Микаса заступается за Эрена

      На следующее утро Эрен чувствовал себя просто отвратительно. Их мамы и папы не было дома, и не будет ещё долго. Эрен ходил по залу туда-сюда, пытаясь сосредоточиться. Собрав силы в кулак, он зашёл в комнату своей сводной сестры. Она лежала на кровати, спиной к нему, на ней было одеяло. Запинаясь, Эрен стал извиняться за свою трусость, извиняться, что ей было так больно и стыдно. Микаса не спала, и это было видно, но его игнорировала. Устав от его «раскаяний», Микаса холодным хриплым голосом сказала коротко: «Вон». Эрен даже испугался, потому что в этом «вон» было столько презрения к нему, что он уже не знал как искупить свою вину. Он вышел из комнаты.              Через час в комнату зашёл Армин. Микаса всё также лежала на кровати. Он уселся рядом и тихонько положил свою руку ей на плечо. Он сказал, что понимает как это больно. Ей надо отдохнуть и не держать зла ни на Эрена, ни на мачеху. Карла думала, что наказывает девочку справедливо. Микаса повернулась к мальчику и сказала, что у неё рубцы остались, и они до сих пор болят, она еле держится. Армин ответил, что он верит, что попа болит, но думает, что там ничего особо страшного, и она скоро пройдёт. Микаса ещё раз сказала, что там куча рубцов, и вид очень страшный. «Хочешь посмотреть? Я под одеялом голая, подними и убедись». Армин опешил, покраснел и, отвернув взгляд, сказал, что не хочет. Микаса всмотрелась в его отвернувшееся лицо, потом вытащила руки из-под одеяла. Одну ладонь она положила на ногу своему другу. Микаса сказала, что не злится на Эрена, она сама подставила свою попу, чтобы спасти его. Но всё же ей немного неприятно, что Эрен вступился за неё так поздно, и что после этого дал матери раздеть её перед чужими людьми.       — Ты сказала, — сказал Армин заботливо и тепло, — что еле держишься. Так не надо сдерживаться.       Микаса повернулась на живот и уткнулась в подушку.       — Это первый раз, когда меня голышом так разглядывали. Ты не представляешь как было стыдно.       Армин погладил Микасу по голове. Каждая девочка хочет чувствовать себя слабой, и это был момент слабости для Микасы. Почувствовав как её гладят по голове словно маленькую девочку, Микаса и стала маленькой девочкой, из её глаз потекли слёзы, прямо в знакомую подушку, а не в холодное жгучее дерево скамейки, на которой её пороли. Микаса тихонько плакала, пока Армин нежно гладил её по волосам, и хотя девочка не видела, но мальчик смотрел на неё с нескрываемой заботой и лаской. Ей понадобилось около десяти минут, чтобы выплакаться, в конце Армин обнял её и про себя подумал как вкусно пахнут её волосы и шея. Целовать её он не решился. Арлерт сказал, что придумает как исправить отношения брата с сестрой, затем встал с кровати и вышел, оставив Микасу одну. Никто и никогда до вчерашнего дня не видел как она плачет, ей стало значительно легче.              Через полтора часа дверь в комнату Микасы снова открылась, она всё ещё лежала на кровати, обнимая подушку. За это время она успела на всякий случай одеть футболку и трусики, хоть они и обжигали её задницу. По характерному скрипу пола, девочка поняла, что вошли Эрен и Армин. Она отвернулась от них и закрыла глаза.       Эрен начал первым.       — Микаса, мне правда стыдно за вчерашнее, поэтому… ты можешь… отшлёпать меня так как тебе хочется. Можешь рукой, можешь ремнём, можешь в угол поставить. Только не злись больше.       Девочка и плечом не повела. Поняв, что она не ответит, Эрен потащил один из стульев в комнате на середину этой самой комнаты. В руках у Армина была авоська с чем-то внутри. Армин положил пакет на пол.       — Армин, — начал Эрен запинаясь произносить заготовленную речь — пожалуйста выпори меня как можно сильнее. Чтобы на заднице места не осталось. Потом возьми ремень и всыпь мне ещё крепче. И не слушай, если я начну просить тебя прекратить. Если буду сопротивляться, привяжи и высеки ещё больнее. Мне правда стыдно перед Микасой. Я знаю, что вёл себя отвратительно, я заслужил наказание,.. и мне нужна... хорошая... порка.       