Сказочник

Хуорны позволили им жить внутри лесного убежища, поставив лишь правилом не жечь там костров. Потому костры они жгли редко, всегда за пределами лесного чертога, и ели по большей части всухомятку. Сэм вздыхал, скучая по вкусной похлебке, но смирялся с судьбой. Тем более, что жизнь в самом сердце Фангорна была спокойной и даже ленивой. У самого хоббита было немного дел, разве что помогать с ранеными, да убирать лагерь. Хуорны разрешили им пользоваться странной водой, хранящейся в каменных кувшинах, и оказалось, что она обладает особыми целебными свойствами. Раненые быстро выздоравливали, на удивление быстро, особенно если вспомнить про жуткое колдовство Черных. Но ему противостояла магия древних лесов, растущих здесь едва ли не со времен Весны Арды. Благословение Земной Владычицы напитало это место еще в те стародавние дни, и потому здесь все росло и цвело даже без Солнца и Луны. Другие были заняты больше Сэма, особенно это касалось Гэндальфа, лесных эльфов и Беруны с ее женщинами. Они бродили по убежищу, то и дело касаясь стволов и листьев замерших деревьев, и друэдайн разговаривали с ними, а эльфы тихо пели. Древесные лампы тогда вспыхивали ярче, по кронам шелестел легкий ветерок, но в остальном все оставалось таким же, как и было. Энты не пробуждались. Однажды Сэм спросил об этом у сестры, которая теперь редко бывала не занятой, но в тот вечер сидела одна, прислонившись к стволу, и не то о чем-то думала, не то просто мечтала. Он потихоньку подошел к Нэн, присел рядом. - А, привет, - сказала она, очнувшись от своих мыслей. Голос ее был мягким, она явно не сердилась за то, что брат отвлекает ее. - Привет, - сказал Сэм. – Как ты думаешь… надолго мы еще тут? Нэн ответила не сразу. - Неуемный ты, братишка, - она взъерошила ему волосы, как часто делала в детстве. – Все-то тебе надо куда-то идти, что-то новое видеть. А я бы век отсюда не уходила… - она мечтательно улыбнулась. - Э, ну не знаю… - протянул Сэм. – Всю жизнь просидеть в этом лесу – так себе удовольствие, вот как по мне. Даже супчику не похлебать… - Ты опять про еду, - Нэн усмехнулась, потом села, подтянув колени к подбородку. – Я о другом думаю… - сказала она медленно. - Это о чем же? – спросил Сэм, и ему стало немного не по себе. Сестра теперь как-то не очень походила на обычную хоббитянку, у нее появились такие манеры и такие мысли, что в Шире и днем с огнем не сыщешь. Да и добрее она стала, мягче. Как ни странно, это Сэма скорее пугало, чем радовало. - О Лесе думаю, - сказала она задумчиво. – О том, каково жить здесь год за годом, всегда, всю жизнь… - Э, мы же тут не на всю жизнь! – запротестовал Сэм испуганно. – Хотя нет, не может быть… Гэндальф спешит, он вряд ли захочет просидеть здесь даже год, не то что сотню. - О тебе никто и не говорит, Сэмми, - сказала Нэн с легкой усмешкой. – Тебе это без надобности. - А тебе-то в том какая надобность? – подозрительно спросил Сэм. Разговор нравился ему все меньше, хотя он не мог понять причины. - Узнаешь в свое время, - ответила Нэн и к великой досаде Сэма дальше отделывалась от него незначительными пустыми фразами, пока разговор окончательно не иссяк. И про то, как они хотели пробудить энтов, он так и не узнал. Гильторон ходил мрачный, он то подавленно молчал, то пускался в многословные излияния, выбрав себе в наперсники Сэма. Слово за слово он поведал Сэму то, что тот давно знал – что любит его сестру и желает вступить с нею в брак. - Но ее я никак не пойму, - жаловался Гильторон как-то вечером. – Вроде и нравлюсь я ей, и говорит приветливо, и не то чтобы гонит – но в ней любви я не вижу. Нет, я же не говорю, чтобы она мне на шею кидалась, так разве что дикарки какие