Хэвистон-корт

Я падала, падала и падала – понять бы ещё, куда. Позади Арки, в которую я так бездарно свалилась, вроде бы имелось только несколько ступенек и точно такой же каменный пол, как и перед ней. А за то время, что я здесь болталась, можно было пару сотен этих ступенек пересчитать. Словно Алиса, попавшая в кроличью нору, только никаких полок и прочей ерунды вокруг не наблюдалось. Наблюдалась исключительно темнота, и в этой темноте вспыхивали разноцветные искорки. Непонятно... И долго я так буду падать? И тоже попаду в Страну Чудес? Не хотелось бы, если честно, чудес мне и в Хогвартсе хватает с избытком. К тому же, далеко не факт, что это будет та самая Страна Чудес, а не что-то более опасное. Чёрт, какие странные мысли! Я набрала в грудь воздуха или того, что его здесь заменяло и изо всех сил заорала: – Когда я наконец перестану падать?! Темнота отчётливо хмыкнула, падение закончилось, и наступило ничто... Очнулась я довольно скоро – по крайней мере, мне так показалось. В голове гудело, свербело и как-то нехорошо пощёлкивало. И что это такое было? Не открывая глаз, я попыталась восстановить в памяти события, предшествовавшие моему нежданному полёту Мерлин знает куда. Память оказалась в полном порядке и услужливо предоставила цветной, без звука, правда, видеоряд. Вот мы летим на фестралах – Рон вцепился в гриву своего зверя до белых костяшек, и рыжая шевелюра отлично гармонирует с лицом цвета молодого салата. Кто бы мог подумать, что наш знатный квиддичист так боится высоты? Гарри и Невиллу тоже явно не по себе, только Луна меланхолично пересчитывает встречных сов. А я… Ой, мамочка, лучше давайте дальше! Двери, двери, стены, двери, белые шары, заполненные туманом – понятно, Зал Пророчеств. А кто это там? Мерлин мой, Упивающиеся! Чья-то рука толкает меня в спину, я падаю, зелёная вспышка пролетает так низко, что прядь волос, свалившаяся на глаза, мгновенно покрывается инеем. Гарри дёргает меня за руку, поднимая с пола, и мы бежим, беспорядочно швыряя из палочек все заклинания, что приходят в голову. Я вроде бы могу гордиться – в голову приходит немало, только вот попала я в кого-нибудь или просто беспорядочно мазала со страху, Мерлин знает. Следующее… Сириус перекидывается проклятьями со своей безумной кузиной, Дамблдор – сразу с несколькими Упивающимися. Блэк отвлекается на Гарри, и тут же Беллатрикс достает его проклятием. Увидев, что Сириус падает в Арку, Гарри бросается туда же, но его перехватывает профессор Люпин. Я изо всех сил бью по голени мужика, который меня держит, и несусь вниз, игнорируя поток обсценной лексики, льющейся следом. Лексика обтечёт, главное, чтоб не Авада. Моя голова врезается в живот крёстного Гарри со скоростью срочной министерской совы, Сириус отлетает в сторону, а я… Чёрт... Прав был Снейп, голова нужна, чтобы думать, а не прошибать ей стены или, в данном случае, животы Сириусов Блэков. Кино кончилось. Ещё пару минут я лежала, отчаянно надеясь, что всё это мне приснилось после чрезмерно весёлой вечеринки в Хогсмиде, но действительность бесцеремонно разрушала мои чаяния. Кровать была жёсткой и неудобной, с бугристой подушкой, от которой нечеловечески болела шея – ничего общего с моим любимым ортопедическим матрасом в Хогвартсе. Рядом шевелился кто-то тёплый. Косолапус? Я цеплялась за последнюю соломинку. Нет, не похоже. Явно не пушистое и не такое мягкое. Я открыла глаза. На меня таращился маленький черноглазый мальчик с большим носом и длинными, спутанными волосёнками. – Ты кто? – в ужасе спросила я. – Мисс Грейнджер, – прошипел мальчишка с хорошо знакомыми мне интонациями, – потрудитесь проявить побольше уважения. Мама дорогая, кто Снейпа так уделал?! – Сэр? Это действительно вы?! А как... то есть, что с вами случилось? Он злобно прищурился. На детском личике это смотрелось довольно забавно. – Неужели вы думаете, что я мог позволить вашей безмозглой команде действовать в одиночку? Пока вы болтались в небе над Англией, я предупредил Дамблдора и, одолжив у вашего Поттера мантию-невидимку, воспользовался