15 оттенков красного

*** Когда Грантер, наконец, проснулся, солнце уже давно было в зените. Привставая, он задумался, насколько изменчивы сны: вполне счастливое событие в любой момент могло превратиться в самый настоящий кошмар. Наткнувшись взглядом на чужие стены, чужой комод, чужой стол, он понял, что реальность не менее изменчива, и с глухим стоном закрыл лицо ладонями. - За что мне это? – тихо прошептал он, потирая глаза. События вчерашней ночи казались настолько непредвиденными, что он даже до конца в них не верил. Веру вселяла разве что тряпочка с засохшей кровью возле его подушки, синяки на запястьях от цепких рук отца, слегка ноющий нос и сам факт пробуждения в доме Анжольраса. Мысль о нем сразу вызвала целый вихрь чувств, начиная от дикой благодарности и заканчивая стыдом и растерянностью. Поднявшись, он заметил, что хозяин дома, уже вполне бодрый, задумчиво рассматривает верхушку кипы листов, лежащих на столе, параллельно мешая ложкой сахар в кружке. - Хочешь? – просто спросил Анжольрас, протягивая кружку, когда заметил, что Грантер уже проснулся и стоит у двери кухни, прислонившись к косяку. - Нет, спасибо. Отсюда ему было видно, что кипа листов на столе была нечем иным, как его вылетевшими в окно картинами и набросками. - Все твои, да? - Интуиция? – попытался улыбнуться тот, чувствуя, что губы растягиваются совсем неохотно. - Не совсем, узнал по подписи, - и он указал на крошечную букву Р внизу верхнего холста. Немного помолчав, Анжольрас закусил губу и признался: - Мне очень нравится. - Это рассвет после грозы, - напряженно выдал Грантер, внимательно следя за лицом Анжольраса, боясь пропустить что-то вроде неприязни, презрения или, что было бы хуже, застывшей навечно жалости в глазах. – Я всегда рисую с натуры, и, понятное дело, за один раз я не успевал. Как только я понимал, что ночью будет гроза, то не спал до рассвета, чтобы не упустить момент и дорисовать ее. Грантер почувствовал, как от напряжения у него затряслась рука, и чтобы скрыть это, убрал со лба пряди волос. - Анжольрас, насчет вчера, я… - Не нужно, - тот, наконец, посмотрел прямо на него, и отсутствие всех тех чувств, которые он боялся увидеть, его порадовало. – Я все понимаю, правда. Все будет… Он запнулся, и Грантер, проследив его взгляд, понял, что тот смотрит на его запястье с отметинами. - Дай руку. Грантер нехотя повиновался, понимая, что отрицать что-то уже поздно – все было слишком уж очевидно. Анжольрас, почти не касаясь, провел по отметинам: - Через пару дней и следа не останется. Все будет хорошо, - наконец, закончил он фразу, и Грантер смел надеяться, что так и будет. - Нам нужно зайти в кафе, - вдруг добавил Анжольрас, отставляя кружку. - Зачем? – было видно, что идея Грантеру не особо понравилась: он слегка скривился, задавая вопрос. - В смысле «зачем»? Ну а где все сидят, по-твоему? Осознав, что объясняться бесполезно, Грантер махнул рукой и, пробормотав что-то вроде «нужно так нужно», поплелся приводить себя в порядок. - Твоя рубашка вся в… Запачкана. Возьми в шкафу какую-то из моих. Грантер, удостоверившись, что на рубашке действительно расцвело кровавое жабо, кивнул и открыл шкаф. На полках лежало около десяти абсолютно одинаковых белых рубашек. - Шикарный выбор, - прыснул он, беря самую верхнюю. - Что? - Нет-нет, ничего. Рубашка была немного длинновата – сказывалась разница в росте, но в остальном сидела неплохо и не причиняла дискомфорта. Взглянув на свое отражение в окне, Грантер кое-как пригладил непослушные волосы, вздохнул от того, что ничего не изменилось, и обернулся к Анжольрасу. Тот как раз переодевал рубашку, меняя одну такую-же-как-на-Грантере на вторую полностью ей идентичную. Брюнет немедленно покраснел и поспешно отвернулся, с интересом начав разглядывать окно. - Идем? – Анжольрас, наконец, закончил поправлять одежду и двинулся