Хэвистон-корт

От демонстрации стихийных выбросов магии я пока решила воздержаться – мало ли что. Тем более что рядом со мной почти всегда находился кто-нибудь, кого было сложно заподозрить в близости к волшебному миру. Зачем пугать людей? Ту же миссис Димстер, например, которая так рада была научить меня некоторым хитростям шитья или мисс Димстер, наконец-то дорвавшуюся до фортепиано и нот. В прошлой жизни девушке лишь изредка дозволялось поиграть в доме местного пастора, а она искренне любила музыку и даже сама сочиняла небольшие пьески. Стараниями миссис Мортон и лорда Миддлтона в наших краях за короткое время образовалось такое количество девиц на выданье, что хоть конкурс устраивай. Я грешным делом думала, что при наличии мисс Эннис и мисс Димстер полковник Брэндон вряд ли заинтересуется приезжей мисс Мэриан Дэшвуд. Мало ли что там мисс Остин себе навыдумывала. Патрисия Эннис была очень красива, образованна, за ней давали большое приданое. Так какого рожна ещё надо? Тем более что полковник явно отдавал должное талантам Пэтти. Марджори Димстер также отличалась умом и привлекательностью, а кроме того – прекрасно разбиралась в домоводстве. Опять же, общее увлечение – музыка. Может и странно, что я стала рассуждать подобным образом, но обстановка всё-таки влияла. Кто там сказал, что бытие определяет сознание? Была ещё и Джоан Симмонс. Бедняжка оказалась настолько тихой и так старалась занимать поменьше места, что это даже пугало. Димстеры тут явно были ни при чём, они никогда не попрекали молодую женщину куском и относились к ней, как к члену семьи. Похоже, что дело было в её родителях – вряд ли добрые люди могли бестрепетно выкинуть дочь из дома в момент, когда ей как никогда были нужны помощь и сочувствие... Джоан просто боготворила миссис Мортон, воспринимая любую, даже самую незначительную фразу благодетельницы, как явление Гласа Божьего или, на худой конец, звука ангельских труб. Мисс Симмонс постоянно что-то шила, штопала, нигде не появляясь без своей корзинки с рукоделием. Казалось, её основной целью было найти какую-нибудь неполадку и тут же её устранить. Круглое курносое лицо Джоан освещалось самым настоящим счастьем в те моменты, когда её просили завязать ленту или шнурок. А если кто-нибудь спрашивал у неё совета по рукоделию... Даже наши горничные уделяли меньше внимания нашей одежде. Можно было не сомневаться, что Джоан моментально заметит малейшую прореху или оторвавшийся краешек кружева, чтобы тут же всё починить. Её дочь была очень похожа на Эмили и такая же тихоня. Девочки очень подружились. Как-то раз, увидев, как девочки, обнявшись, сидят в кресле и читают одну на двоих книгу, миссис Мортон даже перекрестилась, что-то тихо шепча. Меня это, если честно, несколько удивило. Известные мне волшебники не придавали особого значения маггловской религии – многие чистокровные семьи могли проследить свою родословную на восемьсот, а то и тысячу лет в прошлое, а уж превратить воду в вино мог почти каждый семикурсник. Но наша опекунша аккуратно посещала церковь по воскресеньям. Возможно, что идея Уолли о католических предрассудках и замаливании грехов имела под собой основания. Компания юных дев ещё увеличилась, когда состоялось явление вдовы Дэшвуд с дочерьми. Миссис Мортон и мисс Эннис нанесли визит родственнице соседа. Лорд Миддлтон вообще оказался весьма полезным человеком. Энергичный пожилой землевладелец совершенно искренне любил оказывать людям услуги, а если его потуги оценивались по достоинству, то он просто расцветал. Присущие лорду колоссальный здравый смысл и развитая практическая жилка позволяли ему избежать бестолкового мельтешения, часто свойственного излишне деятельным людям. Миддлтон действительно знал всех в округе, покупал только у лучших поставщиков и всегда составлял соседям протекцию. А так как миссис Мортон была женщиной разумной и неизменно тепло благодарила за помощь, то он чувствовал себя лучшим другом