Начать жизнь заново

Чуть больше, чем через полчаса мы уже подъезжали к моему дому. Водитель молчал, избегая смотреть на Ваню. Тот тоже, закутавшись в мою куртку, смотрел в окно. — Приехали, — уведомил таксист, и, расплатившись, мы вышли. У ворот почему-то стоял Женя, прикуривая сигарету. — Наконец-то… — начал он, но, увидев состояние одноклассника, тут же подбежал, подставляя плечо. — Что у вас случилось? — Неважно, — только и отмахнулся я, доставая ключ. Открыв ворота, мы втроём доковыляли до двери, отворяя её и заходя в дом. — Жень, положи его на диван, я сейчас, — я быстро разулся и побежал на кухню за лекарствами и бинтами. В зале послышался какой-то шум, на который я почти не обращал внимания, перерывая тумбочки в поисках перекиси, «Спасателя» и бинтов с пластырями. Хотелось перебить всех папаш-алкоголиков одновременно. Не только себя гробят, а ещё и детей в могилу тащат. Даже отец Тёмы до такого не опускался, а эти… Вопрос был в том, почему, несмотря на все побои, Ваня оставался с ним. Можно было легко переехать в общежитие, плата за которое совсем небольшая и тоже чисто символическая – сто гривен в месяц. Он что-то говорил о матери, но об этом потом, сейчас главное - залечить травмы и порезы. — Ты где там? — окликнул меня Женя. — Сейчас, бинты ищу, — крикнул в ответ. — Они на второй верхней полке слева. Помнишь, я неделю назад ногу порезал, решил обмотать, — говоря это, парень подходил ближе, в конце концов, зайдя в комнату. — Где? — я уже с раздражением открывал всё подряд, не соображая, какая ещё вторая верхняя полка. — Здесь, — сожитель открыл ящик в противоположной стороне. — Вообще-то по две полки у нас только в двух ящиках. — Пойдём, — перебив его, почти бегом бросился обратно в зал. Мне было плевать на то, что диван придется отмывать, главное — чтобы с Ванькой всё было в порядке. Только опустившись на ковёр и поставив на столик всё необходимое, я заметил собак, тише мыши сидящих в углу. Непривычно было видеть их в таком состоянии, но при моём движении в их сторону Шики гавкнул, тут же подбегая ближе. За ним неуверенно семенил Локи, скашивая глаза на лежащего человека. Ласково потрепав обоих по холке, я услышал удивлённый хрипловатый голос: — Не знал, что у тебя есть домашние животные… и то, что ты живёшь в таком доме. — Лучше не разговаривай, — опередил меня Женя, занося в помещение небольшой тазик с водой, — а то хуже будет. Ваня неприязненно посмотрел на Савкина и, ничего не сказав, чуть отвернул голову, прикрывая глаза. Мы сняли с него куртку, а потом начали осторожно сдирать форму в буквальном смысле этого слова. Кровь запеклась и пристала к коже, так что даже смачивание тёплой водой слабо помогало. Глядя на то, как друг, зажмурившись, матерится сквозь зубы, я впервые пожалел о том, что не держу дома наркоз. Хотел дать обезболивающее, но Женя почему-то строго-настрого запретил. Интересно, откуда он знает, что делать? Когда форма оказалась на полу, мы стащили с него и футболку, а когда попробовали снять и трусы, встретили отчаянное сопротивление. — Не надо, а… — краснея, пробормотал одноклассник, сжимая чуть дрожащими руками грязную хлопковую ткань. — Надо! — повторил мои прошлые слова арендатор и резким движением сдёрнул до конца клок материи. — Хочешь, чтобы инфекция куда-то попала? Нам же потом тебя лечить! Парень с моей помощью посадил того вертикально, заставив облокотиться на спинку. Ваня, закусив губу, смотрел в потолок, явно смущаясь того, что сидит перед нами совершенно обнаженный. А я, смотря на это израненное