Микаса всё ещё лежала к ним спиной.       — Давай начнём, — сказал Армин и уселся на стул.       Эрен подошёл к Армину, опустив голову, зная, что сейчас будет не самый приятный опыт в его жизни. Армин засунул руку в авоську, немного покопался там вслепую и извлёк то, что они с Эреном готовили на кухне — свежий только что вырезанный корень имбиря. Это был прямой корень, длиной с полтора средних пальца мальчиков, острый у края, потом утолщавшийся, затем утончавшийся, а потом снова становящийся толстым, где кожура не была срезана, там же он и кончался. В местах своего утоньшения хорошо виднелись капельки имбирного сока. Имбирь был достаточно тонкий, чтобы его просунуть, но достаточно толстый, чтобы Эрен прочувствовал каждый сантиметр.       Эрен начал развязывать свой пояс, задрал футболку засунул большие пальцы под штаны, но тут запнулся.       — Нечего стесняться, — сказал Армин, ухватился за штанины Эрена и потащил их вниз. Эрен ему не мешал, лишь на щеках начал проступать румянец. Армин спустил штаны до колен Эрена, посмотрел на виднеющиеся из-под длинной вновь упавшей футболки трусы, — они отправляются следом, — сказал он и рывком спустил их тоже, — теперь ложись, — Армин повёл руку Эрена так, чтобы тот обошёл со стороны, а потом потянул, чтобы Эрен перегнулся.       Эрен послушно лёг через колени Армина, отметив про себя, что тут не так высоко как у мамы. Армин задрал футболку ещё раз, оголяя попу и поясницу своего друга.       — А теперь, Эрен, раздвинь свою попу.       Младшей Йегер послушно положил руки на свои ягодицы и раздвинул их.       — Давай, шире, ещё, вот так и держи.       Армин дотронулся острым кончиком имбирного корня до попы мальчика, который свисал с его колен, тот дёрнулся, но почти сразу же расслабился. Корень начал давить, мальчик этому не мешал, хотя и было неприятно, потом корень дошёл до своего упора, остановившись ровно там, где сжимавшая имбирь попа лучше всего соприкасалась с имбирным соком. Пока Эрен не чувствовал ничего кроме боли от вторжения. Армин положил ладони на задницу Эрена и свёл ягодицы, а затем сжал их посильнее между собой, сам Эрен их отпустил, поняв, что можно больше не держать. Освободившимися руками он упёрся в пол. Нижняя часть корня, которая осталась снаружи, была очень короткой и почти скрывалась ягодицами. Но выглядела достаточно нелепо, как хвостик у овец.       — Армин, как быстро имбирь должен… — внезапно даже для самого себя Эрен громко вздохнул, не успев закончить фразу.       У Эрена перехватило дыхание и ёкнуло сердце, когда вставленный кусочек начал обжигаться. Сначала как тёплый подоконник под солнечными лучами, потом как кирпич в солнечную погоду, а затем дождевая труба в самый жаркий день лета. Мальчик сжал попу, но это этого стало ещё больнее. Армин понял, что корень начал действовать как надо и пробрал его друга. Эрен закусил палец, его ягодицы задрожали.       — Мммм, — простонал от боли Эрен.       — Я ещё не начал шлёпать.       — Я знаю, но имбирь… — пробубнил Эрен сквозь прокусываемый палец.       — Хорошо действует, да? Я испытал на себе, и сейчас соглашусь на что угодно лишь бы снова не ощутить этот горящий кусочек внутри. А теперь перейдём к твоей молочного цвета заднице. Скоро она будет ярко красной и горячей.       Армин размахнулся и шлёпнул, от неожиданности Эрен сжался, и имбирный корень в его попе снова его укусил что есть мочи. «Мммм», — снова вырвалось у Эрена. Снова шлепок, теперь мальчик был готов и знал, что сжиматься нельзя. Из комнаты Микасы начали доноситься звонкие звуки шлепков и голос мальчика.              Микаса хоть и делала вид, что ей всё равно, но вслушивалась что происходит. Она не знала, что Армин бил, не жалея своей руки (что не сделаешь ради друга?), она слышала только звук ударов ладонью по голой заднице и редкие ойкания и мычания Эрена. Она лежала с закрытыми глазами, и эти звуки доставляли ей радость. Только ладонь Армина не идёт ни в какое сравнение с розгами мачехи, поэтому умилостивить Микасу таким образом было невозможно.       — А-армин, — дрожащим голосом начал Эрен, — дай передохнуть минутку.       Армин резко остановился и посмотрел на свою красную от шлепков ладонь.       — Хорошая идея, у меня устала рука. Сейчас достану ремень.       На этом моменте Микаса начала прислушиваться ещё сильнее. Послышался шорох пакета.       — Теперь облокотись руками на стул.       — Нет, Армин, дай минутку.       — Ты сам говорил, что Микасу пороли без передышки. Так что живо!       — Армин, пожалуйста, я...       Микаса услышала скрип стула, прошло времени на два вздоха и по комнате разнёсся щелчок от ремня. Эрен вскрикнул (наверное опять от той штуки, которую Армин ему засунул). Щелчок, щелчок, ещё один. На этот раз Эрен не отвечал.       — Разминка закончилась, — заявил Армин, — теперь бью с оттяжкой. 40 ударов ремнём.       — Не надо так много, — быстро заявил Эрен       — И если ты за эти 40 ударов отнимешь руку от стула или уберёшь задницу, получишь ещё 5. Не будешь держаться и так, привяжу тебя к стулу и буду пороть.       Микаса почти сразу услышала долгий звук удара, а сразу за ним протяжное «ММММММММ!», Эрен сжал губы, чтобы не закричать. Ещё один такой удар и опять мычание. Через пару ударов Эрен сдался и стал протяжно вскрикивать. Эрен вскрикивал каждый раз после звука удара, зачем в его голосе начали проступать нотки слёз. Совсем скоро мальчик заплакал, заглушаемый звуком ремня, полосующего его задницу. Микаса слышала как Эрен горько плачет под удары, Армин же молчал. Тут раздался звук другого вида удара, «Ииииии, нет, не надо по бёдрам, не надо!».       — Ещё пять ударов по бёдрам и вернёмся к заднице. После каждого удара говори «Микаса, извини!».       Микаса не могла видеть, но поняла, что Эрен кажется кивнул головой. Раздался удар, похожий на предыдущий. Армин друга не жалел, а Эрен взвизгнул и прокричал: «Микаса, извини». Ещё удар, визг и Эрен сквозь слёзы и свои сопли горько кричит: «Микаса, извини пожалуйста. Имбирь горит!». «Не волнуйся, — спокойным, но запыхавшимся голосом ответил Армин, — Микаса тебе его поменяет на новый». Микасе стало крайне интересно, и она всё же повернула на кровати к ним лицом. Эрен упирался руками в стул, его голова смотрела в её сторону. Когда Эрен боковым зрением заметил движение на постели, он поднял голову, и их взгляды столкнулись в первый раз с того момента, как она взяла вину на себя. Он был красный и заплаканный. Эрен собирался что-то сказать ей, но в этот момент ремень как раз прошёл под его ягодицами. Армин не врал, он бил с оттяжкой. Эрен выгнулся и взвизгнул, из его глаз ещё обильнее побежали слёзы, после чего он сказал, глядя в глаза Микасе: «Микаса, извини меня».       Микаса продолжила с интересом наблюдать, как один мальчик бьёт ремнём другого мальчика, причём своего друга. В какой-то момент Армин схватил за ухо Эрена и приподнял: «Уже всё?» — с надеждой спросил Эрен. «Даже не думай, давай обойдём стул. На, Микаса, любуйся». Эрен встал к ней спиной. Задница была бордовая, на бёдрах тоже были следы. Посмотрев за спину, на девочку, он вновь наклонился через стул, теперь выпячивая попу в сторону названной сестры. Девочка увидела, что у него из попы и правда торчит светло-коричневый хвостик, похожий на корень имбиря. Армин продолжил порку, заставив Эрена рыдать ещё сильнее. Ягодицы мальчика сжимались после каждого удара, Эрен себе места не находил и пританцовывал от боли на месте. В глазах Микасы появилась игривая искорка, а на губах показалась лёгкая улыбка.       — 40 ударов закончено. Микаса, ты его прощаешь?       Микаса посмотрела на Армина, но ничего не ответила.       — Ну что ж, значит ещё 40 ударов.       — Что?! НЕТ! НЕ НАДО! Микаса, прости пожалуйста. Я больше не буду. Мне жаль, не надо больше. Мне больно.       — Микаса, на какую сторону Эрена ты предпочитаешь смотреть? На зарёванное лицо или на бордовый зад с торчащим из него имбирём? Кстати, у меня ещё три кусочка с собой есть. Хочешь, можешь ему сама новый вставить. Ещё кроме этого ремня у меня другой лежит, потоньше. И если тебе хочется розгами его выдрать, они у меня дома мокнут, можем сходить все вместе. Я туда соли и тертого красного перца добавил. Эрен визжать будет, вот увидишь, и сесть неделю не сможет. У меня дома тоже никого. Скамейка там же стоит.       Микаса медленно встала с кровати и подошла к Эрену, всё ещё наклонившемуся на стул. Она была в футболке, которая почти прикрывала её трусики. Хоть Микаса и стеснялась постороннего Армина, но решила пройтись.       — Пусть он футболку снимет, — сказала Микаса Армину       — Эрен, ты её слышал.       Эрен кое-как разогнулся и, не поворачиваясь, снял с себя футболку.       — И пусть руки за голову положит, — скомандовала Микаса       Эрен подчинился, теперь он стоял перед ней совсем голышом. Хоть он и стоял спиной, да и Микаса была не просто незнакомой девочкой, но от переживаемого позора Эрен не мог сказать ни слова, а на глаза наворачивались новые слёзы. Его утешало только то, что он заслужил всё это и даже больше. Микаса подошла к нему и пощупала его зад, сильные прикосновения к выпоротой заднице заставили Эрена вздрогнуть, а потом ещё раз, от корня имбиря в его попе. Микаса обошла его и начала пристально изучать голого Эрена спереди, тот от смущения опустил взгляд. Ему было жутко стыдно, но прикрыться он не решился. По крайней мере пока она рассматривает его, его никто не бьёт, и задница может передохнуть. С одной стороны он хотел, чтобы она прекратила так пялиться на обычно скрытые места, но с другой боялся, что девочка сейчас вырвет ремень из рук Армина и лично исполосует мальчишескую бедную попу. Эрен пока не знал насколько тяжела рука лично у Микасы, но догадывался, что скоро будет знать это во всех подробностях.       — Поверь, Микаса, ему сейчас очень-очень стыдно и жаль, что он так поступил. У него сейчас и задница горит и внутри задницы горит. Я такой же имбирь на себе почувствовал. Всё что угодно сделал бы, чтобы больше имбирный корень ко мне не приближался.       — Армин, выдай ему ещё 20 ремней, пожалуйста. А я посмотрю.       Эрен, не ожидавший такого, посмотрел прямо в глаза девочки. Его залитые слезами глаза были щенячьими и просящими простить его. Микаса, смотря прямо в них, холодно произнесла:       — И я хочу, чтобы он ухватился руками за свои лодыжки. Армин, бей его в такой позе.       — Эрен, ты слышал её, нагибайся.       Мальчик расставил ноги и схватился пальцами за лодыжки. Из комнаты опять начали доноситься звуки ударов и вскриков Эрена.              Когда порция ремней закончилась, Микаса подошла к Эрену, который всё ещё находился в нелепой согнутой позе, сзади. Она присела на корточки и стала с интересом разглядывать корень имбиря, воткнутый в попу мальчику. Имбирь пульсировал, видимо Эрен всё ещё его чувствовал.       Уже через минуту Микаса перед глазами Эрена начищала новый кусочек имбиря. Кусочек получился таким же по длине, но толще где-то на треть, а даже предыдущий корень входил туго. Мальчик понимал, что его страдания не закончились. Девичья рука погладила одно из полушарий выпоротой задницы.       — Микаса, — сказал Армин, — корень получился слишком толстый, тебе нужно его ещё срезать.       — Микаса, — слёзно начал просить Эрен — не надо имбиря. Пожалуйста, не надо нового. Этот только успокаиваться стал. Не надо имбиря. Ну пожалуйста.       Мальчик хоть и ныл, но двинуться не смел. Проигнорировав их обоих, Микаса ухватилась пальцами за вставленный корень, резким движением его выдернула и кинула в мусорное ведро, подставленное Армином, а потом пристроила кончик свежего корня к попе Эрена.       — Микаса, ну не надо. Ну пожалуйста. От него знаешь как болит? Я получил же уже. Ну, Микаса. ААААЙ! АЙ-ЯЙ-ЯЙ-ЯЙ!       