к двери. Грантер рассеянно кивнул и пошел вслед. Всю дорогу они молчали: Грантер до сих пор сокрушался по поводу вчерашнего, а Анжольрас силился вспомнить, что собирался сказать на сегодняшнем собрании. В голове мелькали обрывки каких-то торжественных речей и лозунгов, но собираться в одну картину они упрямо не желали, что безумно раздражало юного революционера. Когда они вошли, в зале шло бурное обсуждение какого-то вопроса, сопровождающееся криками с разных сторон комнаты и гулом толпы на каждый выкрик. - О чем речь? – большая часть голов повернулась к вошедшему Анжольрасу, который, стараясь никого не толкнуть, пробирался к единственному свободному столику. Рядом с ним, совершенно апатично относясь к обсуждению и к сидящим в общем, шел Грантер. - Завтра день рождения у Гавроша, - серьезно заявил Курфейрак, привставая и протягивая руку Анжольрасу, и кидая мимолетный взгляд на Грантера. Анжольрас заметил, как его бровь поползла вверх, поэтому быстро вернул парня к первичной мысли. - Мы вроде говорили об этом еще месяц назад. Что-то изменилось? - Нет, просто еще раз проговариваем все моменты. Эпонина сказала, что он в последнее время не в настроении, а нет настроения – нет боевого духа. Наша задача - его развеселить. Все одобряюще заулюлюкали. Грантер закатил глаза и осушил первый за день бокал. *** В праздничной суете день прошел ужасно быстро: каждый был занят своим делом. Эпонина была с братом и всеми возможными и невозможными способами пыталась предотвратить его предварительный визит в кафе. Тем временем Курфейрак стоял в центре зала и раздавал команды, Фейи и Жоли с огромным энтузиазмом считали припасенные для праздника бутылки (содержимое которых, конечно, предназначалось для гостей, а не для несовершеннолетнего именинника), а Монпарнас, через каждую минуту останавливаясь и причитая, двигал столы. Даже Грантер, не забывая приглушать вино, выводил на бумаге аккуратными буквами поздравление Гаврошу, которое Курфейрак предложил повесить при входе. Он порой поднимал голову, чтобы понаблюдать, как Анжольрас, балансируя на одной ноге, пытается прицепить что-то на штору, посмеивался и продолжал работу. Под вечер, когда бармену уже совсем осточертел шум, все, наконец, толпой вывалились на улицу и вздохнули спокойно. Все было готово, оставались лишь детали, которые без проблем можно было решить с утра. Похлопывая друг друга по плечу, студенты начали медленно расходиться, предвкушая завтрашнее гуляние. - Идем? – Анжольрас, устало потирая глаза, подошел к не менее вымотанному Грантеру, что привалился к стене и с плохо скрываемой неприязнью провожал взглядом удаляющуюся фигуру Курфейрака. - Куда идем? – словно очнулся брюнет. - Домой, - Анжольраса удивило, насколько нормально это прозвучало. - Но…. - Да ладно, ты собирался возвращаться туда…? Видно было, что Грантер колеблется. - Я не хочу причинять тебе неудобства. Сложно оценить, сколько пришлось Анжольрасу приложить усилий, чтобы не закатить глаза. - Ты не причиняешь. Ну не на улице же тебя оставлять, в самом деле? Идем, я так устал, что сейчас приду и сразу же усну. - Спасибо, - тихо сказал тот, надевая жакет. Анжольрас усмехнулся и повернул на Блюм-рут. Он оказался прав: они заснули буквально сразу же, как пришли. Проблемой было только нежелание Грантера занимать кровать Анжольраса, и они долго спорили, что правильнее: хороший гость, радующийся любому пристанищу и спящий на полу, или гостеприимный хозяин, жертвующий здоровым сном вторую ночь подряд. Упрямство Грантера, несомненно, победило, и вскоре парень уже вполне сладко посапывал на расстеленном на полу тюфяке. Анжольрас же лежал на кровати, уставившись задумчивым взглядом в потолок, и думал, как же странно все, черт возьми, сложилось. *** День выдался просто идеальным для празднования. Ярко светило весеннее солнце, цвели каштаны, на