тело, только сжимал руки в кулаки, думая, как же так можно… — Миш, сможешь набрать в ванную тёплой воды? — задумчиво спросил Женя. — Не думал, что всё будет так… — Он не дойдёт, — перебил его я. — К тому же, нужно хотя бы промыть раны, а потом уж куда-то нести, что-то делать. — А смысл? — на меня посмотрели всё такие же чуть рассеянные светло-голубые глаза. — Сейчас намажем его «Спасателем», но мыться всё равно придётся, так можно и заражение получить. Иди набирай, не думаю, что нам можно терять время. Я разрывался между рациональными доводами и ужасным состоянием тела пострадавшего, но всё-таки внял первому и убежал набирать воду, слыша, как побежали за мной собаки. Сразу закатал рукава, чтобы вымыть ванную, а потом включил горячую воду на полную мощность, чуть позже разбавляя её холодной. Когда всё было готово, пошел обратно и застал обоих в напряженном молчании — Ваня всё так же обессилено сидел на диване, положив руки на стратегически важное место. Он смотрел куда-то в сторону, однако, увидев меня, попробовал улыбнуться, но вышла какая-то вымученная гримаса. Женя, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, с издевательской ухмылочкой смотрел в противоположную сторону, а когда я зашел, махнул мне рукой: — Понесли. Мы снова заставили друга опереться на наши плечи и поплелись в ванную. Перед тем как опустить израненное тело в воду, брюнет проверил температуру. — Сойдёт, — удовлетворённо выдал он, помогая Ване перебраться внутрь. Подождав, пока тот удобно устроится и облокотится на бортик, Савкин пошло усмехнулся и, чмокнув меня в щёку, бросил: «Развлекайтесь» — выходя из комнаты. При этом я мельком увидел, как Ваня скривился, и это была явно гримаса отвращения. Сняв шарф, я, недолго думая, стянул с себя и всё остальное, кроме трусов и бижутерии, залезая в ванную. Вода была чуть выше температуры тела, чтобы согреть и сберечь тепло. Взяв мыло, хорошо растёр им руки почти до локтей, предупредив: — Если будет больно или щипать — говори сразу, это всё-таки химия. Вместо ответа парень только кивнул, разглядывая узоры на потолке. Я начал с шеи, садясь однокласснику почти на торс. Стёр грязь с неё и обвёл контур синяка, мягко втирая мыло внутрь. А когда коснулся центра, блондин дернулся и сдавленно зашипел. Вот и что делать, если даже малейшее прикосновение отдаётся болью? Но делать нечего. Чуть надавив, быстро стирая грязь, спросил: — Вань, а как ты относишься к геям? Перекривившись, он ответил: — Извращение это… И у девчонок тоже… Делать им нечего… На последних словах голос опять начал превращаться в хрипы, а грудь вздыматься быстрее. — Тогда почему со мной общаешься? Женя же при всех ко мне приставал. Знаю, ему сейчас лучше не разговаривать, но уж слишком сильно сжимается сердце, ускоряя пульс. — Так это Савкин… он ко всем при… стаёт. А ты отбивался. — Понятно, — и стал дальше молча протирать тело. Теперь понятно и отношение к моему сожителю, и ко мне… Какой же он глупый, не понимает - это не мимолётная прихоть или какое-то там извращённое желание зарвавшихся деток. Я поднял на него глаза, тут же отводя взгляд в сторону. Ну уж нет, в этот раз я не проколюсь, потеряв ещё одного друга, — если ему нравится думать, что я нормальный, не буду его в этом разубеждать, сейчас всё слишком сложно, чтобы запутывать ситуацию ещё больше. — Он тебя душил? — спросил, рассматривая синеватые следы на шее. — Поэтому так трудно разговаривать? Кивни, если да. Секундная заминка и едва различимый кивок. — И как ты всё это терпел?! Ты вообще хоть