If the Sky Could Dream / Если бы небеса грезили (они бы грезили о драконах)

У короля, Берта Хаммела, рождается дочь. При первом взгляде на неё он не может сдержать слёз. Такая морщинистая розовая крошка, но на лицо — вылитая мать, с уже густыми каштановыми волосами. Девочка надрывается от крика, но затем утихомиривается, и Берт глазом не успевает моргнуть, как уже держит спящую малышку — такую изящную, такую хрупкую, боги, что кажется, того и гляди, разобьёшь — но тут жена улыбается благоверному, озаряя всё вокруг, и тогда мир снова встаёт с головы на ноги. Королевство ликует, и богачи устраивают пышные пиршества, в то время как бедные преломляют лучшие ломти хлеба и делятся элем, поднимая тосты за новую принцессу. Она — отрада отца и, следовательно, всего королевства. Она их будущее. Красивая кроха с ярко-голубыми глазами и густыми каштановыми волосами, доставшимися в наследство от матери. Она милая, солнечная и такая очаровательная девочка, что ни капли не меняется с годами. Она — озаряет жизнь отца, превращаясь из младенца в карапуза, когда уже начинает носить крошечные платья, на которые ниспадают шелковистые волосы. Берт боготворит дочь, обожает смотреть, как она играет с куклами, устраивает им чайные церемонии и наряжает. И так до третьего года. Однажды вечером, уложив ребёнка спать, королева подходит к мужу. — Что такое? — вопрошает Берт. — У меня новости о нашем сыне, — говорит Элизабет. Берт воплощает собой непонимание. — Ты… — Нет, — отрицает женщина. — Мы ошиблись. Кейт — не Кейт. Берт моргает. — Что ты имеешь в виду? — Этим вечером мне сообщили, что наша дочь на самом деле сын. — Она… он… перерождённый? — произносит он, задаваясь вопросом, как ребёнок, играющий в куклы, любящий платья и чайные сервизы, мог родиться не в том теле, если она… или он… родился девочкой. — На самом деле… по-видимому, носитель, — объясняет супруга. Носитель. Ребёнок с мужской внешностью, но с… другими гениталиями. Средний пол. Такое едва ли укладывается в голове у Берта, не встречавшего ни одного из этих редких индивидуумов, но… сын? — Сын? — говорит Берт со слезами на глазах. — У меня сын? — Да, любовь моя, — говорит королева, и Берт чувствует примесь скорби по прекрасной дочери, но его переполняет любовь, которую он испытывает к… сыну. Поэтому мужчина лишь улыбается и обнимает жену. — Всегда хотел сына, — признаётся глава семейства, чем провоцирует смех, после чего родители уславливаются встретиться с портным назавтра. Разумеется, на следующее утро Берт понятия не имеет, что сказать, когда его… сын с сияющим видом и коротко подстриженный приходит на завтрак в коротких штанишках и крошечной тунике, держась за руку мамы. — Здравствуй, — заводит беседу Берт, улыбаясь тому, что это явно маленький мальчик. — Как мне теперь тебя называть? Это традиционный вопрос, который задают перерождённым — людям, которые считают, что они не того пола, который им дан при рождении. И хотя Хаммел-младший формально не перерождённый, а скорее другой из пяти принятых в обществе полов — носитель, для которого характерна нетрадиционная анатомия — Берт только так может разобраться в сложившейся ситуации. — Мне нравится твоё имя, папочка, — сладким голоском произносит мальчик. — Тебе нужно своё имя, дорогой, — настаивает мама. — Например… Курт? Похоже на папино, но твоё. Ребёнок улыбается. — Курт. Курт. И по мере роста становится ясно, что всё пошло как надо — ведь он с самого начала был не девочкой, а именно носителем: мужского пола во всех отношениях, за исключением гениталий, что поначалу вызвало путаницу. Вне зависимости от гендера не существует идеального способа выявить носителей, пока ребёнок не определится, обычно в период полового созревания. Соответствие тела гендеру — индивидуальный вопрос, но Курт вырастает в мальчика, тело говорит само за себя — плоская грудь, длинные конечности и узкие бедра, и к десяти годам он становится самым ценным достоянием королевства — великолепный мальчик (возможно, даже слишком великолепный на свою же голову), по-прежнему цветом глаз в отца, хотя и до сих пор предпочитает игры с платьями и куклами досугу, интересному Берту. Но многое меняется после того, как его жена, королева, погибает на восьмом году жизни сына. У Хаммела есть враги среди дворян, жаждущих занять нагретое местечко, а также среди иностранных дипломатов, и кто-то из упомянутых настолько ненавидит короля, что идёт на убийство. Но наёмник наносит королеве удар кинжалом поздно вечером, когда она идёт по саду без присмотра, и убегает, поэтому Берт