Ты не мой фанат, верно?

В течение всей следующей недели Нью-Йорк медленно приходил в себя. Тяжелее всего было разобраться с десятками деревьев, поваленными сильными ветрами, и автомобилистами, разрывающими горячую линию страховых компаний. Отдельные участки города оказались оторванными от электричества, поэтому они быстро опустели: те, кому повезло, воспользовались гостеприимством своих друзей, коллег или уже давно забытых родственников. Некоторые добровольцы вышли на улицы, чтобы помочь очистить Нью-Йорк от последствий гнева природы. Как ни странно, этот своего рода челлендж запустил каст сериала «Десятый круг Ада», вооружившийся всем необходимым, чтобы случайно не пораниться куском листа железа, слетевшего с крыши, или не засадить занозу, оттаскивая обломок рухнувшего дерева дальше от дороги. Поймав очередную волну всеобщего восторга и восхищения, актеры вдохновили своих поклонников покинуть уютные дома и квартиры, чтобы вернуть пострадавшие штаты в прежний ритм жизни. Себастиан Смайт и его экранная любовь, эффектная блондинка Куинн Фабре, были замечены возле Центра помощи пострадавшим от стихийных бедствий, чем и вызвали новую порцию шипперских вздохов. Курт всю неделю перекатывался с боку на бок, листая новостную ленту, и каждый раз, натыкаясь на подобные посты, закатывал глаза. Он искренне хотел верить, что намерения его нового друга были чисты, но что-то подсказывало ему, что тут не обошлось без обыкновенного расчета. Себастиан не так давно обмолвился, что «Десятый круг Ада» начал медленно сдавать свои позиции, обгоняемый все новыми и новыми проектами, восторженно принятыми зрителями. В прошлом году он взял рекордно низкое число наград, уступив первое место очередному сериалу о дискриминации отдельных категорий общества. Поэтому встряска была просто необходима, и, как бы ни звучало дико, ураган оказался им только на руку. Себастиан еще пару раз заглянул в гости к Курту, но Рейчел всегда оказывалась дома и не упускала возможности продемонстрировать свой талант, ни к месту начиная напевать и бросая многозначительные взгляды на гостя, который старался подавить свое раздражение. Его плечи всегда распрямлялись, спина начинала казаться неестественно ровной, а голос наполнялся металлическими нотками. — Думаю, тебе здесь лучше не появляться, — шепнул Себастиану Курт, испытывая перед ним вину за поведение подруги. — Тогда ничего не планируй на следующий вторник, — посоветовал актер, застегивая куртку. — Почему? — Узнаешь. До вечера понедельника Хаммел жил как на иголках. Его разъедало любопытство, но он старался этого не показывать, терпеливо дожидаясь звонка друга. Тот позвонил, когда до вторника оставалось меньше десяти минут, и Курт, свалившийся от очередного приступа мигрени, смог наконец заснуть. Он очень хотел указать Себастиану на его бестактность, но у него получилось проглотить раздражение и ответить максимально спокойным и ровным голосом. И вот сейчас, когда за окном в самом разгаре было утро вторника, Курт пил обжигающий кофе, краем глаза поглядывая в монитор, на котором всплывали снимки Себастиана, позирующего для журнала. Парень совсем не понимал, зачем нужно было его присутствие в холодной студии, где тепло было только фотографу, прыгающему из стороны в сторону под осветительными приборами, но понаблюдать за происходящим было интересно. Содержимое стаканчика остывало быстро, но он этого не замечал, наблюдая за трансформацией друга, меняющего эмоции как маски. Курт каждый раз, как в первый, поражался способности Себастиана быстро выходить из образа, когда объявляли перерыв, и молниеносно включаться в процесс, когда на него наводили камеру. К большому удивлению парня, актер почти не капризничал, лишь изредка раздражался, когда к нему пытались подойти, чтобы в очередной раз махнуть по его лицу кисточкой. — Хватит уже! — вспылил он. — У меня нежная кожа, мне не нужна шелушащаяся рожа с покраснениями прямо перед началом съемок. Вы все равно отфотошопите меня так, что мать родная не узнает! Курт сидел тише воды несколько часов подряд, пока Себастиана не попытались одеть в рубашку отвратительного лососевого цвета, от которого лицо актера приобрело нездоровый оттенок. Тогда Хаммел яростно замахал руками, вскричав: — Нет-нет-нет, вы не можете заставить его