Maps

✈ Ночью мысли Чонина обретают форму и живут собственной жизнью, медленно разрушая его, пока он ворочается на кровати, чтобы найти удобное положение для сна. Он засыпает всего за несколько минут, но ненадолго. Всего ему удается урвать пару часов, возможно даже меньше, пока его спокойствие не нарушается сном, и он просыпается. Чонин вырывается из сна, задыхаясь, а перед глазами стоят четкие картинки. Картинки командира Чунмёна, стоящего на коленях, держащего его бедра руками и обхватившего его член губами. Чонину кажется, что он еще никогда не был так возбужден. Рассеянно он запускает руку в штаны, чтобы позаботиться о возникшей проблеме, а всё тело тем временем просто горит. Чувство собственной руки на себе не приносит полного удовлетворения, и вместо того, чтобы расслабиться после оргазма, Чонин чувствует, как напряжен, поэтому уснуть ему не удается, сколько бы он ни пытался. А лицо Чунмёна все так же ярко стоит перед глазами. Так не должно быть, думает Чонин. Не должно быть этих непонятных чувств, бешеного сердцебиения и этого сна. До конца ночи он на нервах, изредка проваливаясь в сон, а потом тишину комнаты прорезает сигнал будильника, говоря о том, что пора собираться на работу. Чонин вздыхает; глаза горят от усталости. И он совсем не уверен, что сможет смотреть Чунмёну в глаза после того, как кончил из-за сна с его участием, и что готов принять то, что шепчет ему подсознание. Он выбирается с постели и на автопилоте собирается на работу, молясь, чтобы друзья снова не решили затронуть тему Чунмёна. На инструктаже перед полетом Чонин старается обменяться с Чунмёном лишь парой фраз и избегает смотреть ему в глаза. Одного голоса Чунмёна достаточно, чтобы его завести, а эрекция на рабочем месте в планы Чонина не входит. Поэтому Чонин выпивает стакан холодной воды, делает несколько глубоких вздохов и аккуратно передвигает ногами в нужном направлении. Сильно это не помогает. - Выглядишь дерьмово, - оповещает Сехун, оглядев друга, и они вместе направляются к выходу на посадку. – Оба, - добавляет он, глядя на Лухана. - Спасибо, - закатывает глаза Чонин. В это утро он выпивает кофе больше, чем обычно, и это немного помогает ему прийти в себя, но усталость в теле не прошла. А судя по словам Сехуна, это заметно. - Оставь меня в покое, - стонет Лухан, массируя виски в тщетной попытке прогнать головную боль. - У меня есть обезболивающее в сумке, хотите? – предлагает Сехун, и Чонин с Луханом кивают в безмерной благодарности предусмотрительности Сехуна. Однако этот комментарий привлекает внимание Чунмёна. - Разве я не говорил вам вчера не пить много? – делает он выговор без особого энтузиазма Лухану, который пренебрег его вчерашним советом, а потом поворачивается к Чонину. – Ты нормально себя чувствуешь, Чонин? Тебе хорошо? шептал Чунмён у его члена, глядя на Чонина снизу вверх полными похоти глазами. Воспоминания молнией бьют по Чонину, посылая по телу электрические разряды. Чонин яростно краснеет и, чтобы ответить, приходится несколько раз сглотнуть. - Да, все нормально. Просто не выспался. Чунмён кивает, наверное делая вывод, что они задержались в баре дольше, чем следовало бы. Маленькая складочка на лбу не разглаживается, пока Чонин опять не заверяет его в том, что он нормально себя чувствует, а когда примет обезболивающее, то станет еще лучше. Никто не комментирует повышенное внимание Чунмёна по отношению к Чонину, даже не смеются и не одаривают косыми взглядами. Сехун кладет таблетку сначала на ладонь Чонина, потом Лухана, и они идут дальше. Чонин с подозрением задумывается, не забыли ли друзья о разговоре, из-за которого у Чонина был нервный срыв, или тогда они просто подшучивали потому, что были пьяными. Но все-таки он думает об этом с облегчением. В данный момент он не готов снова с этим бороться. До Берлина рейс добирается без проблем. Чонин с Луханом подают первому