делают, но хоть что-то должно быть! Взгляд теплый, слово приветное… - Да никогда женщин этих не поймешь, - тоном опытного знатока женских сердец отвечал Сэм. – Может, просто играется, проверяет… - Да что проверять-то, я хоть сейчас готов!.. – воскликнул Гильторон и сразу же сник. - Хотя нет, сейчас никак нельзя, пока Врага не одолеем. Но все равно должна быть надежда какая-то. А не то… Он глянул так мрачно, что Сэм тут же вспомнил, как они затаскивали Гильторона на древесную стену, когда тот упал. - Э, ты так не шути! – сказал он строго. – Не дело самому подставляться под нож, когда нас и так мало. Да и вообще, не дело это… - Да понимаю я, понимаю, - подавленно ответил Гильторон. – Не подставляюсь я. Вот победим Врага… - А как ты думаешь – победим ли? – Сэм заговорил тихо, будто не желая, чтобы их подслушала сама судьба. – Вон все-таки какая силища, колдуны всякие, мертвецы, чудища, а про орков я и не говорю даже… - А что не победим – о том думать нельзя, - твердо сказал Гильторон. – Это сразу силы лишает. Хотя дома кое-кто так думал и думает. Он замолчал, уставившись неподвижным взглядом куда-то в сторону. - Родичи твои или друзья так думают? – спросил Сэм, уж больно мрачным стал Гильторон. - Родичей близких у меня и нет, - ответил Гильторон так печально, что Сэм пожалел о своем вопросе. – Отец погиб, когда мне десять было, мать умерла еще через два года, не выдержала. Братьев и сестер нет у меня. А так-то мы все друг другу родичи, по-другому и не выйдет, народ наш маленький. А что до друзей… да, был у меня друг один. По соседству росли, все вместе делали, как братья. Только и он… года два назад ушел в дозор и не вернулся. Тело потом нашли, изрубленное все, истыканное, а вокруг – десяток орочьих… Сэм молчал, подавленный. Многое он видел за это путешествие, но благодаря врожденной хоббичьей жизнерадостности старался не подпускать плохое близко к сердцу. Он и горевал, и сочувствовал, но все равно радовался, что жив сам, живы и его близкие. А сколько горя в сердце носят его товарищи здесь, да кто угодно – хоть тэламарцы, хоть фангорновы жители. Вот разве что друэдайн на их острове мало задело общее злосчастье. - Ну, что ж тут сделаешь-то, - сказал он наконец, не зная, как и слова подбирать. – Ничего, вот мы – и живы, и многое нам удалось. И мастеру Гэндальфу я верю. Пока он не потерял надежды, и я не потеряю! - Так-то оно так, - отвечал молодой дунадан без особого воодушевления, - только все же мне и не только для всех, и для себя бы надежды хотелось. Вот Нэн… - Эх, могу тебе только удачи пожелать, - Сэм привстал, чтобы похлопать долговязого Гильторона по плечу. – Может, завтра пойдем с Нэн погуляем? Я как-нибудь отстану потихоньку, а вы уж поговорите. - Это бы хорошо! – Гильторон немного оживился. – Спасибо, друг! – он тоже хлопнул Сэма по плечу. Они договорились, что сначала Сэм подойдет к сестре один, а Гильторон уж потом, когда ей неудобно будет отказываться. Гильторон так разулыбался, что Сэм даже почувствовал себя неловко – он ведь не любовь Нэн обещает, а только еще одну встречу с ней. Как бы сестренка там чего-нибудь такого не сказала, из-за чего Гильторону еще хуже придется… Но сердцу-то не прикажешь, нельзя же и Нэн за это винить! Еще раз пообещав себе никогда ни в кого не влюбляться, Сэм отправился спать. *** Обещание свое Сэм сдержал на все сто. Нэн, ставшая какой-то притихшей и благостной, не только не отказалась погулять с ним, но даже очень обрадовалась. На Гильторона, который тут же явился как бы невзначай, она взглянула спокойно и поздоровалась тепло, хотя было в ее взгляде что-то, что Сэму не очень понравилось. Какая-то грусть-тоска на самом дне глаз. Через пару мгновений