Хэвистонского семейства. Миссис Дэшвуд на своего кузена не походила совершенно. Дамой она была эмоциональной и сентиментальной, легко терялась и совершенно не разбиралась в практических вопросах. Если бы не старшая дочь, то деньги семейства закончились бы в самое короткое время. Мисс Дэшвуд была приятной девицей девятнадцати лет от роду и быстро сошлась с нашими девушками. Самая младшая девочка, Маргарет, оказалась настоящей фанаткой всего, связанного с морем. Она мечтала податься в пираты, с горящими глазами выспрашивала подробности морского путешествия через Атлантику и в полном упоении слушала жутковатые легенды, которые обожала рассказывать Элспет, у неё, кстати, был к этому настоящий талант. После некоторых из её рассказов даже мне снились кошмары. Маргарет дали почитать «Пиратов Америки», чтобы несколько остудить её пыл, но не тут-то было. – Ну и подумаешь, что благородных пиратов не бывает, какая ерунда, что это всё плохо, ведь это же так весело! – говорила она. Учись младшая мисс Дэшвуд в Хогвартсе, она наверняка подружилась бы с Фредом и Джорджем, несмотря на разницу в возрасте. – Знаешь, – сказала я ей, – если бы тебя ограбили, а потом высадили на необитаемом острове или просто кинули бы за борт акулам, то вряд ли бы тебе это так сильно понравилось. Маргарет в ответ тряхнула головой и заявила, что я ничего не понимаю, а она, когда чуть-чуть подрастёт, обязательно отправится в Китай и страшно разбогатеет. У неё уже есть на примере слуга, некий мистер Фэррарс, который даже согласился драить палубу. – А если тебя высадят на необитаемом острове? – спросила Мэри. – Например, на Сундуке Мертвеца? Это просто скала, там нет воды, и водятся змеи. Чёрная Борода так высадил часть команды, когда они взбунтовались. Про это и песня есть, называется «Страдания Билли Бонса». Маргарет смотрела на Мэри во все глаза. – Но это же здорово! – заявила она. – Если остров назвали Сундуком Мертвеца, значит, там где-то закопан самый настоящий сундук с сокровищами! Я бы нашла его и стала страшно богатой! Я покачала головой. Йо-хо-хо и бутылка рома, до некоторых достучаться решительно невозможно! Но средняя сестра была намного, намного хуже. Вот честное слово, лучше бы она увлекалась пиратами. Она была копией матери в плане характера и склада ума. Такая же восторженная, сентиментальная и абсолютно бестолковая. При этом средняя мисс Дэшвуд считала себя самой умной и безапелляционно судила обо всём и обо всех, тут же вываливая своё мнение на головы окружающих. – Кого-то мне это напоминает, – заметил Уолли, выслушав мои жалобы на надоедливую товарку. – И возраст подходящий. И такое же самомнение, и привычка поучать и считать своё мнение единственно верным. – Что?! – возмутилась я. – Да как ты можешь сравнивать меня с этой... с этой... Да она просто дура! – Можно не быть дурой и даже прочитать кучу книг, но при этом вести себя точно так же, – нагло заявило это чудовище. Я в ужасе смотрела на него. Он ехидно ухмылялся. – Это неправда! – сказала я. – Правда! – Я не такая! – я попыталась посмотреть на него свысока, но, боюсь, получилось умоляюще. – Много общего, – безжалостно сообщил он. – Уолли... – Только без рук! – он одним прыжком вскочил на подоконник и спрятался за занавеской, скорчив напоследок язвительную гримаску. Я рассмеялась – ну как на него обижаться!.. Жизнь в Хэвистон-корте была хороша всем, кроме одного – мне никак не представлялось возможности остаться в одиночестве. В Хогвартсе, если мне нужно было спокойно поразмышлять, я могла уйти в библиотеку или забраться в одну из глубоких оконных ниш, скрытых пыльными портьерами, а здесь везде были люди. В гостиной и классной всё время сидели девочки или кто-то из приехавших с визитом соседей, в спальне – Уолли, в коридорах и кладовых огромного, казалось бы, дома, я ежеминутно натыкалась на нянек и прислугу. В конце концов, я отыскала тихий уголок в парке. Когда мне остро хотелось посидеть в тишине, я