Побег в другую жизнь

      Корабль покачивало на волнах. Морской воздух холодился, над головами пассажиров летали чайки. Гости не находили ничего необычного, но вот некоторые считали это весточкой к гибели. Морская гладь была спокойна, ничего не предвещало беды. На палубе разгуливали пары, боцман в воодушевлении травил байки новонабранным матросам. Из большой главной трубы тонкой струйкой шел дым. Солнце ничуть не грело, лишь слепило глаз. Кроме прогулок по борту заняться, как таковым, было и нечем, потому большинство валялось в нижних каютах: кто-то читал потрепанные старые книжки; кто-то спал; а кто-то все бегал избавляться от завтрака из-за качки. Кастиель, свесив ногу, спал. Джинжер проснулась недавно, она смиренно лежала, прокручивая в голове вчерашний день. Вечер, вчерашнего дня. Мужчина придерживал ее за талию, пока она покоилась на его груди. И что ей делать сейчас? Встать? Она его разбудит. А будить все равно нужно же. Пусть лучше сам встаёт, пока она погуляет где-нибудь. Почему-то встречаться с ним не хотелось, особенно, обсуждать минувшее. Немного поерзав, она садится. Джин ловко спускается на деревянный пол, Кастиель все еще спокойно спит. Прикрыв его подобием одеяла, она зашнуровывает на ногах сапоги, подобные пуантам. В отсеке осталось не так уж много людей. Через несколько рядов гамаков лежит какой-то старичок, он погружен в чтение, у лестницы собралась толпа детей, они играют во что-то. Остальные эмигранты, видно, отправились покорять корабль. Странно, что Кастиель даже не неподовольствовал дороге в роли эмигранта. Несомненно, так он еще непримечательней, ведь, если кому дело до таких людей? И все же, он, по наблюдениям Борегар, более благоприятно был настроен на роль обычного простолюдина, нежели на незаконного перебежчика. Законные переселенцы не путешествуют в казармах грузовых кораблей, это уж точно. — Кто бы мог подумать, что моя лучшая ночь пройдет в гамаке какой-то посудин-ы-ы.. –выдохнув, пролепетал Дюрконт и, перевалившись к краю «кровати», ткнулся в плечо Джи. — Лучшая ночь? Между прочим, ты залез без моего согласия и вообще.. Какого черта? — девушка хмыкнула, она говорила в полголоса. — Что? — подняв глаза, он встретился с ней взглядом, — Ой, да будет еще, Джин, неужели ты еще дуешься? — Было бы на что, — она отодвинулась от собеседника, от чего тот чуть не свалился на пол. — Ну, мила-ая! — Каситель схватил ее за руку и силой повалил обратно в гамак. Ее ноги все еще касалась пола, но в большинстве она лежала на парне. — Ты чего делаешь! — привстав, она недовольно поглядела на спутника, — Ишь, чего удумал! Залез ко мне в постель, та еще и не отпускает от себя! Слегка ударив Касиеля по груди, она совершила попытку подняться, но она, как и все последующие, оказались провальными. Дюрконт улыбался, пока она страдальчески корчилась. — Дура, — это была его первая фраза за некоторое время, и девушка в восторг от неё не пришла. — Чего?! — она действительно была в гневе, но рассеять его куда проще, чем искренний. Кастиель притянул ее за шею, жадно впиваясь в губы. Он мог играть в недотрогу, сколько требовалось, но все же и его терпение не безгранично. Впрочем, скорей всего, это было не терпенье, а желанье. В любом человеке царствуют животные инстинкты, как бы не отрицали это люди. Они завуалированы под любовью, горделивой отстраненностью. Кастиель желал ее. И одного секса ему было мало. Он желал ее общества, ее любви, ее потомства. Его мать часто говорила о схожих чертах его отца и него самого. «Собственник, ой, собствни-ик.. Лу, ну ты помнишь? Такой же, засранец был, да-а?», — вот и сейчас, Дюрконт пришел к той стадии, когда он не яро отрицал это, а был полностью солидарен. Он присвоил ее себе, и был готов отстаивать свои права перед любым позарившимся. Конечно, имея деньги и власть можно получить женщину, и расчёт брал этот факт, но это была дама сердца, которая смотрела сначала на него, а уж потом на кошелек. Присвоить присвоил, а сердце не покорил. — Ты просто несносен, — она, слегка прикоснувшись к плечу, шептала ему на ухо. — И все же я еще не покорил тебя, — он лежал довольный, по-хозяйски обнимая ее. Джинжер встала, плохо скрывая смущение. Корабль сильно качнуло, и она схватилась за канат гамака. Дюрконт легко вылез из ложа, застегнув рубашку. Медленная качка корабля стала интенсивней. Мужчина успел схватить Джин, когда корабль опять качнуло с еще большей амплитуды. Девушка крепко держалась за ткань его одежды. — Возьми-ка вещи, что-то мне это не нравится, — Кастиель оглядывался в поисках людей, старик все еще читал, не обращая ни что внимания, дети носились друг за другом. — Все, — две сумки она повесила на плечо, — может, просто неподалеку буря? — Вот прям, облегченье. Даже если она неподалёку, развернуться для нее не проблема, вот мы вряд ли сможем быстро уйти с ее дороги.