это выражение исчезло, но Сэму оно запомнилось слишком хорошо и отравило впечатление от хорошей во всех других отношениях прогулки. Они медленно шли по роще заснувших энтов, Нэн и Сэм рядом, рука об руку, Гильторон чуть в стороне, он пристроился к Нэн с другого бока, но пытаться брать ее за руку не стал. Похоже, не верил в успех этого предприятия. На лице у него было написано сложное чувство: вроде как он и радовался этой прогулке с любимой, но и боялся ее, и предчувствовал что-то плохое. Сэму бы не хотелось думать, что он придет в отчаяние, если Нэн будет такой же холодной и отстраненной, как и последнее время, но, похоже, так оно и случится. «И что бы ей стоило немного его приголубить», - подумал он, глядя на сестру, которая смотрела куда-то в густое переплетение древесных ветвей впереди, - «даже если не особо любишь, все равно жених-то завидный. Каждая девушка мечтает выйти замуж, это всем известно, так что же здесь время тянуть?» Однако, вспомнив, почему они убежали из Шира, Сэм устыдился подобных мыслей. Ведь они все сражаются за то, чтобы у любого был свободный выбор – как жить, где и с кем. Почему же он отказывает в этом Нэн, только потому, что сочувствует Гильторону? Хотя странно все это, он точно знал, что у сестры в Шире не было сердечного друга, так чего же она противится и Гильторона отталкивает? Дала бы ему хоть одну возможность! Он ведь ее не удерживает насильно, готов ждать, сколько потребуется. Учиться у Беруны она может и давая Гильторону хоть какую-то надежду. Так в чем все дело? Сэм только помотал головой, отгоняя эти слишком уж сложные, мрачные мысли. Здесь, в тихой, красивой, хотя и немного печальной, роще думать о плохом не хотелось. Хотелось просто идти, вдыхать приятный запах молодой листвы, ощущать под ногами мягкую траву… Нэн внезапно остановилась, погладила кору дерева, мимо которого проходила. Дерево было высоким кленом с густой кроной, недавно выпустившим клейкие молодые листочки. Нэн прижалась к стволу щекой. - Слышите, как журчит сок? – спросила она негромко, отрываясь от коры. - Не-а, - Сэм тоже приложил ухо. – Ну, может, что-то там и слышно… - протянул он неуверенно. - А я даже так слышу, - сказала Нэн. – Очень уж они радуются весне. Гильторон только покачал головой, молча смотря на Нэн. Она же смотрела на дерево. - Он радуется, да, я слышу, - заговорила она снова. – Крепко спит, но все же не так крепко, чтобы не чувствовать. Пусть даже вокруг тьма и холод. - О, а это ведь… энт? – озарила Сэма внезапная догадка. - А энты тут – не все? - Ты верно понял, братец, - ответила Нэн с улыбкой. – Даже ты стал слышать лес. - Очень смутно, - признался Сэм. – Если бы не ты, я и не понял. А много здесь энтов? - Я вижу троих, - сказала Нэн. Сэм огляделся. Пожалуй, три дерева, и правда, отличались от остальных. Меньше ветвей, ствол стройный и без искривлений и что-то еще. Как будто неяркое, приглушенное сияние, но которое видишь не глазами, а как будто изнутри души. Он бы смешался, если бы кто-то попросил описать то, что он сейчас видит. Клен, каштан и дуб. Они были красивы, тихи и молчаливы. Где-то вверху гулял легкий ветерок, но здесь не шевелился ни один лист. Тут Сэм подумал о странности – обычно сосна не растет рядом с рябиной, а каштан не соседствует с елью. В этом же удивительном лесу все деревья были вместе, северные и южные. Видно, энты собирались сюда со всех концов света. Нэн снова прижалась к стволу, слегка погладила его. - Не он… - вдруг прошептала она и отстранилась. - Кто – он? – спросил Сэм, но Нэн только посмотрела на него или даже сквозь него, ничего не объясняя. - Идемте, - сказала она. Они пошли дальше, Нэн о чем-то глубоко задумалась и уже не