Проклятые

      — Я в душе не ебу, что у неё в голове, — Роше поморщился, не собираясь скрывать раздражения, поработившего его тотальной усталостью от разговора, который он должен был вести. — Но она снова всё переиграла. Поди разберись в её планах, сам чёрт ногу сломит.       — Странно слышать это от тебя, Вернон Роше, — в голосе Иорвета сквозила неприкрытая ирония. Он стоял, сложив руки на груди, опершись спиной о колонну, поддерживающую крышу, лениво перекатывая во рту палочку соломы. — Если память мне не изменяет, раньше совать нос в чужие дела было целью всей твоей жизни. Докапываться до причин и следствий, предугадывать следующий её шаг — исключительно твоя головная боль. Избавь меня от этого, — подытожил он, пренебрежительно отмахиваясь.       Роше был спокоен на протяжении первых пяти минут разговора, но чем дальше в лес, тем злее волки — кровь начинала закипать. Полночный трёп затягивался — и где! — в компании двух заносчивых эльфов, в вонючей, чадящей светильниками конюшне со всхрапывающими во сне лошадьми.       — Могу вообще держать тебя в неведении, — заводился он, — торчу тут — что мне, мать его, совсем не улыбается! — потому что кое у кого свербит в заднице.       Со стога сена, в котором с удобством расположился Киаран, послышалось солидарное хмыканье. Эка невидаль!       — И не надо мне тут пиздеть про обязанности. Это была не жалоба, в гробу я видал твоё сочувствие. Всё, что мне нужно, — чтобы и ты мозгами пошевелил.       По мнению этого идиота, он что, работал один? До него не доходило, что за каждым шефом разведки скрывалась огромная паутина агентов, которой у Роше конкретно в деле с Филиппой не было?       Иорвет сплюнул соломинку, гаденько улыбнулся:       — Что ни день, то новый комплимент в адрес моих интеллектуальных способностей. Так важно моё участие?       — Да я бы охотнее удавился…       — Перестаньте, — вздохнул Киаран, потирая лицо.       Оба обернулись к нему, будто внезапно вспомнили, что находились не одни.       — Тебя тут вообще быть не должно, — Роше сделал замечание и вернулся к Иорвету. — Скажи мне, как так выходит, что я тебе что-то говорю, а ты хуи пинаешь? В одно ухо влетело, из другого вылетело, а? Разве я неясно выразился? Никто не должен был узнать.       — Я знаю, что делаю, — Иорвет глядел на него равнодушно.       — Скажи мне, ты в своём уме? — Роше стиснул зубы. — Своими не согласованными со мной действиями ты херишь общий план! Что ты знаешь? — оскалился он. — Я отвечу за тебя: все эти твои телодвижения только для того, чтобы подстраховать ваши задницы.       — Пытаешься упрекнуть в недоверии? — Иорвет вскинул бровь. — Меня? — он ткнул пальцем в грудь. — Ты? — и указал на Роше.       Вернон отвернулся, чтобы не видеть уместной, но мерзопакостной — это же Иорвет! — усмешки. Морда коня, фыркающего во сне, и то казалась симпатичнее и приятнее.       — А ты видишь здесь другого параноика? — съязвил Роше. — Как ты предлагаешь мне крутиться, одновременно подстраиваясь под её планы и наши, если сам вносишь злоебучее изменение?       — Это я-то злоебучее? — буркнул, возмутившись, Киаран.       Но на него никто не обратил внимания.       — Я позвал тебя, чтобы держать в курсе изменений, — закатил глаза Иорвет. — Стал бы я предупреждать о своих действиях врага? — спросил он риторически. — Твоё дело — услышать и принять. Ты здесь за этим.       — Нет, — припечатал Роше, — не только.       Иорвет посмотрел на него исподлобья, задержал оценивающий взгляд. А затем, усмехнувшись от каких-то своих выводов, оторвался от колонны и лёгким шагом пошёл навстречу. В его движениях всегда сквозили цинизм и чувство собственного превосходства, сейчас — особенно. Презрительная нелюбовь эльфов к общению с людьми была известна, но Иорвет превзошёл всех своих собратьев. Сколько бы Роше его ни знал, что бы их ни объединяло, при каждом взгляде на него он видел перед собой огромную занозу в заднице.       — В чём дело? — Иорвет остановился напротив всего в паре шагов.       — Ты знаешь.       — Не уверен, но давай попробую угадать, — он приложил палец к губам, принимая задумчивый вид. — Хотя нет, постой, — и хлопнул себя по лбу, изобразив озарение некой гениальной мыслью, пришедшей в его тупую башку. — А не пойти бы тебе на хуй по причине моей незаинтересованности в данном вопросе?       Пидор ушастый. Он всегда всё знал, понимал с полуслова.       — Кончай ломать комедию, — осадил его Роше. — На повестке дня та сцена, которую ты устроил вчера вечером, — он утомлённо потёр переносицу.       — Сцену устроил ты, когда разобиделся и сбежал, как девчонка, — тут же парировал Иорвет.       — Я съебал, потому что был близок к тому, чтобы тебе въебать!       — Представь, задумайся только, чего мне стоило терпеть тебя!       — Взаимно, Иорвет. Но неужели ты и вправду думал, что я тебя заложу?       — Какое тебе дело? Печёшься о своей репутации в моих глазах? Ты опоздал на несколько лет.       — Да в рот я ебал, что ты обо мне думаешь, — Роше резко отмахнулся. — Только как о мужике.       Иорвет обхватил себя руками, в притворном испуге вылупив и без того безумные глаза.       — Я знал, что ты мной одержим, но не до такой же степени.       Желание почесать кулаки о его рожу становилось непреодолимым.       — Да что ты…       — В любом случае вставай в очередь за Киараном, — перебил он, не унимаясь.       — Эй, — возмутился эльф.       — Ёбнулся, — Роше не спрашивал — утверждал, с ненавистью смотря на живое воплощение устроенной специально для него клоунады и всех существующих недостатков, которые, без сомнения, всецело владели Иорветом. — Я внесу ясности для заднеприводных: это бабы могут пиздеть между собой что вздумается. А настоящий мужик отвечает за слова. Я тебе толкую, что твоя пафосная речь вчера была совершенно ни к чему. Я бы не стал…       — У меня сложилось другое впечатление.       — Да неужели?       — Ты себя видел?       — А ты? За идиота меня держали, думали, не сложу дважды два?       — Честно говоря, у тебя было больше шансов.       С-сука!       — Клянусь своими потрохами, ты сделал это только ради того, чтобы сейчас нагнуть меня и трахнуть в жопу!       — Таких целей не преследовал, но, если бы захотел… — Иорвет не стал продолжать, замечая взгляд Роше. — Я вообще не собирался говорить. Это касается только меня и Гретты.       — Выучил наконец её имя! Поразительно! — съязвил тот. — Она слишком много болтает, — и ткнул пальцем, — этого ты не учёл.       — Уже сожалеешь, что сделал её частью своего гениального плана?       — Жалею лишь о том…       Они осеклись, одновременно повернувшись к воротам. Их внимание привлекло какое-то шебуршание. Киаран поднялся, приблизился медленной поступью. Тут же раздался грохот, казалось, что-то с силой, с разбегу ударилось о ворота. Едва все обнажили оружие, как кони взбрыкнули и заржали, побеспокоенные и окончательно разбуженные новым лязгом. Тяжёлая дверь с трудом поддалась, скрипнули несмазанные петли, и в сени ввалилось взлохмаченное…       Гретта.       Твою мать.       Киаран оказался подле неё быстрее арбалетного болта, выпущенного в упор. Иорвет дёрнулся, но не сделал и шага. Лишь прожёг её укоризненным взглядом, мысленно, должно быть, распиная за то, что она прервала их.       — Что случилось? Ты бежала? За тобой гнались? — сыпал его друг вопросами.       Гретта, со слабостью осев на разбросанную солому и комья сухой грязи, сначала закивала. Потом помотала головой, совершенно сбив всех с толку. При беглом осмотре Роше не заметил ран и увечий. Только часто вздымающаяся грудная клетка могла о чём-то говорить: либо Гретта действительно рвала когти, погорев, либо подслушивала и в итоге свалилась в самый неподходящий момент. Последнее, рассуждал Роше, было маловероятно.       Но он мог поклясться, что Иорвет рассматривает только второй вариант. Хер его знает почему, эльф патологически не переносил девушку, подозревая её, кажется, во всех смертных грехах.       Роше решил проявить здравомыслие:       — Что ты тут делаешь? Ты знала, что…       Если она догадалась, что они здесь, это мог вынюхать кто-то ещё. Такой прокол грозился выйти им боком.       — Конечно, она знала, Вернон, — оборвал Иорвет. — Разве не понятно?       Гретта попыталась возмутиться:       — Я ничего не…       — Ты подслушивала.       — Я просто…       — Ну конечно, — в глазах Иорвета — внезапно, вот это перемена! — сгустился холод, а в голосе зазвучал металл. — Можешь не стараться, Вернон. Она везде нас достанет. Сама. Даже не нужно прикладывать усилий.       «Да ты, друг, ещё больший ебанько, чем я думал», — пронеслось в голове у Роше.       — Может, для начала послушаем, что она скажет? — предложил он саркастически.       — К чему? — пожал плечами Иорвет, отворачиваясь. — Здесь и так всё ясно.       