Яд из серебра

Зачастую, жизни тех, кто родился в клане Фума подвергают риску с самого рождения. Из нас воспитывают воинов, религиозных марионеток, которым с самого детства внушают, будто бы вся их судьба сосредоточена в руках их великого бога, ради которого они в любой момент должны отдать жизни. Наши собственные желания не имеют никакого значения. Мы растем и дышим ради благой цели, диктуемой свыше, обретаем силу путем убийства дорогого для нас человека, и всегда следуем тому пути, который за нас уже выбрали остальные. Мы не в силах ослушаться или остановить этот построенный на крови механизм, будучи ослепленными навязанными нам с детства предрассудками, и страхам перед высшими силами. Иногда я задаюсь вопросом: можно ли разорвать этот порочный круг? Почему мы должны слепо следовать по указке богов, которые даже не внимают нашим молитвам? Каково наше предназначение в этом мире, и способны ли мы его изменить? Что следует сделать, чтобы освободиться от оков этого религиозного гнета? Если верить легендам, говорящим о том, что в нас заложена частица силы бога, способны ли мы убить его? За такие мысли меня бы уже однозначно прикончили, или же подвергли пыткам, а потом оставили умирать в луже собственной крови в заросшей канаве. Однако, я не изменю своего мнения даже под угрозой смерти, и когда-нибудь совершу то, на что до этого не решился ни один из нас: верну мирные времена в наш клан, не обремененный ни верой в богов, ни теми жуткими традициями, которым мы, к сожалению, следуем, вот уже не один век подряд. Будет нелегко переубедить все это общество, помешенному на консерватизме, но я буду стараться ради моей семьи, ради всех моих друзей, и добьюсь своего, какова бы не была цена. Так размышлял я, неспешно идя по широкой дороге, терзаясь воспоминаниями, что всего лишь за несколько часов смогли основательно перевернуть мою жизнь. Ведь после объявления старосты об моем испытании, во имя моей семьи, он решил тут же организовать похороны Исамэ, на которых изъявил желание присутствовать лично. Но мы уже все подготовили, так что беспокоиться нет причин. Тело мои родители сумели успешно подменить на какого-то мальчишку, по-видимому, несколько дней назад потерявшегося в лесу, а после умершего от нападения дикого вепря. Теперь дело осталось лишь за погребальным костром, ведь все ниндзюцу с давних пор считают, что кремация - это священный обряд, который помогал душе очищаться, в зависимости от грехов, иметь шанс на упокоение и перерождение. И так как тело мальчика, облачённое по правилам в самый лучший саван, и завернутое в особую погребальную ткань уже покоилось там, где следует, и только ждало своего часа, мне поручили передать старейшине, что все готово и мы ожидаем лишь его, чтобы начать священную церемонию. Как же раздражает. Подойдя к дому самого ненавистного мне человека, я переборол резкое желание убежать отсюда куда подальше, и тихо вошел в помещение, не имея никакого желания задерживаться здесь надолго. Приблизившись к комнате главы, возле которой отсутствовал страж по непонятным мне причинам, я уже занес руку, чтобы отворить дверь, и приготовиться зайти внутрь. Но тут внезапно услышав тихое бормотание, я мигом отбросил свое решение и принялся внимательно прислушиваться к тому, о чем так воодушевленно разглагольствовал старик. — … Как же долго я ждал этого переломного момента, и наконец он свершился. Сегодняшней ночью, согласно предсказанию, на небо взойдёт кровавая луна, и освятит всю землю своим алеющим светом. Вот тогда-то я и свершу жертвоприношение, дабы умилостивить нашу богиню, и даровать силу нашему несколько сотен тому назад свергнутому богу, чтобы он вновь подчинил себе весь мир людской, и склонил его к своему хвосту! А я же, согласно уговору, обрету вечное бессмертие, и самое главное, одну лишь единственную заветную для меня девушку, чья красота может быть подобна лишь луне. Ведь она такая же холодная, неимоверно далекая и недоступная, однако очень желанная, ибо как ночь тускнеет без звезд, так и мое сердце обмывается тьмой, когда я покидаю ее, оставляя в одиночестве, в холодных стенах проклятого храма. Но ничего, уже недолго осталось. Вскоре она окажется моих руках, и я заполучу всю власть и силу. Я заставлю всех пасть к моим ногам, заставлю всех следовать за собой, а после сам стану божеством, которому будут молиться денно и нощно, произнося мое имя в страхе и с трепетом на губах. И путь ко всему этому начнется сегодня. Отныне, никто больше не сможет встать у меня на пути! Меня вновь передернуло, не столько от злорадного смеха старика, сколько от его безумных желаний. Неужели жадности и одержимости властью этого человека