держала Сэма за руку, и он, помня о своем обещании, стал потихоньку отставать. Зайдя за спину Нэн, он стал делать Гильторону отчаянные знаки, мол, что же ты медлишь, подходи к ней поближе да умасливай, а я уж вам мешать не буду. Гильторон вздрогнул, как будто очнулся, и постепенно стал идти вровень с Нэн, тогда как Сэм сдавал назад. Он остановился у большого куста, как будто рассматривая красивые белые цветы на нем, а когда поднял глаза, Гильторон и Нэн уже отошли на порядочное расстояние. Тут Сэм оглянулся и понял, что не знает дороги обратно. Лес выглядел одинаково во все стороны, а со слов Гэндальфа хоббит знал, что лесная крепость очень большая и обходить ее можно целый день или даже два. И дороги здешние Сэм знал плохо, он не особо-то стремился исследовать лес, заходя в своих прогулках совсем недалеко, так что их лагерь был ему всегда виден. Сэм в сердцах слегка сплюнул – как можно было об этом не подумать! – и решил потихоньку следовать за сестрой и ее кавалером, так чтобы их не слышать (уж хватит с него подслушиваний), а только видеть. Тихо и медленно он пошел за своими спутниками, которые тоже не спешили. Иногда он смотрел внимательно на деревья, стараясь понять – это энт или простое дерево. Дважды, как ему казалось, он нашел энтов – это были бук и высокая сосна. Сэм потрогал красноватую кору сосны, втянул носом воздух, слегка пахнущий хвоей, и увидел, что Нэн и Гильторон остановились. Нэн снова прислонилась к стволу, а Гильторон стоял рядом и что-то горячо говорил. «Вот и ладненько!» - подумал Сэм и присел на подушку из упавших хвойных иголок. И тут же чуть не подскочил с воплем, несколько иголок случайно торчали из земли и довольно чувствительно кольнули его в зад, пройдя через плотную ткань штанов. Он поперхнулся криком, стараясь не выдавать себя и не мешать, потом отошел назад, ощупал кучу сухих листьев и все-таки сел. У него была с собой сырная лепешка и, откусив пару кусочков, Сэм почувствовал себя вполне довольным жизнью. После еды его стало клонить в сон и чтобы не заснуть, Сэм поглядывал на Нэн и Гильторона, гадая, когда же они наговорятся и повернут обратно. Говорил больше Гильторон, Нэн только односложно отвечала и это наводило Сэма на грустные размышления. Хотя он все еще не терял надежды. В конце концов, когда Сэм уже порядком извелся, Нэн вытащила из кармана куртки гномий хрустальный цветок. Он тускло светился даже в вечной тьме заповедного леса, и Сэм невольно им залюбовался. Нэн протянула цветок Гильторону и что-то проговорила. Гильторон смотрел на цветок, но не стал брать его. Нэн повела рукой с цветком в сторону и он вдруг засиял, заискрился белым самоцветом. Нэн умолкла на полуслове и стала смотреть в ту сторону, куда указывала ее рука с цветком. Смотрела долго, потом сказала несколько слов и решительно тронулась в обратный путь. *** После прогулки Гильторон ходил, как в воду опущенный, и Сэм вообще закаялся вмешиваться в эти дурацкие любовные истории. Что ни сделаешь – все к худшему! Нэн упорно не хотела принимать ухаживания, а Гильторон страдал, считая, что он, видно, последний урод, если уж девушка на него не смотрит. Сэм пытался его утешить, но все было тщетно, Гильторон только молча вздыхал на все утешения. Нэн продолжала гулять по лесу, но почти всегда – одна, а иногда вместе с подругой. Ни Сэма, ни Гильторона она с собой больше не брала. Остальные занимались своими делами, отдыхали от трудного перехода и стычки с Черными. Многие гуляли по Убежищу энтов, некоторые выходили и за его пределы. Некоторых посылал туда Гэндальф, опасаясь пропустить возможное возвращение вражьих слуг. Саруман, почти ни с кем не разговаривая, уходил и приходил, когда ему