одевалась потеплее и уходила в старую беседку, спрятавшуюся в зарослях боярышника невдалеке от знаменитого дуба. Там меня ни разу никто не побеспокоил, поэтому я очень удивилась, когда, подходя однажды утром к своему убежищу, услышала тихие голоса. – Димстер сегодня вёл себя очень странно, – говорила миссис Мортон. – М-м-м? – а это, кажется, мистер Принц. Подслушивать, конечно, нехорошо, но как иначе узнать, что происходит в этом доме? Я пригнулась и осторожно, стараясь не задевать шуршащие ветки кустов, подобралась поближе. Затаившись возле высокого цоколя беседки, я обратилась в слух. – Северус, послушай меня, я говорю о серьёзных вещах! – сердито сказала наша опекунша. Я вцепилась зубами в рукав, подавляя изумлённый возглас. Северус? Они с Уолли не только двойники, но ещё и тёзки?! Принц вздохнул, послышался шорох одежды. – В кои-то веки удалось избавиться от стаи разноцветных сорок, оккупировавших дом, а ты снова о делах. Нет в тебе романтической жилки, Ники… Миссис Мортон пробормотала что-то о том, что от такой жизни даже фея перестанет думать о романтике, а её собеседник снова вздохнул. Похоже, у мистера Принца, несмотря на наличие собственного кабинета и библиотеки, были те же проблемы с уединением, что и у меня. – Так что там с Димстером? – продолжил он другим тоном. – Наш пастор почему-то решил, что он видел тебя на Острове пять или шесть лет назад. Принц хмыкнул. – Ничего странного. Откуда они переехали, из Карлайля? Оттуда до Принц-мэнора миль десять-двенадцать, так что он вполне мог лицезреть Алекса. Не думаю, что Алекс утруждал себя посещением церкви, но встретить на улице – почему бы и нет? И что в этом ужасного? Вряд ли добродетельный пастор будет уточнять географию моих перемещений по миру, какой смысл? Я стиснула пальцы. Алекс – это, скорее всего, тот самый Александр Принц, о котором упоминал Уолли. Если он так похож на нашего мистера Принца, значит они родственники, возможно даже братья? Но Уолли говорил, что Александр был помешан на чистоте крови, а женщина, которую считают нашей матерью – маггла. Как же так? – Если бы просто видел, – голос миссис Мортон звучал встревожено. – Он считает, что Уолли – твой незаконнорожденный сын. – Это уже интересно… – протянул мистер Принц. – Ну-ка, давай поподробнее. Неужто мы случайно подобрали племянничка? Да не может быть, Алекс же… Хотя мальчик – точно волшебник, и потенциал у него неплохой, не сказать бы больше. Его магическая аура хорошо структурирована, словно он, по меньшей мере, подросток, а не пятилетний ребёнок. Не у всякого взрослого такую встретишь. Надо бы и девочку посмотреть, мало ли… Я так увлёкся нашими сокровищами, что стал непростительно беспечен. Так, вот это надо обязательно передать Уолли, пусть маскируется, как умеет, если это возможно, конечно. Я затаилась, стараясь даже почти не дышать, чтобы меня ненароком не обнаружили – с каждым словом разговор становился всё интереснее и интереснее. – Магглорожденная? – удивилась миссис Мортон. – Надо же, какая редкость. Повезло девочке, что она попала к нам. Так вот, о Димстере. Он пришёл ко мне и начал разливаться соловьём, что мы оба делаем богоугодное дело, помогая бедным детям, и что он так рад, что мне удалось повлиять на тебя, что ты всё-таки оказался порядочным человеком и принял участие в судьбе не только сына, но и его сестры, что не стал разлучать сирот… Оказывается, мать с девочкой жили в его приходе – бедная женщина перебивалась с хлеба на воду, подрабатывая шитьём и стиркой, и Димстер иногда помогал ей продуктами для ребёнка. Несколько лет назад у неё вдруг появились некоторые средства, и наш пастор заметил, что к ней периодически приезжает мужчина, в основном по ночам. Димстер пытался поговорить с ней, наставить на путь истинный, но женщина отказалась обсуждать ухажёра, подозрительно похожего на хозяина Принц-мэнора, расположенного неподалёку. Мужчина посещал её около года, потом исчез, а через некоторое