надеть это! Не без того, что отвлечет внимание от этого кошмарного оттенка. — Мальчик прав, — согласилась с ним одна из присутствующих. Это была женщина лет пятидесяти в сине-зеленом костюме и с высокой прической. — Этот цвет добавляет Себастиану несколько лишних лет и килограмм. Убрать рубашку. — Запросто, — актер просто засиял, расстегнув несколько пуговиц, — я могу и без рубашки. — Не в этот раз, солнышко. Успокоенный Курт сел на свое место и взял стаканчик с остатками остывшего кофе. Время близилось к обеду, его желудок, в который с самого утра не попало ни крошки, кроме порции мюсли и стакана апельсинового сока, начал встревоженно сжиматься. Крепкий напиток лишь усугублял чувство нарастающего голода. К тому же, студия оказалась поразительно холодной. Курт, стуча время от времени зубами, только крепче закутывался в свою куртку и жалел, что не взял с собой шарф. К счастью, вскоре раздалось заветное «И последний кадр… Все!». Тогда парень облегченно выдохнул, а Себастиан смог расслабиться и позволить себе немного ссутулиться. В студии началось оживление: кто ринулся смотреть получившиеся снимки, кто начал упаковывать одежду, а кто-то окружил главную звезду, заключив ее в ловушку. Курт же начал наворачивать круги, иногда выглядывая в небольшое окошко, которое выходило на центр Нью-Йорка. Эту часть города расчистили самой первой, поэтому невозможно было представить, что всего несколько дней назад здесь развернулось самое настоящее бедствие, нанесшее урон на сумму трех сотен тысяч долларов. — Это было так необходимо? — поинтересовался Курт, когда он и Себастиан спускались на лифте. — Мое присутствие. — Нет, но мне было приятно, — пожал плечами парень и продолжил стирать с лица студийный грим. Влажная салфетка полностью окрасилась в странный кирпично-оранжевый цвет, и на коже уже проступили небольшие высыпания. — Черт возьми! — раздосадовано воскликнул он. Хаммел поспешил успокоить его: — Я напишу тебе название одного крема. К утру от раздражения и следа не останется. — Спасибо, — пропыхтел тот, почесывая подбородок. Они вышли к машине Себастиана, оставленной на платной парковке, которую оплачивал журнал, устроивший фотосессию. В этот раз это был серебристый «Лексус», выделяющийся на фоне остальных машин своей сверкающей чистотой. На мгновение Курт даже ослеп, но все равно с любовью провел по начищенному капоту. — Ты так часто их меняешь, — подметил он, забравшись в салон. — Иначе нельзя, — пояснил Себастиан, заводя мотор, — вмиг вычислят. — Это, наверное, даже для тебя большие траты? — Я же не покупаю их, — мягко улыбнулся парень, — просто беру в аренду. — У тебя нет своей машины? — Курт удивился, с опозданием вспомнив про ремень безопасности. — Есть, но я редко ее выгуливаю. Не хочешь перекусить? Хаммел кивнул. Пожалуй, слишком быстро и яростно, чем вызвал еще одну улыбку. Выбор актера пал на небольшой ресторанчик, перед которым расстилалась ухоженная лужайка и два декоративных фонтанчика, от которых тянулось по крохотному ручью, скрывающемуся в пышных кустах душистых цветов. На массивной двери весели предупреждающие таблички: не курить, не фотографировать, а животных оставлять в специально отведенном для них уголке (исключения делались только для маленьких собак и кошек, но при условии наличия поводков). Внутри было уютно: столики располагались на достаточном расстоянии, чтобы никто не становился свидетелем чужих разговоров, дымчато-белый пол сиял чистотой, красиво контрастируя с серебристо-серыми сидушками без намека даже на малейшие пятна. Самим большим плюсом этого заведения Курт посчитал отсутствие запахов с кухни, что свойственно практически всем забегаловкам и кафетериям, в которых он до этого перекусывал. Они заняли место около большого аквариума, в котором стайками шныряли рыбки, а по дну, неуклюже ковыляя, передвигались небольшие крабы. Себастиан взял на себя ответственность и заказал за двоих. — И когда начнутся съемки? — спросил Курт, с трудом оторвав взгляд от поразительно маленького морского конька, обвившего своим хостом тонкий стебель водоросли. — Через две недели, — Себастиан поморщился и сделал глоток воды, которую принесли вместе с меню в бархатном переплете. — Значит, ты скоро уедешь, — констатировал парень, заметив, что несколько посетителей