классу завтрак и обед, после чего их обязанности переходят к Сехуну и Цзытао. Теперь они свободны до конца полета, имея возможность отдохнуть или вздремнуть. Лухан засыпает, как только его голова касается подушки, а вот тело Чонина отказывается расслабиться. Сейчас, когда он не находится под воздействием алкоголя и головная боль почти прошла, мысли ясные, чтобы вспомнить все, что происходило за последние два месяца, и особенно то, что случилось этой ночью. Мысли плывут сами по себе, ища причину этого эффекта. Если бы много лет назад Чонину кто-то сказал, что он окажется здесь, в небе, работая стюардом на одну из самых престижных авиалиний Южной Кореи, он бы просто рассмеялся. Чонин не из числа прилежных учеников и не один из тех, кто планирует свою жизнь с десятилетнего возраста, мечтая о том, в какой колледж поступит, какую карьеру выберет и на какую компанию будет работать. Чонин не позволяет себе мечтать. Мечты – это всего лишь мечты. И эта роскошь только сделала бы больнее. Чонин решает, что хочет спокойную жизнь, офисную работу с девяти до пяти, нормальную зарплату, которой достаточно, чтобы оплатить счета и возможно, если ему повезет, семью в отдаленном будущем. И этого хватит. Главное, что он будет счастлив. С такими мыслями протекает жизнь Чонина, пока не осуществляется мечта Сехуна. За все годы их дружбы Сехун всегда грезил о работе в небе. - Я хочу летать, - говорил ему Сехун. Говорил, когда ему было пять, когда ему было двенадцать, пятнадцать, восемнадцать, а Чонин только хмурился, советовал сосредоточиться на учебе и говорил, что он может стать отличным адвокатом или врачом, и тогда он заработает много денег, чтобы путешествовать и летать. И Сехун всегда отвечал на это: «Это не одно и то же. Однажды ты поймешь, Чонин. Однажды ты найдешь то, ради чего преодолеешь все препятствия». Сехун, которого Чонин считал молодым и наивным, до сих пор преподает ему уроки жизни. И только в тот день, когда Сехун наконец-то проходит отбор на обучение работе стюарда, внутри Чонина зажигается искорка надежды. Эта искорка растет, увеличивается, превращается в пламя, и когда Сехун рассказывает ему о своем первом рабочем дне после двухмесячного непрерывного обучения с горящими глазами, говорит, как он счастлив и какую важность он чувствует, будучи ответственным за безопасность людей, пламя становится таким огромным, что Чонину еще не скоро удается его погасить. Достижение Сехуна заставляет Чонина осознать, что мир – он большой, и появляется желание увидеть его, найти новую дорогу в жизни, оставить временные подработки позади, научиться, как быть лучшим хоть в чем-нибудь, и стать тем, кем он гордился бы. Чонину хочется путешествовать, знакомиться с новыми людьми и тянуться к чему-то великому. Чонин находит всё это в авиации. А в авиации Чонин находит Чунмёна, что возвращает его в настоящее. Чунмён – один из самых молодых пилотов компании. Он успешен, и Чонин сразу проникается к нему уважением, как только они представляются друг другу. Он собран и всего на несколько лет старше Чонина, который даже галстук нормально завязать не может. Чунмён - первый человек не из круга друзей Чонина, который верит в него, вдохновляет и всегда так мил с ним, что очень сложно его не обожать. Чунмён работает в небе, но он близок к земле. Он как карта, которая направляет Чонина и его новоприобретенные крылья. Чонин думает, что к Чунмёну у него чисто платонические чувства, но если бы он был честен с самим собой, то сказал бы, что в последнее время хочет проводить с ним время, говорить обо всем и ни о чем, касаться его, целовать. Хочет. Вот только не может. Чунмён стоит выше него, он один из его начальников, так что его проявления заботы и привязанности Чонин списывает на добрый характер, и страсти здесь места нет. Это просто невозможно. Чонин уверен, что Чунмён видит в нем лишь младшего брата, того, о ком