портключом. К сожалению, я был настолько глуп, что пытался помешать вам попасть в зону воздействия малоисследованного артефакта, коим является Арка Смерти, а вы… Вы умудрились ударить меня по колену. Результат вы видите. Я тяжело вздохнула. – А почему вы – ребёнок? – спросила я. Ничего более умного в голову не приходило. – А то обстоятельство, что вы сами изрядно помолодели, вас не интересует? – парировал Снейп, кривя бледную мордаху. – Я? – переспросила я. – Помолодела? – На вид вам лет десять, – любезно просветил меня мой собеседник. – Мамочки! – простонала я. – Что же делать?! И где мы? – В какой-то каморке, – ответил Снейп. Я огляделась. Действительно, что-то вроде чуланчика с маленьким пыльным окошком под самым потолком. Жёсткая кровать оказалась грубо сколоченной из занозистых досок лежанкой с тощим тюфяком, на котором едва-едва хватало места нам обоим. Строго говоря, Снейп сидел не рядом со мной, а практически на моих ногах, иначе бы он свалился на пол. Мне стало неудобно. Может мы теперь и дети, но когда у тебя на бёдрах сидит твой самый злобный преподаватель… Мерлин, да любой преподаватель... Это как-то… Я рефлекторно потянула юбку – ой, почему я в юбке?! – вниз. Снейп гадко ухмыльнулся, не иначе как прочитав все стыдливые мысли на моём лбу. – Надо выбираться отсюда, – решительно заявила я, осторожно – чтобы случайно не скинуть на пол своего профессора, – подтягивая ноги. В дверь ударили чем-то тяжёлым. – Эй, вы там! – послышался визгливый женский голос. – А ну выходите, хватит дрыхнуть! Вас мистер Престон зовёт! Интересно, кто такой этот мистер Престон? Может, он сможет нам помочь? Деваться было некуда, и я встала с лежанки. В мутном зеркале покосившегося щелястого шкафа отразилось нечто невообразимое. Растрёпанное чучело из зазеркалья щеголяло в длинном нелепом платье из грубой серой ткани, парусиновом переднике и тяжёлых уродливых башмаках, полуприкрытых спущенными толстыми чулками. Снейп выглядел не лучше. На тощих плечиках висела серая рубашка без верхней пуговицы, а идиотские короткие штаны открывали худенькие ножки, завершавшиеся такими же чулками и башмаками, что и на мне. Неужели мы спали в одежде? И куда делись наши мантии? Дверь распахнулась, с размаху хлобыстнув об стену. С потолка посыпалось. – Долго я буду ждать?! – вопросила крайне неприятная особа в не менее странном наряде – глухое длинное платье неопределённого цвета, фартук и накрахмаленный до деревянной твёрдости чепец. Ничего себе! Я такое только в исторических фильмах видела. – Причешись, неряха! – продолжила особа. – И братца своего причеши, а то живо обрею обоих наголо! Я огляделась и обнаружила полку, на которой сиротливо лежал деревянный гребень. Один. Но делать было нечего, и я кое-как расчесала спутанную шевелюру шипевшего от боли Снейпа, а потом попыталась проделать то же самое с собственными волосами. – Прибери лохмы, распутница! – взвизгнула тётка, швырнув мне в лицо полотняный чепец. – Потаскухино отродье! Да что же это такое! Как она смеет! Тётка выхватила у меня гребень, грубо дёргая, подобрала мои волосы и затолкала их под чепец. Я открыла рот, чтобы возмутиться, но наткнулась на предупреждающий взгляд Снейпа и сдержалась. Схватив нас за плечи, тётка вытолкала обоих из каморки на узкую полутёмную лестницу. Похоже, каморка располагалась на чердаке. – Шевелитесь! – сопровождая свои слова тычками в спины, тётка провела нас узким коридором и втолкнула в проём, обрамлённый высокими дубовыми дверями. – Вот, мистер Престон, – подобострастно поклонилась мерзкая особа, – привела. Разоспались, паршивцы, среди бела дня! Мистер Престон – высокий пожилой джентльмен с пышными усами – стоял, опираясь бедром на угол огромного письменного стола, и смотрел на нас, не скрывая отвращения. В отличие от нашей, с позволения сказать, одежды, его тёмный сюртук был сшит из плотной, явно дорогой шерсти. – Мэган Уоллес, – строго сказал он, – я очень недоволен. Я взял тебя и твоего брата в свой дом не для того, чтобы потакать вашим порокам. Вам надлежит всячески