Начать жизнь заново

Утром кто-то с настойчивостью трудолюбивого дятла стучал в дверь моей комнаты. Я недовольно заворочался, переворачиваясь на другой бок и обнимая лежащую рядом собаку. — Эй, соня несчастная, вставай. Тебя уже ждут! — прокричал дятел, не прекращая долбиться. Не глядя, я вытянул из-под собаки подушку и запустил её в дверь. Видимо, попал, так как стук на несколько секунд прекратился. Зато раздался голос Жени: — Бляха-муха, всё, я захожу! Дверь открылась, и голос Савкина раздался совсем возле уха: — Подъём!!! От неожиданности я даже вскочил, возмущённо смотря на соседа: — Какого, твою мать, ты орёшь в такую рань?! Сегодня мы со стариком бежали гораздо быстрее. Вернее, мой тренер в таком темпе пробежал два круга, а третий я преодолевал уже сам. Подбадриваемый мыслью, что если добегу по-быстрому, то успею ещё полчасика вздремнуть, добрался до дома в рекордные сроки — 6:17. Быстро раздевшись до трусов и даже не принимая душ, завалился спать с мыслями о том, что весной меня ждёт четвёртый круг или ещё какая-нибудь извращённая пытка… И вот пришло ЭТО. Видимо, мои злобно сощуренные глаза выдавали все кровожадные мысли, потому что Женя с весёлой улыбкой на губах (явно, зараза, уже выхлебал чашку кофе) всунул под нос свой телефон. Там, наряду с пропущенными вызовами и СМС, высвечивалось ещё и время. — Десять минут восьмого! Ты что, охренел?! Я в такое время ещё сплю! Мы выходили из дома без двадцати и в класс заходили за две минуты до звонка. — А в душ? Он что, за мной следит? Похоже, из-за сонливости этот вопрос я пробормотал вслух. — Догадаться было нетрудно — обувь на полу разбросана, одежда тоже, дверь в твою комнату открыта, а ты спишь. — Браво, Холмс, — я уткнулся лицом в подушку, снова засыпая, — теперь можешь взять псин и идти покорять снежное королевство, — зевок, — пусть земля тебе будет пухом. «Записки о Шерлоке Холмсе», кстати, я начал читать совсем недавно, но сразу же признал, что это потрясающие детективные истории, как, в принципе, и всё, что под авторством Конан Дойля. — А ты? — А что я? — с неохотой отозвался, выталкивая лежащего рядом Локи с кровати. — Спать буду. — А душ? — Обойдусь. — А академия? — Обойдётся. — А я? — А в глаз? — я понял, что таким способом он пытается меня растормошить, и повернулся на бок, спиной к нему. Тяжелый вздох Савкина как бы говорил, что он не хочет этого делать, но обязан. Шорох постельной ткани, и за ухом обжег жаркий засос. Я на автомате протянул руку, чтобы зарядить нахалу, как и обещал, но её перехватили. Вовремя опомнившись, выдернул ладонь, прежде чем запястья коснулись с предполагаемым поцелуем, и как гусеница закутался в одеяло, стаскивая с него сонных питомцев. Сверху послышался довольный смех, и Женя, позвав собак за собой, вышел из комнаты. Вот же!.. Пролежав несколько минут, понял, что спать совершенно не хочу. Гр-р, он перебил мне весь сон! Их я вижу очень редко. А сегодня были какие-то телефоны, растущие в посаженных рядами красных и розовых тюльпанах. Я бежал по дороге и срывал телефоны, пихая их по карманам, в капюшон, за пазуху. Даже iPhone нашел. Эх, тогда надо вставать. Выбираться из тёплого кокона в холодную реальность не хотелось, но в одном этот балбес был прав – помыться надо. Кряхтя, как столетний старик, поднялся, высвобождая из одеяла только ноги, и, всё так же завёрнутый в тёплую материю, спустился на кухню. Сделал себе горячий чай, сел на пуфик и распечатал оставленный на столе черный шоколад. Потом, даже не озаботившись наличием одежды, зашел в ванную, скинув у дверей одеяло. Рядом раздался топот нескольких пар лап и неспешные шаги — значит, Женя ушел выгуливать собак. Ополоснувшись и кинув грязное бельё в корзину, я закутался в полотенце и вышел в коридор, ногой подбирая покрывало. В общем, всё как обычно. В кабинет мы зашли тоже как всегда — под самый звонок. Женя сел с Викой, а я на следующую парту. Ваня не присутствовал — и вот это уже было странным. Обычно он приходил первым — если