Нужно опасаться инвалидов

Бран не может поверить своим глазам. Его трясет, и сдавленные всхлипы вырываются из груди. Не может такого быть. Не может быть, что родной Винтерфелл разрушен. Не может быть, что от него тянется цепочка дыма, а повсюду — мертвые трупы. Старк правда старается прийти в себя, но его колотит, и он захлебывается в панике.  — Как же так… — медленно тянет он, не в силах поверить в реальность.  — Бран… — обеспокоенно зовет его Мира. У него такое чувство, что он бахнется в обморок. Все было не так плохо, даже тогда, когда он осознал, что его ноги совсем ничего не ощущают.  — Я…  — Мы не можем здесь останавливаться, — отмечает Жойен. — Нам и так с трудом удалось уйти от погони. Все равно никого здесь не найдем. У Брана ком в горле. Ему хочется выйти и отыскать близких, но он не может. И так уже все видно — печальная картина. Старк не может ни связаться с родственниками, ни попытаться найти их. Сплошная безвыходная ситуация. Ему не хочется говорить, и он натягивает капюшон толстовки Жойена на голову, надеясь, что от него отстанут. К счастью, оба Рида понимают и не лезут к нему. *** Бран с радостью меняет пропахшую болотную кофту Жойена на черную водолазку, в которой он выглядит очень серьезно. Даже солидно. Она облачает его в цвет бесконечной ночи, как будто теперь у него в груди сплошная бездонная дыра. Вкус у него имелся, поскольку с детства у них вырабатывался свой стиль, как и у других медийных персон. Тяжело быть одним из наследников огромной корпорации. Которой уже нет. И вещи он достает не из гардероба, а покупает задешево в Богами забытом магазинчике близ Стены. Жойен и Мира смеются где-то в глубине лавки, меряя очередные безразмерные свитеры. Бран к ним не лезет, хотя ползти в чистой одежде к кассе, дабы ожидать их там, довольно унизительно. Ему не хотелось их тревожить. Они и так делают для него слишком многое. Так или иначе, Риды недолго торчали возле зеркал, быстро расплачиваясь за покупки и перенося Старка обратно в баги. Он расслабленно растекается по заднему сидению.  — Это ужасно. Не жизнь, а бродяжничество, — бормочет Бран.  — Выживание, — поправляет его Жойен, вызывая приступ раздражения.  — Отвали, — почти рычит Старк. — Мне и так плохо. Это ведь не у тебя порешили всю семью… — его голос тускнеет, и он опрокидывает голову на грудь.  — Бран… — пытается Мира.  — Я даже двинуться сам не могу!  — Да хватит! — резко взмахивает она руками, и мотор затихает. Бран морщится и отворачивается. Жойен молчит, но Старк догадывается, что он тоже раздражен. Миру бесят они оба, но она идет именно к нему, к Брану. Залазит на задние сидения и устало вздыхает, приподнимая его и укладывая голову на колени. Старку хочется замурлыкать в этот момент от счастья.  — У меня болит голова и позвоночник, — шепчет он вместо урчания.  — Я понимаю, — кивает Мира и гладит его по волосам. — Но мы не можем нигде сейчас приобрести нужные лекарства и протезы. Бран не отвечает, потому что утыкается ей в живот и прикрывает глаза. Ему нравится Мира. Она теплая, пахнет антисептиком и чем-то болотным, но уже привычным, и очень мягкая из-за своих объемных пушистых свитеров и штанов. Бран даже не замечает, как засыпает. И снятся ему почему-то глаза, снег и рисунки на коже. *** Бран с трудом выпихивает себя из Баги. Ему некомфортно. На границе со стеной холодно, много незнакомых людей, и какой-то шум. Это, кажется, воет сирена. У него так трещит голова, что он весь кривится и покрывается мурашками. Накатывает тошнота. Ему так плохо, что хочется скрутиться в клубочек и скулить, пока не придет кто-нибудь. Желательно Мира с ее уютом. Приходит Жойен со своим детским, но очень обеспокоенным лицом.  — Ну что? Я уже могу идти, плакаться Джону в жилетку? — наигранно смеется Бран. На Риде лица нет. Старку становится от этого страшнее.  — Миру… Она пошла понять, что происходит, но ее схватили… — забормотал он, а Старка словно в чан с холодной водой окунули. Если ее забрали, то все плохо. Конечно, может, Жойен утрирует, но что-то подсказывало, что к Джону он не попадет сегодня…да и вообще на Стену. *** Им приходится послушать этих парней, потому что у них пушки и выглядят они очень жестоко. Такие явно не будут церемониться. Им проще застрелить, чем продолжать возиться. Вообще Бран хочет возмутиться, но Жойен кидает на него обеспокоенный взгляд и шикает. Он ведет себя несколько странно, но Старк не начинает препираться. В конце концов, у них на мушке не только они, но и Мира. Карл — так зовут этого обмудка, руководящего процессией, — приказывает им садиться в вагонетки. Они уже сбежали с основной дороги и теперь спускались вниз, под землю. Таким образом, они оказались в арочном помещении, темном и сыром, в котором гулял ветер и протекала крыша в некоторых местах. Старые ржавые рельсы, которые уже давно никто не выпускает, смотрелись совершенно ненадежно, как и вагонетка, кое-как сколоченная и вся трясущаяся. Брана, Жойена и Миру усадили внутрь. Они с трудом уместились и теперь ерзали, но Карл приказал им сидеть тихо и неожиданно сильно оттолкнулся. Старк распахнул глаза. Ветер бросился в лицо, а в ушах раздался громкий скрежет и треск. Карл бежал прямо по рельсам, держась за края. Еще двое его приспешников также устроились по бокам. Заманчивой идеей показалось отцепить их пальцы, но Бран чуял, что это будет плохим решением. Они отсюда сами точно не выберутся: их попросту перебьют. Лучше уж дождаться, пока ситуация устаканится. Судя по глазам Миры, она думала о том же самом. Это придало Брану уверенности, хотя какой-то замыленный взгляд другого Рида не давал ему покоя. Он все равно не успевал об этом подумать, потому что они продолжали нестись, петляя по неожиданно длинному туннелю. Карл уже подтянулся, перестав толкать, а другие члены его банды отстали, но ненадолго. На каком-то из поворотов их остановили. Рельсы обрывались, и их перехватывало большее скопление людей. Они ждали возле какого-то подобия станции, о чем-то разговаривая. Схожесть их сразу бросалась в глаза. Все они имели густые темные или рыжие волосы, крепкое телосложение и светлую кожу. Практически как северяне, только эти покрывались еще самыми разнообразными наколками, а у некоторых отсутствовали конечности. Это Бран заметил, когда его схватили за плечо, но людского тепла он не ощутил, а, повернувшись, увидел металлический скелет. Это смотрелось жутко и инородно, как что-то совершенно уродливое и неправильное. Он чуть не завопил, хватая ртом воздух. Если честно, Старк даже сам не понимает, что его тогда остановило от этого — нежелание позориться перед Мирой, или ладонь Жойена, сжавшая его собственную. Он очень не хотел над этим задумываться. Особенно, когда встретил взгляд Рида — серьезный, но покрытый какой-то печальной дымкой. Этот тип из странных северян заорал о том, что не сможет в одиночку поднять его. Это дало немного времени, и Бран решил этим воспользовался.  — Что… Жойен, очевидно, ненавидит, когда Старк открывает рот, поэтому шикает и прижимает указательный палец к губам, мол, замолчи. И шепчет сам. Мира что-то начинает в панике спрашивать, а Бран ощущает, что холодеет. Этот мороз преследует его и тогда, когда его несут вглубь и сажают в сани.  — Стойте! А Ми…мои друзья? — вырывается у него, потому что не время впадать в транс!  — А вот это уже не твои проблемы, — хмыкает какой-то мужик. Сани трогаются с невероятной скоростью. Бран ничего не успевает ответить. Лошадь впереди выглядит странно, и, присмотревшись, Бран обнаруживает у нее вместо ног стальные протезы. Она едет так быстро, что ему приходится ухватиться за сани и держаться покрепче. Вообще Старк мог бы спрыгнуть — его усадили без провожатых, но тогда он, вероятнее всего, попросту разобьется на полном ходу. А если нет, то его либо снова найдут, либо он сам замерзнет в снегу, неспособный даже передвигаться нормально. Собственное бессилие вперемешку со страхом и усталостью накатывало огромными волнами, захлестывало и обрушивалось на него головной болью. Ему плохо. Ужасно плохо. Он постарался скрутиться в комочек, прикрывая глаза и стараясь не рыдать. Тряпка. В сон он провалился случайно, потому даже не сразу понял, что его будят. Веки размыкал Бран осторожно, будто зная, что ничего хорошего его там не ждет. Так и оказалось. На него смотрели глаза, похожие на застывший уже сотни лет лед. Прощай.