избегать дурного примера вашей матери. Только труд и молитва помогут вам стать достойными людьми. Я набрала в грудь воздуха для достойного ответа на эту чушь, но в мою руку больно вцепился Снейп, и я смолчала, постаравшись выдохнуть как можно тише. Мистер Престон важно кивнул. – Я позвал тебя, чтобы сообщить, что твой отец умер. Отец! Какой отец? Откуда здесь мой папа?! Да что же это такое… – Его кончина была христианской, – продолжал мистер Престон. – Язычники, которым он проповедовал Евангелие в Америке, не восприняли Слово Божие и убили его носителя. Мученическая гибель Элайджи искупила все его грехи, и нам всем надлежит молиться за его душу. Я продолжала пялиться на мистера Престона, глядевшего на нас с осуждающим видом, и догадалась склонить голову только тогда, когда Снейп незаметно наступил мне на ногу. Я уже ничего не понимала. Моего папу звали вовсе не Элайджа, а Джон, и ни в какую Америку он, слава Мерлину, никогда не собирался. Да он вообще атеист! И почему этот странный человек обращается только ко мне, если тётка назвала Снейпа моим братом? – Уезжая из этого дома, твой отец забрал то, что ему не принадлежало, – выдержав приличествующую случаю паузу, продолжил мистер Престон, – но его вдова поступила как честная женщина, вернув семейную библию, золотые часы и ожерелье миссис Престон. Миссис Мортон любезно согласилась принять тебя в своём доме и воспитывать вместе с твоими братом и сестрой, рождёнными в законном браке. Ещё брат и сестра? Отец Мэгги сделал кому-то ребёнка и уехал в Америку, прихватив семейную библию, часы и ожерелье? И проповедовал там индейцам? Но тогда получается, что этот тип – дедушка Мэгги... То есть, кажется, теперь мой дедушка. Почему же он смотрит на нас, как на грязь под ногами? Как можно так плохо относиться к детям? Кстати, а почему мачеха носит фамилию Мортон? Вопросы множились, а ответов что-то не прибывало. Видимо у меня на лице что-то такое отразилось, так как мистер Престон снизошел до объяснений. – Твоя мачеха трижды была замужем, – сказал он. – Мой сын Элайджа был её вторым мужем. У неё трое сыновей и три падчерицы, и эта благочестивая женщина готова принять ещё и тебя. Он покачал породистой головой, словно удивляясь безрассудству неизвестной нам миссис Мортон. – А... – начала я. – И Уолтера тоже, – поморщившись, ответил мистер Престон. Мерлин, кто такой Уолтер?! А, наверное, так в этой жизни зовут Снейпа. Господи, только бы нас не разлучили! Это какое-то сумасшедшее, неправильное место, и остаться здесь одной было бы просто немыслимо! Несмотря на то, что в этой реальности роста в Снейпе было не больше трёх с половиной футов, присутствие профессора необъяснимым образом успокаивало. – Миссис Мортон – щедрая женщина, – продолжал мистер Престон, – она прислала деньги, чтобы ваш переезд не ввёл меня в расходы. Так что идите, собирайтесь, завтра вы отправитесь в Девоншир. Но сперва вы оба будете наказаны за свою лень и безделье. Что?! Я дёрнулась, но Снейп снова до боли сжал мои пальцы. Господи, да что это такое! Что они... – Снимай фартук, Мэгги. Я послушалась. Ей-Мерлин, если бы не Снейп… Уже через минуту я усомнилась в том, что профессор знает, что делает. Мистер Престон грубо отбросил в сторону выбившиеся из-под чепца волосы и положил руку мне на затылок, заставляя ещё сильнее нагнуть голову. Краем глаза я увидела, что раболепно склонившаяся тётка вложила в другую его руку какие-то прутья. В воздухе раздался свист, и я взвизгнула от острой боли, ожёгшей обнажённую шею. Ко второму удару я была уже готова и лишь зажмурилась, стараясь сдержать слёзы. Только не плакать, только не плакать! Я выберусь из этого ужаса! Я отплачу старому садисту за всё! После десяти ударов меня оттолкнули в сторону, и наступила очередь... Снейпа. Его мистер Престон просто перекинул через колено и стянул короткие штанишки. Да что же это такое! Я сделала шаг вперёд, но Снейп повернул голову и сузил глаза, явно приказывая мне не вмешиваться. Я растерянно застыла. – Пожалеешь розгу — испортишь ребёнка, – менторским