If I Lay Here

Шон то и дело спотыкался, несясь по лесу. Он не видел ничего: ни деревьев, ни неба, ни даже собственных ног, оставлявших на земле отметины. Он бежал. От чего и куда – он не знал. Он просто бежал. Голоса. Где-то в темноте он слышал знакомые голоса. Это были Финн и Кэссиди. Ищут ли они того же человека, которого ищет он? Шон ускорился и побежал еще быстрее навстречу их голосам. Невидимые ветви цеплялись за одежду, царапали лицо, но он знал, что он должен бежать дальше. Он просто не мог позволить себе остановиться. - В больницу? Ты, блять, что, издеваешься?! – прокричала Кэссиди. Эта фраза тут же разнеслась по лесу, а затем эхом отозвалась в голове Шона. В первый раз за последние дни (а может быть месяцы? Или даже годы?) он, наконец, перестал бежать и остановился как вкопанный. - Я знаю, что делаю, Кэсс. - Как с сейфом Меррилла? - Даже не… - Они могут опознать его, Финн! - Без половины-то лица?! – голос Финна раскатом грома пронесся по лесу. Его было невозможно увидеть, но Шон буквально чувствовал его всем телом: крохотные электрические разряды резко заполонили собой весь воздух вокруг, и Шон почувствовал, как волоски на его руках встали дыбом. Он пытался наощупь найти друзей, но, кроме тьмы, вокруг него не было ничего. Шон моргнул и вдруг понял, что он лежит на спине и держит в руках фонарик, помогая отцу с ремонтом очередной развалюхи. Желтоватый свет от фонарика падал на едва различимые из-за толстого слоя пыли детали машины, но его отец все же ухитрился закрепить болт, находившийся прямо в центре круга от света фонарика. «Отлично», - произнес отец, - «Вот так и держи». Вот только Шон не был ни под какой машиной. Он лежал в палатке. Своей палатке. Тьма вокруг сменилась солнечным светом, но почему-то он все еще видел только наполовину. Он осмотрелся, ему казалось, что он все еще держит в руках фонарик: он видел лишь небольшой кусочек того, что окружало его. Его собственный глаз был тем самым маленьким одиноким фонариком, и он мог видеть только то, что он освещал. - Я все продумал. Правда, Кэсс, - раздался голос Финна откуда-то снаружи палатки. Теперь его голос звучал спокойнее, но в нем все еще слышалось напряжение. С каких пор Финн о чем-то беспокоится? – Вдруг там инфекция? - А, ну тогда ладно, Финн. Ты станешь его героем: уверена, он пришлет тебе реально милую открыточку из своей камеры! Камеры? «Нет», - подумал Шон, «Нет, погодите. Какая камера?!». Он должен бежать дальше, он должен позаботиться о Дэниэле… Дэниэль. Сейф. План Финна. Дэниэль выбил из рук Меррилла ружье, а Шон сбил его с ног и прижал к полу. Затем из кармана Меррилла вывалился пистолет… Он схватил его… прицелился… Дэниэль ранен! Шон подскочил, но резкая боль в голове притянула его обратно. Он чувствовал себя так, словно шёл по болоту, и с каждым шагом его ботинки все больше и больше увязали в грязи, мешая ему двигаться. - Финн… - прохрипел он. Во рту пересохло, но он снова попытался позвать друга. В его голосе слышалось отчаяние. – Финн…! - Черт! Он проснулся! - Бля. Шон услышал звук раскрывающейся молнии, быстро сменившийся шорохом брезента, когда Финн заполз внутрь. Он занял место Дэниэля – здесь, возле Шона – и Шон почувствовал на себе его тяжелую ладонь. - Я здесь. - Дэниэль… Финн, пожалуйста… Ты должен… Дэниэль… - Шш… Все будет в порядке. Обещаю. Обещаю. Шон столько раз обещал. Отцу. Дэниэлю… И он не сдержал ни одно из данных им обещаний, прямо как… Прямо как… У него закружилась голова. Взгляд снова расфокусировался: прямо как свет от фонарика под той развалюхой в его неумелых руках. Как он ни старался, он не мог сфокусировать взгляд на Финне. Широкая – и такая крепкая и в то же время теплая – ладонь на его груди была единственным доказательством того, что Финн был рядом. - Голова… болит, - прохрипел Шон. Финн ласково погладил его по волосам. - Я знаю, солнышко. Просто лежи, ладно? Лежать. Да. У фонарика почти сели батарейки. Мир начал постепенно погружаться во тьму. Шону хотелось сказать: «Пожалуйста, не уходи», но с его губ не слетело ни звука. Ладонь все также лежала у него на груди. *** Шон не помнил ничего из того, что было в больнице и в ночь грабежа. - Погодь, вообще ничего? – спросил Финн и замер. На его лице не двигался ни один мускул, и поэтому он не был похож сам на себя: Финн всегда должен сидеть в расслабленной позе с легкой улыбкой на лице; в одной руке пиво, а вторая ладонь должна лежать на колене Шона. Парень покраснел. - Нет, я имел в виду… Я не помню ничего после того, как Дэниэль вышел из себя. Я помню остальное. Эм… То, что было до. Финн тут же заметно расслабился. - Ох… Отлично. Он взял длинную палку и сунул ее в костер, заставляя тлеющие угли наполнить воздух порцией искр. Освещенный оранжевым светом, Финн уставился на костер одновременно глядя куда-то в никуда. Что-то скрытое и крохотное таилось в его взгляде, и в этот момент он выглядел… спокойным. Готовым. Уверенным. Он был закатом на берегу озера: моментом спокойствия, когда ты уходишь с шумной вечеринки, и грохочущая весь вечер музыка становится чуть громче биения сердца. - Ага, отлично, - огрызнулась Кэссиди. – Это значит, что ты помнишь, насколько ты объебался. И тут Шон почувствовал, как эти грубые слова, произнесенные ей, вышвырнули его обратно в реальность. Страх, паника, чувство вины и горя тут же накрыли его с головой, словно огромной волной. Мысли о Финне, мысли о дыхании Финна в его рту, о ладони Финна на его бедре – все это было лишь способом отвлечься. Сном. Нет. Не сном, а скорее крохотным просветом среди кошмаров, моментом, когда ты чувствуешь себя защищенным теплом своей постели до того, как тьма снова утащит тебя на дно. С момента грабежа прошло четыре дня. Четыре дня, с того момента, как Дэниэль к хуям взорвал дом Меррилла. Финн сказал, что он очнулся первым. Он же затащил Шона в угнанную ими до этого тачку. Затем они вернулись в лагерь. Все разбежались кто-куда. Ищет ли их Большой Джо и жив ли Меррилл – этого Финн не знал. - А Дэниэль? – спросил Шон. Голова раскалывалась, и Шону хотелось потереть глаз, но все, что смогла нащупать его рука - были бинт и пластырь. Шон сел на свои ладони. - Мы искали его, - это все, что Финн мог сказать. Он всячески избегал взгляда Шона и снова сунул ветку в костер. Этот лагерь был меньше их старого: никакой тебе кофеварки, ни душа и тем более – генератора. У них было только три палатки и рюкзаки: только то, что они могли бы нести на себе. Следующие несколько дней после грабежа Шон был без сознания. На третий день Финн отвез его в больницу. Врачи наложили ему швы и дали Финну две баночки с таблетками: антибиотики, чтобы предупредить инфицирование раны, и обезболивающее. Финн сказал, что Шон периодически приходил в себя, но бредил и разговаривал с людьми, которых никто кроме него не видел. Шон не помнил ничего до того, как он очнулся в своей палатке. Интересно, Дэниэль также чувствовал себя после Сиэттла? Потерянным в темноте. - Ты ничего не спрашивал у ребят про Дэниэля? Его… Я видел, что Меррилл подстрелил его. - И чья же это вина?! – спросила Кэссиди. Шон почувствовал тупую боль от слов девушки, его словно ударили в грудь бейсбольной битой, выбивая из легких весь воздух. Он вздрогнул. В жизни Шона иногда случалось так, что его продолжали пинать и бить, когда он