Его искренняя улыбка

Был ли у вас когда-нибудь такой знакомый или, быть может, даже друг, который всегда находился в хорошем расположении духа, чем иногда мог даже раздражать окружающих? Знаете, этот бесконечный оптимист, который, казалось бы, просто ненавидит быть серьёзным, улыбка которого заставляет людей улыбнуться ему в ответ? Вот у Ярика, например, такой знакомый был. Да что уж знакомый, как-никак близкий друг. Они оба являлись летсплейщиками и часто вместе снимали видео, поэтому Косухин был уверен, что очень хорошо знает Лаггера. Да, этого оптимиста зовут Андрей, а ник, в последствии ставший его неким прозвищем — Лаггер, поэтому он мог называть его и так, и так. На самом деле, парень мог говорить о своём жизнерадостном друге вечно. И именно юмор, дружелюбие и жизнерадостность делали Лаггера тем прекрасным человеком, каким столько лет его знал Ярослав. Андрею всегда удавалось поддержать друга, пускай даже просто добрым словом и даже в трудной ситуации быть в радостном расположении духа. Его звонкий смех и широкая улыбка навсегда запомнятся Мистику, даже если их пути когда-нибудь разойдутся, и парни перестанут общаться. И такой же особенностью было и то, что рассказывая, казалось бы, обыденную ситуацию, Андрей смотрел на неё под другим углом, чем заставлял Ярика держаться за живот, уже болевший от долгого смеха. Безусловно, Андрей был человеком-неожиданностью. Лаггер был очень занятым человеком. Ярослав, порой, даже часами не мог связаться с ним, поэтому и видео выходили не так уж и часто, как они бы того хотели. Только если раньше в Андрее бурлила молодость, а дома его почти невозможно было застать, то сейчас Шавель стал более домашним человеком. И, чёрт возьми, это всё равно не помогло. Мистик подозревал, что тот уже начал придумывать отмазки, чтобы не снимать с ним, но всё же откидывал эти мысли. Лаггер всегда был честен с ним, никогда, кажется, не врал. Ну может так, в шутку. И поэтому сказал бы прямо. С ним всегда было просто из-за этого. Ярику казалось, что он знал о всех проблемах друга. Но, как оказалось, так ему лишь казалось. Андрей был счастливым всегда лишь по ту сторону экрана, с которой на него смотрит Ярик. Светлая сторона специально для Мистика. Андрей и вправду был таким рядом с ним, но после… Отключая звонок в скайпе, парень автоматически стягивал с лица улыбку и думал о далеком будущем. Чем он займётся, кем станет? Да и доживет ли? Спрашивал сам себя, и себе же горько усмехался, ведя бесконечные монологи о смысле жизни. Сидел порой, думал, и мысль в голову приходила «а, к чёрту всё». Но что-то заставляло останавливаться каждый раз. Проходило время, и Ярик уже не так спешил набирать Лаггеру. Да, на разговоры, как и прежде, уходило много времени, которое, к слову, можно было бы потратить иначе, но, обычно, это всё же стоило того. Но теперь последние разговоры друзей изменились. Точнее не совсем, но иначе, как изменились и не сказать. Андрей продолжал отпускать шутки через каждое слово, но говорил как-то неспокойно и напряженно, иногда даже переходя на испуганный шёпот. А теперь уже редкий смех его и вовсе выходил нервным, хриплым и временами даже фальшивым. Мистик не любил лезть в чужие дела, поэтому терпеливо не обращал внимания и не решался влезать в личную жизнь Лаггера. От последних мыслей больно кольнуло в сердце, но Ярик решительно остановил поток мыслей, идущих на этот счёт. Но и сам Андрей, казалось, долго тянуть не стал, а даже предложил Мистику приехать к нему на пару дней. Парень, конечно же, согласился и уже на следующий день прибыл в пункт назначения. Первые дни Ярослав гулял по шумным улочкам Лиды до поздна, возвращаясь в квартиру Андрея лишь поздно ночью. Друг прощал ему это, оставляя ужин на столе, а сам уходил спать. Косухин чувствовал себя свободным, и это чувство было так прекрасно, что не хотелось уезжать отсюда. Словно у тебя крылья за спиной. Делай что хочешь, живи как хочешь. Но Лаггер повел себя странно, сказав, что разрешит жить Мистику в своей квартире ровно десять дней. Парень заметил, что это не очень-то и гостеприимно, но Андрей ничего не ответил ему. Может и вправду не услышал, а может не посчитал нужным ответить. В любом случае спорить Ярик не стал, а билеты взял как раз на ночь десятого дня. Так и продолжалось их общение, но уже в непосредственной близости. Это была ночь девятого дня. До отъезда оставался ровно день. Когда Мистик уже лежал на кровати, поток мыслей о Лаггере снова застал его врасплох. Но он не стал отгонять навязчивые мысли, напротив, развивал их, думая о них двоих всё больше и больше, пока очевидная мысль не пришла на ум. Пришла, а дальше не уходила, прочно засев в сознании. Что может быть нелепее, чем влюбиться в лучшего друга? Ну может не лучшего, конечно, но точно очень близкого. И тут же его щеки вспыхнули, и он, словно пытаясь отогнать стыд, опустил на лицо подушку, которая приятной прохладой отдалась по лицу. Ему было немного стыдно и неловко за эти мысли, будто сам Андрей мог услышать