нет конца? Конечно, несколькими минутами ранее, я отчасти разделял его взгляды, касательно свержения богов. Но если к власти придет такой человек, как старейшина, все мы погрязнем в нескончаемом хаосе, которому не будет конца и края. Интересно, этот старикан всегда был таким алчным и неимоверно безумным человеком, или же с годами у него помутился рассудок? Вновь прислушавшись, я понял, что старейшина окончил свою тривиальную речь, и осмелился войти в просторную, преисполненную роскошью комнату. Быстрым взглядом окинув помещение, я не заметил никого, кто бы мог составить старику компанию за разговором. Похоже, мои догадки все-таки подтвердились. Хотелось бы мне знать, что бы предприняли остальные ниндзюцу, распространись эти слухи по всей деревне? — Все готово к церемонии погребения, глава. Все ожидают только вас. — отозвался я с притворной любезностью в голосе, опустив взгляд в пол. Пока что я не могу открыто выступать против него, и должен с тщательной осторожностью делать каждый свой последующий шаг, а иначе он может отыграться на моей семье, ведь его жестокости нет границ. — Хорошо. Пусть смерть твоего брата и была предначертана судьбой, он все-таки был одним из нас. Я должен непременно почтить вместе со всеми память того, кто отдал жизнь ради твоего жалкого существования. Печально окажется, если сегодняшней ночью ты погибнешь, и смерть его окажется напрасной. — с презрением в голосе отчеканил старик, а после неспешно направился на выход. Сжав кулаки до боли, я постарался не поддаваться на его провокации, и отправился следом, к погребальному костру, прожигая спину деда испепеляющим взглядом. Клянусь своей жизнью, когда-нибудь этот человек обязательно ответит за всю ту боль, что он посмел причинить моей семье! Когда же мы приблизились к остальным, некоторые из личной свиты старейшины взяли факелы, и зажгли основание костра. Пламя тут же начало расползаться по сухим веткам со стремительной скоростью, облизывая своими яркими языками тело того мальчика, который по воле случая оказался на месте моего брата. Не представляю даже, как бы я сумел все это пережить, будь здесь и в самом деле тело Исамэ… С некоторым сожалением, глядя на огромный разросшийся костер, я уповал лишь на то, чтобы наш обман никто никогда не раскрыл. Хотя бы до тех пор, пока я не стану достаточно сильным, чтобы защитить мою семью, или не придумаю, как сбежать прочь из этого проклятого места. Вот так вот и проходила церемония без молитв и без слез, потому что, как гласит одно из правил: ниндзюцу не имеют права показывать свои эмоции перед другими. Это считалось недопустимым проявлением слабости, за которым после могла последовать смерть. Устав наблюдать за всем этим ужасом, я отвел глаза от пламени, и принялся искать взглядом в толпе знакомые профили своих родителей. Однако минуты шли, а мне их так и не удалось разглядеть. Я начал задаваться вопросом: а здесь ли они вообще? Ведь с момента, как я отправился к старейшине, мне больше не удалось с ними пересечься. Неужели что-то произошло? Или же этот старик решил затеять очередную игру? Под напором мрачных и отнюдь нерадостных мыслей я уже было хотел отправиться на их поиски, но этому так и не удалось случиться. Я оказался схвачен и грубо остановлен чьей-то рукой. Подняв взгляд мне удалось разглядеть этого человека. Им оказалась молодая девушка с классической для любого «перерождённого» ниндзюцу внешностью. Насколько мне удалось вспомнить, она недавно вступила в ряды личной стражи старейшины, из-за своих выдающихся врождённых способностей. — Что это все значит? — пытаясь унять гнев и волнение внутри, прошипел я. — Время уже пришло. Пора приводить в исполнение собственное обещание, Искэ. Конечно, ты все еще в праве отказаться от данных на собрании слов. Однако, учти, что в таком случае ты своими собственными руками обречешь родных на смерть, как это случилось с твоим братцем. — безжалостно проговорил староста, сверкнув темными глазами. Я всей своей сущностью содрогнулся, подумав о том, что теперь может меня ожидать. Мне было неимоверное страшно и невыносимо от мысли, что мне придётся пережить при встречи с божеством, ради могущества которого я должен буду добровольно отдать свою жизнь. Однако, что же в таком случае станет с мамой и папой, если я проявлю трусость и откажусь? Без сомнения, их жизни превратят в кромешный ад, а после предадут казни и четвертованию. Исамэ не сможет выжить без их поддержки, и все наши старания попросту падут крахом. А меня, так или иначе, все равно принесут в жертву этому треклятому богу. У меня не было выбора с самого начала. — Хорошо, я пойду с вами. Вот только прежде дайте мне слово, что