время родился Уолтер. Семья снова скатилась в нищету, и наш пастор уговаривал женщину обратиться к отцу мальчика, но та сказала, что ничего не знает о нём, даже имени. Димстер оказался упорным, и дошёл до того, что посетил Принц-мэнор. Лорд Принц не принял его, а после неудавшегося визита вся эта история совершенно перестала волновать нашего пастора. Он больше не интересовался жизнью несчастной семьи, не навещал их, а занялся другими делами, казавшимися ему на тот момент более важными. – Конфундус, – хмыкнул мистер Принц. – На обоих. – Возможно, – согласилась миссис Мортон. – или Империус. А ещё через пару лет женщина забрала детей и уехала куда-то на север. Димстер и не вспоминал о них, пока не увидел Мэгги и Уолтера в Хэвистоне. В беседке воцарилась тишина. Моё чувство справедливости снова взбунтовалось, и я закусила кулак, чтобы ненароком не издать ни звука. Какая подлость! Похоже, у богатых мужчин в этом времени считалось нормальным сделать женщине ребёнка и забыть об этом, продолжая жить в своё удовольствие! А несчастная мать должна биться в нищете, пытаясь выжить с детьми на руках! – Северус, ты понимаешь, что это значит?! – взволнованно проговорила миссис Мортон. – Если мальчик действительно сын Алекса, то у него получилось преодолеть проклятие прерванного ритуала! Может быть, и мы сможем… – Мало тебе детей? – спросил мистер Принц. – Алексу, как Главе Рода, необходим наследник, поэтому он не мог смириться. Наверняка он модифицировал одно из древних зелий, за тем и с магглой связался – использовал как подопытное животное. Добился успеха и выбросил с бастардом в животе, приправив Конфундусом, чтобы не было проблем. А я… – в голосе его явственно прозвучала горечь, – какой из меня зельевар?! Чары, артефакты – это пожалуйста, сколько угодно, а зелья... Да и книги все остались в мэноре. Снова зашуршала одежда – похоже, собеседники придвинулись друг к другу. – Детей много не бывает, – сказала миссис Мортон. – А я хочу хотя бы одного родить не от урода, а от любимого мужчины. У нас библиотека лучше, чем в мэноре. Теперь мы знаем, что это возможно, значит, найдём и сварим. Времени у нас много, и тебе даже не придётся платить подопытному кролику. Мистер Принц рассмеялся, раздался звук поцелуя. – Спасибо, Ники. – Я просто тебя люблю. Так что будем делать с Димстером? – Да ничего. Пусть думает, что у меня внезапно проснулась совесть. Увидеть нас с Алексом вместе ему не удастся, так что вопросов не возникнет. Иди ко мне. Шуршание в беседке стало громче и активнее, и я решила, что пора и честь знать. Неизвестно, что сделают с нами миссис Мортон и мистер Принц, если обнаружат, что я подслушиваю их свидание. Я начала медленно, чтобы не сломать ни единой сухой травинки, отходить назад. Распрямиться я решилась только у дуба, зато оттуда помчалась к дому во весь дух – мне срочно нужен был Уолли. Уолли, как ни странно, воспринял новости спокойно. – С аурой ничего не поделаешь, – сказал он. – Тем более что Принц уже сам сделал подходящие выводы и успокоился. А насчёт происхождения Уолтера… Я предполагал что-то подобное. – Но как они могут! Использовал женщину и… «Брат» поморщился. – Опять из тебя полезла гриффиндорская праведность! Здесь в порядке вещей плодить незаконнорожденных детей и не придавать этому значения, мы это уже обсуждали. – Но… – Меня больше интересует, что за ритуал они упомянули, – перебил меня Уолли. – Как бы всё-таки попасть в библиотеку… Библиотека по-прежнему оставалась недоступной. Мистер Принц всё так же не обращал на нас внимания, но из своего любимого кресла почти не вылезал – попробуй-ка тут поройся в нормальных книгах. Мы постепенно втягивались в эту странную жизнь – что ещё оставалось? Приближалось Рождество. Я уже уверенно держалась на Розочке, освоила облегчение на рыси и с удовольствием хвасталась «брату» своими успехами. Уолли перестал дуться на девочек. По-моему, он даже стал получать удовольствие от того, что с ним