косятся в их сторону, внимательно вглядываясь и смешно прищуриваясь. — Да. Курт промолчал, поймав себя на мысли, что, возможно, будет по нему скучать. Он уже как-то привык к Себастиану, к его дурацким комментариям под своими постами, к его хвастовству о наличии личных номеров звезд первой величины в своих контактах. В последний раз, когда Смайт заглянул к нему в гости, он с абсолютной невозмутимостью позвонил Роберту Дауни-младшему, с которым познакомился на вечеринке премии «Оскар», только чтобы спросить, в каком году вышла первая часть «Железного человека». Тогда Курт возмутился, здраво рассудив, что можно было спросить об этом Сири, а не тревожить наверняка занятого человека. На это Себастиан махнул рукой, доедая один из пары десятков принесенных эклеров, сделанных в именитой кондитерской. — Все хорошо? Курт вынырнул из своих размышлений и кивнул, выдавив из себя улыбку. К этому времени от принесенных тарелок потянулся приятный аромат. Поблагодарив стреляющую глазками официантку, Себастиан распаковал столовые приборы, упрятанные в бархатные темно-синие мешочки с золотой нитью. — Часто здесь бываешь? —Курт задал этот вопрос исключительно из желания забить возникшую тишину. — Никогда не бывал, — актер пожал плечами, брезгливо выковыривая виноградные листья из своего блюда, — но твоя хваленая Сири сказала, что мы можем здесь пообедать. Хаммел фыркнул, наворачивая на вилку спагетти, залитые странным устричным соусом. Он старался подцепить огромную обжаренную креветку, но она упрямо ускользала от него, словно была живой. Парень подумал, что повар добавил слишком много перца чили, который совсем не пикантно обжигал стенки горла. Это, пожалуй, было единственным минусом этого блюда. — Какие у тебя планы на будущее? — внезапно поинтересовался Себастиан. Курт, застигнутый врасплох, даже перестал пережевывать. В детстве он был уверен, что у него одна дорога — на Бродвей. Будучи натурой артистичной и творческой, даже вступил в школьный хор, где и познакомился с Рейчел и Сантаной. Троица сдружилась далеко не сразу, успев пережить череду ссор и козней, подстроенных друг другу. Их отношения наладились только в выпускном классе, где они поняли, что вскоре им будет нечего делить. Несмотря на то, что и Курт, и Рейчел готовились к поступлению в НЙАДИ, в их головах теплилось понимание того, что обоим больше нравилось быть на одной стороне, а не прожигать друг друга надменными взглядами. Не сразу, но они поступили. Какое-то время все шло своим чередом, пока в один момент миры двух друзей не перевернулись. Курт, стремительно угасающий в отношениях с Хантером, бросил учебу, а Рейчел, получив роль мечты, последовала его примеру, что и стало ее фатальной ошибкой. Если не вдаваться в подробности, девушка осталась и без НЙАДИ, и без настоящего мюзикла, поэтому она устроилась в ту же забегаловку, в которой работала Сантана. Время от времени ей перепадают небольшие проекты, но пробиться и достигнуть былой высоты ей пока не удалось. С Куртом все оказалось куда сложнее. Последствия от разрыва с Хантером сказались на нем не лучшим образом. Он думал, что ему сразу станет значительно лучше, но непонятное чувство, граничащее с обидой на весь мир, на долгие недели загнало его в комнату, из которой парень старался не высовываться без крайней необходимости. Если бы не настойчивость подруг, живущих с ним в одной квартире, это могло закончиться действительно плачевно. Сейчас же он в относительном порядке и планирует в следующем году поступить на факультет журналистики. Если бы не авария, случившаяся почти два месяца назад, Курт смог бы успеть подать документы и в этом, но Себастиану об этом лучше не знать. —Эм… — запнулся парень, насаживая на вилку креветку. — Есть кое-какие мысли, но я пока не определился. — Пора бы, — заметил актер. — Кстати… — он не смог договорить. Его вмиг остекленевший взгляд был направлен за спину Курта, а лицо странно вытянулось. Парень почувствовал это напряжение, как свое собственное. Он хотел было пошутить, но не успел, потому что услышал голос: — Какие люди! Хаммел невольно вздрогнул и обернулся. Хантер, сияя своей безупречной улыбкой, вальяжной походкой приближался к их столику. Курт машинально сжал в руке вилку, даже не поморщившись, когда ее острые ребра впились