Шаги по другой тропе

Арно Монсальви и не смог бы точно сказать, сколько времени пролежал на походной кровати, привязанный за руки шарфом к изголовью. Знал только то, что времени прошло прилично. Шарф нигде не сдавливал его запястья, но всё же у Арно никак не получалось освободиться, сколько бы он ни пытался, и это вызывало в нём нервозность. Немного приуныв, уже перестав надеяться на то, что кто-нибудь скоро его отвяжет, молодой человек тоскливо смотрел на проём палатки и думал о том, что сейчас бы обрадовался кому угодно — «этой ведьме Легуа», Жану Люксембургскому, даже всем чертям преисподней и герцогу Филиппу. — Ну, что, не скучали тут без меня? — раздался звучный и сильный голос Ксантрая, а потом и сам рыжий овернец собственной персоной прошёл внутрь, но тут же замер в недоумении и бегло оглядел окружающую обстановку, потом перевёл взгляд на привязанного Арно, глаза которого загорелись радостью и надеждой на скорое освобождение. Ксантрай был весь красный, запыхавшийся, как кузнец, с рассечённой губой, на доспехе виднелась вмятина. — А где мадам Катрин? — задал вопрос Жан, бегом рванувшись к Арно, насколько позволяли его тяжёлые и помятые в бою доспехи, и развязал шёлковый платок, коим был заткнут рот Арно. — Ни слова об этой ведьме больше! — рявкнул Монсальви. — Будь любезен, отвяжи меня. Мне уже осточертело так вот лежать. Рыжеволосый рыцарь занялся тем, что освобождал запястья Арно от плена шерстяного шарфа. Покончив с этим делом, он положил предмет гардероба на кровать. С ликующим выкриком: «Наконец-то! Свобода!», Арно подскочил на кровати и потёр свои запястья, добавив после: — Друг мой, огромное спасибо! Чёрт знает, сколько времени я здесь уже привязанный лежу. — А с Катрин-то всё в порядке? — забеспокоился Ксантрай. — Чем таким вы оба занимались в моё отсутствие? — С этой стервой как раз всё в порядке, она меня к кровати и привязала, — пробурчал обиженно Арно, насупившись и повернув голову в сторону от Ксантрая, поджав губы. — Как в такой хрупкой и миниатюрной даме помещается столько коварства? — Так она тебя привязала и того?.. — справившись с шоком, поинтересовался Ксантрай. — Ха, если бы так всё и было, Жан! — воскликнул возмущённо Арно, встав с кровати и нервно пройдясь туда-сюда и обратно по палатке. Чтобы привести в порядок бушующие мысли в своей голове, он помогал другу снять с того доспехи, шлем и набедренные щитки. Помощь Жану в снятии доспехов всё же помогла ему успокоиться. — Она меня просто привязала к кровати своим шарфом, заткнула мне рот кляпом — и вот вся любовная игра! А до этого говорила такие пылкие и искренние слова любви, так ласково глядела, припадала своими губами к моим губам… — Арно и сам не заметил того, с какими восторгом и мечтательностью рассказывал Ксантраю о том, что произошло между ним и Катрин. — Вот это женщина! — присвистнул в восхищении рыжий рыцарь. — А мадам де Бразен дама очень необычных пристрастий! — И тут Ксантрай прыснул со смеху, схватившись за живот и согнувшись пополам. Вскоре его уже распирало от дикого хохота. — Ох, ну и умора! Вот это каверзу она с тобой сыграла! Ты бы себя со стороны видел, пока я тебя не отвязал… Со смеху бы умер! Бывают ведь такие прекрасные дамы!.. — новый приступ хохота вновь напал на рыжего овернца. — Хватит ржать, болван! Ничего смешного! — зарычал на него Арно, заскрежетав зубами и сжав руки в кулаки. — Ксантрай, ты не забывай, что я уже больше к кровати не привязан, могу и треснуть! — Да ладно тебе, ну, извини, — примирительно проговорил Жан, отсмеявшись. — Не хотел обидеть. Но впервые на моей памяти такое, что женщина с тобой провернула подобный номер. — Но нет худа без добра. По крайней мере, когда Катрин меня связала и заткнула кляпом рот, я узнал больше про обстоятельства того, как погиб мой брат. Я не знаю, правду ли мне сказала Катрин о том, что она и её друг отбили Мишеля от кабошьенов, Катрин прятала моего брата у себя в винном погребе, но укрытие Мишеля обнаружила охочая до выпивки служанка и подняла крик на всю округу, выдав Мишеля этому зверью. Гийом Легуа же зарезал Мишеля как свинью на бойне… — при упоминании о трагической, даже скорее чудовищной кончине родного брата, Арно всё же смог совладать с собой и не дать слезам скатиться из глаз, усилием воли заставил перестать дрожать свои руки. — Но теперь у меня хотя бы есть две зацепки — друг детства Катрин, Ландри Пигасс, который служит в гвардии герцога. И епископ Кошон, который в то время застал ту парижскую мясорубку. Я думаю поговорить с обоими. И я знаю теперь, кому на самом деле я должен мстить. — Я даже не знаю, что тут можно сказать… — проговорил задумчиво Ксантрай, запустив пальцы в огненную шевелюру. — Так мадам де Бразен тебя связала вовсе не для того, чего бы тебе хотелось, а просто рассказать тебе то, что ты должен знать… ну, ещё бы, ты же непробиваемый, кроме себя — никого не слушаешь и не слышишь. Вот мадам Катрин и пошла на столь крайнюю меру. — Да, конечно, она обманула мои надежды на любовь в этой палатке, но с другой стороны — я ей даже благодарен, что теперь мне известно про гибель Мишеля и виновных в ней больше, чем раньше, — говорил Арно скорее себе самому. — А как твой бой с Ребеком? Что ты с ним сделал? — опомнился Арно. — Ему будет больно сидеть какое-то время, и у него громадная шишка на голове, но вообще-то он цел. — Ты сохранил ему жизнь? — Чёрт побери! А что с ним было ещё делать, с этим молокососом! Ты бы видел, как он держал топор! Как церковную свечку! Честное слово, я просто растаял! — А я всё думаю о том, что со мной сегодня произошло в этой палатке, и чему виной мадам де Бразен, — хмуро проронил Арно. — Кажется, мне с этого дня больше не нравится тип женщин «Трепетная тихоня», а немного противоположное… — Об заклад биться готов, ты хочешь повторения тех чудесных минут в обществе мадам Катрин! — поддел дружелюбно Ксантрай своего друга, за что мгновенно получил от Арно беззлобный тычок в бок, и оба засмеялись, переглянувшись.