возились – всё развлечение. Отъевшись на хозяйских харчах, он уже не выглядел заморышем – щёчки округлились, и даже слишком крупный для детского личика нос не так бросался в глаза. Миссис Димстер считала Уолтера милым мальчиком, а Джоан сшила ему новые бархатные штанишки и курточку. Мисс Уилкинсон, восхищённая тем, как быстро он «научился» читать, стала давать ему книги. Конечно, это были отнюдь не серьёзные труды, но для изголодавшегося по чтению человека и детская беллетристика была даром небес. Мне-то приносить книжки в спальню почти не удавалось. Сёстры Дэшвуд частенько бывали у нас. Мне очень нравилась старшая, Элинор. Был ли в её жизни мистер Фэррарс? Маргарет частенько отпускала шуточки насчёт буквы Ф, значит, наверное, был. Полковник Брэндон явно заинтересовался Мэриан, несмотря на её очевидную глупость. Всё шло в точности как в книге. Однажды вечером в гостиной зашёл разговор о романах. – О нет, – сказала миссис Мортон, – мисс Уилкинсон строго наказано, чтобы девочкам подобное чтиво в руки не давали. Вот вырастут, научатся понимать, что это просто сказки, тогда пожалуйста. А пока пусть читают учебники и серьёзные книги. – Вот-вот, – согласилась миссис Дженнингс, – а то начитаются и пойдут чудить. Мои девочки тоже ничего подобного и в руки не брали. И всё у них просто замечательно. – Но романы рассказывают о жизни, – удивлённо проговорила миссис Дэшвуд. Мэриан возмущённо вскинулась вслед за матерью. Миссис Мортон усмехнулась. – Я бы так не сказала, – заметила она. – Я прочла парочку, чтобы быть в курсе. Так вот – эти словесные упражнения к реальной жизни никакого отношения не имеют. Я даже не говорю о том, что господа сочинители совершенно ничего не знают о тех странах, про которые пишут. А все эти «благородные» пираты и разбойники... Герои, которые готовы часами говорить о своих чувствах... И которые при этом никогда не высказывают дурного настроения или недомогания. Да покажите мне хоть одного мужчину, который будет говорить только о чувствах, звёздах и прочем, и забудет об обеде. Или будет молча истекать кровью, а на смертельную рану пожалуется исключительно для того, чтобы извиниться, что случайно этой самой кровью испачкал платье героини. И не будет иметь в жизни никаких интересов, кроме тех, которые нравятся барышням. Лорд Миддлтон рассмеялся. – Это вы тонко заметили, миссис Мортон! Я романов не читаю, да и моя супруга тоже. Мы-то знаем, что в книжках пишут совсем не то, что бывает на деле. – А после истории с мисс Уэзерби мне и самой романы читать не хочется, – сказала мисс Эннис. – А что случилось с мисс Уэзерби? – тут же спросила миссис Дженнингс. – Кошмарная история, – поморщилась миссис Мортон, – но поучительная. Уэзерби были нашими соседями, когда мы жили на Барбадосе. Вполне обычная семья. Вот только отец совсем не интересовался дочерьми, а мать весьма увлекалась романами и не видела необходимости пресекать подобное чтение в отношении юных девушек. За их старшей дочерью ухаживал очень достойный молодой человек, мистер Рэйли. Он был сыном коменданта порта – неглупый, хорошо образованный и с приятными манерами юноша. Но вот беда: мисс Уэзерби не устраивало, что её поклонник не умеет декламировать стихи и не выказывает ни малейшего желания распевать грустные баллады. Элинор Дэшвуд как-то странно взглянула на нашу опекуншу. – Долго ждать не пришлось, – продолжала миссис Мортон. – Нашёлся джентльмен, который отвечал всем её требованиям. Мистер Крэйдон очень элегантно повязывал шейные платки, замечательно проникался стихами и балладами, читал все подряд романы и всё своё время уделял барышням и дамам. Хотя, как позже выяснилось, джентльменом его никак нельзя было назвать. Впрочем, при внимательном взгляде можно было заметить, что мистер Крэйдон не так хорош, как хочет казаться. Но мисс Уэзерби предпочла держать глаза закрытыми. Она была в полном восторге. – Но ведь это – естественное поведение воспитанного человека, – сказала