их сейчас, поэтому он зажмурился, в надежде забыть и сделать вид, что никогда не думал об этом. Но у него это выходило слабо. Ярослав встал и вышел в коридор, а затем подошел к двери в комнату Андрея. Без стука зашел и присел у кровати, смотря на беззаботного и сонного друга. Но взгляд тут же зацепился за одну деталь… Его руки. Ох, если эти истерзанные клочки плоти еще можно было так назвать. Постарался хорошо, места живого не осталось. Длинные, где-то даже широкие порезы на половину руки. Их было так много… Ярику стало душно, дышать было невозможно, словно воздуха рядом не оказалось. Губы предательски сжались в тонкую полоску. А как же счастливое лицо, звонкий смех? Неужели все это было притворством? Как же так? А главное — зачем? Ярослав провёл холодными пальцами по запястью друга, но тут же взял себя в руки и отдернул ладонь. Это ошибка. Такое просто невозможно. Парень подошел к тумбочке и бессовестно начал рыться в его вещах. Это было неправильно, поэтому Мистик искренне надеялся, что Лаггер не проснется именно в этот самый момент. Быстро найдя его личный дневник, парень удалился из комнаты удивительно быстро, а что еще более удивительно — почти идеально тихо. Без зазрения совести он начал читать личные пометки и записи, но, правда, уже с конца. В этом нужно было разобраться, разжевать каждую фразу, каждый смысл, заложенный в неё. В потрёпанной кожаной книжечке Мистик искал ответ на свой главный вопрос, и она охотно предоставляла его парню. «Почему я начинаю вспоминать фильмы и сериалы, которые рисуют образ влюблённого идиота? Хм. Не трудный вопрос. Я и сам являюсь этим идиотом, ха.»; «Так больше не может продолжаться, я покончу с этим как можно скорее. Пока, ведь это последний день моей жизни. «; «Не смог… Тряпка. Хотя в чем-то я еще остаюсь хорош. Догадался позвать его, но что это даст? Убьет во мне последние ростки жизни. Что ж, так тому и бывать.»; «Это будет последней записью, перед тем, как я начну свою игру. Десять дней наедине с лучшим другом. Я — самоубийца во всех смыслах этого слова. Что ж, если за эти чёртовы дни не произойдет что-то такое, что напугает меня и заставит отказаться от своих планов… Я хочу выжить ради тебя, Мистик. Спаси меня. Хотя такое едва ли возможно.» Это было лишь начало, но Ярик уже понял всё. Он был человеком неглупым и умел сложить два и два. Но в голову его пришла довольно умная мысль — сфоткать оставшиеся части и убрать дневник назад, иначе Андрей проснётся, увидит свет в комнате, где спит Ярик, не увидит свою книжку и тоже всё поймет. Мистик привёл план в действие, быстро прокрался назад и тихо сунул дневник обратно на место. Андрей всё также мирно спал. Парень слегка засмотрелся на него, но потом отпрянул и ушёл назад. Он потушил свет и начал изучать фотографии страниц с максимальной внимательностью. Первый день оказался для Андрея довольно радостным. Друг впервые приезжает к нему в гости, такое не может не вызвать хоть какой-то отклик у Лаггера. И Ярик был с ним согласен. Когда он только приехал, когда впервые увидел Андрея… Парень тогда ещё крепко обнял его и не хотел выпускать. Дальше было описание дня. Ничего особенного, стоит признать, так что не стоит заострять на этом внимание. Второй день был привычным. Словно Мистик и не приехал к нему, а говорит с ним по скайпу. Всё те же фальшивые улыбки, которые нацепляет парень, лишь бы Мистик ничего не заподозрил. И снова всё, как было прежде. Андрей писал, что не знает почему боится сказать другу о шрамах. Тот, может быть, даже не отвернулся от него, а поддержал, но этот страх… Вдруг тот подумал бы, что всё это из-за него. Хотя это и так, конечно, но… Андрей не в коем случае не винил Ярика. Тот был абсолютно не виноват. На этом спорном моменте описание второго дня оборвалось. Третий был таким же, поэтому Андрей оставил почти весь лист пустым, пометив лишь «прожил и ладно». Четвёртый был полон боли и страданий. Он, то есть Ярик, ушёл гулять по городу без него, а Андрей в это время решил плюнуть на всё и покончить с жизнью. Парень так и застыл с телефоном в руках. Он упал лицом в одеяло, выронив куда-то телефон. Мистик ничего не слышал вокруг себя. Даже дышать стало тяжело. Он, лишь он виноват во всём этом. Читать дальше не было смысла. Ярик прекрасно помнил, что оставшееся время прогулял точно также. Приходил-то по сути, чтобы помыться, да поесть и поспать, а на Андрея почти и не обращал внимания. Как бы Ярик ненавидел себя за то, что влюбился в Андрея, он не мог отрицать этот факт. И самое ужасное было то, что его любовь была какой-то токсичной и неправильной. Человек, которого он любит, спит сейчас в смятении, не зная что будет завтра, да и наступит ли что-то после него. У него исполосаны руки в уродливых рубцах, которые не скоро, если вообще, сойдут с его рук. И сейчас Мистик сидит тут и даже ничего не предпринимает. Это ужасно, и это надо исправлять. Косухин откинул одеяло, вскочил на пол и с грохотом, словно слон, направился в комнату к Андрею. Уже в третий раз за ночь…