***

Море начинало бушевать: с каждым разом волны становились все больше, они, словно огромные щупальца, накидывались на борт корабля, утягивая за собой человеческие жизни, уходя обратно в беспроглядное морское дно; боцман все еще пытался спасать своих новобранцев, думая, что кара природы не постигнет его. Большая ошибка, человечишка. Пенистая волна вновь накатила на палубу, забирая с собой и его; люди в страхе жались друг к другу, сидя в грузовом отсеке. Спускаться к своим спальным местам и вещам они боялись, им казалось, что чем ниже они опустятся, тем быстрее попадут в бескрайние пучины океана. Дюрконт крепко вцепился в поручни лестницы, прижав к ней своим телом Борегар. Девушка сохраняла непоколебимое спокойствие, однако ясный ум не перенесёт их с этой посудины смерти. Кастиель молчал, крепко прижимаясь к Джинжер. Что я могу сейчас? Я не властен над морем, лишь удача может нас спасти. Если она существует, конечно. Девушка, аккуратно вставив ноги меж прутьев перил, поднялась и выглянула в проем, ведущий на палубу. Приобняв Кастиеля за плечи, она держалась, высматривая наверху хоть что-то. Проливной дождь, чьи-то крики, ветер пробивающий морозом до костей. Да уж, осталось лицезреть костлявую с косой. — Ну? — Кастиель, задрав голову, наблюдал за ее лицом. — Ничего хорошего, — уклонившись в бок, она постаралась сильнее выглянуть, — боюсь, выбора нет вообще. Останемся здесь, или же поднимемся — что по лбу, что по лбу, либо повезет, и она слегка нас заденет, ну, либо.. либо все будет очень плохо. Вздохнув, Дюрконт повернул голову в сторону длинного коридора, с изредка мигающей, одинокой лампой. Он был пуст, лишь пробравшийся ветер наводил свои порядки. Прижавшись к груди Джинжер, он устало закрыл глаза. Мягко и тепло. — Кас? — девушка собралась спускаться: стоять было очень неудобно, особенно при такой качке; — И что будем делать? — не разрывая контакт с ее телом, он поднял голову. — Я.. — множество идей крутилось в голове: можно взять шлюпку и отправиться в неизведанную даль, но погибнуть как Джек и Роза; можно потерпеть крушение и чудом найти Атлантиду. Да, идеи подстать ситуации, — не знаю. — Милый мой! Я уж испугалась, что осталась в одиночестве! — скрипучий голос раздался из конца коридора, и вдалеке появилась Дебра. — Блять, — раздосадовано отстранившись от Джинжер, он развернулся в сторону будущей занозы в заднице. Кастиель все еще крепко держал спутницу, встав на пол, она тоже посмотрела на гордо идущую леди. Они оба считали, что пафос в такой ситуации ни к чему. — Это же.. — продолжить она не решилась. Дюрконт обнял ее, крепче взявшись за поручень. Их еще раз тряхнуло, из проема хлынула вода. Теперь окоченеть еще проще. — Ах, я та-ак испугалась! — голос Журлье звучало наигранно, насмешливо, будто она вовсе не осознавала о приближающейся гибели. — Внизу есть побольше людей, они вас успокоят, — Кастиель отвечал сквозь зубы, ему было холодно, но неприязнь к ее внезапному появлению была куда большей причиной. — А как же вы? Ну, мой милый, прошу, будьте со мной в такой момент! — она удивленно вскликнула и прикрыла рот ладонью. Сплошная фальшь. Джинжер молчала, но неужели Дебра ее не заметила? Либо она слепа, либо у нее напрочь отсутствует чувство такта. — Отправляйтесь, что до меня — забудьте, — корабль снова качнуло, соленая вода опять окатила присутствующих, — Джин, нужно либо спускаться, либо, наоборот, к шлюпкам. Вытерев ладонью лицо, девушка подняла голову на Кастиеля, который намеренно игнорировал кричащую Дебру. Журлье вцепилась тощей рукой в поручень, с ее волос текла