в кожу. — Привет, — максимально небрежно бросил он. Себастиан встрепенулся и расслабленно откинулся на высокую мягкую спинку, будто минутой ранее его не прошибла паника. Его взгляд потеплел, не выражая ни малейшей заинтересованности в происходящем. — Совсем не звонишь, не пишешь и не заходишь… — Хантер покачал головой, вглядываясь в лицо враждебно настроенного Курта, а затем подхватил его подбородок пальцами и настойчиво приподнял. Липкое чувство ужаса и отвращения завладело им, но пошевелиться не было никакой возможности. Давно забытая установка вспышкой поразила Курта: «если не сопротивляться, все пройдет менее болезненно». — Удалил твой номер, извини, — приторно-сладким голосом отозвался парень. — У меня здесь светская беседа, если ты не заметил. Хантер хмыкнул, метнув быстрый взгляд в сторону молчаливо хмурящегося Себастиана, которому, кажется, не нравилось то, что начало разворачиваться у него перед глазами. Кларингтон кивнул, по-прежнему кривя губы в хищном оскале, и обратился к нему: — Приношу свои извинения, я просто не мог сделать вид, что не заметил его. Кстати, я являюсь большим твоим поклонником. Ложь! Наглая ложь! Курт недовольно поморщился, вспомнив, как его бывший парень довел Рейчел до слез, пройдясь по Себастиану с такой яростью, будто тот когда-то перешел ему дорогу. Такого отвращения во взгляде Хаммел еще ни у кого не встречал. — Приятно слышать, — процедил сквозь зубы актер, верно уловив настрой. Хантер вновь повернулся к Курту и одарил его притворно-дружелюбной улыбкой: — Заглядывай, если снова соскучишься. Курт дернулся, услышав с каким нажимом он произнес это злосчастное «снова», вложив в него максимально понятный смысл. Волна отвращения окатила парня с ног до головы, но он все равно машинально проводил Кларингтона взглядом: тот вернулся за столик к солидному мужчине лет сорока в классическом костюме. Они заказали по чашке кофе. Значит, это не свидание. — Ты в порядке? Голос Себастиана вернул Курта в реальность. Актер выглядел взвинченным, а его грудь вздымалась слишком тяжело. — А ты? — задал Хаммел встречный вопрос. — Да, в полном, — слишком убедительный ответ заставил парня нахмуриться. — Просто он с таким выражением лица замаячил за твоей спиной… Мне на дороге не всегда попадаются исключительно фанаты. Курт хотел было поинтересоваться, что Себастиан имел в виду, но произнес совсем другое: — Может, пойдем? На выходе, коснувшись дверной ручки, парень вздрогнул, спиной почувствовав на себе чужой взгляд. Ему стало не по себе, а желание обернуться оказалось практически сильнее здравого смысла. Сбросив с себя оцепенение, он буквально вылетел на улицу и судорожно глотнул свежего воздуха. Опомниться Курту не дал Себастиан, неожиданно по-свойски обнявший его за плечи. Он недовольно заворчал, уткнувшись носом в пахнущий дорогим одеколоном воротник, но ничего не сказал. Непонятное чувство тревоги начало отступать, уступая место спокойствию. — Давно ты знаешь этого парня? — спросил Себастиан, когда закрыл дверь «Лексуса» со своей стороны. — Есть такое. Курт почувствовал, как нервозность отозвалась зудом под воротником рубашки. Желание почесаться оказалось настолько сильным, что с ним было невозможно справиться, поэтому парень пробрался холодными пальцами под тонкую ткань и поскреб кожу ногтями. Ощущение, будто его тело вновь превратилось в сплошную рану, становилось сильнее с каждой секундой. — У тебя аллергия? — Себастиан нахмурился, когда Курт с нездоровым усердием принялся растирать свои колени. — Все хорошо, — вяло улыбнулся парень, попытавшись взять себя в руки. Он взглянул на актера и насторожился, заметив, насколько сильно была стиснута его челюсть. Несмотря на спокойное выражение глаз, Себастиана выдавали играющие желваки и побелевшие костяшки пальцев, вцепившихся в руль. Курт, ведомый странным желанием, положил руку ему на плечо и некрепко сжал, ободряюще улыбнувшись. Тот всего на секунду отвел от дороги удивленный взгляд, но ничего не сказал. — А у тебя? — вкрадчиво поинтересовался Хаммел. — В полном. Холодок, проскочивший в его голосе, заставил Курта напрячься, но он списал это на усталость после затянувшейся из-за бесконечных переодеваний фотосессии, поэтому не стал еще больше утомлять своего друга глупыми вопросами. Вместо этого он