If the Sky Could Dream / Если бы небеса грезили (они бы грезили о драконах)

Блейн остаётся славным, добросердечным, щедрым покровителем Курта, а также умелым преподавателем на уроках и очаровательным компаньоном в свободное время, которое Курт проводит с ним. В таком ключе неспешно минуют три года, но, оглядываясь назад, Курт не может не спросить себя, не прошли ли они быстрее, чем кажется, особенно когда он думает о Блейне. Триста лет — он столько прожил и всё равно находит радость в мире и по прошествии такого времени. Курт ведь тоже сможет? Он прилично вырастает за три года. Вытягивается, теряя детский жирок, всё тело перестраивается. Странные вещи происходят с ним по ночам, покалывания и прочая сумятица, и у него идёт первая кровь. К тому же он становится сильнее, и начинают расти волосы в определённых местах, которые раньше отличались гладкостью. Но впереди ещё долгий путь, пока его даже подростком сложно назвать. Он по урокам знает, что это только начало, но оно уже ошеломляет. И однажды всё меняется. — Завтра пересмотрим расписание, — заявляет Блейн однажды вечером, пока Курт убирает чернильницу, перо и бумаги в складную парту, которую они перенесли в сад в освежающий летний вечер. — Пора тебе начинать учиться защищать себя. — Но… но у меня есть ты, — неуверенно тянет Курт, не понимая, к чему идёт разговор. — Конечно, — говорит Блейн. — Но всего на три года. А потом тебе нужно будет уметь обращаться с мечом. У королевской семьи исключительное право уметь обращаться с оружием, мой принц. От того, как ласково Блейн произносит его титул, у Курта теплеет на душе, и он кивает в знак согласия. Блейн никогда не вводил его в заблуждение, и Курт безоговорочно доверяет ему. Если он говорит, что пора учиться — что же, у Курта есть вопросы, а Блейн всегда охотно на них ответит. — Но кто меня научит? — спрашивает он. — Вряд ли ты сможешь держать меч, да и сомневаюсь, что он тебе когда-нибудь был нужен. Блейн хохочет. — Не волнуйся. Я действительно научу тебя. Предлагаю завтра с утра первым делом начать тренировки на мечах. Перенесём математику и иностранные языки на вторую половину утра день через день. Одобряешь? — Одобряю всё, что сокращает уроки математики, — подтверждает Курт, и Блейн снова смеётся. — Математика важна, Курт, как бы ты её ни ненавидел, — наставляет он. — Понимаю, тебя не радует уменьшение языковой практики, но придётся продолжать заниматься по обоим предметам в часы досуга. У Курта предостаточно времени по вечерам, и Блейн следит, чтобы тот как минимум два часа каждый вечер повторял, что узнал на уроках за день, и только потом переходил к хобби. — Хорошо, Блейн, — говорит Курт, вставая и поднимая парту. — Мы увидимся за ужином? Блейн иногда присоединяется к нему за ужином, хотя Курт никогда не видел, чтобы Блейн ел: он уходит на охоту с утра пораньше и в часы учёбы Курта, тогда и подкрепляется. Но Блейн любит посидеть и поговорить с Куртом, явно понимая одиночество Курта, которое, кажется, растёт с каждым днём. Но сегодняшний вечер — исключение. — Нет, у меня дела. Увидимся завтра утром — встретимся здесь, в саду? — Хорошо, — соглашается Курт, а затем кланяется и уходит, оставляя Блейна одного в саду.