ему нравится заботиться, а не мужчину, как отметил тогда Лухан. И этот всплеск надежды как раз часть тех мечтаний, в которых Чонин не позволяет себе потеряться. Он готов выкинуть слова Лухана из головы, забыть о них и посмотреть в глаза реальности. Поэтому Чонину так сильно хочется верить, что Чунмён его не интересует, что его чувства далеки от романтических. И такими останутся всегда. Но пока Чунмён продолжает улыбаться ему этой теплой улыбкой, способной растопить ледники, становится все сложнее и сложнее, а заблуждения медленно распадаются на части. Значит нужно подавлять всё это. Он запрет чувства внутри, оставит их в уголочке и будет игнорировать до тех пор, пока они не забудутся. Такое решение принимает Чонин. Тем не менее, жизнь, кажется, настроена шутить и играть с разумом Чонина в игры, и когда члены экипажа добираются до отеля в Берлине, план подавления чувств трещит по швам. Потому что невозможно их игнорировать, когда тебе приходится делить номер с человеком, на которого эти чувства направлены. - Простите, сэр, должно быть в нашей системе произошел сбой, и два номера для Ким Чонина и Ким Чунмёна поменялись на один, - обеспокоенно говорит работник рецепции. Кровь Чонина превращается в лед, и все тело застывает. Даже сердце. - Что? – чуть ли ни визжит Чонин, как умирающий зверь, и тут же себя одергивает. Как бы ему хотелось, чтобы жизнь прекратила подсовывать такие сложные ситуации. Каждый член экипажа имеет привилегию занимать собственный одноместный номер в отеле, в особенности пилоты, которые по возможности живут в люксах. Поэтому Чонин просто шокирован. Чонин даже не подозревал, что когда-нибудь окажется в подобной ситуации, а уж тем более с командиром Чунмёном. Возможно пару недель назад проблема не вызвала бы у Чонина сердечный приступ, но сегодня, учитывая ночь с непристойными снами о своем командире и то, что он принял свои чувства и решил что-то с ними делать, она сводит его с ума. - Как это возможно? Вы можете это исправить? – просит Чонин, даже не скрывая отчаяние в голосе. - Боюсь, что у нас нет свободных номеров из-за большого количества приезжих, сэр, - объясняет работник рецепции, и сердце Чонина ухает вниз. Но Чунмён выглядит совершенно спокойным, как будто в этом нет ничего необычного. Он лишь вздыхает и улыбается женщине. Чонину больно чуть ли не физически от незнания, о чем он думает. - Все в порядке, - произносит он. – Ошибки случаются. Полагаю, у нас нет другого выбора. Мы берем номер. - Нет! – протестует Чонин, и когда все члены экипажа поворачиваются в его сторону, он понимает, как ужасно это прозвучало. – В смысле, берите номер себе, сэр. Я поживу с Сехуном, уверен, он не будет против. – Чонин бросает слова Сехуна обратно в отместку за ту неловкую вчерашнюю ситуацию. И уже придумывает, каким «веселым» сделает его пребывание в этом отеле. Но у Чунмёна, по-видимому, другие планы. И вновь решение Чонина оказывается недействительным. - Не глупи, - говорит Чунмён с яркой улыбкой. – Мы будем жить в одном номере. Можете сказать, чтобы подняли наш багаж наверх, - обращается он к работнику, а потом снова смотрит на Чонина: - Ты же не возражаешь, верно, Чонин? Чонин сглатывает и понимает, что выхода нет. - Нет, конечно нет. - Вот и славно, - кивает Чунмён. – Значит решено. – И направляется к лифтам. Чонин не знает, на что списать довольное выражение лица Чунмёна, но не такое уж и незаметное ржание Сехуна, Лухана и Кёнсу ему не нравится. Чонин-то наивно решил, что они забыли о том разговоре. Они лишь ждали подходящего для следующей атаки момента, и теперь Чонин чувствует себя таким эмоционально уязвимым, что даже не уверен, способен ли дать отпор. - Чонин, ты идешь? – зовет Чунмён не сдвинувшегося с места стюарда. - О, он сейчас придет, - отвечает за него Лухан, ухмыляясь. – Очень скоро. Чонин едва не падает замертво. ✈ Комната тускло освещается