я, не дожидаясь Жени, приходил сразу после друга, мы всегда разговаривали, и, приноровившись носить в сумке аптечку, мне приходилось заклеивать его синяки и порезы пластырями, заставляя закатывать рукава и штанины. Уроки прошли спокойно, если не считать того, что Кирилл и Женя на уроке геометрии устроили бои на треугольниках. Сколько Виктор Андреевич их ни успокаивал — бесполезно. Я смеялся вместе со всеми, но непонятная тревога за друга не отпускала. На следующий день его тоже не было, во время моих звонков сначала раздавались одни длинные гудки, а потом и вовсе: «Абонент не може прийняти ваш дзвінок, зателефону…» И я забил тревогу. Сразу после уроков, не оставаясь на факультатив, пошел в цветочный магазин. Тёть Оли не было, вместо неё стояла какая-то девушка. — А где хозяйка? — поинтересовался я. — Дома, наверное, — ответила та, заворачивая розу в цветную обёртку. — А Вы можете дать домашний адрес или телефон? — я обаятельно улыбнулся, с сожалением разведя руками. — Мне нужно с ней поговорить, а телефона не знаю. Сейчас я действительно ругал себя последними словами, что за время работы здесь не догадался взять номер. Дурак, что и говорить. — Ладно, — с сомнением согласилась продавщица, доставая слайдер, — записывайте. Сохранив у себя номер, поблагодарил и вышел из магазина. Ветер поднялся сумасшедший, и мне в глаза сразу же попал снег, а уши почти заложило из-за свистящего звука. Засунув руки поглубже в карманы, я плотнее закутался в шарф, взглядом нашарив ближайший магазин. Можно было зайти обратно в цветочный, но не хотелось, чтобы продавщица слушала о делах хозяйки, не хочу её подставлять. — Алло? — после коротких гудков послышался голос в трубке. — Здравствуйте, тёть Оль, это Миша. — Ох, привет, дорогой. Как у тебя дела? Хорошо питаешься? Предполагаю, она забросала бы меня ещё кучей ненужных бытовых вопросов, если бы я не спросил: — Извините, но я к вам по делу, не подскажете, где живёт Ваня? Недолгая тишина: — Зачем тебе? — Просто хотел проведать, — об отсутствии в академии я решил умолчать. — Он с отцом живёт. Подожди минутку, сейчас продиктую адрес. Она с минуту повозилась, а потом сказала название улицы, этажа и квартиры. — Только, если не он откроет — сразу же уходи, — предупредила женщина, перед тем как я отключился. Пожав плечами, только заказал такси, назвав указанный адрес. Моя «прогулка» называлась «Мир не без добрых людей», так как водитель отказался везти на место назначения, отговариваясь тем, что дорога во дворе просто ужасная, и высадил возле ближайшего магазина. Но он всё-таки указал дальнейший путь, по которому я и попал во двор друга. Это были несколько захудалых пятиэтажек, только вот уж не думал, что дома в центре могут быть такими… неухоженными. Отсчитал необходимый подъезд и, порадовавшись, что дверь открыта, зашел. Стенки этажей пестрели неудачными попытками сымитировать граффити, в которых имена «Саша», «Ника», «Лёха» мешались с русскими и английскими матами. На третьем этаже я вообще не знал, куда шагнуть, чтобы не наступить на использованные шприцы и бычки от сигарет. На четвёртом и пятом была только одна дверь, остальные просто-напросто выбиты, открывая вид на обшарпанные разворованные квартиры. Та, которая уцелела, стояла расцарапанная, а на середине мелом большими буквами написали: «Продаётся» — скорей всего, для того, чтобы не заходили менты и налоговики. Почерк не Ванин — сразу определил я, кусая губы. Где-то внутри всё сжималось от страха, тревоги и возмущения: «Как этот придурок, чёрт возьми, мог жить здесь всё время?!» Постучавшись, я долго не получал ответа, и только через несколько минут непрерывного стука раздались пьяные ругательства и тяжелые шаги. Щелчок двери, и она открывается. — Серёга, я же говорил тебе, сегодня бухла не будет, мелкий не… Мужик замер, так и не договорив, а я, подавив отвращение, вежливо поздоровался: — Здравствуйте, а Ваня дома? — Тебе какое дело? — неприязненно отозвался тот, обдав меня запахом