вода, она, кажется, впервые в жизни почувствовала дефицит внимания. Мужчина ее игнорировал, а Джинжер, прижатая им, и крепко державшаяся за него, изредка стреляла победной ухмылкой. Все же, уделать зазнавшуюся даму было приятно как для самолюбия, так и для любви к Дюрконту. Держась за железные прутья, пара стала медленно двигаться вглубь корабля. Шлюпка самое небезопасное решение в шторм. В длинном коридоре поручней не было, потому при каждом толчке приходилось вжиматься в стены, надеясь не упасть. Дебра пыталась идти за ними, но все время падала и, от того, визжала и рыдала. Джинжер оборачивалась на каждый ее вскрик, но Кастиель одергивал ее. Он не был самым жалостливым, ровно, как и бездушным, но все же ее помилование не ожидало. Почти добравшись до поворота на лестницу, Джин остановилась. Схватившись за какие-то трубы, она старалась передохнуть. Кастиель остановился позади, держась за нее и за железные ручки. Тело было в постоянном напряжении, в мозгу все генерировались идеи спасения, но здраво мыслить в таком хаосе было практически непосильной задачей. На руках и ногах было множество царапин, они казались незаметными, но щиплющая боль постоянно усиливалась, с каждым новым «потопом». Соленая вода царапала, попадая в рот, она раздражала желудок. Холод окутывал тела, насквозь промокшие и израненные. — Черт, Джин! — резко придавив девушку, Кастиель прижал ее к стене. Поток воды пронесся дальше, корабль накренило. Девушка испуганно смотрела в сторону пронёсшейся воды. Отдаленные крики и вопли послышались через мгновенье, несколько мужчин и женщин, сломя голову, неслись к выходу на верхнюю палубу. Они были похожи на обезумевших. Кастиель закрыл ладонью глаза Джинжер, их снова качнуло. — Не смотри, — только прижавшись к ее уху, он смог донести слова. От сильной тряски двери, мебель и все не прибитые к полу предметы катались и открывались. За открывшуюся дверь зацепилась люстра, видимо едущая импортом. На одном из заостренных рожков люстры висела пробитая насквозь рука. Ниже, с процессом накренения корабля, уже вертикально, висело тело Дебры Журль, с остальными отломанными рожками люстры в голове. Кастиель, словно в гору, взбирался по лестнице, одной рукой прикрываясь от бьющих, словно хлыстом, волн, другой он крепко прижимал к себе Джинжер, которая так же закрывалась от воды. Словно Титаник, корабль уходил под воду. Выбравшиеся из нижних палуб, носились в панике. Дюрконт, окровавленными ладонями, разматывал жесткие тросы, на которых держалась шлюпка. Джинжер привязывала вещи к двум доскам, служащим сиденьями. Некоторые спешили залезть в лодку, думая, что тоже являлись спасаемыми. Девушка, с размаху, снесла с борта претенциозную даму, отказывающеюся уходить. Та, свалившись на борт тонущего судна, отпружинила в океан. Кастиель затащил часть лодки на борт, дабы та сразу не свалилась в воду. Он отвязывал второй трос, пока Джинжер отбивалась от ненужных гостей веслом. Гром, молния и ливень заглушали все звуки, оставляя звук, похожий на звук включенного поломанного телевизора. В таких ситуациях вся гуманность испарялась. Дамы и джентльмены вгрызались друг другу в глотки, манеры оставались для мирных дней, до которых все стремились дожить. Кастиель отвязал последний канат и, оставляя нежность на потом, пихнул Борегар в шлюпку. Орущие люди остались позади, когда лодка бухнулась в неистовые воды. После все пережитого на корабле, сил принять ударную волну не оказалось ни у него, ни у нее. Единственное, что они смогли — крепко вцепиться друг за друга, прихватив в это объятье и сиденье лодки.