встраиваемыми светильниками и теми, что стоят на тумбочках. И их вполне достаточно, чтобы создать приятную атмосферу. Это и две односпальные кровати первое, что Чонин замечает. Это хорошо, думает он. Ситуация и так жутко неловкая, так что неизвестно, пережил бы он ночь, если бы пришлось делить с Чунмёном и кровать тоже. Обстановка номера заставляет Чонина нервничать еще больше. Она какая-то интимная, личная, и ему кажется, что он переступает некую черту, находясь здесь с Чунмёном. Они практически никогда не оставались наедине и не общались за пределами работы, а сейчас ему приходится делить номер с тем человеком, к которому он питает романтические чувства. Это приводит в полное замешательство. Однако Чунмёна, кажется, абсолютно ничего не беспокоит, а этого Чонин совсем не ожидал. Он, конечно, сам не знает, чего ожидал, но очевидно не этого. Он никогда не думал, что Чунмён окажется таким уступчивым. И что его совершенно не будет беспокоить тот факт, что ему нужно провести ночь со своим коллегой. Чонин рад узнать что-то новое об их командире и теперь думает, сколько ему еще предстоит узнать. Когда они заходят в номер, Чунмён подвозит свой багаж к кровати справа, ближе к ванной, и вскоре начинает распаковываться, доставая одежду и кладя ее на кровать вместе с туалетными принадлежностями. Следовательно Чонину достается кровать ближе к балкону. Он чувствует себя глупо, стоя в дверях, поэтому следует примеру Чунмёна и подвозит к ней свой багаж, присаживаясь. А теперь начинает чувствовать себя глупо, потому что ощущает неловкость, наблюдая, как Чунмён распаковывает вещи. Матрас под весом Чонина очень мягкий, но вот смягчить напряженность в теле не помогает. Он хочет что-нибудь сказать, чтобы прекратить все это, например, спросить Чунмёна, не хочет ли он позвонить обслуживающему персоналу и заказать в номер ужин, или завязать разговор о Берлине, ведь он знает, что Чунмён здесь уже бывал, но голос вдруг как будто пропадает. Чунмён принимает решение за него и первым нарушает тишину. - Не возражаешь, если я первым схожу в душ? – спрашивает он, и Чонин понимает, что успел перевести взгляд на ковер. Он поднимает голову на звук его голоса, но тут же об этом жалеет. А жалеет потому, что за то время, пока Чонин на него не смотрел, Чунмён успел избавиться от пиджака и расстегнуть рубашку, оставаясь в одной нижней майке. И словно это недостаточная причина, чтобы Чонин перестал дышать, Чунмён смотрит прямо ему в глаза. - Н-нет, конечно нет, - выдавливает Чонин, атакованный ураганом эмоций. – Идите, сэр. - Чунмён. - Что? - Я тебе уже говорил, ты можешь звать меня Чунмёном, - напоминает он Чонину, улыбаясь. – Я не такой уж и старый. У Чонина начинают гореть щеки, и за свою ошибку хочется выкинуться из окна. - Я не это имел в виду, - поспешно говорит он. - Я знаю, я просто пошутил, - удивленно добавляет Чунмён. – Но я все это время называл тебя Чонином, так что все честно. - Хорошо, - кивает Чонин, тщательно запоминая информацию, чтобы в следующий раз она затмила нервы. – Больше не забуду. - Тогда я иду в душ. Закажешь что-нибудь нам на ужин? Я умираю с голоду. - Конечно, - отвечает Чонин, а потом после секундного размышления, словно прощупывая почву, добавляет: - Чунмён-хён. Улыбка Чунмёна становится шире, а глаза теперь похожи на полумесяцы. Чонин заключает, что сердце может просто-напросто остановиться, если Чунмён не перестанет быть таким потрясающим. ✈ Неудивительно, что уснуть этой ночью – непосильная задача. Чонин устал, смена часовых поясов тоже плохо на нем сказывается и, как бы сильно тело ни хотело отдохнуть, разум не может. Картинки Чунмёна, выходящего из душа в одном полотенце на бедрах, застревают в голове и отказываются отступать. Оранжевый свет заката отражается на его коже, от чего он кажется просто неземным. Тело у него не мускулистое; оно худое и очерчено плавными линиями; кожа