У Роше натурально задёргался глаз. Это было невероятно. Иорвет казался фантастическим кретином. Гретта не приврала, однажды описав их взаимоотношения как ебанутые. Если вчера за общим столом эльфа что-то и удерживало, сегодня дерьмо так и лезло из него наружу. Вернон и сам бы спиздел, что не был зол на Гретту из-за того, что она обманывала его, и не раздражён её внезапным появлением. Но он отвлёкся от собственных чувств, замечая нечто странное. Это так часто маячило перед глазами, что наконец набило оскомину. Ему удалось обнаружить закономерность: стоило Гретте появиться в поле зрения Иорвета, как лучшей защитой тот выбирал нападение.       Внимание, вопрос: чем она его так уязвляла, как ей удавалось в считанные секунды провернуть то, что у Роше занимало часы? Как она выбивала эльфа из равновесия? За счёт чего? Неужели их тёрки объяснялись чем-то ещё, помимо вынужденного сосуществования из-за проклятия?       Роше посмотрел на обезоруженную Гретту, глянул на ощетинившегося Иорвета. И на лицо наползла злорадная улыбка внезапного глубочайшего понимания. Последний, заметив адресованную ему усмешку, скрежетнул зубами, вызывающе вскинул подбородок.       В яблочко.       Стопроцентное бинго, Роше.       — Веселишься? — хмыкнул Иорвет, скрещивая руки на груди.       — Помираю со смеху, — протянул Роше. А затем, зная, что не раскроет никакой тайны, дополнил понятным им обоим, не лишённым яда предсказанием ярмарочной гадалки: — Тебе пиздец.       Иорвет сделал шаг, но Роше преградил ему путь вытянутой рукой, указывая на Гретту.       Она уже поднялась и теперь стояла спиной к подвешенным, негромко скрипящим воротам, раскачиваясь корпусом вперёд-назад, как на невидимых качелях. Тихая и спокойная. Разговор Роше с Иорветом, видимо, прошёл мимо неё. Гретта всецело отдавала внимание Киарану, демонстративно их игнорируя.       Собранная, она с серьёзным видом вполголоса говорила с эльфом о возникших проблемах. А потом вдруг поморщилась и отчего-то разозлилась. Похоже, прочувствовала на себе горечь несправедливых нападок. Под недоумённые взгляды всех собравшихся Гретта порывистым движением притянула Киарана к себе за шею.       — М, угу. Да-да, — ответил тот, слушая, что она говорит ему на ухо. Затем с надменным видом повернулся к ним: — Иорвет, тебе просили передать, что ты дебил, — он снова отвлёкся: — Да, да, что ещё? А тебе, Вернон, — Киаран опять повернулся, — что ты невоспитанное чудовище. Говорить о человеке в третьем лице, когда он присутствует в помещении, — верх неприличия.       — В смысле? — тупо спросил поражённый Роше.       И осёкся, потому что пришлось уже более основательно удерживать Иорвета, который тоже не обрадовался чужой критике.       — Ты!.. — в раздражении он с усилием сбросил с плеча руку Роше. — Какого?..       — С такого! — взорвалась Гретта, у которой, по всей видимости, прорезался голос и сдали нервы. Она использовала Киарана как щит, а тот любезно и охотно позволял ей это. — Что я люблю эффектные появления! Надеюсь, вы простите мне эту вольность, — так и брызгало ядом, — она приносит мне истинную радость!       — Цитирую, — продолжил Киаран, смеряя их укоризненным взглядом, — Филиппа Эйльхарт.       Бам! Вспышка внезапного озарения на мгновение застила глаза темнотой.       — Счастливо оставаться! — злобно прошипела Гретта, беря Киарана за предложенный локоть.       — Мудилы, — напоследок сказал тот уже от себя, с треском закрывая за собой ворота.       Всё произошло настолько стремительно и неожиданно — хотя, учитывая характер Гретты, можно было и привыкнуть, — что на некоторое время оба лишились дара речи. В конюшне воцарилась гнетущая тишина, и лишь лошади недовольно гарцевали на месте, пока не успокоились. Роше с Иорветом стояли недвижимо, как статуи, в дрожащих отсветах нещадно чадящих лампад. До тех пор, пока Иорвет не пошевелился. Он нахмурился, утомлённо потёр лицо и в задумчивой многозначительности сказал:       — Кому-то надоело отсиживаться в птичнике, — явно имея в виду Филиппу.       Роше ошеломлённо усмехнулся, смотря ему в напряжённую спину. «Кое-кто словил жуткий стрессняк», — хотел сказать он, но ответил:       — Ничего такого не имею в виду, это дело первостепенной важности, конечно, но тебя всё-таки не смущает, что ты погнал сейчас как-то с нихуя?       — Не утомляй меня своими скабрёзными комментариями, — устало выдохнул Иорвет. — Советую вернуться в свою конуру и оглядеться вокруг. Может, тогда ты перестанешь всюду совать нос и займёшься собой?       — Иорвет, да ты… — Роше, пропустив слова мимо ушей, глянул на него как в первый раз и, недовольный осмотром, махнул рукой. — Ты же, блядь, совсем её не слушаешь.       — Серьёзно? — придурок изобразил удивление, вскинув брови.       — Охуеть как серьёзно, прикинь, — сплюнул Роше. — И знаешь, что это значит, красавчик?       — Просвети, — с нажимом сказал эльф, похоже, прекрасно зная ответ.       Вернон ощутил, как по телу стало разливаться злорадное удовлетворение.       — Это значит, тебе ничего не светит, урод. А мне она улыбается.       «Спорный момент, — подумал он, петляя закоулками, тайно пробираясь через непроходимые с виду вергенские тупики, — вряд ли Гретта будет мне улыбаться в таком состоянии. Разве что даст ножницами в глаз».       Удивила ли его новость о том, что Филиппа нанесла Гретте визит? Отнюдь. К тому же он предупреждал об этом ещё задолго до того, как всё случилось. Пугающие появления, многозначительные молчания и эмоциональные вспышки были ни к чему. Этого бабского дерьма в последнее время ему хватало с головой — спасибо Бьянке.       Роше резко затормозил.       Почему он думал о Гретте так холодно и расчётливо? Почему говорил с язвительной оттяжкой в конце каждого предложения?       Роше тряхнул головой, сбрасывая некстати налипшие мысли. И пошёл дальше.       Им управляли злость, разочарование и даже обида, которые лились из него бурным потоком. Он не собирался отказываться от этих чувств, давить их или скрывать, считая себя в полном праве упиваться ими и находить в них отдушину.       Гретта оказалась девушкой из другого мира. Подумать только! «А ведь можно было догадаться», — подзуживал внутренний голос, воспаляя раздражение. Эта её необыкновенная внешность и странное поведение… Неспроста Роше сразу же воспринял её как нечто чужеродное, не подходящее ситуации и реальности. Она была белым пятном на фоне плотно закрашенного, идеально чёрного холста. Казалась ангелом, сюрреалистично сошедшим с небес к нему, грубому и жестокому солдафону.       Вот только стоило ей открыть рот, как образ пушистой травоядной овечки разбивался вдребезги. Она умела постоять за себя. Хотя бы в разговоре, хотя бы с ним. Выучилась, вдохновлённая не иначе как Иорветом, позаимствовала его манеру речи, жесты, мимику. А может, подстроилась под ситуацию, мимикрировала под источник опасности и заразы, чтобы походить на свою.       Учитывая, как много ей пришлось пережить, стоило отнести произошедшие в ней перемены к лучшему. Трудности закалили её характер, Гретта нарастила некое подобие брони, которую Роше или Иорвет могли пробить с лёгкостью, но она прекрасно защищала девушку от других.       На этом положительные моменты в трансформации Гретты для Роше заканчивались. Ведь всё это время она водила его за нос, свободно дёргая за ниточки, играя с ним, как с марионеточной куклой. Но что самое паскудное — он вёлся.       Сколько между ними было лжи — не сосчитать. И единственное, что спасало Гретту в его глазах, — это то, что она действовала по указке Иорвета. Она открыто и честно признавалась в том, что хотела бы сказать больше, но ей не позволено. Как бы сложились их отношения, если бы не нож, приставленный к её горлу?       Однако же теперь открылась истина. Гретте больше не было нужды притворяться, скрывать правду. Как она себя поведёт, самостоятельная в решениях и не зависимая от мнения Иорвета? Пожалуй, ей стоит узнать о том, что новой лжи Роше не простит.       Львиную долю деструктивных предъяв и претензий он, конечно же, имел к эльфу. Из-за Гретты Роше распирала злость от того то, что она заставила его почувствовать себя нелепым ослом. Но это не что иное как задетая мужская гордость. Он это понимал. И в обратную сторону с ещё более зверской злобой ненавидел Иорвета, который разыграл всё в свою пользу.       Губы сковала злорадная ухмылка, когда Роше прошёл мимо статуи уродливой краснолюдской женщины.       В выгодном ли положении по итогу оказался Иорвет? Ой ли.       Своими амбициями он подавил волю свободолюбивой Гретты, которая, по всем внешним признакам, этого не простила. Да и кому, в конце концов, она обещала дать шанс? Уж точно не Иорвету, с которым гавкалась так же часто, как дышала.       И всё же она каким-то образом умудрилась задеть эльфа, пронять его. Чем-то взволновала и без того неспокойное течение жизни.       