клумбах уже кое-где можно было увидеть нарциссы и тюльпаны. Даже люди, идущие на ненавистную работу, проходя мимо всего этого весеннего буйства трав и деревьев, слегка улыбались, и это словно давало им сил выдержать очередной трудовой день. Зашедший в кафе Гаврош даже захлопал от радости в ладоши, пытаясь в полной мере передать свое восхищение. Паренька сразу подняли на руки, и он по верху пропутешествовал по всему залу, принимая поздравления и пожелания. Когда он, наконец, опустился на пол, его сразу завалили неисчисляемым количеством подарков. Чего там только не было! Разные игрушки, книжки, забавная кепка (явно подарок довольно улыбающегося Курфейрака), небольшой настенный флаг Франции (нетрудно догадаться, от кого) и рисунок с самим улыбающимся именинником, который подписали все студенты (художник весело помахал Гаврошу рукой). Вскоре послышался звук откупоривающихся бутылок, и зазвучали тосты. Кто-то просто кричал коротенькие пожелания, а кто-то, как Анжольрас, торжественно поднимался с места и долго что-то говорил. Порой звучали слова «доблесть», «революция», «достойно», но на них никто не обращал внимания – все знали, что других тостов тот просто говорить не умеет. Через пару часов все ожидаемо скатилось в одну общую попойку, где тосты уже доходили до абсурдности, а особо резвые приглашенные едва стояли на ногах. За одним из столиков Грантер методично уговаривал Анжольраса отпраздновать день рождения, как все нормальные люди, – расслабиться, повеселиться, может, немного потанцевать. Одним словом – выпить. - Я не собираюсь пить. - Но сегодня праздник. - Предыдущие двадцать с лишним праздников я обходился без капли вина. - Все бывает впервые. - Даже не думай, что тебе удастся. Но Грантер не был бы Грантером, если бы не уговорил его выпить хотя бы бокал, и Анжольрас, в конце концов, поддался уговорам, приняв железные и в то же время совершенно призрачные аргументы «за» и откинув все «против». Под удивленный взгляд сидящего недалеко от них Комбефера он махнул рукой, позволяя улыбающемуся своей победе Грантеру налить ему немного вина. «Немного» понятие крайне растяжимое, особенно для человека, доселе не прикасавшегося к алкоголю. С заведомо недовольным выражением лица Анжольрас аккуратно отпил глоточек и, слегка поморщившись, сглотнул. За ним незаметно следила половина бара, даже именинник отвлекся от разглядывания кучи разных безделушек и уставился на предводителя. Пару раз поменявшись в лице, блондин как-то по-новому взглянул на бокал и внезапно, на удивление всем (и на потеху Грантеру), залпом допил его содержимое. То ли он хотел поскорее покончить с гадким пойлом, то ли оно и правда пришлось ему по вкусу – но зал все равно наполнился шутливыми аплодисментами, а Жан, смеясь, крикнул: «Входит в раж!». Выпив всего пару бокалов, Анжольрас, видимо, решил, что дошел до требуемой кондиции, и принялся бедокурить. Странно, что даже алкоголь не сгребает всех под одни грабли: разные люди даже бесчинствуют по-разному. Что, напившись, сделал бы обычный студент? Залез бы на стол и принялся танцевать, проиграл бы свой жакет в карты, ввязался в драку, пристал к какой-то девице – впрочем, то, что и предписано делать пьяным студентам. Но не Анжольрасу. Все началось с незамысловатой речи, которую слушал и слышал только Грантер, а закончилось хоровым пением гимна Франции. А когда кто-то притащил красный флаг, и юный бунтарь был уже готов в него закутаться и рвался в бой, Грантер понял, что пора заканчивать. Незаметно поднявшись со своего места, он подошел к Анжольрасу и, аккуратно притянув его за рукав к себе, начал что-то довольно настоятельно шептать на ухо. Тот лишь отмахнулся, пробормотав что-то вроде: «Ты все выдумываешь!». - Ты стоишь на столе и собираешься надеть флаг как плащ. Боевой настрой того только повысился, и он мужественно