вы не тронете моих родителей, чтобы не произошло. Поклянитесь в этом перед свидетелями! Я не хочу полагаться на его слова, зная, какой он человек, но это единственное что я могу сейчас для них сделать. По крайней мере, дав слово на глазах у стольких людей, он, в случае изменения своего плана, будет действовать более осторожнее. Ведь среди жителей есть и несогласные с его политикой. Эти ниндзюцу только и ждут, чтобы найти повод и поднять восстание. Увы, их можно пересчитать по пальцам одной руки. Но старейшина слишком ослеплен собственным величием, чтобы заметить это. Так что, если он все-таки предпримет действия на этот счет, мои родители смогут спастись и найти себе союзников. Жаль, что меня, скорее всего, к этому моменту уже не будет в живых. — Я никогда никому не даю обещаний, но раз уж это единственное твое условие, я клянусь самим Богом, что не стану причинять вред твоим дорогим родителям. Они уже успели понести свое наказание. Ну, а теперь, нам нужно идти. Мы итак уже потеряли уйму драгоценного времени. Я побрел вслед за старейшиной, с ужасом пытаясь понять, что значили его слова касательно наказания. Имел ли он в виду смерть Исамэ и, по-видимому, в скором времени мою. Или же он убил их, а передо мной разыграл всю эту сцену лишь для вида. Несколько раз я пытался обратиться к старику, и потребовать он него всей правды, но он лишь ухмылялся, и сохраняя молчание, двигался вперед. Борясь с отчаяньем, я предпринял попытку вырваться и броситься к деревне, чтобы удостовериться во всем лично. Но куда ребенку тягаться со взрослыми и обученными ниндзюцу? Все мои успехи закончились на том, что я сумел преодолеть всего лишь пару метров, а после оказался прижат к земле. И меня вновь заставляли идти по узкой горной тропинке, вот только на этот раз со связанными руками. Последнее, что запечатлелось в моей памяти перед тем, как вступить в зловещий мрак пещеры, был диск большой, красной, словно налитой кровью, луны. А ведь когда-то я ее считал просто сказкой, от которой сегодня и будет зависеть моя судьба. Какая ирония. А после наступила кромешная и практически непроглядная тьма. Проход пещеры с каждым нашим шагом начинал понемногу сужаться, и только лишь лучик яркого света впереди вселял в меня хоть какую-то, да надежду. Когда же мы наконец покинули узкие границы коридора, и вышли на свет, я заметил, что мы очутились у подножия довольно величественного храма, окутанного зловещим сиянием ночного светила. А затем, меня бесцеремонно втолкнули внутрь, и повели по лабиринту темных коридоров, которые порою просто поражали глаза своим роскошным убранством. Меня тут же захлестнул поток воспоминаний. В памяти стали всплывать образы того дня, когда наши с братом жизни висели буквально на волоске, и мы решили от безысходности искать убежища в храме Рёан-дзи. Если бы тогда Милантэ не решила помочь нам, наши бы с братом тела уже давно бы горели на сегодняшней церемонии погребения. Жаль только, что я так и не смог отблагодарить ее за то, что она спасла нас, рискуя собственной жизнью и положением. Интересно, после того инцидента, позволили ей и дальше оставаться в храме, или же она была вынуждена покинуть это место? Пока я терзал себя отнюдь безрадостными мыслями, мы миновали последний переход, и оказались у массивных ворот инкрустированными двумя золотыми змеями, чьи тела были переплетены между собой в завораживающем узоре. Старейшина приблизился к воротам и скользнув пальцами по телам рептилий в определенной последовательности, привел механизм в действие. Змеи разделились между собой, позволяя нам открыть ворота и войти в просторное, погруженное в зловещий полумрак, помещение. Не останавливаясь больше ни на мгновение, мы двинулись вперед по мощенной мрамором дороге, скользкой от нескончаемых луж застоявшейся воды. Приглядевшись, в темноте можно было разглядеть уходящие вверх колоны, обвитые каменными змеями. Они поднимались до теряющегося во мраке потолка, и отбрасывали длинные тени. Но самым главным элементом антуража служил довольно глубокий и протяженный кратер, усеянный илом и плоскими камнями. Судя по всему, здесь когда-то находилось озеро. Но осмотреться мне толком не дали, так как по приказу старейшины меня тут же стреножили, словно упрямую лошадь, а затем бросили в то самое углубленное пространство, которое несколько мгновений назад я принял за высохшее озеро. Однако, соприкоснувшись щекой с влажным, шершавым песком, я ощутил, как по моей коже прошелся холодок от того, что мои предположения оказались ошибочны, и озеро на самом деле существует. — Вижу, ты уже успел заметить, что это место весьма необычно по своему происхождению. Оно принадлежит