что-нибудь ел последние два дня? Только не ври! Хотевший снова кивнуть друг замер, ответив мне смущённой улыбкой. На это я только закатил глаза: хренов великомученик. — Значит, сейчас помою тебя, и мы с Женей сделаем чё-нить съедобное. Это, конечно, не тёть Олина стряпня или ресторан, но и супами растворимыми тоже не питаемся… разве что иногда… На сжатых в полоску губах промелькнула улыбка, а я продолжил мыть его дальше, на ходу рассказывая планы на будущее: — Когда выйдем отсюда, то обработаем и перевяжем раны. Жить будешь у нас, когда сойдут синяки, отправим тебя в общежитие, тебе, думаю, ничего не стоит его оплачивать. Вещи, если они есть, заберём потом, когда папаша твой хотя бы частично в себе будет, а если нет, то что-нибудь придумаем. Ты не подумай, что выгоняю, если хочешь — оставайся, только спать придётся или в Жениной комнате, или в одном из залов, других помещений просто нет... — Миш, — перебил он меня хриплым, но уверенным голосом, — когда меня подлечите, я обратно вернусь. — Чтобы он тебя опять избил? — вспылил я, нависая над ним на коленях. — Да фиг тебе! Ты сделаешь всё, как я сказал, и точка! Я не пойму, как ты вообще всё это терпел, мог же дать сдачи! — Он мой отец… — Ну, и что? Нужен тебе такой отец?! Мне бы был не нужен! — злость просто переполняла меня, заставляя почти кричать. — Ты не понимаешь, — парень даже попытался подняться, но со стоном упал обратно, продолжив сипло, едва слышно, — он же тогда к мамке пойдёт. Сдачи дать я могу, но он на ней отыграется, когда я в академии буду. В прошлый раз чуть не убил, она две недели в больнице лежала… — А заявление подать не судьба?! — Она не может, думает, он нормальным станет… — О да! Нормальным! А ты почему не пойдёшь? — Он мой отец… — Блять! — я вскочил, почти вылетая из ванны. — Чтобы я ещё хоть раз тебе помог, мазохист конченый! Блондин говорил что-то ещё, но я не слушал, с грохотом захлопнув дверь. Чокнутый придурок, он уже давно мог хоть что-то сделать, это не такая уж безвыходная ситуация — на крайний случай дать в морду или переехать с матерью подальше, так нет же, терпят! В коридоре было прохладно, поэтому я поёжился, понимая, что стою в одних трусах. — Поговорили? — раздался насмешливый голос за спиной, заставив меня рывком обернуться. — Подслушивал? — ответил вопросом на вопрос, а после пробормотал: — Подслушивал, чему я удивляюсь. Ты знал, что он гомофоб? — Да, это не новость. Даже не знаю, как ты сразу не понял, по нему видно. — Парень всё ещё улыбался, оттолкнувшись от стены, укутывая меня большим махровым полотенцем. — Разочарован? Вместо каких-либо слов, только посмотрев бессмысленным взглядом в сторону, я помотал головой. Чувства были в каком-то хаосе, когда злость ушла, наступила непонятная пустота. Вроде бы всё видишь, слышишь, но воспринимаешь себя со стороны — даже не чувствуешь, только… существуешь. Может, судьба у меня такая — отталкивать ставших дорогими людей. — Эй, чего нос повесил? — хмыкнул Женя. — Да ладно, главное, что этот балбес жив-здоров и может выполнять репродуктивную функцию. Я прыснул от смеха, вспоминая сегодняшний урок биологии, но ответить ничего не успел, так как раздался звонок. Из кухни с гавканьем выбежали собаки, а Женя кивнул головой в сторону двери: — Иди открой, я пока домою нашего «гостя». Надеюсь, ты хоть до половины дошел? Не хочу пачкаться. — Дошел, — я хмыкнул, понимая, на что он намекает. Быстро сбегав в свою комнату, я надел спортивную форму. После этого побежал к воротам, открывая их и удивлённо поднимая брови: — Юля?