миссис Дэшвуд. – Отчасти да, – согласилась миссис Мортон, – но взрослый мужчина должен иметь и собственные интересы. А наш мистер Крэйдон игнорировал вечерние собрания джентльменов с вином и сигарами ради удовольствия представить дамам новый сонет и даже в крикет играл исключительно в женском обществе. Делами он тоже не занимался. К тому же мы с миссис Чамберс, супругой губернатора, и остальными дамами заметили некоторые странности. Например, он почти ничего не говорил о своих близких, не рассказывал о себе и не делился своими планами. Это было несколько нарочито. Дамам, конечно, приятно, когда всё внимание сосредоточено на них, но где вы видели мужчину, который не захочет рассказать несколько историй, выставляющих его в наилучшем свете? К тому же, мистер Крэйдон позволял себе довольно грубые высказывания в адрес отсутствующих. Многие любят позлословить и перемыть кости ближним, но всему есть предел. – Этот человек высмеял мисс Пигготи и её хромоту в таких мерзких выражениях, – добавила мисс Эннис, – что лично меня это сразу от него отвратило, хотя он и весьма настойчиво оказывал мне внимание. – Твоему приданому он оказывал внимание, – усмехнулась миссис Мортон. – Я не вижу ничего дурного, если, планируя дальнейшую жизнь, люди интересуются достатком друг друга. Но когда кто-то рассматривается лишь как досадное приложение к собственным деньгам – это другое дело. Как только Пэтти дала понять мистеру Крэйдону, что здесь ему ждать нечего, тот и про неё нашёл, что сказать. Но дело не в этом. Роман разгорался, приближалась кульминация, и тут мистеру Уэзерби, слава Богу, пришла здравая мысль навести справки о человеке, который претендовал на руку его дочери. Тут-то и вышли на свет и огромные долги мистера Крэйдона, и некоторое количество крайне неблаговидных поступков, в том числе по отношению к женщинам. Ему было немедленно отказано от дома. – А что было дальше? – жадно спросила миссис Дженнингс, склоняясь ближе к рассказчице, чтобы не упустить ни одной самой мельчайшей подробности. – Вы легко можете себе вообразить, что мисс Уэзерби поверила не собственному отцу, а милому сердцу поклоннику. «Ах, его оклеветали!» – заламывала руки экзальтированная особа. – «Он пал жертвой мошенников!» А те женщины, о которых ей говорили, конечно же, были недостойны столь великолепной партии и сами виноваты в своих несчастьях. Женщины слушали, затаив дыхание. С колен миссис Дженнингс соскользнула начатая вышивка, но никто не обратил внимания на такую мелочь. – Влюблённые вступили в тайную переписку и решили бежать, – невозмутимо продолжила миссис Мортон. – Это же так романтично! Правда, у кавалера деньги уже кончились, а до Шотландии было очень далеко, так что убежали они не дальше заброшенной хижины на побережье. Это тоже было очень романтичное место, с огромными дырами в крыше и стенах, с земляным полом и без дверей, а так же со змеями и насекомыми в качестве гостей и соседей. Опозоренный поведением дочери, мистер Уэзерби пришёл в ярость и заявил, что лишает её содержания и приданого. Вся любовь мистера Крэйдона закончилась в тот миг, когда до него дошла весть о решении предполагаемого тестя. «Жених» отобрал у своей спутницы серьги, браслет и золотую цепочку – этого ему как раз хватило, чтобы оплатить место на корабле, – и был таков. Мисс Уэзерби вернулась домой, что ей ещё оставалось? – Какой ужас! – сказала леди Миддлтон, прижимая к груди руки в кружевных перчатках. – Она запятнала всю семью! У неё были сестры? Подобная выходка наверняка лишила несчастных девушек малейших шансов на приличное замужество. Миссис Дженнингс подобрала упавшее рукоделие и покачала головой. – Ужасное легкомыслие! Молодёжь всегда считает, что родители спят и видят, как бы у них самый вкусный кусок изо рта вырвать. Это потом понимать начинают, что им добра хотели, да иногда уже поздно. А что касается романов, то мне вот знакомая написала на днях. Тут, правда, до такого ужаса