священному месту, которое существует здесь не одну сотню лет. Конечно, можно подумать, что на сегодняшний момент оно высохло, и полностью исчезло. В какой-то степени это и в самом деле правда, но лишь на половину. Это озеро раз в несколько десятилетий способно исчезнуть на несколько часов, или даже дней, а после вновь появиться. От того-то наши предки и прозвали его озером-призрак. Понимаешь, что это значит? — с удовлетворением сделав паузу, старейшина продолжил. — Твоя жизнь теперь сосредоточена в руках богини. Вода с минуты на минуту начнет вновь подниматься, и, если наше великое божество посчитает нужным, ты вырвешься из лап смерти, тебе даруется ее благословление. В ином же случае, ты будешь принесен в качестве жертвы. Можешь успокоить себя мыслью о том, что смерть твоя в любом случае будет священная и ненапрасная. Ты должен гордиться тем, что тебе выпала такая честь. — Вы жалкий и полоумный болван! Думаете, моя смерть сможет что-нибудь изменить и приблизить вас к еще большей власти? Не обольщайтесь на этот счет. Если вы стали нашей главой, это не значит, что вы особенный. Богиня не удостоит даже взглядом такого жестокого и аморального человека, как вы. Вы для нее останетесь лишь мусором, пылью под ногами. Вот увидите, в скором времени вашей тирании придет конец. — со злостью в голосе прорычал я, понимая, что все равно уже нечего терять. Хотя бы наслажусь перед смертью его искаженным от ярости лицом. — Что ж, я запомню на будущее твои последние слова. Но не переживай, если я потерплю поражение, то заберу всю деревню следом за собой в ад. Наслаждайся своими последними мгновениями жизни, вскоре ты воссоединишься со своим любимым братцем на небесах. — холодно проговорил старик, а затем развернулся и пошел прочь. Я смотрел ему вслед до самого конца. Смотрел на удаляющуюся спину человека, сломавшего жизнь не одному ниндзюцу в клане Фума. Эмоции достигли своего апогея и утихли, в груди начала образовываться пустота. Я лишь жалел о том, что не сумел покончить со всем раньше, лишив жизни либо этого человека, либо, в крайнем случае, самого себя, чтобы нарушить все его планы. Перед тем, как уходящих путников вновь поглотила тьма, я успел заметить слабый намек жалости и сочувствия, промелькнувший в глазах той самой девушки, что не дала мне тогда уйти на церемонии погребения. По-видимому, сейчас она сожалеет о содеянном. Но какое это имеет теперь значение? Она мне не поможет. Просто не осмелиться пойти против приказа нашего главы, и вскоре, развернувшись, последует за ним, как верный пес. Я старался держаться изо всех сил, но надежда моя уходила вместе с покидающими пещеру людьми. Я не хотел умирать, тем более, во имя какого-то бога, который ни единого раза не отозвался на мои молитвы. Я отчаянно хотел жить. Жить, и вновь хотя бы один единственный раз увидеть моего брата, с которым мы столько успели пережить вместе; улыбки родителей, что каждый раз согревали мое сердце и не давали отступать перед трудностями. Мне просто хотелось вновь ощутить их объятия. Но я не мог ничего сделать, будучи связанным по рукам и ногам. Кратер слишком глубок. Старик просчитал все до малейших деталей. Я чувствовал, как ледяная вода забурлила, и начала с каждой минутой подниматься все выше и выше, обволакивая меня тем самым холодом, что перехватывает дыхание и заставляет конечности неметь. Я понимал, что мне не продержаться так долго, ведь мое сердце остановиться прежде, чем я погружусь в эту ледяную пучину с головой. И все равно я продолжал бороться за каждый свой глоток кислорода, думая лишь о том, что в следующей жизни уничтожу всех последователей старца и его безумный культ поклонения богам. Когда же вода добралась до моей шеи, я уже не мог видеть четкую картину происходящего. Хотелось просто закрыть глаза, и поддаться сладкому и беспробудному сну, избавившись от всей этой боли. И почему моя жизнь постоянно балансирует на грани именно в водоемах? Я начал невольно вспоминать о своей семье, тех редких, но чудесных мгновениях, в которых я чувствовал себя по настоящему счастливым. А затем, когда вода полностью покрыла мое лицо, легкие сдавило болью, и я смиренно прикрыл глаза, понимая, что это конец. И именно в этот момент, я почувствовал гладкость… чешуи? Чья-то неведомая сила подтолкнула меня к поверхности, в итоге вытолкнув на берег. Мое сознание погрузилось в желанную безболезненную тьму. Однако, прежде чем я сумел отключиться, я успел услышать несколько фраз, которые зазвучали у меня в голове знакомым женским голосом: «Ты должен жить. Во имя себя. Во имя мести. И во имя всех тех, кто тебе дорог». Именно эти слова не дали мне тогда отправиться на тот свет.