Роше мысленно хмыкнул, давая отмашку вскочившим дежурным на входе на территорию штаба.       До появления Гретты в жизни Иорвета была хоть какая-то стабильность. Главным образом она выражалась в убеждении в том, что человек — враг эльфа, а эльф — враг человека. И вдруг на пути оказалась девушка, которая приняла все причинённые им обиды на свой счёт. Предъявила претензии конкретно самому Иорвету, без привязки к укоренившейся среди нелюдей и людей ненависти, неизбывной вражде. Гретта оценила его как самостоятельный феномен, отдельно взятое блюдо, которое распробовала на вкус. Недовольно скривившись, она на правах независимого судьи вынесла режущий слух приговор: «Иорвет, ты дебил». Тем самым бросив не «вы, эльфы, поганые ублюдки, попортили кровь мне, да и всем людям», а резонирующее и полное обвинения «ты».       — Она видит тебя насквозь, не так ли? — неосознанно произнёс вслух Роше, поднимаясь на второй этаж. — Именно поэтому ты и бесишься.       Но глупым было считать, будто причина только в одном. Видимо, в какой-то момент Иорвет разглядел в Гретте то, что Роше увидел с самого начала. На какие же муки обрекла эльфа их судьбоносная встреча, если он так долго противился, закрывая глаза на очевидное? Можно было только догадываться, как его выворачивало, распирало изнутри всё это время, с тех пор как он заметил, что Гретта — очаровательнейшее, светлейшее создание. Доброе, ласковое, верное и отважное. Внутри неё билось невинное жертвенное сердце — нечто гораздо большее, чем шматок мышц.       Иорвет смотрел, однако не хотел верить своим глазам. Для него это было слишком. Слишком для того, кто свыкся и сжился с противоположным. Поэтому он стал травить и запугивать Гретту, делать всё, лишь бы погасить огонь внутри неё.       — И камушек этот, — язвил Роше, заходя в свою комнату, — оказался тебе не по зубам.       Ведь, как выяснилось, что бы Иорвет ни творил, Гретта продолжала бороться. Она жила назло ему, стараясь не замечать плохого и преумножать хорошее.       — И вдруг ты подумал, что можно справиться с муками и угрызениями совести, если сделать её своей.       Сделать похожей на себя, потянуть за собой в круговорот хаоса, жестокости и боли. Подчинить и присвоить, чтобы не мешала, не представляла угрозы привычному укладу. Он не заметил, что уже зажил среди людей, стал терпимее к ним.       — Тут ты и погорел.       Иорвет начал чувствовать что-то ещё. Его план потерпел крупное фиаско, сильнее распалив злобу. Он ненавидел в первую очередь себя — за то, что не справился и находился в подвешенном состоянии.       — Ты всё ещё лелеешь тщетную надежду, что твоя возьмёт, — сплюнул Роше. — Идиот. Не понимаешь, что справедливость — её второе имя. Гретта накажет тебя, не простив. Так жестоко, что в итоге ты… Ты, Иорвет, сдохнешь.       Сдохнет — к чёрту романтику — от разрыва жопы. Оборжаться. Его порвёт на части, когда он поймёт, что не может ей обладать. Ради такого представления Роше в отместку был готов ускорить процесс.       Кто бы мог подумать, что Иорвета ждёт настолько тривиальная погибель? Истинно эльфская, насквозь пропитанная слезами и розовой водой с плавающими цветочными лепестками? Даже не придётся марать руки, ублюдок прикончит себя сам.       А не падёт ли карающий меч на шею Роше? Ведь он тоже не сахар.       Он задумался. Пошёл в ванную комнату.       Пф. А за что его наказывать? Он всегда был на стороне, так сказать, добра. А в достижении цели все средства хороши. Мочить ублюдков и предателей, очищать мир — разве это не праведное дело?       Да Роше тоже сама справедливость.       — Его величество Вернон Роше, Первый и Справедливый, — рассмеялся он.       — Шеф… — послышался испуганный голос. — С кем это тута вы говариваете?       Кровь прилила к голове.       — Меньше знаешь, крепче спишь, Оглобля, — мрачно заверил командир. — Съеби отсюда, пока я не задался вопросом, какого хера ты шныряешь по казармам, когда давно дан отбой.       — Мне приспичило… — попытался оправдаться тот.       — А на что тебе ссаный горшок под койкой? Продолжишь заливать мне в уши, или припомнить тебе старые грешки?       — Уже всё, командир. Я пошёл.       — Ну иди, — буркнул Роше, провожая его взглядом, опираясь на косяк двери.       Не переставая задаваться вопросом, так ли он напугал Оглоблю, что тот нассал в штаны, или ему просто перехотелось, Роше хлопнул себя по лбу за идиотские мысли и исчез за дверью.

