15 оттенков красного

*** Проснулся Анжольрас от дикой боли в голове. При попытке подняться с подушки он получил лишь звенящий в ушах шум и почему-то ноющую шею. - Что. Вчера. Было. Голос звучал как из бочки, да и слышался, будто со стороны. Выглянувший из кухни Грантер широко ему улыбнулся, что-то зазвенело, и вскоре на столике возле кровати стояла чашка с крепко заваренным чаем. - Выпей, поможет. Держась за голову, Анжольрас аккуратно взял чашку, боясь обжечься, но она оказалась едва теплой, и он выпил содержимое одним махом. - Ты не ответил на мой вопрос, что вчера было? - День рождения Гавроша, - не моргнув глазом, выпалил Грантер и отпил из своей чашки. - О боже, - Анжольрас вдруг резко поднялся и кинул полный ужаса взгляд на кровать. - Неужели мы с тобой…? - Нет-нет-нет, - едва не поперхнулся Грантер. - Я бы никогда не стал…. То есть к тому шло, но ты же был пьян, я бы даже не подумал! - Но я помню, как ты, я… - Анжольрас покрылся красными пятнами, и ему вдруг захотелось упасть лицом в подушку и не подниматься. - Скажем так, алкоголь сыграл с тобой злую шутку, - Грантер поднялся и, немного нервничая, пересел на край кровати. - Ты отключился почти сразу же, и мне ничего, к сожалению, не оставалось, как просто дотащить тебя домой, и… - К сожалению? Почему к сожалению? Понимаешь, я же был пьян, я… Грантер глубоко вздохнул и, потянувшись через всю кровать, накрыл его губы своими. Не было ни страсти, ни поспешности – просто мягкое прикосновение на грани приближенного дыхания. - А я был абсолютно трезв. И повторил бы все это, не задумываясь. Анжольрас резко отшатнулся от него и быстро встал с кровати. Сделав пару шагов назад, он беззвучно открывал-закрывал рот, таращась на Грантера. Лицо у него совсем недвузначно горело. «Только, черт возьми, не это», - успело мелькнуть в голове у Грантера, и он уже открыл рот, чтобы сказать что-то успокаивающее, как Анжольрас начал сбивчиво и торопливо нести какую-то несвязную ахинею: - Это неправильно, не то чтобы мне это противно, совсем нет, просто ты и я – вместе, это как-то нескладно, понимаешь? Я и подумать не мог, что все выйдет именно так, то есть, да, я чувствовал, что что-то происходит, но не был уверен, к чему это ведет, теперь я вижу, это все просто ошибка, просто ошибка… Закончив, он, отдышавшись, схватил со стула жакет и, промямлив что-то вроде «Я подышать», вылетел за дверь, хлопнув дверью. Грантер медленно опустился обратно на кровать, неотрывно глядя на закрывшуюся дверь. «Конец, - циркулировала мысль в его голове. - Пора убираться из его квартиры, жизни и, желательно, вообще из Парижа, чтобы никогда не попадаться ему на глаза». К горлу подкатывал ком. Кажется, наружу силилась вылиться поедающая изнутри пустота. *** Анжольрас бесцельно куда-то бежал, не зная, собственно, от чего он убегает и зачем он убегает. Он знал, что это произойдет. Так и должно было случиться. Он сам все это устроил, сам довел до этого. Что его так напугало? Грантер не был настойчив, он не срывал с него одежду и не прижимал к стене, он делал то, что сделал бы каждый, если учесть вчерашние события. Анжольрас прекрасно помнил, как алкоголь покрыл легкой дымкой его рассудок, как Грантер смеялся, когда пытался дотащить его до дома, как ему вдруг захотелось попробовать этот смех на вкус, обвести его языком, забрать в себя и не выпускать. Помнил, как рука нерешительно коснулась его лица и как… НЕТ-НЕТ-НЕТ. Это все абсурд, пьяные дебоширские выходки, никак иначе. Чертова теплота в груди – просто результат надетого жакета, не стоит забивать голову всякими романтическими штучками. У него совершенно не горят губы от утреннего поцелуя, и ему совсем не хочется возвращаться домой. Хочется, просто безумно. Как же, черт возьми, сложно себя обманывать. В голове немного прояснилось от дувшего в лицо ветра, и он решил, что нужно просто хорошо все обдумать: импровизация – это совсем не его прерогатива, хватило того, что он как ошпаренный вылетел из квартиры, толком ничего не объяснив Грантеру, который сейчас явно пребывал в полнейшем шоке. Вчера он сам лез целоваться, а сегодня благополучно сбежал. Браво, Анжольрас, браво! Франция гордится такими смельчаками, как ты! Тяжело вздохнув, он сел возле не включенного пока фонтана и засмотрелся на плавающие по глади воды листки. Что его беспокоит больше всего? Почему он, всегда холодный и расчетливый, так остро реагирует в этой ситуации? Ну, кроме того, что его только что поцеловал парень. И совсем уж ни при чем то, что ему это понравилось. Его куда больше беспокоил другой вопрос: его ли это собственные чувства, или он привил их себе из-за этого дурацкого спора? Родились ли эти они из-за чувства долга, либо потому что он действительно влюбился в Грантера? Анжольрас явно почувствовал холодный пот у себя на лбу, когда в голове прозвучало слово «влюбился». Неужели…? Но ведь было во что и за что. Сама непосредственность, полная противоположность самому Анжольрасу – все в нем казалось интересным и необычным, с ним хотелось делиться мыслями и идеями, причем не только революционными, любыми – и на каждую у того было свое, ни с чем не сравнимое мнение. Он мог превратить простой день в маленькое приключение, чего сейчас не хватает почти каждому второму. Мог заставить рассмеяться тогда, когда уже все смирились с отсутствием юмора и непреодолимой стеной кромешной индифферентности буквально ко всему. Ему нравились черные непослушные кудри, которые Грантер постоянно пытался пригладить. Нравились зеленые глаза, в которых всегда было что-то, что он никогда не мог определить: уж слишком быстро оно мелькало и скрывалось в пучине озорных искр. Нравились руки, на которых всегда были видны следы краски. Нравилась улыбка, которую он раньше никогда не видел, словно она предназначалась только для него одного. К чему лукавить – ему нравился Грантер. И Курфейрак с шайкой были тут ни при чем, они лишь открыли для него саму возможность этих отношений, за что он бы даже сказал спасибо, будь это другая ситуация. Когда в голове все более или менее встало на свои места, Анжольрас слегка успокоился. Волновало ли его то, что Грантер не был девушкой? Он даже не задумывался об этом всерьез, только так, обрывки мыслей, которые терялись среди других, более важных. Например, что ему сказать, когда он, наконец, вернется домой. «Прости, все было слишком неожиданно». «Прости, я испугался». «Прости, я не знал, как себя вести, я же не особо научен в таких делах». Можно было просто, конечно, прийти и без лишних слов поцеловать Грантера в ответ, но Анжольрас же не ищет легких путей. __________________________________________________________________________________ Сольферино — ярко-красный. Назван в честь битвы при Сольферино в австро-итало-французской войне в 1859 г. http://s020.radikal.ru/i723/1308/bf/87f0ecc77e77.png