спиртного. — Мы учимся в одном классе, Ваня уже третий день не появляется в академии, и… — Нет его, — грубо ответил алкаш, закрывая двери. — И это не твоё дело, щенок. Но я не дал ему закрыться, поставив ногу в проём, так как через грязное зеркало увидел быльцу дивана и лежащую на ней светлую макушку. — Стоять! — мой голос больше походил на рык. Рывком преодолев сопротивление, я оттолкнул пьянь назад, направляясь в спальню. Его квартира выглядела ещё хуже, чем можно было предположить, — тёмные от грязи обои в некоторых местах оборваны, люстр или хотя бы лампочек нигде не было, только оголённые провода. Зато везде валялись пустые бутылки из-под пива, водки, коньяка и с ещё какими-то неопознанными мной этикетками. По помещениям разбросаны грязная одежда, покрывала, а стены и полы, если не считать линолеума и обоев, были «голыми»… разве что зеркало в коридоре висело. Ваня, закутавшись в тонкое одеяло и отвернувшись спиной к двери, лежал на диване. И это при морозе «-30»! Думаю, его папашу-алкоголика спирт согреет на все сто, а вот Ваньку?! Тем более, вряд ли температура на улице так уж сильно отличалась от той, что здесь, – хорошо ещё, что ветра нет. Друг откликнулся только после того, как я сильно тряхнул его за плечо, громко зовя по имени. Шваль, называющая себя его отцом, что-то возмущённо вякала сзади, но мне было не до него. Когда парень повернулся, я с ужасом понял, что вся его скула представляет собой сплошной синяк… так же как и заплывший левый глаз. — С-сука! — на этот раз голос действительно превратился в рык, смешанный с шипением. Только теперь я понял, что его батя стоял совершенно невменяемый — опухшие глаза заволокла мутно-белая плёнка, сине-белый в полоску свитер порвался в районе горла, открывая вид на быстро двигающуюся вверх-вниз грудь — алкоголь уже давно подействовал на сердце. На лице многодневная щетина, да и вид, как у старика. В руках бутылка, ноги заплетаются, хоть алкаш и опёрся на дверной проём. Разговаривать, и, более того, объяснять что-то такому бесполезно, поэтому я, постаравшись успокоиться, спокойным голосом констатировал: — Мы уходим. — Миш… — слабый голос заставил меня вздрогнуть. - Не надо… — Надо, — сказав это, поднял Ваньку на руки, стараясь как можно аккуратнее поставить на пол. — Миш, он же мамку доставать будет, — попробовал возразить мне этот балбес, но я только сдернул покрывало, тут же закусывая губу, чтобы не выругаться. Зелёная форма была в отвратительном состоянии — изорвана, покрыта кровью и грязью. В открытых местах тоже виднелись синяки и царапины. Парень едва стоял, опираясь на меня. — Заткнись, а, — пожелал ему, снимая с себя куртку и надевая её на него как плащ. — У меня дома разберёмся. Плевать, что самому будет холодно, шарф кое-как спасёт, а там в такси, вот и всё. Однако не успели мы выйти из комнаты, как пьяный ублюдок перегородил дорогу: — Он никуда не под... пойдёт, — язык мужика заплетался, скорей всего, он недавно выпил очередную порцию отравы, которая напрочь вышибла все оставшиеся мозги. — Пойдёт, это уже не тебе решать, — после увиденного я просто не мог называть такую конченую мразь на «Вы». Мужик двинулся, чтобы дать мне или в глаз, или пощёчину, как в прошлый раз, но, на короткое время оставив друга без опоры, я сделал быструю сильную подсечку, подстраховавшись хуком с правой. — Пойдём быстрее, — я закинул руку Вани себе на шею, и мы поковыляли к выходу. Честно, в этот момент я как никогда сильно ощущал мерзкий липкий страх за наши жизни. Да что там, ладно уже я, но Ванька… Его папаша мог в любое время очнуться, и тогда уже мы бы не отделались так легко, ведь и в этот раз сыграл эффект неожиданности — он меня не помнил, поэтому и не ожидал от низкорослого сопляка таких крепких ударов, способных сбить с ног здорового мужика. А ещё у этого алконавта могли быть дружки в этом районе… Сердце билось как сумасшедшее, а сбоку я ощущал хриплое прерывистое дыхание. Нужно идти. Поскорее бежать прочь из этого проклятого места.