понятия не имеет, кто из врагов пошёл на преступление или почему. Но он знает, что потерял любимую жену и мать Курта. И поэтому Курт — всё, что остаётся у короля, его наследник и продолжение рода, единственный, кто может обзавестись будущими наследниками. Такой подарок необходимо защищать. Берт не понимает сына. Курт — ребёнок, которого непросто узнать. Зачастую холодный и отстранённый, больше привыкший к компании матери и более благосклонный к ней — когда мама умирает, Курт замыкается ещё больше, и Берт не знает, что делать. Он старается — в тщетных попытках проходят годы, но они с Куртом заходят в тупик. Отца озадачивает тонкая чувствительность сына и интровертность, он предпочитает одиночество компании других детей дворца. Курта озадачивает простота Берта, традиционные нравы и ретроградность. У Курта есть новые идеи, и Берт изо всех сил старается их реализовать. Но этот ребенок всегда недоволен, и Берт чувствует, что не может предложить ему ту жизнь, которую он хочет. И вот спустя два года после смерти королевы Берт приходит к решению. Курт так похож на мать, и Хаммел-старший не может отмахиваться от того факта, что ему нужна другая атмосфера, а также более серьёзная защита, чем стража, которую можно облапошить и ускользнуть. Курт слишком независим, чтобы оставаться в их кругу. Он ребёнок, считающий себя неуязвимым, и хотя гибель матери слишком рано познакомила его со смертью, он всё равно так своенравен, возможно, даже слишком. Ему нужна более основательная защита и более понимающий наставник, которого можно посвятить во все сложности. Итак, однажды вечером, вскоре после десятого дня рождения Курта, Берт вызывает его на встречу. — Как занятия, Курт? — спрашивает родитель, не зная, как перейти к новостям. — Нормально, — вздыхает Курт, часто меланхоличный в последнее время — он всегда чувствует себя белой вороной среди других детей во дворце и скучает по усопшей, хотя сила, с которой он превозмогает это, впечатляет Берта каждый день. — Но тебе стоит дать отставку мадам Хагберг — она ​​слишком пожилая и продолжает путать меня с принцессой. У меня не настолько высокий голос… — Что ж, — говорит Берт. Случай подворачивается не идеальный, но уж какой есть. — Тебе больше не придётся беспокоиться о мадам Хагберг, Курт. Ты кое-куда уезжаешь. У Курта загораются глаза. — Куда? На Берта наваливается чувство вины, которое встречает игнорирование. — Ты уезжаешь в новую крепость. Наверняка ты слышал — иногда принцессам предоставляют собственный замок с… — С драконом, — заканчивает Курт. — Но я не принцесса. — Нет, но ты самый ценный человек в этом королевстве, — говорит Берт. — И тебя нужно защищать так, как охранники не могут. — Это из-за мамы? — спрашивает Курт, возмущаясь. — Я не умру, папа, пожалуйста, не отсылай меня. — Курт, тебе понравится новый дом, обещаю, — заверяет Берт. — У тебя будет собственный дракон, который будет присматривать за тобой, обучая всевозможным вековым знаниям, которыми я не располагаю. У тебя будет лучшее образование и всё, что тебе только заблагорассудится, вне зависимости от стоимости и доступности. И никто не тронет тебя, слышишь? Ты будешь в безопасности. Курт начинает плакать. — Но, папочка… — Мне жаль, что расстроил тебя, — говорит Берт. — Но эта перемена к лучшему. Курт, я не могу здесь и сейчас дать тебе ту жизнь, которую ты заслуживаешь. Нет ничего экстраординарного в том, чтобы принцев пестовали так же, как и принцесс — думай об этом в таком ключе. Я по-прежнему твой отец, буду навещать тебя, и у тебя будет лучший репетитор, которого только можно найти. Тебе нужно уложить вещи, можешь попросить всё, что душа пожелает — теперь тебе ни в чём не откажут. Уезжаешь к концу недели. Курт стоит, холодно глядя на отца. — Ладно. Мальчик вихрем уносится из комнаты. Берту остаётся только молча наблюдать уход, потому что он знает сына, знает, что пока ничто не успокоит его. Курт — упрямец, своевольный и сногсшибательно умный для своих лет, и такой уверенный в себе. Мало что может повлиять на него, по крайней мере, по опыту Берта — и Берт чувствует, как они отделяются друг от друга, и дистанция увеличивается со смерти матери. Берт до сих пор горячо любит его, но Курт очень отличается от него. Ему нравятся прекрасные вещи, одежда, балы и сказки. Берт надеялся, что это облегчит задачу, но, видимо, упустил из виду тот факт, что когда принцессу — или принца, в данном случае — отсылают, это не самая счастливая часть истории. Остаётся надеяться, что Курт понимает — это всё ради надежды на счастливый конец.