не дошло, но тоже некрасиво получилось. Одна молодая девица начиталась всяких «Удольфских тайн» и прочего. Вышло так, что её пригласили погостить в старый дом. Дом-то на самом деле был не совсем дом, а перестроенное немного бывшее аббатство – толстые стены, маленькие окна, подвалы – весь антураж. Слушатели понимающе закивали. – Начитанная барышня и решила, будто там какое преступление совершилось. Знаете, что удумала? И сказать совестно! Владелец поместья, надо сказать, человек был очень суровый – генерал в отставке, вдовец. Так дурочка решила, что хозяйка дома не просто так померла, а что её уморили, вообразила себя сыщицей, да давай вынюхивать. В шкафах рылась, в комнаты чужие заглядывала, вопросы всякие задавала. Потом всё, конечно, выяснилось. Но хозяевам дома каково? А этой мисс Уэзерби ещё повезло, что её куда-нибудь не завезли или не продали в портовое заведение. И похуже истории случаются. Полковник Брэндон тяжело вздохнул. Похоже, что и ему было что прибавить к этим историям, но он промолчал. Наверное, та история причиняла ему боль или касалась близкого человека. – Сёстрам мисс Уэзерби пришлось несладко, – сказала миссис Мортон, – Их заперли в доме, лишив всяческих развлечений, а все романы мистер Уэзерби сжёг своими руками. Но какой смысл охранять дом, который уже ограбили? В наше время барышням нужно быть очень осторожными, даже если за ними и не дают большого приданого. Надо сказать, что некоторые недостойные молодые люди просто развлекаются подобным образом – им лестно вызвать чувства, заставить влюбиться в себя. Вроде как некоторые охотники ставят зарубки на прикладах ружей, если одолеют крупного зверя. А что там потом будет с барышнями и их разбитыми сердцами, таких людей не волнует. – Миссис Чамберс ужасно расстроилась, когда узнала, что мошенник уже отплыл, – проговорила мисс Эннис, – но мистер Чамберс разослал письма другим губернаторам с уведомлением о его поступке. – Хорошо бы его поймали да наказали, чтоб и другим наука была, – покачала головой миссис Дженнигс. – Сказали бы мне ещё, что такого интересного в этих романах, – сказал лорд Миддлтон. – Я как-то хотел взглянуть, но просто заснул. И, честно говоря, ничего не понял. Во время всего этого разговора я не сводила глаз с Мэриан. Было заметно, что она с трудом удерживалась от резких высказываний и возражений. Интересно, вспомнился ли ей Эдвард Фэррарс, тоже не умеющий декламировать? Судя по выражению её лица, с собой она мисс Уэзерби не отождествляла. И с чего это Уолли решил, что у нас с ней есть что-то общее? Она же просто не способна услышать кого-либо кроме себя и очень любит быть во всём первой. Стоило средней мисс Дэшвуд войти в гостиную, как она тут же направлялась к фортепиано и музицировала до тех пор, пока ей самой не надоедало, не уступая место возле инструмента никому из желающих. Вещи, достойные исполнения, Мэриан тоже всегда выбирала сама, даже если слушатели просили её сыграть что-то конкретное. Если же приходилось пойти на компромисс по соображениям приличий, то она почти демонстративно морщилась. А ещё мисс Дэшвуд не любила детей. Пэтти и Марджори никогда не отказывались помочь нам, что-то объяснить, показать гамму, исправить рисунок, дать совет. Джоан с удовольствием помогала с рукоделием. Марджори частенько играла простенькие мелодии, под которые мы с девочками танцевали. Но стоило появиться Мэриан, как она бесцеремонно выживала мисс Димстер из-за фортепиано, и по гостиной вместо весёлой музыки разносились душещипательные баллады. Элинор была намного добрее. Она великолепно рисовала на шёлке, из которого один из слуг потом мастерил очаровательные экраны для каминов, и с удовольствием показывала необходимые приёмы всем нам. Лучше всего выходило у Эмили, но и в нашей с Уолли спальне появился красивый экран, расписанный цветами. По крайней мере, мне он казался очень красивым. Даже Уолли сказал, что неплохо получилось. Надеюсь, что он не