отбивался, видимо, пытаясь защитить свое честное имя, но флаг все же отложил. Немного посетовав на судьбу, он разрешил вывести себя на улицу подышать воздухом. Под огорченный вздох раззадоренной толпы, блондин, шатаясь, слез и, взяв снятый во время речи жакет, гордо прошествовал к выходу. За ним, едва сдерживая улыбку, шел Грантер. - Что-то ты совсем плох, дружок, - вздохнул он пару минут спустя, поддерживая покачивающегося Анжольраса, - Ты что, правда не шутил, когда утверждал, что и капли в рот раньше не брал? Тот медленно покачал головой, силясь изобразить «Я же говорил». Получилось крайне неудачно: Грантеру вовсе показалось, что у того свело шею. - Это все ты! – внезапно заявил Анжольрас заплетающимся языком. - Это все из-за тебя! - Из-за меня? – засмеялся тот. - Я, в отличие от тебя, не так уж пьян. - Конечно, с таким-то послужным списком, - пробормотал новоиспеченный пьяница, закатив глаза. Этого и ждал коварно выступающий камень, и, если бы Грантер вовремя не среагировал, то Анжольрас благополучно упал бы в объятия земли. Вместо этого он оказался в кольце рук, силящихся не дать упасть в мгновение расслабившемуся телу. - И что мне с тобой делать? – вздохнул Грантер с едва заметной усмешкой. Тот лишь немного нахмурился, явно не испытав от падения никакого неудобства. В голове у него крутился целый рой мыслей: пьяные забивали трезвые, а трезвые силились отрезвить пьяные. Возникло доселе непонятное желание, и Анжольрас, задав себе вечный вопрос «Почему бы и нет?» подался вперед. Уже смеркалось, и шум таверны буквально растворился в ночи. Прислушавшись, можно было насладиться незамысловатой мелодией сверчков, собравшихся около Сены. Едва проступающий месяц золотил воду, и складывалось впечатление, что поверхность реки устилает шелк. Это было последнее, что успел приметить Грантер, прежде чем Анжольрас его поцеловал. Это было… Странно. Широко раскрыв глаза, Грантер бездействовал, находясь в состоянии шока. Проклиная все на свете, он умолял себя очнуться, а Анжольрас просто прильнул к его губам, ожидая…. А черт его знает, чего он ждал. Наконец, Грантер поднял слегка дрожащую руку и притянул Анжольраса ближе к себе, с опаской углубляя поцелуй. Сначала бережно, словно страшась, что тот отпрянет, он провел языком по зубам, как бы прося разрешения действовать дальше. И когда тот приоткрыл рот, вполне охотно впуская его, Грантер потерял остатки самоконтроля. Дрожа от прикосновений, даже скорее от осознания того, что он касается столь желанного тела, Грантер исследовал каждый уголок рта Анжольраса, прижимая его к себе еще крепче. В его действиях было что-то отчаянное, будто он боялся, что все это лишь пьяный мираж. Каждую секунду он проживал, каждое ощущение выпивал до конца – это были минуты забвения, сейчас там были только они вдвоем – он и Анжольрас, Анжольрас и он: последовательность не имела значения, главное, чтобы между ними присутствовала связующая частичка «и». Оторвавшись от уже припухших губ Анжольраса, Грантер чуть отклонился, смотря тому в глаза. Сердце бешено стучало в груди, а внутренности как раз заканчивали путешествие по полости. И все что ему удалось сказать, пока он успокаивал тяжелое дыхание, было: - Ох. Они все еще находились на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга, и он ясно видел, как горели глаза Анжольраса, и еще сильнее ощущал хватку, с которой тот вцепился ему в плечо. На Париж по-привычному опускалась ночь. Ей не было дела ни до чьих-либо любовных похождений, ни до затуманенных от желания глаз Анжольраса, ни до дико стучащего сердца Грантера. Она была совершенно равнодушна к пьяным крикам студентов из кафе. Она просто привычно укрыла темным одеялом город и стала дожидаться утра. ___________________________________________________________________________________ Гранатовый. http://www.colorhexa.com/aa1c47.png