уже лежал на земле, но в этот раз все было хуже. Намного хуже. Он чувствовал себя калекой, который еле мог стоять на ногах, а Кэссиди же была за рулем машины, которая сбила его, мчась на полной скорости. - Может… - эти слова было очень тяжело произнести, но Шону было необходимо озвучить их. Ему нужно двигаться дальше, как бы больно ему ни было. – Может, он пошел в больницу… за помощью. Если он был там, то мы могли бы узнать, куда он… Выражение лица Финна – это пара рук обвитая вокруг горла Шона. Его слова душат. Он не может дышать. Конечно, Финн спрашивал, не видел ли кто Дэниэля. Но Дэниэль исчез. И он не хотел, чтобы его нашли. Шон скрючился от боли. Пальцы впились в ткань толстовки, казалось, еще немного, и она порвется. Ему хотелось разорвать себя на части. А еще хотелось кричать. И плакать. Он сделал и то, и другое. Он почувствовал, как сильные руки обвились вокруг него. И это был не только Финн, но и Кэссиди. Они не мешали Шону выпустить все то горе, боль, злобу и отчаяние, что переполняли его. Он плакал, потому что его отец должен был быть жив. Он плакал, потому что Дэниэль должен был быть с ним цел и невредим. Он плакал, потому что мир был несправедлив. Он плакал, потому что все это – его вина. Когда он почувствовал, что больше уже просто не может плакать, что он сорвал голос, а его ресницы слиплись от слез, пришло время ложиться спать. Таблетки. Несколько глотков воды. Дрожащее дыхание и успокаивающие пальцы в его волосах. Он снова стал ребенком, который проснулся посреди ночи. Его трясло, простынь была вся мокрая от пота, а все тело горело из-за жара. «Вот, волчонок. Выпей». Липкий слишком сладкий сироп струйкой начал стекать вниз по горлу. Он окутал весь язык и, кажется, даже небо, поэтому Шон захныкал, надеясь прекратить это. Чья-то рука поглаживала его бровь. Шон высунул ту руку, что не была укутана во влажное одеяло, и поймал чужую ладонь. Это ладонь Карен. Она поцеловала его вспотевшую ладошку и прислонила ее к своему животу. «Почему он не толкается?» - Прохрипел Шон. «Он спит. И ты тоже спи. Закрывай глаза, волчонок.» Шон проснулся и почувствовал руку Финна у себя на плече. Это была приятная и уютная тяжесть. Как якорь спасения. Или одеяло. Шон повернулся к Финну лицом. Разбуженный движением, Финн что-то пробормотал. На его губах появилась улыбка, но глаза все еще оставались закрытыми. - Доброе утро, солнышко, - протянул он. - Аризона, - ответил Шон. - Чего? - Если Дэниэль решил бы куда-нибудь сбежать, то это была бы Аризона. - Погодь… Старина Финн немного тормозит, пока не выпьет кофейку, - Финн убрал руку с плеча Шона, и место, где их кожа соприкасалась, оказалось неожиданно холодным. Финн оперся на локоть и внимательно посмотрел на Шона. – Ну, так и что там с Аризоной? - Это то, куда направляется Дэниэль. Он хочет увидеть маму. - То есть ты вот сейчас говоришь, что хочешь разыскать свою мамку, которая давным-давно забила на тебя? Чтобы найти Дэниэля? - Я знаю. Звучит тупо. Но это единственная зацепка, Финн. Я должен попытаться. - Ладненько, - ответил Финн, потянувшись в сторону выхода из палатки за кроссовками. Надев их, он произнес: - Ну, значит, едем в Аризону. Шон почувствовал, как в груди потеплело. Наконец, он почувствовал что-то похожее на надежду. - Ты серьезно? - Ну да. В смысле… Попытка не пытка, да? - Финн… - Шон сел возле парня и положил руку ему на плечо, легонько сжав его пальцами. – Спасибо. Я не могу… Я не смог бы справиться с этим один. Финн повел плечом, высвобождаясь из объятия, но только для того, чтобы дотронуться до щеки Шона, а затем оставить на его губах легкий поцелуй. - Само собой, малыш. Идем до