вздумается, похоже, не считая обязанным кого-то слушать, кроме себя самого. Сэму это не очень нравилось, и он думал, что Гэндальфу тоже, но поделать тут ничего было нельзя. Оставалось надеяться, что хотя бы временно его интересы совпадают с интересами врагов Саурона. Сэм ел, пил и спал, иногда тренировался с ножом и слушал чужие разговоры, не всегда в них встревая. Не то чтобы он специально подслушивал, но как-то оказывался в тех местах, где говорилось что-то важное. Впрочем, понимал он не так уж много. Вот взять хотя бы разговор Гэндальфа с Беруной, который он услышал как-то вечером. - Ты твердо уверена, что все они понимают… что их ждет? – cпросил волшебник, как обычно, попыхивая трубкой. - Конечно, - Беруна медленно кивнула, как будто дерево качнуло веткой. – Они знают… да и более того, для нашего народа это не новость. И мы почитаем это за честь. Гэндальф ответил не сразу, задумчиво выпустив пару колец дыма. - Многие тому ужаснутся, - сказал он наконец, - обвинят нас в злом чародействе. Хотя я вижу здесь добро. - Я бы и сама так сделала, - сказала Беруна, - но я уже принесла иные клятвы, которые не могу, да и не желаю нарушить. - Не все избранные из твоего народа, госпожа, - сказал Гэндальф. – Имеем ли мы право… - Другие знают достаточно, чтобы согласиться или не соглашаться, - ответила Беруна на полувысказанный вопрос. – Если бы я не думала так, я прямо запретила бы им. Но я уверена в них, как в своих дочерях, - она слегка улыбнулась. - Все же думаю, - Гэндальф выпустил еще кольцо дыма, - что от этого выйдет не только благо, но и горе. Может, стоит еще раз спросить их, еще раз сказать… - Спроси, господин, - Беруна посмотрела прямо на него, ясным и чистым взглядом, совсем непохожим на взгляд старухи. – Я не буду пытаться переубедить их, если они решат иначе. - Мне это нужно, - вздохнул Гэндальф, - похоже, это единственный способ… Но я спрошу еще раз. *** Что это за таинственное решение Сэм, да и все остальные, узнали очень скоро. Потом он думал, а что бы он сделал, если бы понял, о чем речь? Побежал бы отговаривать? Силой бы куда уволок (а куда – в чащу того же Фангорна?) И надумал, что не сделал бы ничего. Вот ничегошеньки. Потому что всякий имеет право распоряжаться своей судьбой, как ему заблагорассудится. Чужой – нет, а своей – да. И ничего с этим не поделаешь, а кто хочет чужую душу насильно переделать, чужое решение отменить, тот подобен Врагу, и никому иному. Начиналось все так спокойно и мирно, что у Сэма даже и мысли не возникло, чем все это может обернуться. Гэндальф во всеуслышание объявил, что Беруна и ее ученицы будут творить обряд, который должен пробудить энтов. В отряде царило радостное оживление, их цель, похоже, была теперь совсем близка. Гэндальф выглядел уверенным, хотя и несколько мрачным, Беруна же и ее товарки были спокойны и веселы. Они, казалось, вовсе не тревожились об исходе обряда и были уверены в своих силах. Сэм попытался узнать подробности, но ничего так и не выведал. Гэндальф отвечал загадками, а потом просто сказал Сэму, что если уж он хочет что-то узнать, пусть спрашивает у друаданет или у сестры. На осторожные вопросы Нэн только улыбалась и отделывалась ничего не значащими фразами, разве что уверяла брата, что все пройдет хорошо. Подслушать тоже ничего не удавалось, Беруна разговаривала с другими женщинами только на своем языке. Все это тревожило Сэма, такая таинственность ему отчаянно не нравилась. Неужели обряд опасен? На этот вопрос и Гэндальф, и Беруна уверенно отвечали: «Нет». Но что-то должно было случиться, что-то, может, и не плохое, но печальное. Но как Сэм ни раздумывал, он ничего не мог понять. За день до обряда женщины ушли в глубь