бледная и гладкая, контрастирует с темными волосами, и Чонину очень хочется к нему прикоснуться. Чунмён не стесняется присутствия Чонина, свободно ходя по номеру. Но он, конечно, прекрасно осознает присутствие Чонина, лежащего на кровати, ждущего заказанную еду и откровенно пялящегося на него. Сказав, что он забыл в ванной одежду, Чунмён опять скрывается там, оставляя Чонина сгорать от желания. Чонин сказал бы, что Чунмён сделал это нарочно, если бы не знал его так хорошо. Слайды с картинками на этом не останавливаются. Чунмён, облизывающий уголок рта; Чунмён, ищущий что-то по телевизору; Чунмён, растянувшийся на постели и выглядящий так вызывающе, что Чонину приходится собрать все силы в кулак, чтобы не запрыгнуть к нему; Чунмён прямо сейчас, чуть приоткрыв губы, сладко спящий. Чонин всем телом чувствует Чунмёна. Он так близок и одновременно так далек, и все эти мысли смешиваются с беспокойством, что во сне он может издавать какие-нибудь некрасивые звуки, выглядеть, как брошенная на кровать кукла или, что еще хуже: ему может присниться еще один непристойный сон. Поэтому Чонин лежит с открытыми глазами, и еще одна бессонная ночь проносится в мгновение ока. Но Чонину она кажется вечностью. ✈ Всё путешествие в целом, думает Чонин, можно охарактеризовать, как непредвиденный поворот событий и эмоциональные американские гонки. Только Чонин начинает приспосабливаться к одним условиям, как всплывают новые, воскрешая беспокойство. Приглашение посмотреть местные достопримечательности, высказанное Чунмёном утром, как раз одно из таких событий. - Хочу пройтись по городу, - говорит ему Чунмён, собираясь. – Не желаешь присоединиться? Еще очень рано; солнце только недавно появилось из-за горизонта и при любых других обстоятельствах Чонин, который жаворонком никогда себя не считал, разозлился бы, слыша звуки открывающихся и закрывающихся ящиков и стучащих по поверхности полок бутылочек. И возможно у Чонина есть право злиться, ведь он практически не спал и даже самый тихий звук действует на нервы, пусть Чунмён и старался быть как можно тише. Тем не менее, происходит все совсем не так. Чонин эмоционально вымотан, он устал, и настроение никуда не годится, но предложение Чунмёна что-то пробуждает внутри, и это что-то затмевает все беспокойства. - Правда можно пойти с тобой? – переспрашивает Чонин, желая убедиться, что Чунмён зовет его не из простой вежливости. Чонин меньше всего хочет его беспокоить. Первоначально Чонин собирался спокойно провести несколько часов до начала вечеринки в номере, пообедав с Сехуном, Луханом и Кёнсу, и прогулявшись неподалеку, чтобы потом вернуться и ничего не делать. Это было до того, как тело Чонина накопило стресс. За ночь Чонин решил, что вообще из номера выходить не будет, когда Чунмён уйдет. Это пошло бы ему на пользу, и он смог бы наконец расслабиться. Но то, что предлагает Чунмён в корне меняет всё. Первым порывом Чонина является желание отказаться, поскольку возможность провести целый день с Чунмёном наедине, ни разу не выставив себя на посмешище, равна нулю. Как ни странно, Чонин видит в этом и положительные стороны. На самом деле было бы ложью сказать, что он не хочет никуда идти. - Конечно, - говорит Чунмён, вкладывая в бумажник несколько купюр. – Я тебя приглашаю. - Но я не хочу тебе мешать, - озвучивает свои мысли Чонин, по-прежнему с трудом веря, что Чунмёну нужна его компания. Чонин не уверен, что именно его убеждает: фирменная улыбка, добрые глаза или его собственное желание, рвущееся наружу, но он понимает, что просто не может сказать нет. - Чонин, глупости, ты не будешь мешать. – Чунмён делает паузу и смотрит на него. – Идем со мной. Я с удовольствием покажу тебе город. На этом Чонин соглашается, в мгновение ока поднимаясь с кровати и начиная собираться, игнорируя мысли о том, что может сделать с его чувствами время, проведенное с Чунмёном наедине.