделать операцию, например… — Я делал. Но розы выросли снова, — пожал плечами мужчина. — Забавно, не правда ли? — он рассмеялся. Наигранно, пытаясь придать сложившейся ситуации немного красок. — Забавно? Забавно?! Мистер Вонка, это совсем не забавно! — Чарли сделал шаг вперед. — Просто скажите, кто этот человек! — Ты, — с невозмутимым видом ответил тот, ставя стеклянный сосуд на подставку. Чарли застыл на месте и, казалось, перестал дышать. Стебель начал сильнее сжимать все внутри, вызывая новый приступ кашля. На стол упало три больших белых лепестка, испачканный кровью. Вытерев губы тыльной стороной ладони, Вонка развернулся к застывшему на месте Чарли. — П… Правда? — выдавил парень из себя, смотря на Вилли. В карих глазах промелькнуло столько эмоций за какие-то десять секунд, что трудно было понять чувства Баккета на данный момент. Он был и удивлен, и рад, и боялся чего-то… Уже в следующую секунду парень оказался в нескольких миллиметров от Вилли, положил руки на чужие плечи. Он несмело приблизился к чужим губам, прикрывая глаза. — Я тоже тебя люблю, — выдыхает в приоткрытые губы напротив. Собственные губы обдает горячим дыханием и Чарли прижимается к губам кондитера своими. Просто прикасается, ничего более. Вонка замирает на месте, смотря куда-то в пустоту. Баккет запускает одну руку в мягкие волосы Вонки, пропуская пряди сквозь пальцы. Стоявшие у двери умпа-лумпы переглянулись и тихонько вышли из помещения, слегка улыбаясь. Вилли не верил, что это действительно происходит, что это не очередной сон. Он обнимает Чарли, прижимает к себе, отвечает на поцелуй (пусть и неумело, но все же), который становится все настойчивее. Они не заметили, кто из них и когда углубил поцелуй. Вилли провел языком по небу, по кромке зубов Баккета. Чарли уже давно упал бы, если бы руки Вонки не держали его так крепко. Когда воздуха стало совсем мало, им все же пришлось отстраниться друг от друга. Тяжело дыша, мужчина обнял кареглазого, прижимая к себе и глупо улыбаясь. Чарли улыбнулся и обнял Вилли, утыкаясь носом куда-то в район ключиц. Кашлять больше не хотелось, боль тоже сошла на нет. — Эм… Что скажем маме и папе? — тихо спросил парень. — Придумаем, Чарли… Они еще долго стояли, обнимая друг друга и улыбаясь. Теперь у них точно все будет хорошо…