тоном проговорил мистер Престон, опуская свистевшую в воздухе розгу на худенькую детскую попку. Снейп опустил голову, но не издал ни звука. Да как у этого старого козла рука поднялась на такого малыша! Когда поперек маленьких ягодиц вспухло пять толстых ярко-красных рубцов, мистер Престон швырнул розгу в стоявшее возле стола ведро и милостиво приказал: – Идите. Снейп медленно сполз на пол, кривясь натянул штанишки и, взяв меня за руку, повёл прочь из этой мерзкой комнаты. Служанка наконец-то убралась по своим делам, а мы, немного поплутав по закоулкам незнакомого дома, нашли дорогу в ту самую каморку, где началось всё это безумие. Я села на лежанку, Снейп остался стоять, скрестив на груди руки. Привычная поза Мастера Зелий дико смотрелась в исполнении маленького мальчика. – Что нам делать, сэр? – спросила я. – Куда мы попали, как вы думаете? Он быстро взглянул на меня и, удостоверившись, что я не собираюсь насмехаться над его унижением, ответил: – Если верить той газете, что лежала на столе у мистера Престона, то сегодня тринадцатое октября одна тысяча восьмисотого года. И находимся мы, скорее всего, в славном городе Глазго. Я нервно сглотнула. Ну и занесло нас. И что теперь делать? – Мисс Грейнджер, – медленно проговорил Снейп, – раз уж так вышло... Поскольку велика вероятность, что нас могут подслушать, предлагаю поддержать доставшуюся нам легенду и называть друг друга по именам. Вы – Мэгги, я – Уолтер. Наша фамилия Уоллес. Я кивнула. – Но, сэр, то есть, – спохватилась я, – Уолтер, Глазго ведь находится в Шотландии. Мы можем добраться до Хогвартса. Там нам помогут. Он картинно закатил глаза. – Моя дорогая Мэгги, – проговорил он с мученическим видом, – как ты себе это представляешь? Аппарировать мы не можем, волшебных палочек у нас нет. Пешком эти детки, – он выразительно окинул взглядом тела, давшие нам приют, – далеко не уйдут. Кстати, здесь действуют законы против бродяжничества и нищенства, а денег у нас тоже нет. Предлагаешь ограбить милейшего и добрейшего мистера Престона? Тебе понравилась порка? А за воровство будет куда как более серьезное наказание. Думаешь, нас не поймают? Ошибаешься. Я не настолько хорошо знаком с историческими хрониками, чтобы свободно ориентироваться в этой реальности. Судя по всему, ты тоже, так что попадёмся мы очень быстро. Я содрогнулась. Кое-что я, конечно, читала. Перед глазами встали иллюстрации к книгам Диккенса. Или Диккенс жил позже? Неважно. – А почему мы не можем аппарировать? – жалобно спросила я. – Я не сдавала экзамен, но вы-то точно справитесь с двойной аппарацией. Снейп пожал плечами. – Не уверен. Мы даже не знаем, маги мы или нет – известные мне беспалочковые заклинания не работают, даже самые простые. Хотя это может быть связано с возрастом моего нынешнего тела – что-то похожее на попытку стихийного выброса я ощутил во время, – он на мгновение запнулся, – экзекуции. Я задумалась. Действительно, а как проверить маги мы или нет? Стихийное волшебство? Снейп что-то почувствовал, а я… Я не разнесла комнату мистера Престона, хотя была очень зла и испугана. Неужели я больше не ведьма?! И сколько мне лет? Если меньше одиннадцати, то был шанс получить письмо из Хогвартса. А ещё можно было встретить волшебников и попросить у них помощи. – Так что предлагаю ничего не предпринимать и отправляться в Девоншир к миссис Мортон, – завершил дискуссию Снейп. – Время покажет, чего нам стоит ожидать. Дама она, судя по всему, не бедная, может, и голодом морить не будет. – Опять закрылись, паршивцы! Мало вам досталось! – послышался голос служанки. – Ну погодите у меня! Пол не метён, уголь не принесён! Да и горшки вынести надо! Ах вы, дармоеды... Деваться было некуда. Я взялась за метлу, Снейп, сгибаясь от тяжести, вынес огромные фарфоровые ночные горшки и начал меланхолично размахивать тряпкой, делая вид, что стирает пыль с гробообразной мебели, заполнявшей холл. По окончании уборки миссис Джонс – как выяснилось, громогласная тётка отзывалась на это редчайшее имя, – отправила нас в подвал, таскать уголь в