Трек к отрывку: In Your Room — Depeche Mode

      Некоторое время спустя, возвращаясь к тому, на чём его прервали — а конкретно на рассуждении о том, как сделать мир чище, — он вспомнил, какое облегчение, чуть ли не радость, принесли ему последние минуты разговора с одноглазым. Внутренне ликуя, Роше чувствовал, как отступает вечная головная боль, даёт вдохнуть чуточку поглубже. А этот тяжёлый взгляд Иорвета в спину? Да он так заряжал энергией, давал столько сил, что в штаб Роше не шёл, а летел.       Осталось, правда, какое-то мерзкое, гадкое послевкусие. Оно повисло в воздухе прямо над головой и всю дорогу преследовало по пятам. Очень странное чувство.       — Ро… ше…       Он резко затормозил посреди коридора, встряхнул головой. Не померещилось ли?       Но тут же возобновил движение, держась правой стены, проходя мимо дверей, которые вели в комнаты солдат.       Не заприметив ничего необычного, он уже собрался развернуться и пойти к себе, но вдруг увидел тусклую полоску света, пробивающуюся из-под одной из дверей.       Призыв повторился.       Это была комната Вэс, курва мать.       «Ну что замер под дверью как дебил, сраный мальчишка? Думаешь, она с кем-то трахается, попутно нашёптывая твоё имя?»       «Не стой как истукан».       «Что-то случилось. Ей плохо».       «Открой дверь».       «Вдруг ей посреди ночи стало так хуёво, что она начала звать тебя?»       «Выстанывать твоё имя».       «Она задыхается, придурок».       «Так проверь».       «Не моё дело».       «Ты же знаешь, что не можешь просто уйти».       Роше наконец распахнул дверь.       Видение обрушилось на него водопадом, заставив замереть и задохнуться. Напрочь потерять ощущение самого себя из-за того, что представшая взгляду картина врезалась в глаза особенно сильно. И, похоже, навечно.       Бьянка не умирала и не ползла по стенке от бессилия. В одной рубашке, спадающей с плеч, она сидела на голом полу спиной к кровати — так, что Роше мог видеть, как в этот короткий миг её вздоха мышцы живота и бёдер напрягаются и судорожно расслабляются.       Происходящее лишь с большой натяжкой можно было назвать предсмертным состоянием, с поправкой на то, что в некотором смысле это действительно считалось маленькой смертью. Роше резко втянул воздух и окаменел, внутренне сжимаясь, словно пружина, вынужденный наблюдать, как Бьянка, выгибаясь, кусает губы и судорожно цепляется за спинку кровати.       Она кончала с его именем на искусанных, припухших и кровоточащих губах. Роше вдруг подумал, что находит это зрелище невероятно эстетичным и притягательным. И тут их взгляды столкнулись. В её глазах, захмелевших и замутнённых удовольствием, горело безумное желание.       Бьянка быстро поняла, кто перед ней. Марево её возбуждения сменил проблеск страха и ужаса.       Иорвет, сукин сын. Как он узнал о том, что именно Роше застанет дома, когда посмотрит по сторонам?       Откуда. Он. Это. Знал?       Это…       Блядь.