льстил. Хотя, он никогда не льстил. – Тебе и без меня комплиментов наговорят, – сказал он как-то. – А ты будешь за всех говорить мне гадости? – не удержавшись, съязвила я. Он громко фыркнул. – А кому ещё я здесь могу говорить гадости? Остальные просто не поймут и будут шокированы. А терять навык не хочется. – Благодарю покорно, – надулась я, – но я предпочла бы, сэр, чтобы вы нашли себе другой предмет для оттачивания остроумия. Чудовище некоторое время изучающе смотрело на меня, а потом показало язык. Мне стало смешно. – Видели бы вас сейчас ваши слизеринцы, сэр. Он пожал плечами. – Послушай, – сказала я, – у меня такое ощущение, что тебе всё это стало нравиться. – А почему бы и нет, – ответил он. – Я подумал и решил, что вместо того, чтобы терзаться догадками по поводу будущего, стоит воспринимать происходящее как отпуск. Я в отпуске не был с момента вашего поступления в Хогвартс, а здесь… Это же просто счастье – никакого Поттера и никакого Лонгботтома в поле зрения. Вообще никаких идиотов, включая дорогого директора и бесценного Лорда. Ночью можно спать, а не бегать по замку с Люмосом, выслеживая малолетних недоумков, после чего, до бровей накачавшись кофе вперемешку с Бодрящим зельем, целый день пытаться не позволить этим же недоумкам взорвать себя вместе с классом. Ради одного этого стоит смириться с мелкими неудобствами. – А почему ты тогда преподаёшь, раз так не любишь детей и директора? – спросила я. – А меня никто не спрашивал, хочу я этого или нет, – ответил он. – Как это? – удивилась я. – А вот так, – Уолли отвернулся. – Несколько месяцев, проведённых в одной комнате – не причина, чтобы выкладывать всем подряд историю своей жизни. Мне стало обидно. Но с другой стороны, я понимала, что не имею права на его откровенность, ведь мы даже не были друзьями. Мы просто вместе попали в сложную ситуацию. Мне вообще повезло, что Снейп только один раз высказался по поводу моей роли в этой истории, а ведь мог бы поминать по десять раз на дню, и возразить было бы нечего. А ещё говорили, что он злопамятный. Может быть, предпочитает месть в холодном виде? Но мне ведь тоже несладко. Как же нам выбраться отсюда? Надо как можно быстрее пробраться в библиотеку. И вдруг меня просто подбросило. – Уолли, – сказала я, – а тебе не кажется это странным? – Что именно? – спросил он. – Ну то, что мы с тобой отлично знаем, что нам надо как-то пробраться в библиотеку и поискать там, и при этом мы даже не пытаемся это сделать. То есть пытаемся, но … Он резко обернулся ко мне. – Думаешь, чары? А что, вполне может быть! Ну конечно... Мы можем сколько угодно рассуждать и строить планы, но в библиотеку нам не попасть. Просто и элегантно. Он взволнованно забегал по комнате. – Значит, там точно есть что-то интересное! – воскликнула я. – Скорее, опасное, – ответил Уолли. – Миссис Мортон и её сообщникам ни к чему неприятности, а дети могут натворить дел. – Да, Гарри рассказывал мне про кричащую книгу, – вспомнила я. – Всё-таки Поттер лазил в Запретную секцию, – поджал губы Уолли. – И почему я не удивлён? – Ты сейчас становишься похожим на себя взрослого, – не удержалась я. – Я и есть взрослый, – Уолли таким знакомым жестом потер переносицу. – То, что я время от времени позволяю себе дурачиться, этого факта не отменяет. Или ты думаешь, что все преподаватели неизменно серьёзны и круглые сутки думают исключительно о делах? Мы тоже люди, а не глиняные големы. Так вот, боюсь, что без контакта с хозяевами дома нам не обойтись. Я бы мог обойти чары на библиотеке, но для этого необходима волшебная палочка. У Принца она точно есть, он носит её в рукаве, хотя это и не очень заметно. Но он мне её, разумеется, не даст. Я кивнула. – Я понимаю. Но всё равно страшно. Как-то они на нас отреагируют… – Деваться некуда, – ответил Уолли. – Только если смириться с фактом, что мы застрянем здесь на всю оставшуюся жизнь. Но я к этому не готов. – Я тоже, – вздохнула я. Спали мы этой ночью неважно.