замолк и не открывал рот до самого конца поездки. Дороги были непривычно свободными, на всех светофорах горел исключительно разрешающий сигнал, поэтому путь занял чуть больше двадцати пяти минут. Курт, уже толкнув от себя пассажирскую дверь, все-таки решил задержаться: — Мы еще увидимся перед тем, как ты улетишь на съемки? Себастиан пару раз моргнул, переваривая заданный вопрос, и как-то натянуто улыбнулся: — Да, конечно. Хмыкнув, парень выбрался из салона «Лексуса» и перед тем, как захлопнуть дверь, заявил: — Паршивый из тебя актер, Смайт. Поведение Себастиана после встречи с Хантером оставило на душе у Курта неприятный осадок. Он почему-то испытывал смесь обиды и стыда. Неужели его настолько задел тончайший намек Кларингтона, что между ними что-то есть? Это просто глупо, решил для себя парень, в сердцах пнув кресло, как только остался наедине с самим собой. «Мы же с Себастианом друзья, — рассуждал он, нарезая круги по комнате, — это не его гребаное дело, с кем у меня отношения. Были! Были отношения. Сейчас нет никаких отношений, я сам по себе!». Курт упал на кровать и раздраженно фыркнул. «Этот тоже хорош! — продолжил он размышлять. — Почему бы ему просто не найти себе новую жертву?» Взгляд парня невольно упал на книжный стеллаж, где на самой верхней полке, заставленный учебной литературой, был припрятан сборник стихов, к которому он так и не притронулся. Пожевав губу, Курт вытащил небольшой томик и забрался на подоконник. От волнения у него в груди что-то сжалось, а черные строчки начали расплываться в нечитаемые пятна. Ему пришлось сделать дыхательную гимнастику, чтобы вернуть себе самообладание. Его взгляд начал перескакивать с одного стиха на другой, страницы перелистывались друг за другом, пока в глазах начинало пощипывать от предательских слез. То ли от восторга, то ли от обиды. Каждая буковка, каждое слово, каждая строчка, каждое предложение — во всем узнавался тот самый Хантер, который когда-то пролил на Курта кофе. Дерзкий, решительный, но неожиданно стеснительный и робкий, когда дело доходит до чувств. Парень метнул сборник в дальний угол комнаты и уткнулся носом в подтянутые к груди колени. Внутри все клокотало от гнева: как?! Ну как он позволил кому-то затуманить себе разум? Курт всегда был уверен, что достаточно силен, чтобы не позволить превратить себя в безвольную куклу. Ему много раз на пути попадались настоящие мерзавцы, стремящиеся причинить боль, но у него, у Курта, всегда — всегда! — хватало силы и мужества, чтобы дать им достойный отпор и заставить их пожалеть, что они полезли на того, кто им не по зубам. С Хантером все вышло как-то… незаметно. Парень пропускал мимо ушей прозрачные намеки Рейчел и Сантаны, что ему стоило бы поискать себе партию получше. Это казалось ему таким нелепым: впервые в жизни ему встретился кто-то, чье чувство стиля вызывало эстетическое удовлетворение, а в голове у него было хоть что-то, кроме знаний, как обналичивать чековую книжку. Он пытался поговорить с Хантером, попросить его попробовать поладить с девушками, но в ответ услышал: — Они просто ревнуют. Если ты, наконец, будешь счастлив и однажды съедешь, кто будет с ними нянчиться и терпеть их истерики? Курт зарылся пальцами в волосы и отчаянно замотал головой, прогоняя ненужные мысли. Его телефон завибрировал, оповещая о входящем сообщении, но прикасаться к нему не было никакого желания. Страх, что он увидит что-нибудь неприятное, оказался сильнее любопытства. Или, например, это мог написать Себастиан, желающий извиниться за странное поведение в машине, и тогда у Курта не останется сил, чтобы продолжать на него обижаться. — Я купила твой любимый зеленый чай, — раздался из-за двери голос Рейчел, — может, выйдешь, и мы проведем за сплетнями несколько потрясающих часов? Парень невольно улыбнулся. Берри, может, и бывает несносной, эгоцентричной и нахальной, но она была настоящим другом, знающим его от и до. — Да, конечно. Курт спрыгнул с подоконника, сделал несколько шагов к двери и резко замер, когда в его черепной коробке взорвалось несколько петард, тут же рассыпавшись искрами перед глазами. Он ощутил странное чувство невесомости, а затем наступила полная темнота. Сознание покинуло тело ровно в тот момент, когда опустошенная голова коснулась чего-то твердого.