Эрен попытался отстраниться от резкой боли, но девочка перехватила его за его поясницу, удерживая на месте и засунула корень имбиря так глубоко в попу как смогла. По телу Эрена прошла дрожь от новых ощущений, он обессилел в ногах, рухнул на колени и начал плакать как маленький, растирая глаза руками. Новый корень был заметно толще и сильно обжигал бы зад, даже если бы тот был расслаблен, к тому же корень исходил соком также резво как первый корень в начале, из глаз Эрена заискрили слёзы. Мальчик инстинктивно сжался, и корень ужалил изнутри уже пораненную попу ещё сильнее. Эрен был полностью сломлен и унижен, последние капли гордости его покинули, теперь он мог только сидеть на полу, рыдать с открытым ртом и вытирать от слёз глаза, которые тут же наполнялись заново. Армин подумал, что ему повезло не оказаться на месте Эрена. Тот сидел голый с выпоротым задом, из которого торчал жгучий корень имбиря, и плакал во всё горло словно маленький мальчик. Сопротивляться Эрен не пытался, боясь рассердить сестру, оставалось только смириться с заслуженной болью и унижением.       Микаса посмотрела на него и про себя пожалела.       — Я хотела тебе ещё ладонью всыпать, но, думаю, это потерпит до вечера. Армин, идём на кухню, мне надо что-нибудь покушать. А ты одевайся и спускайся к нам, когда закончишь выть. И не вздумай вытащить имбирь.              Микаса с Армином стояли на кухне и ели мягкий вкусный хлеб. Ей всё ещё было больно садиться, рубцы от розг горели и ныли. Армину было неловко сидеть одному, поэтому он стоял рядом с Микасой. Они болтали друг с другом, Армин улыбался и пытался шутить. Через некоторое время пришли старшие Йегеры. Эрен успокоился только к тому моменту, когда пришли его родители, поэтому он пытался оттереть своё красное лицо от слёз. Мама позвала его обедать, поэтому Эрен очень торопился. Имбирь в заднице горел и не собирался останавливаться. Поэтому Эрен весь обед ёрзал на стуле и никак не мог сосредоточиться. Армин ел вместе со всеми Йегерами. Микаса ела молча, но на самом деле она уже во всех деталях представляла как через пару минут поведёт Эрена из дома за руку, они зайдут в укромное место, где никто их не будет слышать и видеть, и она наконец реализует своё старое желание — отшлёпать мальчика по голой попе, как это всегда делала его мать. Она уже представляла как он просит её простить его, а потом ревёт и верещит, лёжа на её коленках. Между делом Микаса хотела сказать Эрену, что не простит его с первого раза, поэтому следующее время раз в несколько дней она будет повторять процедуру. А потом она предложит ему сыграть в мальчишескую забаву и сравнить чья попа выпорота сильнее. Микаса ела молча, но щёчки её наливались жаром.       После обеда Микаса встала из-за стола и попросила мальчиков пойти за ней. В зале, когда дети скрылись от глаз родителей, она развернула Эрена к себе спиной, подняла футболку и, не спрашивая разрешения мальчика, резко отдёрнула назад его штаны с трусами. Эрен сжался, отчего толстый горячий, как тлеющие угли, корень опять укусил его за зад. Убедившись, что мальчик не посмел вытащить имбирь из своей задницы, Микаса отпустила палец, и резинки штанов с трусами впечатались посреди уже напоротой попы, Эрен немного подпрыгнул, закусив губу, чтобы не издать ни звука. Руками он потирал попу.       — Ты иди в свою комнату и жди меня там. С тобой мы ещё не закончили. Идём, Армин, у меня в комнате твои вещи.              В комнате Микасы Армин положил в сумку ремень, которым так славно пороли Эрена и уже собирался уходить.       — Армин, я хочу чтобы ты остался.       Мальчик удивлённо посмотрел на Микасу.       — Вчера, когда меня били, я вертелась и смотрела во все стороны. И знаешь кого я увидела в окне нашего дома, глазеющего на меня?       Армин мигом залился краской.       — Поэтому завтра, когда я отойду от боли, я хочу придти к тебе и увидеть тебя с ремнём твоего отца на вытянутых руках. Кстати, у тебя отличная и очень действенная скамейка, она нам пригодится. И заготовь имбирные корни, они нам тоже понадобятся. Ах да, ты что-то говорил про розги, стоящие в воде из красного перца? Не выбрасывай их, возможно, мы завтра позаимствуем из ведра одну или две. Нам нужно серьёзно обсудить твоё поведение.