лесного убежища, запретив остальным следовать за ними. Сэм попробовал запрета не послушать, но заплутал в лесу так, что насилу выбрался обратно к лагерным кострам. Лес попросту вышвырнул его, как хозяин вышвыривает из комнаты излишне любопытного щенка. Сэму это совсем не понравилось, но что же было поделать! Что бы там не говорил Гэндальф о его особой удачливости, похоже, сейчас она ему изменила. Сэм тогда вздохнул, наелся за ужином до отвала и залег спать. «Если не знаешь, что делать – поспи, утро вечера мудренее», - так говаривал отец и часто был прав. Cледующее утро было обычным, тихим и безветренным, как часто бывало здесь, в окруженной стенами роще. Сэма с утра одолели мрачные предчувствия, он без особого аппетита позавтракал (хотя завтрак был нескудным) и устроился у корней излюбленного дерева, где часто сидел по вечерам. Сюда же прибрел Гильторон, но почти все время молчал, не считая приветствия, и так они сидели вместе, попеременно вздыхая. Но тут запел один из эльфийских рожков, чистую, хотя и немного приглушенную мелодию. Многие из оставшихся в лагере встали, другие остались сидеть. Сэм поднялся, не с его ростом видеть что-то с земли, поискал взглядом Гэндальфа, увидел его у ствола могучего дуба (который был настоящим деревом). Хоббит двинулся к волшебнику, но встал немного позади него. Гэндальф, казалось, и не обратил на него внимания, задумчиво смотря в сторону дальнего леса. Вновь зазвучала музыка. Теперь это были не только рога, но и барабаны, и доносились звуки из леса. Сэм, вытянув шею, заметил движение среди деревьев, там мелькало что-то белое. Наконец, показались идущие – это была Беруна и ее женщины. Все они были в белых длинных платьях, босиком, головы их были непокрыты, волосы распущены. У каждой в волосах были листья или небольшие веточки – рябины, клена, дуба, ясеня, других, неизвестных Сэму деревьев. Некоторые из женщин, что были постарше, играли на рогах и барабанах, другие пели, просто мелодию без слов. Вскоре все они оказались на открытом месте, на большой поляне в лесу, где стоял лагерь. Теперь они остановились, образовав большой круг, в центре которого была Беруна и музыкантши с инструментами. Остальные пели, иногда раскачиваясь из стороны в сторону, но с места не сходили. Сэм быстро оглядел женщин, выискивая Нэн, и увидел ее в круге, ее легко было найти по маленькому росту, а вот в остальном она мало была похожа на себя прежнюю. Особенно отличалось лицо – оно стало мягче, спокойнее, задумчивее… и печальнее. Сэма захлестнули дурные предчувствия, ему вдруг захотелось подбежать к ней и вырвать из круга, увести хотя бы силой и вернуться обратно, домой… и пусть все сами справляются, как знают. Не их это дело, маленьких хоббитов, бороться с Врагом и вершить судьбы мира. Но тут Нэн посмотрела прямо на него и от этого взгляда вся решимость Сэма увяла. Он не может и не должен решать за нее, а она выбрала этот путь с открытыми глазами. Он понял, что все именно так, чем бы этот путь не окончился. Даже гибелью. Музыка становилась все громче, все быстрее и неистовее. Движения женщин, стоявших в круге, становились все резче, они раскачивались все сильнее, пели все громче. Мелодия, казалось, заполнила воздух, он стал как будто плотнее, становилось трудно дышать… Сэм моргнул, в его глазах все расплывалось. Он уже не мог рассмотреть лица, фигуры, с трудом различал лишь что-то белое на поляне, где мешались волосы и листья, руки и ветви, тела и стволы… Ему показалось или стволов и ветвей на поляне стало больше? Намного больше… Но где же они? Где все женщины, что пришли с Беруной? Где Нэн? Разинув рот, Сэм смотрел на поляну. На поляну, где теперь росли деревья. Много деревьев.