победного, верно? - В-верно… - ответил Шон, чувствуя, как к лицу прилила кровь. К тому времени, как Кэссиди проснулась, они уже почти все собрали. Шон объяснил ей весь план их дальнейших действий, пока Финн собирал их палатку. - Аризона? И это ваш супер-план? – спросила Кэссиди, сложив руки на груди. Шон вздохнул, он и сам не особо верил во все это. - Да, не факт, что из этого что-то получится, но если мы просто… - Нет, Шон, - покачала головой Кэссиди. – В этот раз никаких «мы». Я пас. - Пожалуйста, Кэсс. Помоги мне. Ради Дэниэля. - Нет. Ты в моей помощи не нуждаешься, да и не особо хочешь ее. Вы оба, - сделав шаг назад, она жестом указала на обоих парней, - довольно четко дали мне это понять. Я сразу сказала, что это тупая идея, но вы не захотели меня слушать. Ты, блять, потащил ребенка к головорезам, а теперь удивляешься, что он сбежал?! Еще один удар, не уступавший по силе первому. Но в этот раз Шону хотя бы удалось удержать себя в руках. Он хотел зацепиться за что-нибудь, сказать хоть что-то, что заденет Кэссиди и сделает ей также больно, как было ему. - То есть ты поэтому все еще торчишь здесь?! Чтобы читать мне нотации?! - Я все еще торчу здесь, чтобы удостовериться, что ты не сдох, - прошипела Кэссиди, ткнув Шона пальцем в грудь. – Но раз уж теперь ты в порядке… В порядке?! С одним-то глазом?! -…то мое дело сделано. Дальше я не пойду. - Кэсс, послушай. Я знаю, что я облажался. Но Дэниэль не должен платить за мои ошибки. - Слишком поздно, - ответила она и отвернулась от него. Шон много раз видел ее ссоры с Ханной, чтобы понять, что это тот самый момент, когда Кэссиди обычно брала в руки гитару и выливала свою обиду в слова и музыку. Вот только в этот раз она не притронулась к гитаре. Ее здесь нет. Видимо, она оставила ее в лагере, когда они бежали оттуда. У Шона опять загудела голова. Ему было нужно присесть. Но он не стал этого делать. Он не мог позволить ей подумать, что она победила его. Он не мог позволить ей подумать, что ему не плевать. - Бесполезно пытаться ее заставить остаться, - произнес Финн без особого энтузиазма, как всегда растягивая гласные. Он не смотрел ни на кого из них. – Нам надо… Идти своей дорогой, верно? Шон почувствовал, как закололо где-то в шее. - Бред, Финн. Ты знаешь, что она просто дает по съебам. Как всегда. Кэссиди снова развернулась к нему лицом. - Краска уже высохла, Шон! - она похлопала себя по руке. – Сейчас поколет, но потом все заживет, поверь. - Заживает далеко не все! Не всегда человека можно оставить в своей жизни только с помощью краски. Шон пытался. Где бы он ни был и кто бы ни был ему дорог – он рисовал их всех ручкой, превращая их в быстрые штрихи и непрерывные линии. Он пытался запечатлеть все, но в то же время у него не было ничего. - Люди – это нечто большее, чем просто картинки на твоем теле, - произнес Шон. Кэссиди окинула его внимательным взглядом. На ее челюстях заиграли желваки. Наверное, ей хотелось что-то сказать ему: может быть, поспорить с ним, а, может, - извиниться. Однако, вместо того, чтобы что-то ответить, она заползла в свою палатку, застегнув за собой молнию. Шон развернулся на каблуках и ринулся к машине, которую он с Финном (и Дэниэлем) угнали у Большого Джо. Он уселся на пассажирское место, притянув к себе колени, и уткнулся в них лбом. Прошло несколько минут, и Финн закончил собирать вещи. Шон слышал, как он уверенно завел двигатель, чувствовал, с какой легкостью ему удавалось сидеть на водительском месте. Ладонь Финна дотронулась до лопаток Шона. - Все в порядке, солнышко? - Просто поехали, - ответил Шон, все еще не поднимая головы. Финну не нужно было повторять дважды.