корзинах из погреба в кухню. В каждой корзине можно было свободно спрятать по Снейпу, то есть, Уолтеру, поэтому, хотя мы и не насыпали их доверху, к вечеру оба буквально валились с ног. Усталые и перемазанные в угольной пыли, мы поднялись на свой чердак, где нас ожидали две миски жидкой овсянки на воде и кувшин всё с той же водой. Бр-р-р... Но я была так голодна, что даже не заметила, как проглотила холодную склизкую мерзость без остатка. Профессор тоже шустро работал ложкой. Кое-как сполоснув грязную посуду в кухне, я вернулась наверх – Снейп уже лежал на тюфяке, повернувшись лицом к стене. Раздеваться он не счёл нужным, да и ночных рубашек или пижам поблизости не наблюдалось. Скинув башмаки, я тоже упала на узкую лежанку. Снейп пошевелился и плотнее прижался к моему боку. Конфузливые мысли больше меня не посещали – гораздо важнее было сохранять тепло. На неотапливаемом чердаке стоял промозглый холод, а лоскутная тряпка, претендовавшая здесь на звание одеяла, совсем не грела. Несмотря на усталость, сон не шёл. Мне было страшно. Прислушиваясь к мерному сопению мгновенно отключившегося Снейпа, я завидовала крепости его нервов и пыталась представить, что ждёт нас – двоих никому не нужных слабых детей – в этом диком и недружелюбном мире. В очередной раз завозившись на тюфяке, я получила неслабый тычок в бок, сопровождавшийся недовольным бормотанием: – Спите уже, Грейнджер, хватит барахтаться. Неожиданно мне стало смешно. Я погладила сердитого сонного мальчишку по волосам, без колебаний обняла маленькое костлявое тельце и уснула. Разбудила нас всё та же служанка. Дрожа от утренней сырости и отчаянно зевая, я всё тем же гребнем причесала трущего глаза «брата». Некоторое время он вяло жевал один из кусков хлеба с сыром, которые сунула ему миссис Джонс, и наблюдал, как я пытаюсь продраться сквозь свои кудри деревянным орудием пытки. Плохо обработанные зубцы гребня постоянно задевали воспалённую после вчерашнего избиения шею, и я тихо ругалась сквозь зубы от боли. Наконец Снейп положил еду на лежак и дёрнул меня за юбку: – Повернись ко мне спиной и встань на колени. Я непонимающе посмотрела на Снейпа. Уолтера, Мерлин меня побери, Уолтера! Он отобрал у меня гребень и кивком указал на затоптанный пол. Я опустилась на колени. Зайдя ко мне за спину, он на удивление сноровисто расчесал мою буйную – ниже пояса – гриву и заплёл в толстую тугую косу. Запихать косу под чепец уже было совсем несложно, с этим я справилась сама. Устав терпеть мои изумлённые взгляды, Уолли нехотя буркнул: – У мамы была коса почти до пят, не чета твоим трём волосинкам. Я представила себе женщину с чёрными снейповскими волосами до пят и впечатлилась. Миссис Джонс заставила нас умыться ледяной водой из потрескавшегося умывальника и накинула мне на плечи грубый шерстяной плащ. Снейпу, то есть, Уолтеру, досталась куртка из той же материи. Никаких других вещей у нас не было. Когда мы проходили через холл, я посмотрела на бледное, с синяками под глазами, личико Уолли и вдруг подумала, что его попа наверняка не в лучшем состоянии, чем моя шея, а нам предстояло целый день сидеть в дилижансе. Учитывая нелюдимый характер профессора, вряд ли от него стоило ожидать жалоб, но всё-таки он сейчас – маленький мальчик, а у детей гораздо более нежная и чувствительная кожа. Кинув вороватый взгляд на широкую спину шедшей впереди миссис Джонс, я сделала маленький шажок в сторону и стянула с дивана маленькую круглую думку, спрятав её под плащ. Служанка, слава Мерлину, ничего не заметила. Стуча башмаками, мы спустились по серой каменной лестнице и покинули дом мистера Престона, не попрощавшись с хозяином. Впрочем, никто из нас не расстроился по этому поводу. Служанка, торопясь к дилижансу, даже не дала нам бросить прощальный взгляд на наш временный приют, буквально потащив за собой по булыжной мостовой. Так что я успела рассмотреть только кирпичные стены, тяжёлые решётчатые оконные переплёты, да маленькое полукруглое окошко над массивной дверью. Началось очередное путешествие в неизвестность.